Должно быть, ты — мое сердце

После слов Скарамуччи девушка ещё сильнее помрачнела. На её лице отчётливо читалось непонимание вперемешку со смятением, постепенно переходящим в тревогу, и в какой-то момент она и вовсе ушла в прострацию, смотря сквозь него отсутствующим взглядом. Это была довольно… необычная реакция. Всё с той же приторной улыбкой юноша застыл в ожидании хоть какого-то отклика, однако время шло, а никаких подвижек будто бы и не предвиделось. Сложившаяся ситуация начала ощущаться отчего-то глупой и бессмысленной, а ранее сказанные слова показались до абсурда нелепыми, и Скарамучча уже несколько раз успел пожалеть о них. Он хотел расположить девушку к себе, но, похоже, добился ровно противоположного результата, и это раздражало. Слишком скудный опыт в доброжелательном обращении с людьми у него был, и признание в этом даже самому себе пусть и не больно, но ранило его напыщенную гордость. Он демонстративно прочистил горло, стараясь таким образом тонко намекнуть на своё присутствие и ожидание её ответа, вот только никакого эффекта это не возымело: незнакомка продолжала пребывать где-то в своих мыслях, не обращая на юношу никакого внимания. Такое отношение к его персоне начинало потихоньку злить. — Не подумай, что я на тебя давлю, но тебе не кажется, что стоило хотя бы ради приличия представиться в ответ? — как можно более вежливо старался говорить он, заглушая в голосе нотки недовольства, что получалось с трудом. Благо, она этого не заметила. Девушка наконец оторвалась от созерцания бурных потоков своих мыслей и подняла на него смущённый и будто бы даже немного виноватый взгляд. Её губы сомкнулись и вытянулись в тонкую линию, а затем, помедлив, слабо приоткрылись, предвещая долгожданный момент. Осипший хрипловатый голос пронёсся по комнате тихо, едва различимо, как призрачный шелест крыльев кристальной бабочки, однако Скарамучча уловил всё: каждое слово, каждую ноту, каждое колебание её приглушённого голоса, и услышанное неожиданно ввело его в кратковременный ступор. Он ненадолго окаменел, вытянув лицо в недоумении, однако вскоре юношу накрыл невнятный восторг, приправленный смутным разочарованием, и он глухо рассмеялся, широко распахнув глаза от внезапно пришедшего осознания. — Это проясняет некоторые детали… — заставляя усомниться в своём благоразумии, пробубнил он себе под нос с кривой усмешкой. — Ты и правда любопытная личность! — обратился он к девушке возбуждённо, будто она могла понять хоть что-то из сказанного им в порыве смешанных чувств. Она только уловила его резкую смену настроения и странную манеру поведения, и ни то, ни другое не внушало ей и каплю доверия, вселяя только тревогу и пласт сбивчивых опасений, предостерегающих на уровне инстинктов держаться от незнакомца подальше. Тем не менее, когда Скарамучча развернулся и направился к двери, подозрения касательно юноши уступили место страху перед неопределённостью и одиночеством. Девушка вскочила с кровати и попыталась нагнать его, неуклюже переставляя одеревенелые ноги вперёд, но ослабевшее тело не выдержало такой нагрузки, и она, испуганно пискнув, повалилась на пол. Ей показалось, что на секунду на лице развернувшегося к ней незнакомца промелькнуло отвращение, и это побудило её застыть на месте, стыдливо опустив глаза в пол. Раздалась тихая усмешка, а за ней — протяжный скрип и хлопок двери. Нахлынувшие волной чувства и слабость заставили проступить крошечные слезинки в уголках глаз, которые она поспешила неуклюже смахнуть дрожащими от волнения руками. Скарамучча оставил её наедине с воспалённым разумом, который играл пугающие сцены с застывшими на стенах тенями… Когда юноша вышел в гостиную, то невольно поморщился от куда более яркого освещения. Глаза привыкли к полумраку, и потому он далеко не сразу разглядел бродящую по кругу старушку с отчётливо читаемым беспокойством на лице. Заметив Кацуо, она прытко подбежала к нему, и, еле сдерживая череду вопросов на уме, только ёмко поинтересовалась: — Ну как она? Было предельно очевидно, что ей не терпелось побыстрее разузнать обо всех подробностях не только состояния подопечной, но и приватного разговора