Должно быть, ты — мое сердце

Юноша молча стоял у окна, упираясь плечом в обрамляющую его декоративную арку. Людишки снизу забавно копошились средь улиц, пестрящих всевозможными украшениями. Они бегали, перекрикивались, всё бродили туда-сюда торопливо, выискивая у предприимчивых торговцев интересные безделушки. Где-то далеко Скарамучча даже заприметил гудящую толпу, скопившуюся вокруг какого-то шумного представления, откуда даже с такого расстояния слышалась заводная музыка. Фестиваль Ледяного Очага ещë даже не начался, но все будто с ума посходили, наводя предпраздничную суету по всему городу. В этом году, кажется, даже хлеще, чем обычно. Лично ему, по большей части, было всë равно, и предстоящее веселье не вызывало ничего, кроме равнодушия. Разве что скорый праздник означал, что юноша сможет подольше задержаться в Снежной, но даже эту мысль омрачало предстоящее собрание Предвестников — событие, несомненно, интересное и всегда захватывающее, но зачастую утомляющее и выводящее из себя. Видеть некоторых коллег не хотелось особенно сильно, но с неминуемой встречей оставалось только смириться. Интересно, будет ли присутствовать в этот раз оригинальный «срез» Дотторе? Скарамучча иронично усмехнулся. Вероятность этого была столь же велика, сколь расточительность девятого Предвестника — одного из немногих его товарищей, что тоже являлось фактом весьма сомнительным. А Панталоне, между прочим, никогда не хвастал щедростью. И как только этот скупердяй, чьи амбиции не впечатляли даже богов, раздающих Глаза Бога каждому хоть сколько-то выдающемуся, смог найти общий язык с повëрнутым на изучении всевозможных форм жизни учёным? Оставалось только гадать. Заслышав шаги, эхом отдающиеся от стен, Скарамучча нехотя оторвал взгляд от улицы за окном и присмотрелся к источнику шума. Вдали сводчатого коридора бодрой походкой шёл человек в шубе нараспашку. Резвые движения, взлохмаченные рыжие волосы, красный шарф, выглядывающий из-под белоснежных одеяний, и нагловатая, весёлая ухмылка — догадка молнией пронеслась в голове, заставляя лицо юноши презрительно поморщиться. А вот и тот, с кем он предпочёл бы никогда больше не пересекаться. Не дожидаясь момента, чтобы окончательно убедиться в своих домыслах, Скарамучча поспешил в противоположную от человека сторону, однако, увы, его присутствие уже обнаружили. Послышался быстрый топот, шуршание одежды, и юноша почувствовал, как на него нагло навалились всем телом, чуть не впечатав в начищенный паркет. Чужая рука фамильярно легла на плечо, а возле самого уха раздался приглушённый смех. — Здравствуй, дорогой товарищ! Давненько мы с тобой не виделись, а? — Тарталья ещё больше придавил низкорослое тело Скарамуччи, бесцеремонно подминая под себя, и юноша едва смог устоять на ногах, почти растеряв устойчивость и координацию. Тень едкой злобы опустилась на ранее умиротворённое лицо. — Ха-ха, а ты ни чуть не подрос за время нашей разлуки. Как же так? Откровенная насмешка спровоцировала возмущение, а близкий контакт нарушал спокойствие и раздражал нервы. — В свою очередь могу сказать, что в голове твоей не прибавилось ни капли интеллекта, — проворчал Сказитель, попытавшись смахнуть руку с плеча и, извернувшись, выскользнуть из своеобразных объятий, но Чайльд вцепился в него мёртвой хваткой, и безуспешные потуги только больше распалили его пыл. — А острота языка как всегда при тебе, — весело продолжал он подначивать, наслаждаясь пассивно-агрессивной реакцией юноши. Скарамучча его приподнятого настроения никак не разделял. Он старался держать себя в руках, и у него неплохо удавалось, по крайней мере, до того момента, пока из-за неустойчивого положения и тряски, вызванной смехом налëгшего на него парня, шляпа не съехала на лоб, закрывая большую часть обзора. В этот же момент терпение резко лопнуло, отдаваясь импульсом во всём теле, и с размаху Сказитель поразил Тарталью локтем в живот, заставляя того отпрянуть назад и машинально ухватиться за место удара. — Весьма… недурно… — просипел он отчего-то чрезмерно довольно, но Сказитель перестал обращать на парня всякое внимание в тот самый момент, когда оказался на свободе. Юноша старательно поправлял смятую одежду и будто бы пытался брезгливо смахнуть с себя чужие касания с явственно-недовольным видом. — Как насчёт товарищеского поединка? — выпрямившись и вернув себе беззаботный вид, поинтересовался Чайльд с неизъяснимым задором. — Обойдусь, — ядовито ответил Скарамучча. Одиннадцатый определённо хотел сказать что-то ещё, и юноша не сомневался, что это должно было быть что-то безобразно нелепое, как и вся его персона в общем, но их беседу прервал отчётливый стук каблуков. Ритмичный, выверенный, преисполненный надменной самоуверенности. Поза Одиннадцатого, первым узревшего его обладателя, стала заметно сдержанней, однако он всё ещё пребывал в несколько шутливом расположении духа. — Опять страдаете ерундой? — раздался высокомерный голос совсем близко, и Скарамучча тоже решил взглянуть на новоприбывшую персону. Синьора