Зверь

- Ну давай, ещё раз. Хоть до десятки добьём. Стоя в планке я пытался опуститься ещё раз и не остаться лежать на полу. Руки дрожали, а предплечья напряглись. - Не могу – колени подкосились, и я сел на пол. - Вот ты. Доходяга – папа махнул рукой и записал, что-то в тетрадку – Сейчас будем тебе составлять график тренировок. Будешь заниматься с перерывами, естественно, по сорок минут, начнём с малого. - И, что мне это даст? - Как что? Папа сел на диван и похлопал рядом с собой. Ну, что мне остаётся? С физкультурой проблем не было никогда. Да и особо у нас её стремились преподавать на должном уровне. Пришёл, можно ставить три. Если играешь в вышибалы или футбол, ставят четыре. На пять нужно лишь, постоянно, быть в поле зрения физрука. Нормативы у нас, что-то из разряда есть, но на бумажке. Хотите - делайте, хотите - нет. - Так ты крепче станешь, а то руки вон, как разваренная лапша. Как ты думаешь, силёнок будет достаточно? Но. Если что-то пойдёт не так, бей первый. Старайся попасть в нос, так хоть добавишь себе время сбежать. И лишний раз старайся не думать. - Я же тебе сказала, чтобы ты ему этой ерундой голову не забивал. Моё мнение хоть кого-то в этой семье интересует или я со стенками разговариваю? – дверная ручка ударила о стену, увидев маму я отполз на четвереньках в угол между стеной и диваном. Ничем хорошем сейчас эта перепалка не закончится. - Тебя уже послушали и приняли к сведению. В прошлый раз. - Издеваешься? - Ни в коем случае. Ты же знаешь. Я всегда стараюсь подходить к делам с подготовкой. - Точно издеваешься. Вот, что я тебе сделала? Ты сейчас опять уедешь, а мне с этими двумя снова наедине оставаться. Да и ещё это всё. Послышался мамин тяжёлый вздох. Я выглянул из своего укрытия. Мама закрыла глаза ладонью, ещё губы дёргались, словно она хотела что-то сказать. А папа, скрутив в трубку тетрадь, сжимал её в руке, да так сильно, что выступила вена. - Маша. Не вижу смысла в этом разговоре. Я уже всё решил. И будь добра, пока я дома подбирай слова. Такое слово как «эти» в отношении детей не употребляй. Я тоже пару ласковых смогу применить. Так что не надо меня нервировать. Мама тряхнула полотенцем в воздухе и закрыла за собой дверь. Послышался топот, да такой, что по стенам пошли вибрации, и люстра на потолке слегка качнулась. - Вылезай, давай продолжим. Перебирая коробку с кассетами, смотрел на их обложки и мысленно напевал песни из альбомов. Всё же я их переслушал столько раз, что стоило только подумать, как в ушах сама собой начинала играть музыка, я знал какой, был проигрыш, когда должно пойти соло гитариста или барабанщика. А в голове возникал образ толпы скидывающих руки в жесте «козы», они давят друг друга, стараясь прижаться всё плотнее, но все как один не замечают ничего. Лишь прыгают в такт музыки и кричат, подпевая артисту на сцене. А он в свою очередь делится этой энергией и ещё сильнее заводит толпу. Как же я хочу туда. Неважно друг, прохожий, приятель с работы или случайно встретившийся сосед. Под голосом любимого исполнителя, ты входишь в транс и просто отдаёшься всему что происходит. Жаль, что больше одного раза не получилось испытать такое чувство. Глазами найдя нужную кассету, я быстро вынул оттуда бумажку. Скорая телеграмма, с чётким указанием «передать лично в руки адресата». И самый важный в моей жизни строки. «Москва. Красная площадь. В честь 9 мая выступает Хой. Прилагаю билет. Буду ждать на перроне. 