***
- Святые Панталоны Робеспьера! Месье... месье вы это видите?! Из Елисеейского дворца за приближающейся толпой, через позорную трубу наблюдал Дантон. Позорная труба была новейшим французским изобретением, которое, пожалуй, не могло появиться нигде ещё в мире кроме как во Французской Академии наук. И дело здесь было не только в прогрессе инженерной мысли. Где как ни здесь в Академии французские учёные мужи часами трудились и корпели над изобретениями не видя белого света и женщин. Именно такой образ жизни и подтолкнул самого пытливого из учёных ... к созданию позорной трубы. Суть этого изобретения была проста, но неоднозначна. На вид это была обыкновенная подзорная труба, которая приближала объекты, расположенные на далёкой дистанции, но особенность её была в том, что любые предметы, а зачастую не только предметы но и люди, а зачастую не только люди , но и прекрасные дамы... на которых была наведена эта труба, в момент представлялись смотрящему без одежды. Из-за такой особенности среди французского народа, эта труба именовалась ''позорной'', Не помогали и протесты учёных мужей, что безуспешно старались объяснить чёрному люду что этот appareil предназначался им исключительно и только для наблюдения за небесными светилами в мельчайших подробностях, однако такой аргумент был лишь осмеян. - Хотите увидеть Венеру голой? идите в Лувр! - Идите в задницу! - умно парировали чёрному люду академики. И всё же интерес к науке сильно возрос даже у самых бедных слоёв. ''Maman ну купи, это для учёбы, vraiment!'' Твердили французские écoliers своим родителям, а те недоумевали, откуда такой интерес к небесным светилам. - Не иначе нация астрономов подрастает... - Ой какая прелесть! Ого какой! Нет вы только взгляните! - Не унимался Дантон. - Дантон, если ты продолжишь играться с этой штук я начну думать, что ты натурал, а ведь это совсем для, нас якобинцев не свойственно. - Опять ты за своё Мирабо. Тут на самом деле есть на что взглянуть. - А что собственно случилось? - лениво откинувшись в кресле задавал вопросы Мирабо. - Без понятия, Месье! Мирабо поднял бровь. - А впрочем... на нас наступает некое войско... состоящее из... голых, усатых, потных мужиков с большими... - Дантон ей богу вы как пятилетний гарсон, уберите уже эту игрушку и взгляните на конец, на противника собственными глазами. - бурчал Мирабо сквозь лёгкую дрёму. Дантон опустил трубу и прищурился. - Должно быть я схожу с ума... Мирабо! Мирабо, очнитесь, нас и в самом деле атакуют голые усатые мужики, во главе войска стоит Маркиз де Сад и Маршал Жан Войтенкье. Мирабо лениво открыл глаза и тут же закатил их. - Тебе пора освежиться mon ami. - с этими словами он подхватил Дантона и закинув его на плечё, понос в ванну.***
- En marche!!! - Вперёд!!! - Порвём им!!! Войско де Сада обрушилось на пусть и революционный, но всё ещё мирный и ничего не подозревающий в эти утренние часы город. Атака была совершена через реку Сену, на набережную, на которой этим ранним утром расположили свои полотна и мольберты художники - люди творчества, те, кто в самые смутные времена революции не утратил потребности творить прекрасное, те, кто в 5 часов утра решили запечатлеть... Голых, усатых, потных мужиков, возглавляемых Маршалом Жаном Войтенкье с большими байонетами Обнажённые гвардейцы ворвались в Париж и панталоны якобинцев. Сторожевых не спасла даже натуральная граница в виде реки Сены и теперь вооружённые наполовину раздетые солдаты не щадили ровным счётом никого и ничего, и в том числе их ненатуральные задницы на своём пути в публичный дом. Де Сад, между тем, наблюдал за вторжением с высоты своей ставки и чсв, его пыл не утих, но не превратился в физическую силу, а нашёл в свой выход в творческих мыслях и пережеваниях писателя. Прозаик очень беспокоился о том, как же его запомнят в истории, что о нём напишут в манускриптах, а потому, пока его солдаты преодолевали реку вплавь и сражались, Де Сад был занят куда более интересным делом - он придумывал название для сражения, которое сам же и организовал. - Битва на Сене? - нет, нееет, не достаточно экспрессивно. - Безумство на Сене? - нет, очень вульгарно и совсем не отражает начало моей грандиозной политической карьеры. В конце же концов, это моя первая битва! Хммм... Первая битва... Дааа! - на лице Маркиза вспыхнуло озарение. - Я назову эту битву - Первый раз на Сене! - именно так! Де Сад был очень горд своим остоумием. Стоны и крики солдат на фоне медленно стихали, а по набереженой стекали их труды. Де Сад, медленно двинулся вперёд к дверям публичного дома его Величества, который уже виднелся за поворотом. В последний раз он обернулся на наберженую, которая теперь после боя напоминала инсталляцию художников эксгибиционистов Дом, милый дом.