***
Грубый голос и тяжёлый шаг быстро выводили из дремоты, стоило только одному из неизвестных привычно объявиться в их временной «темнице». Прошло уже двое суток с тех пор, как Люмин оказалась взаперти с такими же незадачливыми пленниками. Время в этом унылом и тоскливом месте текло медленно, будто нехотя, а из-за отсутствия каких-то очевидных знаков судить приходилось по визитам надзорщиков, которые три раза в день неизменно приходили, чтобы провести осмотр, принести еду и немного прибраться. В их действиях нельзя было разглядеть доброты или хотя бы сомнения в правильности собственных поступков. Всë ограничивалось холодным расчётом и вытекающей из этого сдержанностью, даже если некоторые предпринятые ими меры можно было ошибочно принять за жалость. Люмин сумела осознать это довольно быстро: они не рассматривали ни еë, ни других заключенных за равных себе — скорее за экспонаты, которые в будущем предстоит выставлять на витрине и только потому следует держать в надлежащем виде. И если уж внутри этих чёрствых и прагматичных людей не находилось места для совести, то подобным чувствам там оказалось бы тесно и подавно. Чжу Тин в очередной раз поморщилась при виде тарелки с вязкой зеленоватой кашей внутри и как бы невзначай отодвинула еë в сторону Лизель, ограничившись только стаканом воды. Как и сказала малышка, она действительно успокоилась и притихла, поумерив свой бунтарский настрой, но явно не примирилась ни с ситуацией, ни с мнением Рудольфа, тайно продолжая лелеять возможность сбежать. Чжу Тин обособилась, больше не заговаривая ни с кем без веской на то необходимости. Даже воздерживалась от комментариев, когда Рудольф и Лизель заводили короткие и не очень содержательные беседы с Люмин, следя за окном в двери. И только последний час девочка суетливо бродила по комнате кругами, бросая встревоженный, но решительный взгляд то туда, то сюда, будто собираясь с мыслями. Её лицо за эти пару дней стало значительно суше и бледнее, принимая какие-то сероватые нездоровые оттенки, хотя огонь в глазах, казалось, наоборот, разгорался с каждым протянувшемся мгновением всë больше и больше. — Что ты делаешь? — спросил беззлобно Рудольф, когда она уже раз в тридцатый — а он считал — прошла мимо, отстукивая сапожками по дощатому полу. Монотонный стук в почти мёртвой тишине действовал раздражающе. Причитаний за стеной с редким гулом ледников и снега, порождаемых где-то в глубинах морозным ветром, было достаточно, чтобы чувствовать себя по меньшей мере неуютно. Заслышав вопрос, девочка бросила на парня мимолётный взгляд, ненадолго остановившись, а затем, так ничего и не ответив, продолжила бродить кругами. Люмин обеспокоенно следила за подозрительными действиями Чжу Тин. — Неужели она уже тронулась умом? — нерешительно прошептала девушке на ухо Лизель, сжимая краешек платья в беспокойстве. — Я думала, она продержится здесь дольше всех… Девочка выглядела неприятно озадаченной данным обстоятельством. Вместо ответа Люмин осторожно приподнялась, подошла к Чжу Тин и мягко и ненапористо, словно боясь спугнуть, коснулась её предплечья. — У тебя всё в порядке? — глупый и очевидный вопрос, который кто-то обязан был задать. И, на первый взгляд, это даже подействовало: девушка наконец остановилась и даже приоткрыла рот, чтобы что-то ответить, но, словно бы засомневавшись в собственных мыслях и намерениях, резко закусила губу. — Со мной всё хорошо, — она небрежно смахнула с себя руку Люмин, после чего тут же сделала шаг назад. Нахмуренные брови и сжатые в кулаки пальцы свидетельствовали о внутреннем напряжении. Её явно что-то тревожило. — Да? Должно быть, именно поэтому ты последний час бродишь туда-сюда с таким видом, словно тебя стая гончих покусала, — подметил спокойно Рудольф, откидывая голову назад. Его тёмные глаза неотрывно следили за озадаченной ситуацией Люмин и нервной реакцией Чжу Тин. Девочка нахмурилась сильнее, но ничего не ответила. Лишь отошла к стене близ двери и встала в закрытую позу, демонстративно шаркнув ногой. Не хочет говорить с ним — всё ещё обижается. В комнате острыми нитями повисло стойкое напряжение. — Хватит, — устало, почти строго сказала Люмин, качая головой. — Давайте не будем ругаться. — Верно, — поддержала Лизель, вставая подле с бледной, нерешительной улыбкой. — Как насчёт сказки? Рудя