3 мая 1999 год» Через два дня я был уже в Москве. Бежал налегке. Повезло тогда, что мама задержалась на работе, да и почту она не разбирает, делает это только раз в месяц и то для оплаты. Бросил в рюкзак первое, что лежало на полке. А на следующий день оставил записку и просто ушёл. Никогда так себя не чувствовал. Будто, как в песне, надетый на шею аркан спал. Эти четыре дня провёл, словно на иголках, по ночам ворочался не в силах даже глаза закрыть, а днём гипнотизировал часы. Никогда бы не мог подумать, что секундная стрелка может быть настолько медленной. Мне казалось, расстояние между двумя палочками на циферблате имеет размеры в километр. Раз я успевал моргать раз тридцать без остановки. Тот самый день Х, я провёл с папой и компании его друзей. Они разбили мангал прямо во дворе и пожарили шашлык. А вечером мы с папой поехали на Площадь. Люди постепенно собирались и толпились у сцены. Кое-как удалось протиснуться, но саму сцену плохо видно, тогда папа посадил к себе на плечи. Уже ночью всё началось. Прохладный ветер, грохот салютов, словно бутоны цветов раскрываются в небе огни. Шары с цветными кляксами случайно выпущенные из рук, развивая хвостом, словно тот змея, взмывают в небо. Сцену освещают прожектора и там стоит он. В простой рубашке и брюках. Волосы всё тая же кудрявая копна. Сжимает микрофон, играет музыка. Люди вокруг перекрикивают певца, вторя ему. Рядом с нами стояли военные, одни сослуживцы держали других на плечах. Размахивали головными уборами. Качали головой. А один схватил меня за плечо и приобнял, а потом надел свою фуражку. «Подпевай малой». И те самые строки, что я кричал с этими мужиками надрывая горло. «Пусть месяц провоцирует нас на обман Пусть испарение земли бьёт, как дурман Пусть каждый пень нам как капкан Пусть хлещет кровь из наших ран Но мы пройдём с тобою путь через туман» Убрав бумажку, продолжил рыться в коробке. Может, смогу найти ту песню? За весь день я так и не вышел из комнаты, а вечером выполнял те упражнения с листа. Чтобы не забыть про него приклеил к стене прямо над письменным столом. Сестра, помимо фигурок, обожала наклейки и календари, то что повторялась, отдавала мне. Я принимал всё лишь, говорил выработанное на автомате «спасибо» и убирал в коробку. Думал может обменяю на что-нибудь у ребят постарше во дворе. Но кого заинтересуют Диснеевские принцессы и овощи в блёстках? Выглянув в окно, я снова посмотрел на незваного гостя. Ворон раскачивался на ветке помогая крыльями, словно он на качелях. Заметив меня, он прилетел на карниз и начал стучать по окну, требуя впустить. Несмотря на его вчерашнюю выходку, я всё же решил не мучить птицу. Впорхнув в комнату, начал важно расхаживать по ковру. Ходя кругами по цветочным узорам, он то и дело открывал клюв. Взяв со стола связку ветряных колокольчиков, я бросил их птице. Сев на кровать, было интересно понаблюдать, что он с ними сделает. Пару раз он конечно подбросил их, и ударяясь в воздухе падали назад. Больше они его не интересовали. Поставив локти на колени и положив подбородок на ладони, я помотал головой. - Ну и что прикажете с Вами делать? Ворон прилетел ко мне на кровать и начал бодаться головой о мою ногу. - И, что ты хочешь? – птица защипала край кофты. – Погладить? Как и в первый раз я провёл ладонью по его мягким перьям, от удовольствия ворон открыл широко клюв и закрыл глаза. С каждым разом он всё сильнее вытягивал шею. - Ха-ха-ха-ха-ха – засмеялся ворон басом, и я резко отдёрнул руку. - Что ещё за шутки? - Зима. Зима. Зима – и с этими криками он снова улетел. Да, что это за птица? *** Звонок ознаменовавший конец второго урока, отозвался гулом в ушах, что аж заболели зубы. Убрав учебник литературы, полез за математикой. Выходные выдались на редкость спокойные, мама не стала расспрашивать, возможно сама поняла где я пробыл. А папа задержался ещё на один день, уезжает завтра рано утром. И потом неизвестно на сколько его задержат. Сейчас ему хотя бы платят деньгами, а ни как тогда консервами. Папа рассказывал, что их начальник держит сразу несколько бизнесов, и чтобы не пропадали излишки он их просто раздавал. Сама щедрость. Один раз ему выдали получку ящиком сгущёнки. Хорошо, что получилось половину на нормальные