между ними, но юноша достаточно быстро осадил её пыл. — Пока тяжело сказать, — расплывчато начал он, — но, кажется, она сейчас сильно нервничает. Было бы неплохо дать ей что-нибудь для крепкого сна. Внимательно вслушиваясь в его слова, старушка понимающе закивала. — Тогда я сейчас же отправлюсь к ней! — и не дожидаясь ответа от юноши, она поспешила на кухню, а затем незаметно юркнула в спальню, предусмотрительно защёлкнув за собой дверь. Скарамучча же уселся перед камином, подперев голову скрещёнными в замок руками. Нужно было решать, что делать дальше, и решать поскорее, пока щедро выданный ему отпуск не подошёл к концу. Брать ли на себя обузу в виде этой странной девицы или же незамедлительно избавиться от неё, сдав, к примеру, Дотторе? Этот помешанный докторишка точно бы оценил подобного рода презент. Из слов незнакомки следовало, что язык, используемый на данный момент во всём Тейвате, ей неизвестен, и Сказитель не заметил ни единого намёка на притворство. Отсюда зарождалось несколько теорий касательно её происхождения. Либо девушка относилась к далёким временам, возможно даже предшествующим событиям падения Каэнри’ах, и использовала язык той эпохи, либо, что виделось более правдоподобным, но не менее удивительным, принадлежала к таинственной группе «Сошедших», о которых он мельком слышал когда-то. Конечно, нельзя было исключать и иных возможных вариантов, которые попросту не пришли Скарамучче в голову, но он решил остановиться на этих двух, как на наиболее вероятных в столь исключительной ситуации. Как бы то ни было, происхождение неизвестной определённо виделось ему чем-то интересным. Достаточно было вспомнить необычную одежду или странного вида цветы, заплетённые в её волосы. Могла ли она принадлежать к божествам времён войны Архонтов? Вспоминая замешательство и настороженность на лице девушки, эту мысль юноша довольно быстро отринул. При всей ненависти к высшим существам, Архонты представлялись ему величественными и могущественными созданиями, которые точно не стали бы так уничижительно жаться к стене. Подобное жалкое поведение было прерогативой людей. Впрочем, с выводами Скарамучча старался не спешить. И всё же он был вынужден признать, что эту тайну ему хотелось разгадать самостоятельно. Несомненно, избавиться от девушки в будущем у него нашлось бы ещё немало возможностей — достаточно лишь желания и небольшого количества махинаций. Если она не окажется бесполезной, можно было бы даже попробовать сделать из неё верную и покорную последовательницу, слепо исполняющую его приказы, что значительно облегчило бы достижение поставленных им целей. Ганс до этой роли, при всей своей исполнительности, не дотягивал, так как был слишком своенравным и обходился только исполнением формальных обязанностей, за рамки которых не выходил в силу своей излишней добропорядочности. Однако из принятого решения вытекал следующий вопрос: кому поручить всю возню касательно здоровья и жизнедеятельности девушки? Кормить, ухаживать и бдить за ней, как заботливая мамочка, Скарамучча точно бы не стал, а значит, имелась необходимость отыскать человека, на которого можно было бы спихнуть без лишних опасений всю мелочную работу по уходу за ней. Ответ тут же явился сам собой, когда юноша заприметил старушку, лёгким шагом вышедшую из спальни и осторожно прикрывшую за собой дверь. Он прекрасно знал, что эта пожилая леди не откажет ему в невинной просьбе приглядеть за несчастной больной. Изголодавшаяся по житейским беседам и людскому обращению, кажется, она готова была хвататься за любую возможность выбраться из монотонной череды дней тихого одиночества. Перспектива терпеть её скучную болтовню изо дня в день, конечно, немного претила стремлению Скарамуччи к обособленному образу жизни, однако, как ему казалось, в скором времени она должна была переключиться на девушку, с большой вероятностью найдя в ней куда более чуткого и вдумчивого собеседника, каким он сам, по его мнению, не являлся. — Спит, — уловив на себе его сосредоточенный взгляд, прошептала старушка, тёпло улыбаясь. Он молча кивнул, приглашая сесть рядом. Впереди их ожидал долгий разговор.

