Должно быть, ты — мое сердце

Как и ожидалось, они опаздывали, притом весьма значительно. Он ранее выразился вполне исчерпывающе и о месте, и о времени встречи, так что никаких проблем возникнуть было не должно. По крайней мере, с такой, казалось бы, простой задачей. Видимо, Скарамучча немного переоценил их умственные и физические способности. Кто знает, что конкретно у них там стало причиной задержки? Только бы не какая-нибудь несусветная нелепица, где они, потеряв счёт времени, задержались у лавки с бесполезной ерундой. Это было бы чересчур безответственно и скудоумно, и в таком случае стоило бы поставить крест на этой девушке с несуразным именем «Люмин». Он потратил слишком много времени на неё, чтобы результат оказался столь разочаровывающим. А испорченное собранием настроение никак не способствовало хрупкому терпению Предвестника. Уголки губ незаметно подёргивались, пока глаза внимательно выискивали в прохожих знакомые очертания, и каждый раз, когда, казалось бы, находили, его постигало гнетущее разочарование. Тёмным и неуместным пятном он единственный сидел мрачный посреди царящего вокруг праздника с видом полного и непреложного отторжения. Весёлые лица вокруг только больше досаждали, словно одна чья-то большая насмешка. Стереть бы разом все эти глупые и наивные физиономии! Как жаль, что Царица не оценила бы такого произвола во время своего любимого праздника. — К-кацуо! — наконец послышался сбоку взволнованный, немного приглушённый голос, и юноша недовольно повернулся к старушке, уже мысленно подготовив коронную речь, выражающую всë его глубокое недовольство, но стоило взгляду Скарамуччи столкнуться с осунувшимся, будто разом постаревшим на десяток лет лицом, которое исказила неподдельная паника, как все колкости внезапно застыли на языке, так и не достигнув адресата. Раздражение сразу же отошло на второй план, сменившись негодованием и удивлением. — Что случилось? — как можно более сдержанно произнёс он, поднимаясь со скамьи. Когда же его глаза не обнаружили подле Агафьи присутствия Люмин, он уже начал догадываться о произошедшем. Впрочем, конкретно в этот раз перспектива оказаться неправым казалась ему не такой уж и плохой. Женщина, чуть ли не падая коленями в снег, от волнения ухватилась за его рукав. Сухие пальцы мелко дрожали, спасительно цепляясь за ткань чужой одежды, словно бы отпусти она хоть на секунду, и он тут же испарился бы прямо на глазах. — Л-люмин! Люмин пропала… — дрожащим голосом пробубнила она едва ли разборчиво и сделала тяжёлый, глубокий вдох, как если бы ей не хватало воздуха. Глаза Предвестника загорелись недобрым блеском. — Разве я не просил вас держаться вместе? Не можете уследить даже за одной девчонкой, что только недавно с кровати встала? — жестокая усмешка сорвалась с губ юноши. Скарамучча смахнул её трясущиеся руки с себя, обдавая холодной, безжалостной злобой. Не отыскав в его фигуре столь необходимой сейчас поддержки, Агафья растерянно отпрянула от парня, широко распахнув блестящие от подступающих слëз глаза. Этот тон, эти слова… Женщина уязвлëнно прижала руки к себе, смотря на него, как на незнакомца. — Я… Мы лишь случайно… — Ладно, это уже не важно. Не желаю выслушивать оправдания, — перебил её Скарамучча, пытаясь унять собственный гнев и разрастающуюся желчь. Ему нужно было сосредоточиться и разобраться в ситуации. Желанием довести старуху до сердечного приступа он не горел. — Лучше, если вы подробно объясните, что конкретно произошло. Агафья закивала, взволнованно перебирая пальцы. — Мы вместе с Люмин пришли в Дом Очага н-на раздачу подарков от еë величества, и в какой-то момент, — она запнулась, — В какой-то момент Люмин вдруг резко сорвалась с места. От неожиданности я растерялась и… и потеряла еë в толпе… — Агафья всё больше начинала тараторить. — Я долго