расположилась посреди коридора, немного отводя бедро в бок и выставляя утончённую ножку, облачëнную в туфлю на высоком каблуке, в сторону. Её горделивая стойка ясно выдавала в ней чванство и высокое самомнение, а острый взгляд пепельного цвета насмешливо наблюдал за ними из-под длинных ресниц. Точно перед ней предстали два неразумных ребенка, а не коллеги-предвестники, один из которых был даже выше её по рангу. — Всего лишь болтаем, — едко ответил Чайльд и резко замолчал, вглядываясь в фигуру, располагающуюся за спиной девушки, чему пышные меха, загораживающие обзор, значительно мешали. Тогда, как бы помогая ему, она вышла вбок, являя себя в полной мере всем присутствующим. — Коломбина… Я тебя и не заметил поначалу, — мрачно произнёс он, утратив всякое озорство как в голосе, так и в лице. Скарамучча уже давно отметил про себя явственные опасения Тартальи касательно этой таинственной дамы. Парень будто намеренно всегда сторонился её присутствия и старался избегать любых встреч, выходящих за рамки обязательных в силу совместной работы. В этом плане, конечно, юноша разделял отторжение к Коломбине, однако причины у Сказителя всё же отличались. Он в принципе сторонился всех и всегда, а таких как Коломбина — особенно, так как та попадала под разряд глупых, бескультурных личностей, а в чëрствости она могла посоперничать даже с ним. Пожалуй, она была Скарамучче даже более неприятна, чем простодушный и наивный Чайльд, раздражающий его при всякой новой встрече. — Должно быть, слишком увлеклись разговорами, — мягко предположила она, невинно улыбаясь. — Вы оба выглядите так мрачно. Разве предстоящий праздник не отзывается теплом в ваших сердцах? — она изящным движением сложила руки на груди и немного склонила голову вбок, отчего локоны, собранные белыми лентами, аккуратно легли на бледное лицо, придавая приятным чертам непорочности. Однако Скарамучча был уверен, что за этой белой маской и показной чистотой кроется нечто омерзительно грубое и скверное. Эти слова… Случайно ли она выразилась именно таким образом, или же то происки случая, и она настолько невежественна? Как бы то ни было, сказанное девушкой окончательно испортило его до селе безмятежное настроение. — Ни разу не видел тебя празднующей. Может, поделишься опытом? — каким бы глупым Чайльд не казался, но даже он сумел разглядеть в её словах скрытый выпад. Только вот, в отличии от девушки, он предпочитал действовать куда прямолинейнее. На его слова Синьора презрительно фыркнула, пока Скараммуча сдерживал рвущуюся наружу усмешку. — Так хочешь поболтать со мной? Мне это очень льстит, — весело отозвалась Коломбина. — Сейчас я, к сожалению, занята: Прекрасная Леди обещала показать мне кое-что интересное, но чуть позже буду рада составить тебе компанию. — Боюсь, что буду занят. — Ах, вот как? Какая жалость… — она разочарованно вздохнула. — Нам пора. А вам следовало бы заняться делом, — вмешалась Синьора, поправляя платиновую прядь, выбившуюся из элегантной причёски, и, задержав на них холодный взгляд, направилась дальше по коридору, пока по полу за ней струился алого цвета подол. — Ещё увидимся! — приглушённо произнесла Коломбина, помахав рукой, и направилась вслед за стройной фигурой, пока Чайльд и Скарамучча провожали их взглядами, блестящими от враждебности. Атмосфера как-то резко потяжелела, и даже та самая едва слышимая музыка казалась теперь слишком беспорядочной и сбитой. — Пожалуй, я тоже пойду, — глухо попрощался Тарталья и незамедлительно ушёл, скрываясь за ближайшим поворотом. Юноша же, сетуя на неудачу оказаться в центре этой бессмысленной склоки, отошёл к стене и остановился подле обширной колонны. Он принялся опять ждать, надеясь, что эта встреча была единственным неприятным обстоятельством на текущий день, однако почему-то предчувствие говорило об обратном. Спустя некоторое время неподалеку вновь раздались шаги, однако в этот раз торопливые, и уже вскоре рядом возник мужчина в маске, который держал в руках сумку с документами. Он молча кивнул Скарамучче, после чего оба направились в тесный кабинет возле Большого зала, миновав пару пролётов, а затем и лестницу. Там, первым делом, мужчина представился одним из приближённых Пьеро, а после вручил несколько листов с подробным описанием нового задания. Целью было отловить преступников, отвечающих за исчезновения детей по всей Снежной. Примерный возраст пропавших варьировался от десяти до шестнадцати, однако были зафиксированы случаи и с более зрелыми личностями. Само описание было весьма исчерпывающим и не вызывало вопросов, что сложно было сказать о самом задании, а точнее — кандидатуре на роль исполнителя. — Почему меня назначили главным? Разве подобного рода инциденты не в компетенции мэра или, по крайней мере, Арлекино? — с претензией заявил Скарамучча, с грохотом впечатывая листы в стол, однако мужчина ни капли не дрогнул от резкого выпада. Он всё так же оставался беспристрастно безразличным. — Сейчас они оба слишком заняты приготовлениями к фестивалю, — спокойно