***

Следующие несколько дней оказались насыщенными на множество событий, никак не дающих заскучать. По крайней мере, старушка ощущала их именно таковыми: наполненными, уютными и, что самое главное, счастливыми. Весь день уходил на заботу о девчушке, которую они вместе с Кацуо временно прозвали Элия. Конечно, придумал имя лично он, а старушка лишь вынужденно согласилась, так как предложенные ею варианты были безжалостно отметены как «не особо подходящие». Во всяком случае, сама виновница торжества, кажется, не возражала на подобное обращение и только непонимающе хлопала ресницами, когда её называли незнакомым именем. Женщина же попросила подопечную обращаться к себе просто «бабушка» или «Агафья», как ее называл Кацуо, к её досаде, не согласившийся на первый вариант. На поправку Элия шла быстро, но тяжело. Найти к ней подход виделось для старушки задачей трудной, причём из-за полного взаимного недопонимания не только на языковом, но и на каком-то более глубоком, совершенно ею непостижимом, уровне, но уже очень скоро, коротая дни вместе, они бессловесно прониклись друг другом. С Кацуо всё обстояло иначе: стоило девушке только завидеть его на пороге комнаты, как она непременно хмурилась, на что последний только пренебрежительно фыркал, садился в кресло и уходил с головой в книгу, неизменно принося с собой по несколько штук за раз. Заговорить с ней, по понятным причинам, он не пытался, да и располагать к себе не торопился, также, как и запугивать. Они обоюдно сторонились близкого общества друг друга, однако почти в открытую выказывая взаимное любопытство. И если причиной Кацуо было высокомерие и чрезмерная гордость, то у Элии — недоверие и осторожность, а переступать через свои установки никто из них не спешил. На весьма прохладные отношения между ними старушка только неодобрительно качала головой. В основном в сторону юноши, но тот то ли не замечал её немого укора, то ли просто игнорировал, а вмешиваться напрямую хозяйка дома не решалась. Она верила, что отношения между ними наладятся сами собой — подвернись только подходящий для того случай. И что ж, случай действительно подвернулся. В этот день Скарамучча нагрянул позднее обычного. Увесистая сумка в его руках делала и без того нелепый вид ещё забавнее, поэтому когда Агафья выглянула поздороваться, не смогла удержать улыбку, всячески пряча её за покашливаниями. Он только смерил её нечитаемым взглядом, но по этому поводу никак не высказался, равнодушно протягивая сумку вперёд. — Книги? — заглянув внутрь полученного мешка, озадаченно произнесла она. Старушка ожидала увидеть уже привычные лекарства или продукты, поэтому такого рода содержимое стало для неё небольшим сюрпризом. Юноша снял с себя шубу и поправил немного сбитую чёлку, заглядывая в небольшое зеркало возле шкафа. Удовлетворённо кивнув себе, он вернул своё внимание хозяйке дома. — Для её обучения, — кратко пояснил Скарамучча. Думая, что на этом их разговор окончен, он уже было собирался отправиться в спальню, чтобы укрыться в своём любимом тихом углу, но, почувствовав цепкую хватку на рукаве, вопросительно посмотрел в сторону старушки. — Раз подарок твой, то и вручать тебе! — решительно заявила та и неожиданно бойко всучила сумку обратно в руки опешившего парня. Его высказывание она, как обычно, восприняла по-своему. Юноша же не успел ни возмутиться, ни даже возразить что-либо на её утверждение, потому что сразу после сего действия Агафья удалилась на кухню, для пущей убедительности шумно хлопнув дверью. «И что это за бред?..» — промелькнуло в его мыслях, когда Скарамучча пришёл в себя. Он некоторое время бестолково крутил мешок, раздумывая, что же с ним делать, и в конце концов, испустив тяжёлый вздох, всë же решил вручить книги сам. Спорить с хозяйкой дома желания не было ни малейшего. Та, не взирая на обманчивое первое впечатление уступчивой и неуверенной в себе дамы, всё же оказалась весьма упёртой и имела на всё своё устоявшееся мнение. Уж если она что решила, едва ли её можно было переубедить. Открыв дверь в спальню, он первым делом словил подозрительный взгляд пары золотых глаз. Беззаботно болтая ногами, девушка в белом платье сидела на краю кровати и держала в руках снежный шар, внутри которого можно было разглядеть небольшой домик с дымоходом и крохотную собачку, с гордым видом охраняющую вход. До его появления Элия рассматривала тонкую, почти ювелирную работу, но всё же решила вскользь