знает много разных историй. Может, расскажешь сейчас одну из них? Чжу Тин, ты же не против? — Я не маленькая, чтобы слушать сказки. Парень на это только безразлично пожал плечами и многозначительно хмыкнул. — Вы сами всё слышали. Пусть продолжает сидеть себе на уме, если ей так больше нравится. Навязываться ей всё равно, что об стенку биться. Тщетный труд. — Рудя… — с лёгким упрёком выдохнула Лизель. И всё же, не сумев должным образом возразить или даже не пожелав, малышка как обычно подсела к немногословному другу. Люмин, напротив, вновь подошла к Чжу Тин. Она встала рядом, ничего не говоря, и облокотилась на стену, изредка поглядывая в сторону мрачной девушки. Будто таким образом пыталась убедить, что та не одна, что враждовать нет смысла. И Чжу Тин, в свою очередь, не отстранилась. То ли потому что не заметила, слишком глубоко погрузившись в свои мысли, то ли потому что на самом деле была не против чьего-то молчаливого присутствия рядом. Она пристально смотрела на дверь. — Время… — тихо прошептала Чжу Тин про себя, и только Люмин услышала это. Теперь и она заметила предупреждающий скрип досок. Шаги медленно приближались, пока не стихли, перебитые раскатистым звоном ключей. За соседней стеной послышались уже знакомые голоса. — Мы следующие, — вновь прошептала девушка, замирая. Люмин настороженно наблюдала за тем, как Чжу Тин невольно напружинилась. Смутная догадка промелькнула в голове, но не успела обрести форму, ведь вскоре их дверь тоже была открыта, и в комнату важно прошествовали двое человек: мужчина с подносом и низкая, угрюмая женщина в капюшоне. Доктора с ними на этот раз не было. Тот появлялся только раз в день. — Так-с, — первый поставил поднос с тарелками на пол и осмотрелся. — Малышня сегодня какая-то совсем тихая, тебе не кажется? — Разве? — прозвучал безразличный ответ. — Ай, да какая разница! Просто делай быстрее свою работу, — ворчливо подтолкнула женщина своего напарника вперёд, отчего тот чуть не споткнулся, врезавшись коленями в пол. — Хэй, не поторапливай меня! Итак уже всё осточертело. Никогда не хотел наниматься кому-то в няньки. И вообще… Могла бы хотя бы ради приличия помочь. Почему я один должен выполнять всю грязную работу, пока ты просто стоишь и смотришь? — Потому что даме не пристало пачкать руки. Ещё вопросы? Мужчина не нашелся с ответом и принялся собирать грязные тарелки и стаканы, продолжая ругаться себе под нос на свою напарницу, пока та скучающе стояла в стороне, разглядывая носки своих потëртых сапог. — А где ещё один? — озадаченно спросил он, продолжая обыскивать пол. То, что произошло дальше, оказалось для Люмин неожиданностью. Стоявшая рядом Чжу Тин обрывисто выдохнула и со всей силы кинула в сторону ничего не подозревающей женщины стакан, который всё это время прятала в кармане пальто. Тот с громким лязгом разбился, заставляя женщину пошатнуться и невольно ухватиться за место удара. Этой заминки оказалось достаточно, чтобы Чжу Тин сорвалась с места прямо к двери. — Ч-чёрт! — выругался опешивший от произошедшего мужчина. Лизель и Рудольф смотрели на развернувшуюся сцену широко раскрытыми глазами. — Она серьёзно? — не верил в происходящее парень. Он явно недооценил уровень её безрассудства… Тоненькая фигурка уже успела скрыться за поворотом во тьме коридора, когда Люмин с удивлением обнаружила, что ни один из надсмотрщиков не последовал за ней, оставшись каждый на своём месте. Женщина потирала ушиб, сочась недовольством, плавно перетекающим в ярость, а мужчина осторожно подступил к ней, пытаясь ненавязчиво предложить свою помощь. Причина подобного вскоре стала ясна, когда брыкающаяся Чжу Тин, удерживаемая за руки, была введена обратно в комнату ещё одним незнакомцем, что всё это время тихо караулил снаружи. — А ну отпустите меня! — гневно причитала беглянка, безуспешно пытаясь лягнуть ногой человека сзади. — Эта девчонка… — почти прошипела женщина. — Мелкая дрянь! — она было хотела занести руку для удара, но вразумительный голос третьего сумел вовремя её остановить. — Не трогай. Лучше успокойся и приведи себя в порядок. — Хорошо рассуждать, когда это не тебе прилетело в лицо! А если бы на мне не было капюшона? Почему мы должны терпеть все выходки этой стервозной заразы?! — Ты и сама прекрасно знаешь. А если есть желание поспорить с командиром, то что