искала еë и звала, но Люмин никак не откликалась. Её не было ни в очереди на подарки, ни на выходе из здания, ни возле ворот… Будто исчезла! Она ведь должна быть ещё там. Вдвоëм у нас больше шансов отыскать её, верно?.. Скарамучча не ответил, приложив пальцы к губам. Ему нужно было время обдумать услышанное. — У вас есть идеи, почему Люмин резко ушла? — поинтересовался он, не поднимая глаз с усыпанной снегом дороги. Услышав вопрос, Агафья растерянно заморгала. Замешательство так и читалось в её зажатых движениях. — Ах… Возможно, ей захотелось посмотреть на Царицу вблизи?.. Люмин выглядела так увлечённо, почти как если бы не замечала ничего вокруг. — И как давно это произошло? Агафья замялась, поначалу даже не найдясь, что ответить. Она так разволновалась, что у неё пропало всякое чувство времени. — Не могу сказать точно, но… вряд ли менее двух часов назад. Юноша кратко кивнул. На ум приходили далеко не самые утешительные выводы. Люмин решила сбежать при первом подходящем случае? Звучало правдоподобно, отчасти закономерно и вызывающе грубо, отчего едкая ненависть просачивалась наружу через кривую усмешку. Вероятность того, что девушка всё ещё находилась в Доме Очага казалась пусть и не иллюзорной, но крайне маловероятной. Однако почему так резко? Её никто не удерживал насильно в их компании. Она что-то вспомнила? Что-то увидела? Или же и вовсе произошло нечто иное, никак от неё не зависящее? Чем больше он размышлял над этим, тем более странной казалась вся ситуация в целом. Придётся разбираться лично. И почему только с этой девчонкой всё так нескладно и сложно? Непредсказуемая, бестолковая и совершенно невнятная Люмин! — Дальше я разберусь сам, — не дожидаясь ответа, Скарамучча развернулся в сторону Дома Очага. Его голос отдавал ледяными нотками, а выражение лица казалось ещё более пасмурным и отрешённым. Казалось, ему не было никакого дела до того, что дальше будет делать Агафья, что она ответит или куда пойдет. Словно бы он утратил к ней всякий интерес, как и ко всему окружению в целом. — Подожди меня, Кацуо! — встрепенулась женщина и поспешила следом, невзирая на его слова. Оставаться одной посреди города, даже если настрой юноши был далёк от дружелюбного, она не хотела. Особенно, когда дело касалось её подопечной, за которой она не смогла уследить. Агафья винила себя, и это отчётливо прослеживалось по её взволнованному шагу, бегающим глазам и закусанным губам. Не смогла уследить, не смогла уберечь; не справилась, позволив себе абстрагироваться и эгоистично уйти в себя, когда должна была сосредоточиться на том, чтобы присматривать и заботиться о Люмин! Это была её единственная обязанность, с которой она не справилась, и теперь осознание этого грузом повисло на плечах, подпитываемое уничтожающим и презрительным взглядом юноши. Эти полные холода глаза с полным отсутствием даже намёка на эмпатию продолжали ей видиться даже когда она плелась следом, а он ни разу на неё не обернулся. От этого взгляда кровь стыла в жилах, а чувство вины разрасталось в ледяной шип, медленно и болезненно свербящий и без того изношенную за долгие годы душу. И даже попытки собраться и успокоиться, взглянув на ситуацию более рациональном образом, терпели крах всякий раз, стоило только одной единственной мысли закрасться в голову и крепко обосноваться там, подобно въедливому сорняку: «Что, если с Люмин что-то случилось?» Она была уверена, что юноша ей этого не простит. Да что уж, даже она бы не смогла простить себе нечто подобное... — Ждите здесь, — неожиданно прервал тишину Скарамучча, когда они вместе добрались до ворот приюта. Агафья хотела возразить или спросить что-то, но, так и не решившись, только молча кивнула в ответ. Подобно ледяной скульптуре, она послушно замерла у прохода рядом со сторожкой и, опустив голову, безмолвно