продукты обменять, а вторую продали хоть за сколько-то. Было так стыдно. Я стоял под навесом в папиной куртке, просто тонул в ней. А на раскладном столике стояли эти проклятые банки. Мама моего одноклассника узнала меня, не помог даже капюшон. Она купила у меня пару штук и дала ещё на «личные расходы». Чувствовал себя в этот момент как попрошайка. Поэтому я эти деньги на «личные» отдал первому попавшемуся со стаканчиком. Хорошо, что мамина работа приносила хоть что-то. В это раз Аня не ушла никуда как обычно. Она сидела на первой парте и развернувшись к одноклассницам, обсуждала новый браслет соседки. Часть мальчишек выбежала из класса, только началась перемена, а другая, встав в круг играла с попрыгунчиком. Парта Никиты и Коли стояла в гордом одиночестве. Неужели все настолько привыкли, что такое частое отсутствие стало нормой? В городе такое тоже прокатывало, но были и исключения. В параллели чуть ли не сам директор ходил в гости к прогульщикам. Нужно поговорить с Аней. Встав я направился к щебечущим подружкам. - Ну так я говорю. Научи. У меня и бисер, и леска есть, а она всё нос воротит. - Да. Тоже мне решила, что раз что-то красивое сделала, то можно как павлин расхаживать и главное поверх рукава надела. Чтобы все видели. - Ань – староста оторвалась от диалога и посмотрела на меня. – Можем поговорить? Аня лишь пожала плечами и ничего не сказав собеседницам вышла в коридор, а я за ней. Снаружи было шумно. Все, как всегда, бегали, голоса смешались в один единый гул. Младшие девочки играли в резиночку, а какой-то парнишка чертил подошвой черные на полу черные полоски. - Секунду. Ну конечно. Аня заметила этого нарушителя порядка и начала его отчитывать. Она была спокойна, не жестикулировала, не кричала, как это обычно делают учителя. А потом он начал стирать все свои художества. - Я тебя внимательно слушаю – она опёрлась о стену выставив правую ногу вперёд, убрала руки за спину. - Слушай, тут такое дело. Я только недавно это заметил. А, где половина наших и от куда взялся этот Юрин? Аня усмехнулась, и её губы дёрнулись в улыбке. - С добрым утром. Честно признаться я уже и не надеялась, что заметишь. Но так уж и быть просвещу. Ты же помнишь, что в часе от нас есть ещё один посёлок? - Конечно. Обычно все туда на ярмарку ездят. - Да. Там тоже школа была. Только вот состояние оставляло желать лучшего. Начиная с середины октября и до мая в куртках все сидели. Окна, что они есть, что нет. Продувало так, что руки у всех белели. Но это в лучшем случае, в худшем пол класса на больничной койке оказывалась. Отопления нет, вода только ледяная тонкой струйкой идёт, и это при том что кран на полную выкручивали. Их даже кормить в столовой перестали, да и туалеты закрыть пришлось. Но даже с этими условиями смирились. Учителя есть и ладно. Только пока там потолок осыпаться не начал, даже родителей устраивало всё. Вроде во время урока, там гардина упала с куском бетона и прямо девочке на голову. Швы наложить пришлось. По итогу на ремонт закрыли. Правда уже четвертый год ремонтируют. Может и не откроют уже. Так все, кто там учился и преподавал половина сюда, половина в другую перевелись. Несколько семей в наш посёлок решили переехать, чтобы дети по лесу не ходили в темноте. Маргарита Николаевна, бабушку с Колей забрала и в комнату перевезла. У них там свои проблемы с жильём были. Тут хоть печь топить не надо, батарея стоит. А то что приятелей старых нет. Нас перемешать решили. Большую часть конечно оставили в своих классах, но часть новеньких внедрили. - Интересно, как выходит. Я подошёл к Ане и также опёрся о стену, прислоняя затылок к холодному бетону. - Тогда, что я им сделал? Понимаю тех, чьи родители помогали с похоронами. Ну а тут, что? - Ой. Эти товарищи, ещё те подпевалы. Дай только повод. Да и выделяться никто не хочет. - А ты