ж… Могу пожелать удачи. — Командир, да?.. Да чтоб я ещё раз ввязалась в эту авантюру! — женщина, громко топая, вышла в коридор, невзирая на попытки третьего её окликнуть. — И так всегда. Слишком у неё тяжёлый характер, — досадливо шмыгнул носом первый. Люмин всё это время стояла на месте где-то в стороне, поддавшись настроению всеобщей растерянности. Слишком резко и быстро происходили вокруг события, не давая возможности как следует проанализировать свои дальнейшие действия. Но сейчас, когда мысли немного прояснились, она невольно задалась вопросом: «Разве это не прекрасная возможность что-то предпринять?». Их четверо, мужчин — двое. «Глупости! Слишком опасно», — воспротивился здравый рассудок. «Стоять, сложа руки, — тоже», — пронеслось следом, порождая неразрешимое противоречие. Очередной внутренний конфликт, которых за последние дни, казалось, было чересчур много. Люмин тряхнула головой, что, ожидаемо, не помогло: рой мыслей становился только больше, назойливо силясь перекричать друг друга. Взгляд коснулся стоящих поодаль ребят, метнулся к похитителям и плавно перешёл на Чжу Тин, которая никак не желала сдаться, невзирая на своё проигрышное положение. Взвешивать все «за» и «против» времени осталось совсем немного, мужчина почти закончил прибираться. Если действовать, то прямо сейчас. Внутри что-то всколыхнулось. Раз, два, три… Вздох и щелчок в ушах. Люмин сама не успела осознать того, как ноги вдруг понесли еë вперёд, поддавшись случайному импульсу. Она не осознавала, как подхватила с пола одну из подстилок и набросила на лицо удерживающего Чжу Тин; как нанесла точный удар куда-то в живот и выхватила мачете у одного из мужчин прямо с пояса; в конце концов, как угрожающе свободно направила оружие в сторону опешивших от такого противников. Всё было завязано на глубинных инстинктах, о которых до этого момента Люмин даже не догадывалась. Теперь она неуверенно стояла напротив них. Биение сердца гулким эхом отдавалось в ушах, пальцы мелко дрожали, крепче цепляясь в оружие, будто силясь раскрошить тяжёлую рукоять в щепки. Клинок лежал в зажатых ладонях отдалённо привычно, и это казалось столь правильным и неправильным одновременно, что невольно сбивало с толку. Что дальше? Она права собирается сражаться с ними? Все её действия совершенно необдуманные… Высвободившаяся из захвата Чжу Тин быстро юркнула за напряжённую спину Люмин, взирая на происходящее в лёгком потрясении, а тот, что ранее удерживал её, непреднамеренно сделал шаг назад, хватаясь за ноющий от боли живот. Стараясь не делать резких движений, второй выступил вперёд медлительной, выверенной поступью. Рука его предупреждающе потянулась к закреплённому на поясе оружию, а тон засквозил полуприкрытой угрозой. — Лучше бы тебе вернуть эту штучку по-хорошему. Мы же не хотим, чтобы кто-то поранился, верно? — проронил он деланно ласково, но Люмин не шелохнулась, упрямо сжимая клинок. — Что ж, Архонты свидетели, а я хотел обойтись без драки. Стремительный рывок в сторону Люмин, и ей пришлось отступить на шаг назад, выставив мачете в качестве защиты. Прорезав воздух, клинки пылко встретились друг с другом, частично отдаваясь импульсом в руке, и запястье тут же неприятно заныло. Девушка стиснула зубы, давая отпор. За подшагом последовал выпад с резким выпрямлением локтя, однако тот был с лёгкостью парирован оппонентом. Мужчина ухватился за её руку и снисходительно ухмыльнулся. — У тебя всё ещё имеется возможность сдаться, — предупредил он, но Люмин проигнорировала услышанное и попыталась пнуть неприятеля в колено. Мужчине пришлось отскочить, чтобы избежать удара исподтишка. — Зря, — произнёс он, рефлекторно тряхнув рукой. И оба вновь сошлись в схватке, только на этот раз противник не сдерживался, целясь в наиболее уязвимые места. Люмин тяжело было поспевать за нарастающим темпом, да и оружию будто не хватало длины и изящества. Было неудобно. Притом значительно. Звон металла раздавался по комнате вновь и вновь, отбивая сбивчивый ритм. Выпад, отскок, удар. Приходилось быстро подстраиваться, выворачивая кисть под нужным углом для того, чтобы сбить вражеское лезвие. Вперёд и назад, словно раскачивающийся в стороны маятник. Как долго? Минута, две, а, может даже все десять. Она держала сосредоточенность, следя за движениями оппонента, находя их ловкими, но