пояснил он. — Ха, какая глупость! — юноша раздражëнно потëр переносицу, прикрывая глаза. Рука на столе непроизвольно сжалась в кулак, оголяя костяшки. Ему не раз придëтся пересечься с этой рассчëтливой, эгоистичной дамой, заведующей детским приютом, и, вероятнее всего, даже вести с ней тесное сотрудничество. Не худший вариант из Предвестников, но всё ещё вызывающий отторжение. Придётся сводить их встречи к минимуму, что точно выйдет с трудом, так как велик шанс, что она уже знает о происходящем и захочет вмешаться в расследование по мере своих сил. Нужно будет как-то обернуть это в свою пользу, а пока… Скарамучча со вздохом подписал верхний документ и отдал мужчине, а остальные сложил к себе в сумку на подвязке. На этом они разошлись — каждый по своим делам. Спустившись вниз по винтовой лестнице и завернув направо, юноша вышел в просторный холл, где его ожидал Ганс. Поначалу казалось, что он просто прикрыл глаза, наслаждаясь дорогой обстановкой и комфортным креслом с мягкой обивкой, однако когда мужчина не среагировал на присутствие постороннего, стало кристально ясно, что он спит. Без всякой жалости и колебаний, Скарамучча громко позвал его, отчего мужчина почти сразу пришёл в себя, несмотря на малость рассеянный вид. — Смотрю, ты проводил здесь время с пользой, — не удержался юноша от язвительного комментария в сторону подчинённого, на что последний виновато потупил голову, взлохмачивая на затылке волосы. — Кхм, вам уже сообщили детали поручения? — стараясь замять поскорее свершившийся казус, спросил Ганс. — Верно, можешь просмотреть это, — Скарамучча выудил из сумки пару основных бумаг, протягивая мужчине. Он бережно принял их в руки и пробежался по содержимому глазами, с каждой секундой всё больше хмуря косматые брови. В какой-то момент от напряжения он слишком смял края, однако, опомнившись, быстро извинился и вернул бумаги юноше. — Что-то не так? — поинтересовался Предвестник. — Нет. Просто… немного переживаю за семью. Скарамучча хмыкнул, но на этот счёт никак не высказался. И пусть такого рода переживания были ему чужды, насмехаться над ними не стал. — Отбор толковых людей для расследования оставляю на тебя. — Так точно, Господин Предвестник. Мужчина поднялся, стряхивая с себя остатки сонливости, и вместе они покинули помещение, выходя во двор. Покрытая скрипучим снегом тропа вела от дверей к ажурной калитке, по обе стороны от которой расположилась охрана с винтовками наперевес. Мороз щипал кожу, заставляя открытые участки тела покрываться лёгким румянцем, и небольшие редкие снежинки медленно пикировали с неба, мягко ложась на плечи и макушку. Было безветренно. Пара елей по бокам стройно торчали вверх, укрытые белым нарядом, а вдалеке, за городом, виднелся сказочный в своём великолепии лес. Даже солнце едва виднелось из-за туч, будто погода благосклонно содействовала людям в их радостном событии. Миновав ворота и выходя к главной улице города, Скарамучча и Ганс оказались в районе рынка, где всегда было значительно оживлëннее. Укутанные в несколько слоев одежды мужчины и женщины бродили меж пестрящих цветами лавок, пока торговцы пытались всучить им товар, зазывая яркими лозунгами и красивыми обещаниями. Где-то в отдалении раздавался визгливый детский плач, справа слышалось чьё-то фальшивое пение, а рядом с ними глупо хихикала молодая парочка, выбирая блестящие украшения на прилавке. И не стихала царящая здесь суета ни на минуту, только больше, кажется, повышая накал хаоса и беспорядка во всём: движениях, звуках и даже запахах. И обычные жители города не миновали его влияния. Они носились весело, и только счастье освещало их румяные лица. Далее пути Скарамучча и Ганса расходились в разные стороны. Они одновременно остановились, оба задерживая взгляд на буйстве красок и эмоций толпы, и пока Ганс подбирал слова для прощания, юноша обдумывал внезапно возникшую идею. — Как ты обычно проводишь Фестиваль Ледяного Очага? — неожиданно озадачил мужчину своим вопросом Скарамучча. Ганс был немного удивлён подобному повороту событий. Не мудрено, Предвестник никогда до этого момента не интересовался его личной жизнью, и то с каким вниманием теперь Сказитель ожидал его ответа, заставляло усомниться если и не в реальности происходящего, то в трезвости собственного разума — уж точно. Ганс промычал что-то нечленораздельно в ответ, прокашлялся и наконец, понизив голос, выдал: — Вас интересует что-то конкретное? Скарамучча оглянулся, наблюдая за женщиной с пятилетней дочерью возле прилавка, полного булочных изделий. От пирогов и сдобного хлеба раздавался сладковатый аромат и вьющийся вверх горячий пар. Тянул ли юноша время или же пытался собраться с мыслями, но в конце концов, напустив на себя побольше важности, постно произнёс: — Девушка. — Девушка? — не понял Ганс. — Что было бы интересно посмотреть девушке в городе во время праздника? — пояснил Скарамучча, поправляя шарф. Глаза Ганса полезли на лоб. Он точно не ослышался? Чтобы Сказитель, да и интересовался девушками? Да