почему? - Совсем дурак? Я ведь уже объясняла. Ты лично мне ничего не сделал. Да и, по-твоему, у меня дел других нет? Больно нужно этим страдать. Всё равно ничего не изменится. Мы молча стояли с Аней смотрели в противоположные друг от друга стороны. Мимо пробегали дети, пуская самолётик из тетрадного листа. Учительницы гордой походкой стучали по полу своими каблуками, неся в руках классные журналы и пакеты с документами. С каждой минутой тени проносились всё быстрее, коридор опустел, а голоса стихали. В голе вертелась последняя фраза Ани «Всё равно ничего не изменится». - Ничего не изменится. Мне кажется, что эта фраза, преследовала меня постоянно. На мгновение прикрыл веки. Перед глазами возник образ ворона, караулящего у крыльца. Он взмывает в небо и кружит, изредка крича «Зима». На землю начинает падать снежинки. Бесформенные хлопья слипаются друг с другом становясь ещё больше. Скелеты деревьев стеной возвышающиеся над тропинкой, скрипят шершавой корой, становясь всё выше. Дорога уходящая в чащу леса усеяна следами животных. Дома исчезли. Вокруг лишь деревья и пелена снега, застилающая глаза. Чёрная тень продолжает кружиться над головой. И тут он камнем падает вниз, исчезая в сугробе. Я бегу к нему. Вдруг разбился? Ноги с каждым шагом утопают в снегу всё глубже, проваливаясь в толщу сугробов. Но в итоге добираюсь. Ничего. Лишь несколько перьев подхваченные ветром скользят, как корабли по волнам. Сзади раздаётся утробное рычание. Чёрная пасть с острыми как нож зубами. Красная и тягучая слюна, сбиваясь в тяжелые капли падает на снег, окрашивая его. Непроизвольно пальцы начинают сжиматься и что-то мокрое и липкое ощущается на подушечках. Не спеша я опускаю взгляд на руки. Кровь. Все мои руки измазаны ей, а из ладоней торчат маленькие чёрные перья. - Лисицын, для кого звонок прозвенел или тебе персональное приглашение нужно? Строгий голос немного отрезвил, но я не мог понять, где сейчас нахожусь? Только что была зима, а теперь пустой коридор с обшарпанными стенами. И лопнувшая краска на окнах. Чёрт, это же школа. - Спать дома надо было, быстро на урок. - Простите. Опустив взгляд в пол, я быстро добрался до своего места. По классу как обычно прошёлся шёпот с тихими смешками. Пенал был открыт. Кто-то положил туда записку. Стараясь не шуметь развернул послание. «Я пыталась тебя растормошить. Но ты так крепко уснул, что пришлось оставить эту затею. Ну ты даёшь, спать стоя, прям как лошадь», а в конце мордочка с высунутым языком. Я смял лист и убрал его в рюкзак. - Сама ты лошадь. Учительница писала на доске примеры, попутно объясняя новую тему. А в моей голове была полная пустота. Сосредоточиться не получалось, я тупо переписывал всё в тетрадь, не вдаваясь в подробности. Что это было? Неужели я действительно заснул? Тогда почему всё было настолько реальным? Я до сих пор ощущаю на лице влагу, даже щёки горят так, будто только что была метель. А руки хотелось вымыть, чтобы избавиться от невидимой липкости. Пальцы слипались, словно на них действительно что-то было. После уроков я задержался. На этой неделе мне выпала участь дежурного по классу. Всё пришлось делать самому, так как не хватило пары. Ну что ж оно и к лучшему. Зато никто не будет мешать. Ключи от кабинета Маргарита Николаевна попросила сдать в директорскую как закончу. Подметя пол, я обратил своё внимание на кусок красного мела, который одиноко лежал среди крошек. Нарисовав на доске подобие мишени, намочил тряпку водой и встав между первым и вторым рядом, прицелился. «И так. Сможет ли он побить свой собственный рекорд, попав в среднее кольцо. Или в этот раз превзойдёт все ожидания достигнув центра. Только самые меткие смогут это сделать. Внимание». Говорил диктор в моей голове, словно я находился на важном турнире и сейчас от меня зависело, выиграет моя команда или получим