довольно предсказуемыми. Они долгое время держались наравне, не уступая друг другу ни на секунду. Вот только на фоне что-то быстро промелькнуло, сумев привлечь внимание Люмин, и та невольно осеклась. Вражеский клинок сошел по лезвию по инерции, полоснув запястье и предплечье. Первые капли крови упали на пол, и девушка тихо зашипела от боли. От увиденного Лизель испуганно пискнула, прижавшись к ошарашенному Рудольфу. Тот инстинктивно обвил малышку руками, загораживая ото всех, но сам не спускал напряжённого взгляда с Люмин. — Только не переборщи, — послышался со стороны хрипловатый голос второго похитителя, на что первый как-то мрачновато хохотнул. — Одной конечностью больше, одной меньше — не столь критично. В конце концов, я её предупреждал. Люмин болезненно сжала рукоять, ускоренно соображая. Сомнения вгрызлись в напряжëнный мозг, только теперь она, по крайней мере, знала, что делает. Отступать сейчас всë равно казалось неразумным решением. «Выиграть ещё немного времени будет достаточно», — мысль, придавшая сил и решимости. Стерпеть боль она сможет. Просто отвлечь. Совсем немного. Она справится. Люмин подвесила мачете в воздухе, кидаясь в нападение с новыми силами. Быстрые движения были немного нескладными, но уже более уверенными и отточенными. Тело само вспоминало, как двигаться, уклоняться и бить. Ещё один пропущенный удар отозвался болью в боку, но и она смогла задеть оппонента, заставляя того злобно сверкнуть глазами, скривив нахальную улыбку в оскал. — Ты!.. — прошипел он враждебно. — Откуда он вообще достал эту девчонку?! Лицо Люмин не дрогнуло. Холодное золото плескалось в глазах, излучая сосредоточенность. «Этого же хватит, верно?» — глубокий вдох и разжатые пальцы. Оружие со звоном упало на пол, и девушка подняла руки вверх, демонстративно сдаваясь. Противник в удивлении застыл на месте. — Это что ещë за фокусы? — настороженно проговорил он, не решаясь приблизиться. Ответа не последовало. Второй аккуратно подобрал клинок и нетерпеливо кивнул напарнику. — Закончим на этом. Итак сильно задержались, — он бросил короткий взгляд на ранения и размазанную на полу кровь. — К тому же придётся идти за Ашилем. Первый был явно не согласен с таким раскладом. Злость, читаемая в резких движениях говорила сама за себя, но оружие он убрал, сверля Люмин испытующим взглядом. — Где ты научилась так драться? Тишина… — Молчишь, да? — он хмыкнул, а затем обернулся к товарищу. — Я пойду доложу обо всём командиру, а ты тогда притащи сюда старика. С остальными мелкими разберёмся потом. Нестрашно, если немного поголодают. — Погоди, ты ведь тоже ранен. — Несерьёзно. Потом, — отмахнулся он, и оба поспешили покинуть комнату, заперев ту снаружи на ключ. Быстрые шаги скоро удалились наверх, возвращая уже привычную тишину в это подобие мрачной темницы. Люмин тут же обессиленно осела на пол, поддавшись разом накатившей усталости. Боль пульсировала в боку и всё ещё напряжённых мышцах руки, растекаясь по телу небольшими спазмами. Дыхание выравнивалось, сердечный ритм стихал, постепенно замедляясь. По лбу стекла капля пота, и только маленькая триумфальная улыбка коснулась обветренных губ. Они не заметили.***
Предположительно ближе к вечеру на корабле начался настоящий переполох. Даже в трюме были слышны топот и крики, доносящиеся откуда-то с палубы. Все сновали туда-сюда, стараясь прошерстить каждый уголок: каждую комнату, бочку и ящичек. И камбуз, и склад, и каюту капитана не обошли стороной — всё безуспешно. Даже на белой скатерти снежных полей не нашлось ни следа чьего-то присутствия. Только укрывающая их ледяная скала стояла неподвижно, и никто не решился облазить её, рискуя провалиться в одну из многочисленных скрытых расщелин. Сбежала. Одна из самых ценных заключённых просто сбежала. Исчезла, растворилась, пропала. Вот так просто. И ничего. Ни намёка. — Ищите, дурни! Она должна быть где-то здесь. Не уследить за безоружной девчонкой — какой же это всё-таки сюр! Глаза у вас на затылке, бестолочи вы невнимательные! Как можно было позволить облапошить себя кучке детей?! — командир свирепой грозой вился в эпицентре нарастающей бури, не прекращая осыпать проклятьями и обзывательствами своих горе-соратников. — Прибить вас мало, — прорычал он чуть ли не утробно. — У хиличурлов и того больше разума, бестолковые вы