еще и у него?! Мужчина ухватился за голову, точно проверяя, не успел ли он нечаянно её повредить, пока спал. Цела. Да и с алкоголем он вроде никогда не перебирал. Может, так на него влияла переработка? Стоило бы почаще отдыхать… А юноша тем временем продолжал сверлить его прожигающим взглядом, будучи крайне недовольным полученной реакцией. — С моим вопросом что-то не так? — Скарамучча приподнял одну бровь, отстукивая раздражённо пальцем по мягкой ткани рукава. — Вовсе нет, — из груди Ганса вырвался нервный смешок. — Просто… Немного неожиданно, — он потёр ладони, согревая горячим дыханием озябшие пальцы. — Кхм-кхм, всё зависит от девушки. У людей разные предпочтения, однако, думаю, вариант с зимним садом — беспроигрышный. Дом Очага или Главная площадь. Под ночь там зажигают множество свечей, вы и сами знаете, зрелище завораживающее… — Ганс резко смолк, разглядывая утоптанный снег под ногами. — В этом есть смысл, — задумчиво проговорил Скарамучча. Он меланхолично раскрыл ладонь, ловя жгучие снежинки в руку. — А к чему вы спрашиваете? Это как-то связано с выданной нам сегодня работой? — не удержал себя от вопроса Ганс, однако тут же осёкся, стоило Предвестнику подозрительно сузить глаза и сжать ладонь в кулак, стряхивая снег. — Тебе пора. Семья, верно, заждалась уже. — Пожалуй… Мужчина неловко потоптался на месте. Может, он слишком много об этом думал? И в правду, не его это дело. В подобном случае незнание, наверное, было даже к лучшему. Ганс кратко попрощался и, провожаемый немым взглядом Скарамуччи, направился в сторону узенькой улочки меж двумя двухэтажными зданиями за рынком. Юноша ещё некоторое время стоял посреди скопления лавочек торговцев, палаток и мелких магазинов, обдумывая слова подчинённого под оглушительные разговоры прохожих, однако вскоре сдвинулся с места, тенью проскальзывая через толпу.

***

Мелодичный колокольчик прозвенел, оповещая владельца о внезапном посетителе. Внутреннее убранство помещения было весьма простым, однако искушённый жизнью человек сразу бы отметил про себя выдержанный стиль и мелкие детали заведения, говорящие о весьма редком и отборном ассортименте. Махровые стены в бордовых оттенках были украшены картинами в рамах с позолотой, по бокам расположились торговые стеллажи и витрины с дорогим антиквариатом, а посреди — круговая стойка, за которой находилась ветренного вида дама в старомодных очках. Она, как и единственный посетитель заведения, изучающий расписную керамическую вазу прямиком из Сумеру, тут же обратила внимание на вошедшего, встречая его кокетливой улыбкой. Она ждала, пока Скарамучча подойдёт поближе, и как только тот оказался подле стойки, оценивающе рассматривая новые диковинки, положила голову на ладонь и заправила светлую прядь за ухо. Юноша этот странный жест невозмутимо проигнорировал. — Давно вы тут не появлялись. Чем могу быть полезна? — напуская в голос лелейные нотки, осведомилась она. Посетитель поодаль от них на это только многозначительно хмыкнул и отвернулся, с лёгким укором качая головой. Уходить, однако, мужчина не спешил, продолжая изучать товар. Уж очень привлекательными были местные вещицы для такого щепетильного коллекционера, как он. — Мастер сейчас здесь? — игнорируя горящий взгляд напротив и непрямые намёки в его сторону, спросил Скарамучча. — Так вы опять к моему отцу, — она обиженно надулась. — Я уж подумала, по мне соскучились. Ответа не последовало. Девушка разочарованно вздохнула и выпрямилась. — Да здесь он. Дверь слева, прямо по коридору и налево, — безразлично произнесла она и, потеряв всякий интерес ко всему окружающему, лениво зевнула. Она достала из-под стола журнал с безобразно яркой обложкой, от вида которой Скарамучча с отвращением скривился, и открыла на странице с лёгкими нарядами из Фонтейна. Отметив про себя полное отсутствие у хозяйской дочери вкуса, он поспешил покинуть её общество, ни чуть его не привлекающее, и направился по указанному направлению на поиски нужной комнаты. Нашлась она довольно быстро. Дверь оказалась нараспашку, а внутри, зарываясь в кипы бумаг, сидел седовласый мужчина прямо на полу, постоянно поправляя съезжающие с головы окуляры. По видимому, он что-то искал, но скрежет зубов и едва различимое в шелесте листов шипение красноречиво говорило о безрезультатности длительных поисков. Обстановка комнаты была своеобразная. Чучела животных на стенах, пара странных вещей, сложенных в углу, множество разбросанных бумаг и пыль. Очень много пыли, которая каждый раз подлетала вверх, стоило мужчине сделать резкое движение или извлечь забытые вещи из шкафа. Было видно, что то ли из-за лени, то ли по ненадобности, но не убирались в этом месте неприлично давно. Спëртый воздух щекотал нос, отчего мужчина несколько раз чихнул. Заходить внутрь Скарамучча благоразумно не решился, деликатно расположившись в коридоре и наблюдая за всем происходящим издалека. Хозяин же, чрезмерно увлечённый своим делом, даже не заметил чужого присутствия. Когда же он обернулся и заметил в тени