проводила его удаляющуюся фигуру взглядом. Даже на обыкновенное «удачи» решимости так и не нашлось, и всё, что оставалось, так это надеяться на благополучное завершение неприятной ситуации. Ей хотелось верить, что в конце концов все вернётся в норму: Кацуо отыщет Люмин, и они вместе отправятся домой, за ужином смеясь по поводу незадавшегося праздника. — Она была одета в серый пуховик и сапоги до колена, — нерешительно крикнула старушка ему вслед, неуверенная, дошли её слова до юноши или нет. Это единственное, чем она могла помочь на данный момент. Скарамучча не обернулся и ничего не сказал, лишь молчаливо отметил про себя эту важную деталь. И почему только он занимается чем-то подобным? Почему возится с этими двумя, что явно не стоят и крохи его времени? Ах да, точно… Всë дело в пресловутом любопытстве и жалости, в чём он, конечно же, никогда себе не признается. В конце концов жалость это была в первую очередь перед своим некогда до отвращения неуклюжим и наивным воплощением; пред неприглядным прошлым, искажённое отражение которого он непреднамеренно разглядел в этой светловолосой простодушной девчонке. Это раздражало, бередило раздутую, но хрупкую гордость, и будь возможность, он бы не задумываясь стёр эту постыдную часть своей жизни, иногда противным эхом напоминающую о себе. — Вы видели здесь златовласую девушку с медными глазами, которая одета в серый пуховик и сапоги по колено? — мрачным тоном спросил он стоящих внутри охранников. Те переглянулись между собой и пожали плечами, оглядывая поредевшую толпу в здании. Царицы в главном зале уже не было, что юноша отметил себе в плюс. Встретиться сейчас случайно с самим Крио Архонтом желания не было ни малейшего. — Тут так много человек. Извини уж, парень, даже если и видели, всех не упомнить. Попробуй подождать свою подружку у выхода, — отозвался один из них не особо участливо и указал на дверь. На слове «подружка» Скарамуччу мысленно передёрнуло, отчего приспущенные уголки губ поползли ещё ниже. — Бесполезный сброд, чего ещё от вас ожидать? — фыркнул он себе под нос тихо, говоря сам с собой, а после добавил уже громче, сочась надменностью и нетерпением. — Слуга на месте? — «Слуга»? — непонимающе повторил охранник повыше. Он нахмурился, вновь переглядываясь с напарником, однако вскоре до него дошёл смысл вопроса, и он с подозрением осмотрел Скарамуччу с головы до ног, как если бы тот спросил нечто непозволительное. — Ты о госпоже Арлекино? Зачем она тебе? Предвестник только смерил обоих угрюмым взглядом, скрещивая руки на груди. Он словно бы ждал, когда они сами догадаются обо всём, даже если это по многим причинам было попросту невозможно. Растолковав такое поведение Скарамуччи по-своему, второй хихикнул и развязно похлопал юношу по плечу. — Парень, она не станет принимать к себе из-за каких-то пустяков. Да и что уж, только высокопоставленные люди могут так легко ломиться друг к другу без предварительной записи. Лучше обратись с запросом в министерство. — А если ты по делам приюта, можно также подойти к госпоже Фотине. Она здесь главная заведующая, — добавил второй, указывая в сторону обособленно стоящей ото всех женщины. Она держалась ровно и строго, равнодушно наблюдая за суетливой толпой детей, беспорядочно крутившихся вокруг воспитателей. Тень на пол лица, отбрасываемая густой чёлкой, делала её вид более суровым. — Вы правда вынуждаете меня повторяться? Я спросил, здесь ли Арлекино. Мне не требуются ваши личные мысли и предложения, — раздраженно произнёс Скарамучча, закатывая глаза. Желай он того, давно бы показал свою особую брошь, и все неурядицы разрешились бы, но Сказитель тянул время, словно бы выжидая повод наброситься, сорвав всю свою злость хоть на ком-то. Разве несмышлённые охранники не прекрасные претенденты на роль груши для битья? Растоптать