кретины! И ведь могло быть ещё хуже. Повезло хоть, что эту треклятую стекляшку он всегда предпочитал носить с собой. Если бы девчонка вернула себе Глаз Бога, проблем бы стало значительно больше. Значительно больше его небезграничного терпения. А без неё она хотя бы далеко не уйдёт. Уж он-то знал наверняка. Что её папаша, что сама девчонка — одного поля ягоды. Сладкие, что аж рот вяжет, а послевкусие — только мерзкая горечь. Устав браниться, командир направился в каюту. Ему нужна была тишина. Немного спокойствия — не так уж и много. Эта Снежная выводила его из себя. Тусклая, неприглядная, унылая и холодная. И люди здесь соответствующие. Даже бесконечно жаркий и душный Натлан казался куда более привлекательной альтернативой. Там хотя бы не было до тошноты тоскливо. Острые углы сглаживало только вознаграждение, обещающее переплюнуть все предыдущие их заработки на мелких аферах. Хотя с детьми он больше работать не станет, это уж точно. Уж лучше и дальше разгребать обветшалые сундуки в осточертевших руинах, чем возиться с мелкими несносными шавками для обезумевших варваров. Ещё и эти настырные Фатуи, которые так любят везде совать свой длиннющий нос! Да… Даже такие огромные суммы не стоили драгоценных нервов его команды. Пусть ищут себе других поставщиков. Голова в утомлении откинулась на спинку кресла, глаза невольно прикрылись, а тело расслабилось. Вот, уже лучше. Сверху продолжали суматошно возиться его подельники, но если постараться игнорировать этот шум, то можно было даже насладиться столь желанным покоем. Хотя бы недолго, так как поблизости раздался подозрительный шорох. И чего ради только они так странно шебуршали? Мебель решили перетащить? Да и ошиваются слишком близко, хотя он просил не беспокоить. Мужчина недовольно приоткрыл глаза, и всего на мгновение его веки расширились в удивлении, когда заметили над головой странное движение. Реакция не заставила себя долго ждать, вот только увернуться в полной мере он не успел — удар табуретом пришёлся аккурат по затылку, отчего перед глазами запестрели хаотичные искры. — Какого!.. — было просипел он, но вторая атака, последовавшая прямиком за первой, обрубила речь на полуслове, и тело бессознательно упало на пол ничком. По комнате раздался стук древесины и рваный выдох. Руки Чжу Тин судорожно дрожали, покрывшись холодным потом. Страх не желал отступать, продравшись слишком глубоко, под кожу прямо до костей. Осознание того, что у неё получилось, отказывалось приходить, а перед глазами стояло только неподвижное тело, с затылка которого мерно стекала алая жидкость. Тугой ком подошёл куда-то к горлу, мешая свободно дышать. — Всё в порядке. Нужно торопиться, — промямлила она сама себе, прибегая к самовнушению, но ноги приросли к полу, отказываясь сделать хотя бы небольшой шаг вперëд. И только резкий грохот сверху, подобно выстрелу, заставил её сдвинуться с места. Она принялась неуклюже обыскивать карманы. Из-за торопливости пальцы вечно путались, то и дело цепляясь за что-то, а когда на коже почувствовалось липкая субстанция, сердце и вовсе пропустило удар. — Оно… О-оно должно быть у него… Должно быть! — бубнила она, заикаясь, пока ладонь наконец не нащупала заветный Глаз Бога в одном из внутренних карманов. Она сразу сжала его крепче, будто это была самая драгоценная вещь в её жизни. На душе сделалось капельку легче. Как-то непреднамеренно взгляд приковался к лицу лежащего, и по телу прошёлся мгновенный озноб. Она нерешительно протянула руку к шее, проверяя пульс. Совсем тихий, размеренно редкий, но он был, слабо отдаваясь в подушечках пальцев. Рука отдёрнулась от чужой кожи словно от кипятка, но дышать наконец стало легче. Живой… Чжу Тин поднялась, брезгливо вытирая с себя капли крови, и поспешила скрыться, пока не оказалась обнаружена кем-то из команды. Странно, но невзирая на полученный Глаз Бога, уверенность будто стала лишь меньше, сцедившись куда вместе с её холёной смелостью. Вот только нужно было ещё каким-то чудом добыть ключи, а силы слишком быстро покидали тело из-за не сходящего напряжения. — Ты справишься, Чжу Тин… — прошептала она упрямо, выбираясь аккуратно наверх.***