коридора Скарамуччу, то испуганно дёрнулся, обронив бумаги на пол. — Приветствую вас, господин Казимир. — А, это вы… — он взялся за сердце, успокаивая сбитое дыхание. — Прошу прощения за такой беспорядок. Я тут ищу кое-что. А, впрочем, неважно… — хозяин хотел было собрать разбросанные вещи и привести комнату в более благоприятный вид, но осознав, что процесс займёт не меньше часа, в прямом и переносном смысле махнул на это рукой. Мужчина натянул окуляры на лоб и, достав из кармана платок, протёр вспотевшее лицо. — Вы пришли по поводу тех вещей, что принесли на экспертизу в прошлый раз, верно я понимаю? — Да. Вы говорили, что управитесь за две недели. Хозяин антикварной лавки нервно почесал затылок и, неуклюже обогнув бумажный завал на полу, вышел в коридор к Скарамучче. — В целом, да, хотя возникли некоторые трудности. Впрочем, давайте всё обсудим в более располагающей обстановке, — мужчина повёл юношу к соседней комнате, в которой ему уже доводилось быть при обсуждении заказа по поиску информации. Репутация у заведения была безупречная, в чëм, несомненно, была большая часть заслуги его нынешнего владельца. Выполнял работу в срок, имел тесные связи с некоторыми высококвалифицированными учëными и, что не менее важно, в полной мере гарантировал конфиденциальность, пусть и взимал за это дополнительную плату. Выбор быстро пал на его кандидатуру, так как лучший вариант в Снежной найти просто не представлялось возможным. Кабинет, в который они пришли, был светлым и чистым. Стол, шкафы со множеством принадлежностей, о применении которых можно было только догадываться, и крупная карта Тейвата, висящая на стене с какими-то пометками на ней. — Присаживайтесь, — указав на мягкое сиденье перед столом, сказал Казимир. Он скачкообразными движениями зашёл за своё место и уселся напротив юноши, доставая из шуфлядок цветок и опрятно сложенное платье. Аккуратно положив их на стол, он опустил голову на ладонь, а второй рукой поправил редкую бороду, расчёсывая пальцами спутанные пряди. — И что удалось выяснить? — расположившись поудобнее и закинув одну ногу на другую, без лишних прелюдий спросил Скарамучча. — Цветок, который вы принесли — редчайшая в своём роде находка! Вам говорит о чём-либо название «Интейват»? — Впервые слышу. Мужчина взволнованно поелозил на стуле, придвигаясь поближе. — А Каэнри’ах? — полушёпотом произнёс Казимир, точно затронув что-то запретное своими словами. Тело Скарамуччи напряглось, а в глазах блеснул интерес. — Они как-то связаны? — Самым что ни на есть прямым образом! — почти восхищённо воскликнул он. — Этот цветок произрастал там столетия назад, ещё до катастрофы. Признаться, многие учёные считают, что как и большая часть местной флоры, Интейват канул вместе с жителями региона в небытие, и именно поэтому ваша находка так ценна! Могу ли я поинтересоваться, где вы его… — Боюсь, что это выходит за пределы наших договорённостей, — резко оборвал его Скарамучча, понимая к чему ведëт мужчина. Тот сконфуженно отпрянул на спинку кресла и разочарованно вздохнул. — Да, я понимаю. Но если вдруг решитесь продать Интейват, готов выложить за него приличную сумму. Как насчёт миллиона моры? — добавил Казимир с настойчивостью неуëмного торгаша. Опыт в этом у него определëнно был. — Не думаю, что мне понадобятся в этом ваши услуги, однако я запомню, — больше для того, чтобы Казимир успокоился и оставил свои «выгодные» предложения, ответил Скарамучча. Было видно, что подобный ответ мужчину не устроил, однако настаивать и дальше не позволяла ситуация и какой-никакой этикет. — Надеюсь, что вы передумаете, — лишь заключил он уступчиво. — Это растение удивительно не только своей историей и тем, что являлось когда-то национальным цветком Кхаенри’ах. На самом деле, период его цветения занимает всего лишь две недели, но если сорвать Интейват и вытащить его из Каэнри’ах в этот момент, то лепестки перестанут расти и затвердеют, что можно увидеть на примере принесённого вами образца. Даже так, он остаётся весьма хрупким — не крепче деревянной заколки — поэтому до нынешних дней почти ничего не осталось. — Выходит, что ему, вероятно, не менее пятисот лет? — осторожно подвёл к итогу юноша. — Точный возраст образца вычислить невозможно. Но скорее всего — да. Улыбка сама собой расползлась по лицу, заставляя личину сдержанного равновесия дрогнуть под волнительными эмоциями обескураживающей истины. Скарамучча оказался прав, и этот факт приносил скрытое удовольствие вкупе с ещё более жадным любопытством, требующим ответов на новые, не менее интригующие вопросы. Скарамучча аккуратно взял цветок в руки, рассматривая нежные лепестки. Сколько историй он мог хранить в себе, сколько запретных знаний и тайн… Неудивительно, что Казимир так сильно загорелся идеей выкупить это сокровище себе. Однако у цветка уже была хозяйка. Люмин… Странное имя и ничем непримечательная наружность юной девушки. И даже в поведении Скарамучча ни отметил для себя чего-то особенно выдающегося. Пожалуй, именно такая