почтить вниманием постоянного, пусть и мало ожидаемого, посетителя. Девушка, как обычно, внимательно оглядела его с ног до головы, немного задержав взгляд на сумке, и вновь вернулась к своему занятию, которое виделось ей чуть интереснее его угрюмой персоны. Удостаивать её приветствием он также не стал, беспрепятственно пройдя вглубь комнаты. Когда же по звуку шагов девушка осознала, что юноша направлялся к ней, а не на своё привычное место, то заметно напряглась, в удивлении вскинув брови вверх. Он подошёл к ней с самым постным выражением лица, что она только видела, и, скинув на её колени ту самую сумку, сухо произнёс: «Держи». По лицу растеклось искреннее замешательство, сопровождаемое недоверием, и то, сколь странно в ожидании реакции он пялился на неё, лишь усиливало этот эффект. Бросая в его сторону косые взгляды, она всё же раскрыла сумку и, не заметив там ничего опасного, принялась доставать содержимое. Это были книги. Точнее, детские словари с картинками. Весьма красивыми и красочными картинками! Девушка неверяще уставилась на подарок, почему-то никак не ожидая от этого чудаковатого сухаря, вечно пребывающего себе на уме, чего-то подобного. От одного только мысленного представления, как этот парень идёт покупать детские книжки с максимально кислой миной, девушка готова была расхохотаться. Усилием воли подавив рвущиеся наружу смешки, Элия начала листать страницы, останавливаясь каждый раз при виде какой-нибудь особо интересной или симпатичной иллюстрации, чтобы рассмотреть её получше. Изящные, но такие простые карандашные рисунки взывали к её внутреннему ребёнку, заставляя всем видом просиять от восторга. И не важно, что подписи под ними она разобрать не могла, для счастья ей было достаточно и этого. Столь увлечённая своим новым занятием, девушка не заметила ни напыщенной самодовольной ухмылки, расплывшейся по лицу юноши, ни того, как плавно он скрылся в своём укромном углу, разместившись в кресле с важным видом. Его отсутствие рядом с собой она обнаружила лишь через несколько часов, когда все самые привлекательные страницы были изучены вдоль и поперёк, а в голову постучалась немного опасная, но очень уж привлекательная затея. Она осторожно подняла на него хитро сощуренные глаза, ощущая как внутри начинают беспорядочно бушевать бесы. Страх вдруг куда-то пропал. Подозрительно легко и неожиданно резко. Крохи опасений всё ещё сновали где-то внутри, но сколь незначительными они казались под напором воодушевления и непривычной бодрости, а самое главное — раззадоренной жаждой новых знаний. В лёгких сомнениях она резво вскочила с кровати и, подхватив с собой одну из книг, неуверенно подошла к Кацуо. Теперь уже удивление отразилось на его лице, и осознание этого придало девушке немного решимости. Она открыла первую страницу и ткнула пальцем в изображение. Кошка черного цвета смотрела желтыми глазищами прямо в душу, заставляя неуютно поёжиться под пристальным взглядом. Чего Элия этим добивалась, юноша так и не понял, и, должно быть, она это уловила, так как, немного замешкавшись, перевела указательный палец вниз — к надписи под изображением. На мгновение в мимике Кацуо можно было лицезреть тяжело протекающий мыслительный процесс, и девушка уже было сочла это за хороший знак, однако в следующую секунду он натянул шляпу пониже, скрывая большую часть лица, и вернулся к чтению, игнорируя её неозвученную просьбу. Внутри что-то неприятно кольнуло от нахлынувшей досады и разочарования, однако сдаваться так просто она не планировала. Раз уж начала, то нужно довести дело до конца! Она испробовала все самые безобидные варианты от глухих покашливаний до раздражающего нависания над душой, но все они оказались безрезультатны. Тогда, окончательно осмелев, отринув все сомнения, смущение, а заодно и совесть, она весьма резко выхватила книгу из рук юноши. От такой наглости тот даже поперхнулся воздухом. Раскрыв рот, он выглядел со стороны таким ошеломлённым и растерянным, что Элия, не сдержавшись, беззвучно прыснула и звонко рассмеялась, пошатываясь на всё ещё немного неустойчивых ногах. То ли от смущения, то ли от гнева и возмущения, а возможно даже от всего разом, он густо покраснел, смотря на неё через чёлку убийственным взглядом, но та, кажется, и не думала о раскаянии, в полной мере довольная своей выходкой. Во всяком случае, его внимания она точно добилась. О потенциальной же угрозе девушка даже не