таких ничего не стоит, да и отговорка любая сгодится, будто кому-то будет дело до такой мелочи. Но выпустить пар Скарамучча не успел. Ни о чём не подозревающим охранникам на помощь подоспела та самая заведующая в строгом и невзрачном костюме. Учтиво поклонившись, женщина натянула тусклую улыбку. — Добро пожаловать, господин шестой Предвестник, — поздоровалась она апатично и мельком бросила на растерянных охранников упрекающий взгляд. — Вы же пришли к госпоже Арлекино? Скарамучча оказался недоволен таким резким вмешательством, но принял личину бесстрастного равнодушия. Только едва нахмуренные брови свидетельствовали о неугаснувшем внутри напряжении. — Верно. Она сейчас здесь? — Да, с вашего позволения, я провожу. Женщина направилась через зал к лестнице, а Скарамучча — следом за ней. Невзирая на небольшие столпотворения, на пути им никто не мешался. Стоило воспитанникам завидеть госпожу Фотину, как они незамедлительно расступались, бросая короткие взгляды ей вслед. Главную заведующую здесь все знали прекрасно и относились к ней с беспрекословным уважением. Минув шумный холл, они вышли на лестничный пролёт, ведущий на верхний этаж. Он оказался свободным. В этой части здания было тихо и пустынно в сравнение с многолюдным залом и небольшими комнатами воспитанников, а на заднем дворе меж низеньких павильонов и вовсе собралась будто бы половина всех жителей Снежной. Гомон и радостные выкрики доносились даже до верхнего этажа. И взрослые, и дети, и старики — множество людей толпилось на дорожках, а иногда и в сугробах, чуть ли не утопая в снегу. Это зрелище казалось Скарамучче бессмысленным и абсурдным. Выйдя в узкий коридор третьего этажа, заведующая резко завернула за угол и направилась к невзрачной двери. На первый взгляд и не скажешь, что это кабинет Предвестницы, главенствующей над всем Домом Очага. Ни украшений, ни прочей мишуры, только мелкая, едва ли заметная табличка. Даже еë личные приспешники, которые всегда из тени следуют за ней, будто растворились, оставив свою хозяйку в день праздника предоставленной самой себе. Настроение сейчас у четвëртой Предвестницы ничуть не лучше, чем у него самого, подумалось Скарамучче. И действительно. Стоило зайти внутрь светлой аккуратной комнаты, как в глаза сразу бросилась одинокая фигура Арлекино. Она стояла у окна, постукивая пальцами по подоконнику. Выражение лица ничего не выражало, но глаза казались чернее смоли Бездны, ровно как и окружающая еë аура. — Какой редкий гость, — растягивала она слова, поглядывая на отражение в окне, а затем резко развернулась. — И какая скорая встреча… Что же Сказитель собственной персоной забыл в моём скромном приюте? Вряд ли ты пришёл попить чай или поздравить детишек. Казалось, будто она была готова наброситься на него в любой момент, но вместо этого застыла выжидательно, скрывая за непроницаемой маской любой намек на живую эмоцию. Видеть четвёртую Предвестницу в столь скверном расположении духа доставило Скарамучче определённую долю садистского удовольствия. Хотя бы ради этого зрелища сюда стоило прийти. Однако и о истинных целях нахождения в логове скверной женщины не следовало бы забывать. Задерживаться здесь надолго у Скарамуччи не было ни малейшего желания. — Гостеприимства тебе не занимать… Впрочем, не буду растягивать удовольствие видеть твоё унылое лицо. Уверен, что ты и сама знаешь причину моего визита. Не сомневаюсь, что твои цепные псы уже разнюхали немало интересного. Алые кресты в глазах Предвестницы засияли ярче, а губы изогнулись в подобие полуулыбки. Шаг, ещё один, и вот уже Арлекино стояла напротив юноши, взирая на него сверху вниз. — С чего бы мне пособничать тебе? — мрачно изрекла она, прищурившись. — С каких это пор ты, шестой, решил, что за тебя будут выполнять твою работу? — Разве «Отец» не беспокоится