поверхностная непримечательность настораживала в ней больше всего. Она точно что-то скрывала, и юноша не собирался отступать, пока не выведает о её тайнах всё. Главное, сохранять черту и ни в коем случае за неё не преступать, ведь что там, по другую сторону, знать было слишком опасно. Соблюдение дистанции лишь усложняло весь процесс, но в этом также заключался свой особый шарм. Головоломка, которую нужно разгадать, не утеряв по пути интереса, а награда — пагубная истина мира, спрятанная за красочной обложкой, и только самим Архонтам известно, насколько ценен этот приз. — Обычно Интейват брали с собой путешественники, как знак того, что они вдали от дома. Хотя, конечно, упоминаний об этом в записях совсем немного. В них же указывается, что цветы рассыпаются в пыль по возращению на свою родину. Сам факт весьма любопытен, хотя верится в такое, конечно, едва ли, — вырвал Скарамуччу из мыслей задумчивый голос мужчины. — Путешественница, значит, — с усмешкой пробубнил себе под нос юноша. — Что, простите? Скарамучча скрестил руки на груди, возвращая себе отстранённую сдержанность и невозмутимое спокойствие. — Вы говорили, что с платьем возникли проблемы. Не объясните поподробнее, какие именно? Казимир неловко хмыкнул в бороду, опуская обе руки на стол. — Дело в том, что ничего конкретного найти не удалось. Безусловно, наряд выглядит необычно, но отыскать, какому региону он мог бы принадлежать с точностью невозможно. Если бы пришлось выбирать, я бы сказал, что Мондштадт, но, думаю, вы и сами понимаете, что оно едва ли похоже на наряды тамошних жителей, — мужчина сделал короткую паузу, переводя дух и осторожно оценивая реакцию своего клиента. — С материалом тоже возникли проблемы. Похоже на ткань со вставками металла, но прочность выше, чем у всех известных на данный момент образцов. Предположу, что оно состоит из сложного соединения, разобрать которое, увы, моим партнёрам не по силам. Не буду исключать, что оно также может быть сотворено Адептами или, скажем, Архонтами… Казимир резко замолчал, заметив изменение в настроении собеседника. — Архонтами? — процедил сквозь зубы юноша. Глаза Скарамуччи потемнели, уходя в глубокие оттенки синевы. — Это всего лишь моя гипотеза, не более, — дипломатично произнёс мужчина, разводя руками. — Есть ли ещё что-то, что мне следует знать? — Нет. Хотя совет лично от меня: будьте осторожны с подобными вещами. Люди смыслящие не преминут их украсть. Юноша хрипло рассмеялся. — Не себя ли уж вы имеете в виду? Признаться, я давно уже не нуждаюсь в чужих советах. На грубость Скарамуччи Казимир ничего не ответил. Только блестящие глаза выказывали возмущение и мрачное неодобрение, засевшее глубоко в груди. «Заказчик всегда прав…» — напомнил он себе сурово и поднялся с кресла, заводя руки за спину. — В таком случае, позвольте откланяться. Вторую часть суммы оставьте за стойкой у моей дочери, — мужчина медленно отошёл к двери и обернулся. — И если всё же надумаете продать цветок, то знаете, где меня найти. Забрав вещи со стола, Скарамучча встал следом. «Нажива оказалась важнее гордости», — со злобной насмешкой отметил он про себя и вышел из комнаты. Дверь за ним тут же была закрыта на замок, и мужчина побрёл на склад, оставляя юношу в одиночестве. Без лишних раздумий Скарамучча отправился на выход. Результат небольшого расследования смог его удовлетворить.

***

— Что здесь происходит?.. — первое, что выдал растерянный юноша, выйдя из ступора и вернув себе возможность говорить. Этот день определённо не собирался прекращать преподносить ему сюрпризы… разной степени полезности и абсурдности. Девушка сидела на полу, почти полностью измазанная в земле. Она же — земля — была разбросана почти по всей комнате, уходя небольшой горсткой к рукам Люмин. Рядом стоял полупустой горшок и пара хаотично разбросанных камешков. Образ истинной анархии завершали ругательства разной степени непристойности, доносящиеся из кухни, и отчётливый запах гари, витающий по всему дому. Завидев парня на пороге, девушка невинно улыбнулась и помахала ему рукой в качестве приветствия. После того случая с книгами она сочла юношу за своего учителя, и её отношение к нему пусть и незначительно, но весьма заметно потеплело. Скарамучча лишь подыграл ей в этом убеждении, посчитав обучение Люмин не столь скучной и раздражающей задачей, как ему казалось на первый взгляд. Она училась весьма быстро и схватывала всё почти на лету. Во всяком случае, это вносило хоть какое-то разнообразие в его размеренную жизнь во время отпуска. И тем не менее ответа на вопрос не последовало, и оставалось только строить догадки о причинах столь необычного состояния как дома, так и его обитателей. Скарамучча, аккуратно ступая по чистым участкам на полу, прошëл поближе к Люмин и вгляделся более внимательно в окружение и действия девушки. Рядом с её ногами он обнаружил небольшую стеклянную баночку с семенами цветка-сахарка, и тут же большая часть деталей для него прояснилось. — И зачем ты этим занимаешься? — с лёгким