утешительный приз. Вода с тряпки капала на пол образуя лужу, а также стекала по руке, прямо под чистые рукава. Ещё немного, чуть сдвинуться влево и. Есть. Тряпка с громким шлепком впечаталась ровно в красный круг. Распластавшись, словно выброшенная на берег медуза под палящим солнцем. Повторив свой успех ещё пару раз, я вымыл доску. Опуская тряпку в мутную воду, я опустил туда и руки. Вода словно болотная топь, непроглядная, с мягким дном, только вместо песка, мел. Сколько же её не меняли? Хорошо что ещё не зацвела. После неё на доске точно останутся разводы и придётся всё промывать заново. Прихватив заодно ещё и цинковое ведро, я направился на первый этаж. Школа пустовала. В этой мнимой тишине, можно было услышать, как закипает чайник техничек, как включённая вода ударяется о дно железной ванны. Из столовой пахнет рыбными котлетами и горохом. Ветер влетевший в открытое окно играется в шторах надувая их словно паруса. Ученики давно разбежались по домам, лишь у кабинета труда кучковались дети, видимо пришли на кружок. Поворачивая за угол, я заметил знакомую спину. Поставив вёдра как можно тише, чтобы не заметили, я прижался к стенке, выглянул разведать обстановку. Его полосатая рубашка, висела как мешок, а вся спина была мокрая и прилипла к телу. А на подмышках виднелись жёлтые разводы. Меня аж передёрнуло. Вот что он сейчас в школе забыл, когда никого нет. Но что-то в его позе показалось странным. Он склонился над кем-то и явно угрожал. - Тебе, что было сказано. С повидлом, а здесь что? Творог. - В столовой больше ничего не было. - Не было значит. Зато у тебя кое-что сейчас будет. - Не надо. Не думая схватил пластиковое ведро и в три шага оказался рядом с Юриным. Содержимое тут же оказалось на нём. Коля даже не дёрнулся, просто развернулся устремляя на меня взгляд полный ненависти. Грязная вода стекала с его засаленных волос, и так вечно красное лицо стало ещё багровее. Ещё немного действительно, как в мультиках из ушей повалит пар. Ноздри расширялись с каждым вдохом. Лоб сморщился, напоминая гармошку. От этого перенапряжения у него на кончике носа вылезла жёлтая головка, словно личинка. - Тебе, что всё мало? Сжав покрепче ручку ведра, я размахнулся и ударил его прямо по напыщенной физиономии, из-за мокрого пола Коля не устоял и упал, приземлившись на копчик. Жир под кожей ходил ходуном. Послышался треск ткани. Похоже его штаны лопнули, не выдержав объёма. Юрин вскочил, отталкивая меня в сторону, и топая скрылся за поворотом. Выпустив ведро из рук, я понял, что вообще всё это время не дышал. Схватившись одной рукой о стену, а второй сжав рубашку я пытался сделать хоть один вдох. Горло кололо изнутри, перед глазами всё плыло, а в ушах застыл звон. Чья-то рука дотронулась до плеча. Светлый образ замаячил перед глазами. У него не было ни черт лица, никакой-либо формы. Лишь что-то очень белое над головой. И голос. Даже немного успокаивающий. - У тебя пошла кровь. Всё хорошо? Давай медсестру позову? - Не надо – прохрипел я. Через пару минут начало отпускать, я дотронулся тыльной стороной до верхней губы. Действительно. Кровь. Но это мелочи. - Всё нормально. Ты то как? Он тебе ничего не сделал? - Не успел. Спасибо, что помог. - Не за что. И, часто он так младших трогает? - Почти на регулярной основе. Сегодня ещё и Роме прилетело, завтра точно с фингалом на оба глаза явится. - Урод. - Да ладно. Уже привычно как-то. Давай хоть помогу воду до кабинета донести. - Было бы неплохо. Только сейчас я обратил внимание на своего собеседника. Да это же тот самый паренёк, чьи учебники выбросили в окно. Я и не думал, что он настолько светлый. Так ещё помимо волос на голове, ещё и брови с ресницами. Да и волос у него тонкий словно из света. Прям солнечный зайчик. Оказавшись в классе, я заново помыл доску, только уже чистой водой. Из-за щелей в