о своих отпрысках, что были так нагло вырваны у неё из-под носа? В твоих же интересах ускорить процесс поимки похитителей. Но если тебя это не заботит, не буду прерывать твоё самобичевание. — Следи за языком, Сказитель, — на её лицо налегла грозная тень. — Не знаю, в чём кроются твои истинные намерения, но если пришёл поязвить, то лучше бы тебе выбрать для этого иное место и время. Иначе даже Доктор тебе в следующий раз не поможет. Скарамучча хмыкнул, оскалившись. — Оставь свои пустые угрозы. Мои намерения тебя касаться не должны. Я выполняю порученную мне работу. Но раз уж ты не настроена на сотрудничество, не стану и далее отнимать ни твоё, ни своё время. Юноша развернулся, направляясь к двери. — И советую сменить охрану. Она не справляется со своими обязанностями, — напоследок обронил он, не оборачиваясь. Фотина, всё это время стоящая подле, отступила от прохода, с молчаливым вопросом обращаясь к Арлекино, и стоило только шелесту шагов Скарамуччи стихнуть, растворившись в отдалённом гаме улицы, как Предвестница отошла к дивану, на мгновение погрузившись в раздумья. Она надеялась, что сможет разобраться с проблемой раньше, чем за неё возьмется шестой. Его вмешательство играло Арлекино совершенно не на руку. Слишком уж ему было плевать на жизни, как он выражался, «никчёмных людишек». — Следуй за ним. Ситуация не должна выйти из-под контроля. За всем остальным здесь я присмотрю сама. — Поняла вас. Женщина тихо удалилась, а Предвестница протянула руку к спинке дивана, подбирая одежду. — Кажется, пришло время прогуляться, — в пустоту сказала она, накидывая шубу на плечи. Шуршание одежды сопроводил глухой стук каблуков.

***

Первые ощущения, настигнувшие Люмин по пробуждении, — жëсткий, неудобный пол, лёгкие покачивания и запах сырости, крепко въевшийся в нос. Голова кружилась и немного трещала, словно её стянули тугой резиной, а мысли непослушно вились, сплетаясь в нечто неясное и сумбурное. Люмин с трудом приоткрыла глаза и попыталась осторожно приподняться, опираясь на стену позади. Чувство шершавых досок под пальцами казалось незнакомым и малоприятным. Мышцы тянуло. Сосредоточиться на чём-то конкретном было тяжело, и потому резко раздавшийся голос неподалёку словно резанул по ушам, отдаваясь в голове лёгким звоном. — Очнулась! — послышался совсем близко немного высокомерный тон, с долей какой-то неясной, но искренней радости, и Люмин немедленно повернулась в сторону его владельца, пытаясь сосредоточить взгляд на незнакомке. Низкорослая, хрупкая на вид девушка наблюдала за ней с явно выраженным любопытством. Она выглядела миловидно: золотисто-рыжие волосы двумя опрятными хвостиками лежали на узких плечах, круглое аккуратное лицо пестрело яркими и выразительными чертами, симпатично сочетающимися между собой, а наряд смотрелся пусть и неброско, но богато. Особенно привлекало взгляд обрамление с отсутствующим украшением внутри, что блестело прямо на поясе, служа центром, куда сходились все узоры еë пальто. Будто намеренно перетягивая на себя всё внимание. Люмин засмотрелась, не сразу осознав, что незнакомка надменно, почти разочарованно фыркнула, пододвинувшись немного поближе. — Какая-то ты вялая. Ты меня хоть слышишь? Ты не слепая? — девчонка поëрзала на месте и навязчиво помахала рукой перед глазами, ожидая ответной реакции. — Угомонись, — тут же эхом раздалось приглушëнное ворчание из противоположного угла комнаты. Там, прислонившись к стене, сидел мальчик, немногим младше незнакомки, и прижимал к себе спящую девочку, что мирно и доверчиво приютилась головой на его плече. Седые волосы с лёгким голубоватым отливом ярко контрастировали с тëмными, почти чёрными глазами, с усталостью и раздражением поглядывающими на рыжеволосую особу. — Не видишь, что ли, что она ещё не пришла в себя? Дай ей хоть немного