Суета то стихала, то становилась громче, не давая никому покоя. Люди всё носились по коридорам, беспорядочно стуча дверьми. Даже в их комнату пару раз заглядывали через окно: некоторые уже пару дней как знакомые и те, чьи лица за своё недолгое заточение им удалось узреть впервые. Было видно, что искали негодяи старательно и — только пока — безуспешно. Люмин испытывала небольшой груз вины и ответственности. И пусть она действовала исходя из обстоятельств, чувствовала, что слишком много взвалила на плечи Чжу Тин; что слишком наивно убедила себя в наилучшем исходе. Несомненно, будет на её совести, если девочка поранится или, того хуже, исчезнет. В конце концов, Люмин почти ничего не знала ни о самой Чжу Тин, ни о её истинных намерениях или мыслях. Не знала, что находится за пределами комнаты, но позволила той уйти в одиночку. Не знала, каков окружающий мир, и всё равно решила пустить происходящее на самотёк. И отсутствие должного выбора не казалось приемлемым для того оправданием. Не помогало отвлечься и сменившееся отношение Рудольфа в её сторону. Неодобрение, настороженность, подозрительность… Словно она теперь здесь была главным врагом, главной опасностью, которую всячески следует остерегаться. И когда обеспокоенная её состоянием Лизель намеревалась подойти, не пустил: удержал рядом, выразительно нахмурившись. Так и читалось не высказанное вслух: «Держись от нас подальше, пожалуйста». Лёгкий укол то ли обиды, то ли досады свербел где-то глубоко внутри, но завести диалог не выходило. Слова подбирались слишком туго, и даже те, что вспоминались, всё равно отказывались связываться в предложения. В такой момент было особенно жалко за свой скупой словарный запас. Впрочем, она всё равно не знала, что в такой ситуации следовало говорить и стоило ли говорить вообще. На время шум снаружи почти полностью стих, давая небольшую возможность передохнуть. Только плач, больше напоминающий шелест, раздавался из-за стены короткими всхлипами. Было похоже на то, что все ушли наверх. Люмин подумалось, что это было вызвано наступлением ночи. Узнать наверняка у неë, в любом случае бы, не вышло. Она поёжилась, одёргивая тугой бинт на руке. Тот слишком давил, и что-то Люмин подсказывало, что это было сделано специально, с целью её проучить. Размышляя над этим, она сочла, что ещë легко отделалась, учитывая всë произошедшее. Видимо, похитителям они и вправду были нужны в относительно целом и здоровом состоянии, раз была проявлена такая поразительная снисходительность. Это обнадёживало. Даже если вдруг поймают, они не станут вредить Чжу Тин. По крайней мере, не достаточно сильно. Снаружи послышалось едва слышное копошение, и Люмин невольно взбодрилась. Множественный звон ключей, щелчок, и дверь со скрипом отворилась, являя мрак коридора. Чжу Тин, неестественно бледная, утомлённая и явно напряжённая, вошла внутрь, рассеянно осматриваясь. — Пошли, пока путь чист, — негромко и полуразборчиво обратилась она ко всем присутствующим. Рудольф не шелохнулся, а когда заметил на пальто девушки багровые пятна, помрачнел ещё пуще прежнего. Молчание стало ответом, и ясен он был как день ещё с самого начала. Люмин же, пусть и в сомнениях, нерешительно последовала к выходу. Наблюдающая за этим Лизель не выдержала: ловко выбралась из хватки опешившего Рудольфа и быстро подбежала к девочкам, отчего на мгновение в глазах парня вспыхнули страх и неверие, а рот раскрылся в бесплодной попытке окликнуть. Дрогнувшие губы так и застыли, не издав ни единого звука. — Не уходи, — жалобно попросила малышка, хватаясь за край потрёпанного пуховика Люмин. Ладошка сжала ткань в какой-то отчаянной мольбе, и девушка обернулась, удивлённо взирая на Лизель сверху вниз. Нежная, немного виноватая улыбка сама собой появилась на лице. — Всё будет хорошо, — уверила она девочку, бережно взяв холодную руку в свои. — Мы вернёмся. Детские губы задрожали, сжимаясь в тонкую линию, а глаза встревоженно заблестели. — Тогда пообещай! Пообещай, что вернёшься за нами! Дай клятву на мизинцах! — Лизель… — вмешался Рудольф, но она будто не услышала его. Протянула мизинец с непоколебимым видом, и Люмин, помедлив, поднесла свой. — Клянись, клянись, клянись и клятвы ты держись. А если кто соврёт, то попадёт на лёд. А тот лёд холодный, замерзай, негодный, — окончив, Лизель наконец нехотя опустила руку. — Теперь ты не сможешь нарушить обещание! Люмин кивнула и, слегка приобняв худощавое тело, запечатлела её слова глубоко в своей памяти. Было в