задумывалась, и, возможно, зря… Кацуо грубо схватил её за запястье, притягивая к себе, и та, в большей степени из-за неожиданности, поддалась, встречаясь с ним лицом к лицу почти вплотную. Едва теплое дыхание обдало кожу, вызывая по телу мурашки, однако страха Элия не почувствовала — только удивление и лёгкое недоумение. Глаза напротив метали молнии в прямом и переносном смысле, и будь у него возможность убить одним лишь только взглядом, почему-то ей казалось, что он бы это сделал. Но даже так попыток вырваться из болезненной хватки не последовало. Невинно хлопая ресницами, девушка смиренно ждала, что юноша предпримет дальше. Скрипя зубами, он отпустил её руку и отодвинулся. Элия не заметила, когда Кацуо успел вернуть книгу себе, однако та уже мирно покоилась близ него на подлокотнике. Он намеренно отвлёк её внимание этой странной выходкой? Разбираться в этом она не планировала, так же как испытывать терпение юноши и дальше — уж слишком непредсказуемым теперь он ей виделся. Девушка немного растерянно потопталась на месте и, когда она уже сделала первый шаг по направлению к выходу, услышала, как юноша недовольно пробурчал себе что-то под нос. Кацуо отложил шляпу и, подвинувшись ближе к краю, указал на место рядом с собой. Серьёзно, она совсем не понимала этого чудаковатого парня! Элия уже было хотела как-нибудь отказаться или по-тихому исчезнуть из его поля зрения, но, не дав ей достаточно времени на долгие раздумья, он властно усадил девушку рядом и, не встретив ярко выраженного сопротивления, отобрал словарь. Как реагировать на столь странное поведение она не знала, поэтому просто притихла, решив хотя бы пока поплыть по течению и не вдумываться в происходящее. Кацуо открыл ту самую страницу с котом и ядовитым тоном прочитал надпись. Грубоватый голос сильно контрастировал с мягкостью и смыслом самого слова, зарождая образ ироничного несоответствия. Повисла длительная пауза. Не сразу догадавшись, что он ждёт, пока она повторит, девушка отбросила прочь лишние мысли и воспроизвела произношение, случайно вместе с тем скопировав его своеобразную манеру общения, отчего со стороны её искренняя попытка больше напоминала передразнивание. Юноша смерил её враждебным взглядом, но заострять внимание на этом не стал, переходя к следующему изображению. Поначалу она чувствовала себя некомфортно и всё время отвлекалась, но уже очень скоро, войдя во вкус, увлечённо перелистовала страницы, указывала на картинки и предметы в комнате, слушала слова и целые предложения, старательно анализируя и повторяя. После пробуждения Элия только и делала, что спала, ела, да разглядывала обстановку дома и пейзажи за окном, чтобы хоть как-то скрасить томительную скуку. За это время она успела изрядно подустать от рутинных занятий, из которых состоял весь её день, а стоило проявить инициативу по уборке или готовке, как бабушка тут же возвращала её в кровать с невнятными наставлениями касательно, как она предполагала, здоровья. По этой причине такое разнообразие будто вдохнуло в девушку вторую жизнь. Даже лёгкий румянец проступил на щеках, пока она пыталась, периодически запинаясь, выговорить особо сложное слово. Её позитивное настроение оказало влияние и на Кацуо. Он всё ещё демонстрировал всем своим видом откровенную неприязнь, однако отторжения или непримиримой ненависти она в нём больше не видела. Через некоторое время их увлекательные посиделки прервал скрип открывающейся двери. В проёме показалось округлое лицо старушки. Застав их сидящими вместе, переговаривающимися о чём-то, она расплылась в такой приторной улыбке, что чуть не позабыла о цели своего визита. — Ужин готов, — оповестила она, с озорством прищурив глаза, и скрылась за дверью. Оба поднялись, отложив словарь на кресло. — Кацуо? — неожиданно ткнув в него пальцем, выдала девушка, чем застала на мгновение юношу врасплох. — Да, — для большего понимания он утвердительно кивнул. Повисла тишина. Не замечая, как девушка колеблется, прожигая его спину пытливым взглядом, он зачем-то потянулся за своей шляпой, укромно стоящей по правую сторону кресла, но надевать на голову не стал. Двинувшись на выход и остановившись у самой двери, он услышал раздавшийся позади шумный выдох и обернулся. — Люмин! — выпалила девушка отрывисто, и не дав ему сообразить происходящее, стремительно умчалась на кухню. Она уже не видела, как шляпа выскользнула из его рук и звучно упала на пол, подкатившись к стене.