времени очнуться. Оттого что ты так голосишь, только голова начинает болеть… — несмотря на явную неприязнь в лице, голос мальчика звучал спокойно и тихо, почти по-взрослому серьëзно. Девчонка поморщилась, закатывая глаза так, словно только что услышала жужжание назойливого насекомого возле самого уха. — Мнения безвольных трусов никто не спрашивал, — грубо и небрежно ответила она, но всё же немного отстранилась, предоставляя Люмин чуть больше личного пространства. От еë резких и порывистых движений украшения на поясе тихо звякнули. Мальчишка нахмурился только сильнее, слабо покачивая головой из стороны в сторону. — Только лишь потому что они тебя единожды назвали «важной» из-за дрянной побрякушки и уделили чуть больше внимания, считаешь себя здесь самой исключительной? — Мне не нужно чьë-то мнение, чтобы считать себя исключительной. В особенности таких отбросов, — фыркнула девочка, на мгновение задумавшись, а после добавила с нескрываемой гордостью. — В отличии от тебя и многих других здесь, я по крайней мере не молчу, а высказываю им всё прямо в лицо. Люмин растерянно наблюдала за разрастающимся конфликтом. Не нужно было много ума, чтобы понять, что эти двое категорически не ладят. Даже разбирая их речь в лучшем случае наполовину, она отчётливо чувствовала взаимную враждебность детей, вот только если девочка вела себя бойко и крикливо, то парнишка предпочитал разговаривать вразумительным и снисходительным тоном, чем только больше поддевал самолюбие незнакомки. — Лишь потому что они к тебе относятся более терпимо, спуская твои капризы с рук, — мальчик усмехнулся, очевидно, не воспринимая ни её слова, ни саму девушку всерьёз. — И хоть что-то изменилось после твоих криков и жалоб? — Даже так, не собираюсь уподобляться таким, как ты. Бесхребетный зануда! — А ты самовлюблённая выскочка, что сначала делает, а только лишь потом думает, — он пожал плечами. — Если, конечно, вообще способна на мыслительный процесс… — Можешь говорить, что хочешь, — буркнула она, отворачиваясь в сторону двери с небольшим окошком, как бы наглядно показывая, что продолжать эту словесную перепалку далее она не желает. Юноша тоже более ничего не сказал и перевëл своё внимание на Люмин, очевидно находя в ней куда более интересного собеседника. — Ты как? В порядке? — спросил он больше из вежливости и любопытства, нежели из искреннего беспокойства. От неожиданности Люмин встрепенулась и только спустя пару мгновений всё же решилась подать голос. — Да, — лаконично отозвалась она, рассеянно водя взглядом по комнате. Помещение было ей незнакомо. Бедная обстановка представляла собой тесную деревянную каморку, в которой валялась только пара подстилок, небрежно сброшенных в кучу, и горшок, стоящий в самом неприметном углу мрачной комнаты. Непривычно низкий потолок, чего не могла скрыть даже царящая в помещении полутьма, казался тяжёлым и словно старался придавить заложников к полу, а запах чего-то, что Люмин никак не могла распознать, неприятно щекотал нос. — Где мы? — тихо спросила она, когда осознание происходящего начало медленно доходить до прояснившегося разума. Эти ребята не выглядели враждебно, и всё же напряжение не сходило, заставляя оставаться начеку в присутствии незнакомцев. Ещё недавно она была в другом месте, гуляла с бабушкой, а теперь… Всё как в тумане. — В плену, очевидно, — девочка коротко усмехнулась и махнула рукой, будто находила во всей ситуации нечто уморительное, чем настораживала только сильнее. У Люмин она вызывала не столько опасение, сколько искреннее непонимание и ступор. Разве ситуация у них не по-схожему плохая? Или она что-то неправильно поняла? Так или иначе, а времени уйти в глубокие размышления Люмин не предоставили. — Советую просто пропускать еë слова мимо ушей. Я, кстати, Рудольф, а это Лизель. Что до