них что-то такое, что заставило сердце на мгновение дрогнуть. Вновь накатило привычное чувство тоски, тягучей, но едва уловимой. Это из-за прощания?.. Рудольф вздохнул и подошёл к ним, мягко положив руку на плечо Лизель. Чтобы не наблюдать эту сцену, Чжу Тин вышла в коридор с нечитаемым выражением лица. — Это глупо, но… — он тряхнул головой. — Раз уж вы всё решили, бессмысленно пытаться вас разубедить. Просто будьте осторожны. Это всё, что я хочу сказать. Люмин мимолëтно подумалось, что он тоже на самом деле переживал. Просто делал это по-своему, незаметно. — Конечно. На этом всё и закончилось. Девушка вышла в коридор, где её уже ждала Чжу Тин и ещё небольшая группа детей. Во тьме было тяжело разглядеть наверняка, но тут были и мальчики, и девочки. Кто-то старше, кто-то младше, и все бледные, уставшие. У кого-то на щеках даже застыли следы слëз, хотя Люмин не была уверена, показалось ей или нет. Всего примерно одиннадцать или тринадцать человек кучкой жались друг к другу в узком проходе. Так отчего-то казалось теплее и безопасней. Предупреждая уже нарисовавшийся на лице Люмин вопрос, Чжу Тин кратко пояснила: — Они тоже хотели пойти с нами. Плохое предчувствие советовало возразить или хотя бы подвергнуть сомнению такое решение, но оспаривать чужой выбор Люмин не решилась. Короткий кивок, и группа беглецов осторожно отправилась по коридору во главе с Чжу Тин, что умело пробиралась меж ящиков в темноте. Сбоку послышался тихий стон, и мельком Люмин заметила в углу пару бандитов, что бессознательно лежали среди груды камней. Одежда была подпалена, и выглядело так, будто кто-то бережно уложил их спать, только вместо кровати использовал деревянный сундук, а воздушное одеяло заменил нагромождением небольших булыжников. Это было изобретательно. Взгляд почему-то скользнул к Чжу Тин, будто она должна была знать причину такого явления, но та точно и не заметила, непоколебимо продолжая путь. Только на поясе, который она постоянно придерживала, что-то словно мимолётно загорелось алым рубином, но Люмин посчитала, что ей попросту показалось. По лестнице они пробирались осторожно, быстро и юрко. В любой момент кто-то мог показаться на пути, и стычки было бы не избежать. А лишние опасности им были ни к чему. Раскрывая люк, беглецы поочерёдно выбирались на палубу. Люмин шла одной из последних, и стоило оказаться снаружи, как всё тело обдало режущим холодом, и даже верхняя одежда не способна была защитить в полной мере от просачивающегося под кожу мороза. Дышать поначалу стало трудно: затхлый запах исчез, но свежесть непривычной тяжестью оседала в лёгких. Казалось, можно было захлебнуться от кристальной чистоты окружающего воздуха. Ясный, прозрачный и словно бы застывший, он заставлял пробудиться, а после коварно убаюкивал, обволакивая, подобно тонкой вуали. Стоял поздний вечер, и небо было застлано махровыми тучами, но глаза всё равно слепило окружающей белизной. Корабль был в меру просторным. Он застыл меж льдин в неподвижной воде, словно поглощённый снежными гигантом, а над ним возвышалась ледяная скала с причудливыми искривлëнными арками. Та по-матерински скрывала его от любопытных глаз и буйных ветров, и было тяжело не любоваться такой природной красотой и изяществом. Люмин увлеклась, очнувшись только когда Чжу Тин дёрнула её на себя, пряча за одной из бочек вместе с другими детьми. Мимо проплёлся высокий упитанный мужчина с лопатой. Оглянись он хотя бы раз, наверняка бы заметил торчащие из-за бочек макушки, но будучи слишком задумчивым, так и ушёл куда-то в сторону кормы. — И что дальше? — спросил кто-то из ребят. — Нужно спуститься вниз, с корабля. — А потом? Чжу Тин моментально замешкалась. — Нам нужна карта! — И где мы её достанем? Она потёрла лоб, старательно копаясь в памяти. Была ли карта в каюте капитана? Была ли карта вообще? Она не знала, а искать у каждого встречного виделось попросту неразумным. Плутать наугад — тоже. В этом Рудольф, как бы она не хотела этого отрицать, был совершенно прав. Если заблудятся, вряд ли найдут дорогу обратно. Люмин была озадачена этим вопросом не меньше остальных. Идея очень скоро сама пришла на ум, вот только как поведать её внятно остальным, было непонятно. Однако попробовать стоило. — Необходимо смотреть, — попыталась изъясниться она в меру своих сил, отчего сразу