окнах, ветер свистел. Достав серую половую тряпку с кучей дырок, казалось, что в любой момент она может рассыпаться, опустил в воду. Сминая тряпку в руках, надеялся, что дальнейшей встречи с Юриным сегодня не предвидится. Но вопрос в другом. Стоит ли завтра ходить, оглядываться и ждать, когда прилетит от Коли и его друзей. Притвориться больным не получиться, да и вряд ли возможно скрыть сегодняшнюю стычку. Мама по любому обо всём узнает. А если меня выдадут ещё и Маргарите Николаевне, то точно, как говорила Аня. Ничего не изменится. Наоборот, класс будет только радоваться проколам и пойдут слухи. Что сын ничем не лучше мамы. Дома, сидя за посменным столом, слушал найденную кассету с песней «Туман». Была одной из моих любимых, на ровне с «Лирикой». Вот бы найти этот самый путь и вырваться на свободу. Неважно одному или с папой, чтобы не было в жизни никого. Ни этого посёлка. Ни мамы. Ни сестры. Действительное оказаться в тесном и душном футляре. Одному. *** Следующие два дня прошли спокойно. Коля так и не появился, видел правда его приятелей, курящих у мусорки. Этим наша встреча и закончилась. Видимо сами они ничего без команды не делают. А вот Никита появлялся, только уходил после второго урока. Хорошо, что я его не интересовал. Он самый высокий в классе и видно, что занимается спортом. Видел его после уроков с сумкой, стоял у дверей спортзала. Вернувшись со столовой, я увидел на своей парте половину яблока и три конфеты барбарис. А ещё гелиевая ручка с зелёными чернилами, а на корпусе рисунок с киви. Открыв колпачок, вдохнул аромат. Действительно, пахло фруктами. Такие ручки видел в канцтоварах, целые наборы разноцветных паст. Даже была серебряная. Хотелось попробовать хоть раз такими порисовать, но мама не разрешала, оставалось только смотреть. Когда ходили в магазин подолгу могу рассматривать витрины с гуашью, большими наборами карандашей, ручками с семью стержнями и конечно всевозможными ластиками. Там и мишки, и рыбки, из необычных стёрка в форме надписи «LOVE» и фрукты. Единственное, что мне тогда удалось выпросить у мамы это печать с динозавром. Конфеты и ручку сразу спрятал в рюкзак, а яблоко решил съесть, а то начало темнеть. В классе сидел один, когда никого не было, даже ощущаешь себя по-другому. Спокойно как-то. Но и одиночество длилось недолго. В кабинет вошла Аня. - Ну как тебе? Понравилось? Аня, как всегда, себе не изменяет. Брюки, рубашка и жилетка в клетку, то что нужно для строгого старосты. Ну и зачесанные волосы, заплетённые в косу. - Спасибо. А за что? - Как за что. Ты вроде в понедельник Антону помог. Правда задел водой немного. Но это не критично. Аня отвернулась к окну и опустив два пальца на мою парту прошлась ими вдоль края. - Слушай. Узнать хотела. А чего это ты так резко осмелел? Недавно спасать пришлось. А тут оказывается. Можешь отпор дать. - Ничего я не осмелел. Одно дело я. Ну мы же вроде одного возраста. А тут младшие. Тоже мне смельчак. Аня хмыкнула и развернувшись на каблуках пошла к выходу. Лишь когда собиралась открыть дверь я спохватился. - Спасибо за ручку – она посмотрела на меня не понимающе, округлив губы. - Какую ручку? - Нет. Ничего. Пожав плечами Аня удалилась. Странно всё это. *** Неделя подходила к концу. Папа звонил и сказал, что приедет завтра рано утром, и мы все вместе отправимся в город за продуктами. Может и на рынок за вещами сходим. С каждым днём становится холоднее, даже в доме. А спать в свитере мама запрещает. Я каждый вечер, как и договаривались с папой выполняю упражнения, правда руки болят, но терпимо. Мама больше со мной не разговаривает. Лишь иногда посмотрит, а в глазах пустота. Я пытался с ней заговорить, она лишь говорит. - Не знаю. У тебя отец есть. С ним решай. С Катей иногда мультики смотрим. Вот недавно включил на свою голову, какой-то непонятный