неё… — Моё имя Чжу Тин, — бодро вмешалась девочка, намеренно перебивая парня, — дочь знаменитого Джу Хуа. А ты? — …Люмин. — Лю-мин? Ах, так ты, выходит, из Фонтейна, да? — заключила она ещё более энергично. Люмин растерянно застыла, приоткрыв рот. — Не наседай на неё, — вновь вступился Рудольф, и Джу Тин пусть и надулась почти обиженно, но ненадолго примолкла: снаружи послышался противный скрип досок, сопровождаемый руганью и редкими покашливаниями. Парень замер, хмуро глядя на дверь, а Лизель, всё это время мирно дремлющая на плече, приоткрыла глаза, потирая бледные щёки. Девочка охнула, растерянно озираясь по сторонам, и Рудольф непроизвольно прижал её к себе, когда в окошке между узких решёток показалось лицо, покрытое неряшливой щетиной. — Чего так расшумелись, мелочь? Есть, что ли, хотите? До обеда ещё два часа, — прохрипел насмешливый застуженный голос. — Ох, погадите-ка… — Ну что там? Бари просил туда и обратно. Над пленными поиздеваться можешь и потом. Если командир взъестся, виноват будешь ты, — на этот раз послышался женский голос. За стеной что-то громыхнуло, будто перекатилось, а затем всë вновь стихло. — Командир всегда чем-то недоволен, не привыкать. Ты лучше на это взгляни. Девчонка должна была ещё минимум сутки валяться в отключке, а уже сидит как ни в чём не бывало. — Пф, да мало ли что. Тот растяпа всегда всё делает бестолково. Кому ещё вздумается лезть в самое пекло? Удивительно ещё, что не схватили. Да и Ашиль осматривал всех. Или ты не доверяешь нашему доку? — добавила неизвестная нетерпеливо. — Всё, пошли уже! Мужчина по ту сторону вымученно вздохнул. — Да иду я, иду… — он шумно шмыгнул носом. — Скорее бы уже покинуть эту треклятую дыру. Не привык я к такому климату. Вновь послышался скрежет и скрип. За стеной кто-то жалобно всхлипнул. — Сам виноват. Нечего было в сугробы с этими дурнями лезть, — голоса начали становиться всë тише, уходя куда-то наверх. — Да я уже понял… Сглупил… Ещë некоторое время можно было расслышать скомканные обрывки фраз, пока наконец не наступила тишина. Чжу Тин презрительно поморщила нос, пока Рудольф с Лизель сидели неподвижно, боясь будто даже сдвинуться с места. Только Люмин подползла к двери, вытягиваясь к окну. Ноги держали плохо, поэтому приходилось хвататься руками за выступы, чтобы не упасть. По ту сторону было ещё темнее. В едва разборчивых силуэтах угадывался тесный коридор, забитый бочками и ящиками с неизвестным содержимым, и пару верёвок, свисающих с увесистых железных крюков. Напротив находилось ещё две двери с такими же решётками и лестница, ведущая наверх, и Люмин показалось, что на мгновение в одном из окошек что-то промелькнуло. Люмин поджала губы, крепче сжимая прутья пальцами. Нутро подсказывало, что нужно что-то сделать, и девушка интуитивно прикрыла глаза, пытаясь сосредоточиться. На чём? Она и сама не знала. Казалось, что что-то должно было произойти: дверь рассыпаться в труху, а прутья — расплавиться прямо под жаром ладоней, но сколько бы она так не стояла, ничего не происходило. Только пальцы холодели от ледяного металла, и позади вскоре вновь послышались разговоры, перерастающие в переругивания: ребята опять спорили бурно о чём-то. — Хэй, неважно, сколько ты будешь сверлить её взглядом, дверь от этого не исчезнет, — окликнула новая знакомая Люмин, подходя ближе и кладя ей руку на плечо, стараясь тем самым отвлечь. Девушка разочарованно вздохнула. Отчего-то чувство тревоги стало только сильнее. Ощущение некой неправильности, до этого лишь редко виляющее своим плутоватым хвостом перед носом, сейчас улавливалось слишком отчётливо и угнетающе. Что-то было в корне неверным, вот только что, Люмин не могла понять, сколько бы не силилась. — Не унывай, подруга, мы отсюда точно выберемся. Мне бы только добраться до своего Глаза Бога... — Что? — наконец