же словила дюжину вопросительных взглядов. Не придумав ничего лучше, она указала в сторону только что ушедшего мужчины пальцем. — Я понял! — просиял Ясон, мальчишка в коричневом комбинезоне. — Подумайте сами, нас же сюда как-то притащили. Наверняка они ходят в город или хотя бы деревню. А нам лишь нужно проследить за ними. И там… Там попросим помощи. Чжу Тин придирчиво поморщила нос. — И сколько нам придется ждать? — критично отозвалась она. — Зачем ждать? Просто вынудим их! — Каким таким образом? Мальчик задумчиво почесал затылок, отчего шапка неуклюже сползла на лоб. Все уставились на него в ожидании блистательных идей. Самим в голову всё равно ничего не шло. — Съедим все припасы? — выдал наконец он, тут же встретив скептичную усмешку временного «командира» команды. — Абсолютно нелепый план! Хотя… Хм, — Чжу Тин неуверенно улыбнулась, посмотрев куда-то в сторону. — Думаю, у меня есть идея… Следуйте за мной! — решительно заявила она. Девочка повела группу в каюту капитана, и все послушно отправились за ней. Как командир, пусть и временный, Чжу Тин смотрелась неплохо. Быстро принимала решения, да и настрой, невзирая на обстоятельства, держала боевой, чем непреднамеренно поддерживала дух в остальных. В конце концов, никто больше не решился бы взять на себя такую ответственность. И за это остальные были ей благодарны. Добравшись до нужной двери, девочка замерла, нервно похрустывая пальцами. — Люмин, мне понадобится твоя помощь, — сказала она немного тише, будто по секрету. Та опешила, но, помедлив, кивнула, и они вдвоём прошли внутрь каюты вперёд остальных. В комнате горел тусклый свет. На столе беспорядочным ворохом лежали бумаги, стены пестрели всякими странными предметами, напоминающими древний антиквариат, а в са́мом углу валялся одинокий поломанный табурет. Посреди, прямо на ковре у стола, проступило неаккуратное бурое пятно, и, стоило бросить взгляд в сторону кровати, сразу становилась ясна причина его появления. Там лежало крупное тело, которое с каждым вдохом тяжело вздымалось и дрожало, словно даже дышать владельцу давалось с непомерным трудом. На голове виднелась повязка. Несчастный постоянно ворочался, скулил, бормотал во сне что-то, точно проклинал кого, в то время как рука его всё отчаянно тянулась к голове, неловко касалась бинтов, и тут же одёргивалась, сводясь кратковременной судорогой. Игнорируя это, словно незначительное и не стоящее внимания обстоятельство, Чжу Тин знающе прошествовала до стола и, покопавшись там немного, выудила перьевую ручку и чернила, пока остальные перекидывались настороженными взглядами, предпочитая лишний раз даже не шевелиться. — Он не проснётся, — поспешила уверить их она, но было заметно, что и сама немало нервничала, хотя и делала вид, будто это не так. — Кто-то умеет аккуратно писать? — Я умею, — помедлив, отозвался Вирон, один из самых старших, и Чжу Тин подозвала его к себе отрывистым жестом. — Отлично! Нужно выписать рецепт. Примерно… — она покопалась среди бумажек, и показала одну из них парню, — таким подчерком. Только чтобы словно дрожащей рукой. Он кивнул, бережно перенимая лист и ручку, поднёс кончик к бумаге, а затем застыл. По светлой поверхности медленно растеклась жирная чëрная клякса, отчего девочка поморщилась, сведя брови в едва уловимой неприязни. — А что конкретно? — уточнил он. — Что-то вроде: «Закупите срочно..» и набор лекарств. Парень напряжённо дёрнул рукой, а Люмин подошла ближе, глядя на бумагу в лёгком любопытстве. — Эссенция туманного цветка, экстракт персика зектун, концентрированная настойка лилии калла… — попыталась она вспомнить названия, которые раньше мельком слышала от Агафьи, когда та увлечённо рассказывала всякие истории за столом на кухне. Некоторые из них бабушка даже заставляла принимать Люмин, уверяя в их исключительной необходимости. Чжу Тин вдумчиво замерла, постукивая пальцем по подбородку. — Подойдёт, — наконец одобрительно отозвалась она, и парень принялся аккуратно выводить буквы на листе под диктовку. В конечном итоге записка была готова, и группа скучковалась вокруг стола в ожидании дальнейших указаний от командира, что важно шествовала туда-обратно вдоль стены. Было видно, что уже вошла в свою роль. — Люмин, теперь наш с тобой выход! — веско заявила она, отчего девушка вопросительно изогнула бровь.