пренебрежением спросил он. Девушка отвлеклась от выкладывания камней на дно горшка и подняла на юношу светлый, ясный взгляд. Вместо ответа Люмин только протянула ему с мягкой улыбкой одно небольшое семечко, на что юноша приподнял одну бровь в замешательстве и брезгливо поморщил нос, но дар принял, рассматривая на свету. Ничего необычного Скарамучча в нём так и не обнаружил, поэтому небрежно вернул девушке обратно. Та только тихо хихикнула себе под нос и вернулась к своему «увлекательнейшему» действу, приглашая подсесть рядом и также принять участие в посадке цветка, но юноша остался стоять, тем не менее продолжая задумчиво следить за ней и её дальнейшими действиями. Тонкие пальцы неловко брали камешки один за другим, выкладывая редким рядом внизу горшка, после чего Люмин небольшими горстками принялась засыпать их землёй, попутно всё больше пачкая руки и одежду. Такая щепетильность в отношении обыкновенного сорняка, что растёт по всему Тейвату, была ему по меньшей мере чужда и вызывала лишь язвительную насмешку, однако девушка, кажется, вовсю наслаждалась незамысловатым процессом. В какой-то момент, полностью уйдя в дело, Люмин даже принялась напевать себе под нос незнакомую Скарамучче мелодию, тихо и нежно выводя голосом ноты. И пусть периодически в напеве слышалась лёгкая фальшь, он поймал себя на мысли, что мотив выходил меланхолично приятным. Возможно, он даже мог бы заслушаться, если бы не редкие ругательства, всё ещё слышимые отдалённо фоном. В целом, создавалась странная, весьма непривычная атмосфера уюта. Звуки присутствия, тепло, голоса, шелест камина… Здесь было так спокойно, что это даже в какой-то мере пугало. Улыбки, встречающие его; бойкая, но нежная старушка и таинственная, но, кажется, весьма простодушная Люмин. Как будто в шаге от падения; в метре от того, чтобы привязаться к столь домашнему и по-своему душевному месту, вот только всё это ему уже давно было не нужно. Ни человеческие нежности, ни пристанище, именуемое «домом», ни так называемые «друзья» — ничего из этого. Каждая встреча — только краткий миг его странствий, каждый приют — лишь временная мера, без которой такое существо, как он, могло прекрасно обойтись. И, возможно, только благодаря подобным мыслям Скарамучча мог позволить себе ненадолго расслабиться и поддаться лёгкости здешней беззаботной жизни, притворяясь человеком, даже несмотря на отвращение к столь несовершенным существам. Он на мгновение поднял взгляд на лицо девушки, всматриваясь в утончённые черты её лица. Глаза были немного прикрыты, сосредоточенно следя за действиями рук, ресницы редко подрагивали, а девичьи губы слегка приоткрыты, выражая увлечённость процессом. Святая безмятежность и счастье, и всё это было столь безобразно нелепо и наивно, что даже вызывало лёгкую зависть помимо уже давно въевшейся в его нечеловеческую сущность ненависти. Даже по-странному, почти по-приятному непривычно. Он надвинул шляпу в виде Ята но кагами пониже, скрывая взор за её широкими полями. — Тебе действительно это так интересно? — сквозь тихое слияние звуков раздался вкрадчивый голос Скарамуччи. Мелодия девушки тотчас же стихла, и она непонимающе взглянула на него, точно пытаясь отыскать подвох в его намерениях и словах. Некоторое время она сидела молча, формируя в голове ответ. — Да, — ответила она вдумчиво, откладывая в сторону уже наполненный горшок. — А тебе? — неожиданно спросила Люмин, и юноша замер. — Ты уже долго смотришь, — пояснила она немного неловко, и он тихо усмехнулся. И прежде чем кто-то успел бы сказать что-то ещё, на пороге объявилась румяная, взъерошенная Агафья, громко стуча ногами по скрипучему полу. — Ах, Кацуо… Ты уже здесь? — сквозь одышку воскликнула она. — Немного раньше, чем я предполагала… — прозвучало почти раздосадовано. Старушка торопливо принялась поправлять смятый фартук, но тот ещё больше съехал с покатых плеч, свисая небрежными складками. Сдавшись с бесплодных попыток, женщина глубоко вздохнула, прикладывая ладонь к разгорячённому лицу, и выказала всем своим видом гостеприимную доброжелательность, за которой отчётливо прослеживалось скрытое раскаяние. — Извините за такой немного… растрёпанный вид, — Агафья нескладно рассмеялась. — Боюсь, что с сегодняшним ужином возникли небольшие проблемы. Никто не имеет ничего против бутербродов с маслом? — Для меня это не важно, — хладнокровно отозвался Скарамучча. Люмин снисходительно кивнула. Юноша был не до конца уверен, поняла ли девушка вопрос вообще, или же, заметив взвинченное состояние старушки, просто дала своё согласие, дабы не расстраивать пожилую женщину. Он только сумел уловить в ней лёгкое беспокойство по едва заметной морщинке меж бровей, однако ничего более внятного или выразительного отметить не удалось. Старушка облегченно расслабила плечи и выдохнула, будто сбросив с себя тяжкий груз. В масштабах самой проблемы это выглядело несколько комично. — Тогда приберись здесь пока, дорогая, — Агафья с нежной улыбкой обратилась к Люмин. — А ты, Кацуо, не против помочь