отвлеклась Люмин, непонимающе озираясь на Чжу Тин. — Я бы не советовал действовать опрометчиво, — вмешался Рудольф. — Даже если тебе и удастся это сделать, то что ты планируешь предпринять дальше? Сражаться? Пусть мы не в меньшинстве, но они с оружием, так ещё и крепче нас. А даже если ты и выберешься каким-то чудом, то снаружи тебя будет ждать лишь снежная пустошь, а уж она-то точно не проявит милосердия, будь ты хоть трижды обладателем Глаза Бога. Девчонка нахмурилась, принимая защитную позу. — С чего ты взял, что мы сейчас далеко от города? Лизель выглянула из-за спины юноши, смотря на Чжу Тин не по годам умными глазами. Тонкое платьице под потрёпанной телогрейкой едва качнулось, когда девочка со снисходительностью указала на неё пальцем. — Ты такая недогадливая. — Хэй! И ты туда же!? — Тихо... — задумчиво произнесла Люмин будто бы сама себе. — Видишь? Даже она это понимает. — Да о чём вы? Может, уже скажете прямо?! Рудольф хмыкнул, призывая её жестом прислушаться. — Ты сама говорила, что мы на корабле. Скажи, будь мы в порту, было бы снаружи так тихо? От всеобъемлющей досады Чжу Тин закусила губу. Кому, как не ей, дочери странствующего торговца, знать о подобных вещах. Вот только отступаться она готова не была. Уж точно не сейчас, не в такой момент и не перед ними, кто, как ей казалось, так старался подавить её устремления. — И что тогда предлагаешь делать? Ждать спасения? Мальчик усмехнулся с какой-то болезненной горечью. — Можешь попробовать. Хотя не думаю, что кто-то действительно придёт. Чжу Тин сделалось тошно от вида такой малодушной всеприемлимости. В этих детях будто бы угасло самое важное — стремление к борьбе, к жизни и к борьбе за жизнь. Это злило, выводило из её себя, тяготило сердце и зажигало бушующее пламя в груди. — Мириться с обстоятельствами, покорно склонив голову, — таков твой путь? Рудольф ничего не ответил, отводя взгляд, а девочка, кажется, окончательно разочаровалась в своих сокамерниках. — Люмин, что скажешь ты? Неужели согласна с ним? — с надеждой обратилась она к девушке, стараясь найти поблизости хоть какой-то намëк на поддержку. Люмин, всё это время старавшаяся не вмешиваться в конфликт, стушевалась. — Извините, я потеряла суть разговора, — честно ответила она, удивляя на мгновение тем самым всех присутствующих. Чжу Тин притопнула ногой, круто разворачиваясь. — Прекрасно! Худшего варианта и придумать нельзя! Раз хотите гнить здесь, то пожалуйста! Справлюсь и без вас, — озлобленно выпалила она, подходя к двери и начиная толкать её. От ударов дерево только грустно трещало, не поддаваясь тщетным усилиям маленьких кулаков. Люмин растерянно смотрела Чжу Тин в спину. Она не понимала, чем вызвала в девочке столь сильное негодование и почему теперь столь рьяно и гневно та пыталась снести дверь, но отчего-то чувствовала себя частично виноватой в этом. — Дура, — только и сказал Рудольф, усаживаясь у стены и заворачиваясь в одну из немногочисленных тряпок, валяющихся там же. Лизель осталась стоять рядом с Люмин, неловко касаясь чужой руки. — Она скоро успокоится, — ласковым тоном сказала малышка, невнятно улыбаясь, и потянула девушку за собой. Люмин с некоторой тоской обернулось на Чжу Тин. Она многого не понимала. Сложные эмоции, которые невозможно было разобрать, странные ощущения, шебутящиеся под кожей, окружение, что казалось знакомым и незнакомым одновременно. Только сейчас будто бы всё навалилось разом, когда ни добросердечной Агафьи, ни ворчливого Кацуо не было рядом, и это вызывало необъяснимое беспокойство, крепко зажимающее в свои удушливые тиски. Люмин было слишком трудно разобрать весь этот запутанный узел, понять не только других, но и хотя бы себя, и всё же одно девушка решила для себя точно: отсюда она выберется непременно, и случится это как можно скорее...