мне на кухне? Повода для отказа не находилось, и исключительно из вежливости Скарамучча согласился, проследовав за старушкой в душную комнату, полную горячего пара. Запах здесь был ещё более резким, чем в остальной части дома. Юноша мог бы даже подивиться, как женщина не потеряла сознание в столь неблагоприятной обстановке, ведь даже он почувствовал от пребывания здесь лёгкий дискомфорт. Только вот Скарамучче никак не угрожали подобные мелочи, а вот хрупкой старушке — весьма. Похоже, он немного недооценил крепкую закалку коренной жительницы Снежной. Обгоревшая посуда с чем-то крайне неприглядным внутри и почерневшая печь создавали печальную картину неудавшегося кулинарного шедевра. И даже стены не полностью миновали ущерб. Агафья раскрыла ставни окна, впуская прохладу вместе со свежим воздухом в помещение, и отошла ближе к двери, чтобы не простыть. В это время юноша собирал посуду в единую стопку, с открытой неприязнью осматривая странную массу внутри. — Давай сюда, — наставительно позвала старушка, указывая на таз с горячей водой возле своих ног, и юноша послушно начал подносить посудину одну за другой, передавая мастеровитой хозяйке. — Принеси ещё щётку. Она в нижнем шкафчике справа, там же должна быть баночка с солью и мыло. Их тоже принеси. Скарамучче очень хотелось на это как-нибудь съязвить или высказаться колко по поводу состояния кухни, но, сделав над собой усилие, проглотил все претензии, молча выполняя выданные ему указания. Одну щётку он взял и для себя под удивлённый, но благодарный взгляд старушки. Юноша подсел рядом и начал внимательно повторять за действиями Агафьи, которая иногда давала ему советы о том, как правильно начищать посуду. Очевидно, она имела в этом немалый опыт, и отсутствие такого у Скарамуччи её немало озадачило. Тем не менее перенять на себя роль наставницы в бытовом, таком несложном по своей сути, деле было для неё даже увлекательно. — Скоро праздник Ледяного Очага, — как-то невзначай начал парень, нарушая повисшую тишину. — Да?.. Ха-ха, я уже давно сбилась в подсчёте дней, — грустно улыбнулась Агафья, тщательно начищая ручки кастрюли. Металл жалобно скрипел под упорными движениями морщинистых рук. Скарамучча деликатно промолчал на это высказывание. — Не хотите ли на праздник отправиться в город вместе с Люмин? Я могу встретить вас после работы на центральной площади. Кастрюля выскользнула из рук и звучно упала на дно таза, подняв всплеск брызг. Старушка накренилась вперёд, доставая упавшую посуду. На лице отразилось беспокойство вкупе с внутренней борьбой. Она столько времени не выбиралась из этого забытыми Архонтами места, что окунуться вновь в обширный и многообразный мир было слишком пугающе. От мысли, как потерянно она будет чувствовать себя там, в городе, кипящим жизнью, от нежелательных воспоминаний и болезненных изменений… Смогла бы она вынести это сейчас, по прошествии стольких лет? Женщина закусила засохшую губу и провела большим пальцем по холодной поверхности кастрюли, наблюдая за своим отражением в воде, изредка нарушаемым волнистой рябью. Сомнения терзали, но желание показать красочное торжество Люмин будто выводило из вереницы мрачных предположений и фантазий. Может, ей пришла пора отпустить прошлое? Где-то глубоко в груди блуждало неудовлетворённое любопытство и ощущение незавершённости, лишь подталкивая вперёд. И спустя, как ей казалось, длительный период времени, она всё же готова была сделать первый шаг на встречу страхам, отрывая взгляд от водной глади и всматриваясь в ясную погоду за окном. Всё это время Скарамучча не вмешивался во внутренние противоречия женщины, терпеливо ожидая её ответа. — Да, думаю, ей должно понравиться, — хрипло произнесла Агафья, прикрывая глаза. После сильного напряжения неожиданно нахлынуло умиротворяющее облегчение, позволяя телу и душе ненадолго расслабиться. — Я закончила, — на кухню вошла сама Люмин, озираясь по сторонам. Прохлада, тянущаяся по комнате, заставила девушку неуютно поëжиться, обхватывая голые плечи руками. Рой мурашек пробежался по телу. — Дитя? — Агафья оглянулась в сторону подопечной. — Замечательно! Не закроешь окошко? Девушка без лишних слов подбежала к окну, крепко закрывая ставни, и тут же вернулась к Скарамучче и старушке, попутно оглядывая полученный кухней ущерб. Когда она перевела взгляд на юношу с щёткой в руках, сидящего на корточках над тазом, в глазах мелькнуло едва уловимое лукавство. — Что-то не так? — даже сидя к ней в пол оборота, он не мог не заметить неозвученной насмешки, чётко описанной на её лице. Она отвела взгляд, притворившись, будто ничего не понимает, тем самым досаждая ему ещё больше. Всё же при всей своей наружной простоте была у Люмин одна, по его мнению, крайне неприятная черта. Хотя одна ли? Они продолжили дальнейшую уборку вместе уже втроём. Солнце незаметно приблизилось к горизонту, растворившись в снежных равнинах, лесах и скалах, а круглая луна впервые за несколько месяцев чётко виднелась на небосводе, окрашенном в медно-синий цвет.