мультик. Вроде обложка красивая, яркая, да и кадры на обратной стороне коробки, тоже. Таких цветов никогда не видел. Глаза у персонажей, большие и так везде блики прорисованы, самого заинтересовало. После просмотра, я мысленно согласился с сестрой, что мама может тайно забирать нашу энергию. Да такое можно сказать и про школу. Будто всё вокруг, стены, портреты с мёртвыми, учителя, даже сами дети, впитывали в себя всё плохое, что произошло за день, не давая даже капли чего-то хорошего проявиться. Если оно и было, то точно затерялось среди смешков, толчков и безразличных взглядов. И вот теперь я ещё и виноват оказался, потому что сестра бегает по дому и кричит «Лунная призма дай мне силу». Было бы всё так по волшебству как в мультиках. Я даже выделил себе несколько страниц в альбоме, чтобы нарисовать кошку из этого сериала. Уборку в этот раз закончил быстро, но решил опробовать как рисует ручка. На белой бумаге появилась яркая, можно даже сказать какого-то ядовитого цвета, напоминающее мутаген полоска. Казалось, что её можно было взять, жаль, что невозможно. Карандашный набросок мультяшного персонажа выходил не очень. Всё-таки впервые пришлось воспроизводить движущуюся картинку по памяти. И тут альбом выхватывают из рук. - Эй! - Так вот чем ты занимаешься. Каракули чертишь. Вот ведь. Никита и его компания. Как они так тихо подошли? - Глеб забирай. Пусть в помойке отдохнёт. - Будет сделано Никитос – Глеб, шмыгая носом побежал к лестнице. - Что тебе нужно? – на удивление голос даже не дрожал, а был спокойный даже слишком. Вот и на кой они пришли, когда уроки кончились. Заняться больше нечем? - Да так. Дельце одно есть – Ники сплюнул к моим ногам – Тут мне напели, что ты проштрафился. - Чего? – не успел я встать с подоконника, как Никитина рука, надавив на плечо посадила назад. - Не дёргайся. Лёшка. Не дёргайся. Значит ты у нас не такой тихоня каким притворяешься. Первым руку поднимать, ай как не хорошо – его пальцы сильно сжали плечо. - Ничего я первым не начинал – я хотел смахнуть его ладонь, но под внимательным взглядом Никиты, просто сжал ткань брюк. - Да? Хочешь сказать, что и вещи чужие не портил. М? - Да. Никита наклонился ко мне и сквозь зубы процедил. - Запомни. Больше всего я ненавижу таких особей как ты. Сначала прикидываются самой невинностью, а потом крутят за спиной свои грязные дела, а им все верят. Потому что якобы жизнью обижены. Крысы, одним словом. Я в ваши разборки не лезу. У меня принцип простой. Проштрафился – отвечай. А если обделался по полной. Так хули лезешь. Спрашивается. Нужно всё-таки было в прошлый раз тоже урок дать, чтобы и дальше тихо сидел. Юрин. Падла. Что он такого насочинял? Да ещё так, что полным составом пришли. А Никита так вообще, драки жаждет. Плохо дело. Будь что будет, даже если и оправдание, то пусть хоть выслушают, а потом делают что хотят. - Если ты про то, что было в понедельник. То я всего лишь хотел парню из младших классов помочь. Никита выпрямился, и его бровь дёрнулась. Я зацепил его внимание? - В смысле? - Да чо ты слушаешь его? Он же у нас совсем тронутый, говорят заснуть на ровном месте может. Вот ведь гад ты Коля. Про то что я первый начал, растрепал, а то что малых в углах щемишь. Умолчал. А теперь выкрутиться хочешь. - Завали. Тебе слова не давали. – неужели не первый раз. Ну что ж попробуем докрутить. – Говори. - Я воду шёл набирать. Вижу Коля стоит и с кем-то разговаривает. Целиком ничего не слышал. Понял только, что ему не ту начинку купили. Я по голосу понял, что это парень с третьего класса. А потом он мне сказал, что Ромы, видимо его одноклассник, два фингала будет. И этого паренька тоже хотел видимо украсить. Если не веришь, можешь завтра лично у Ани спросить. Если это у них в порядке вещей из мелких, делать мальчиков на побегушках, то не удивляюсь почему некоторые начинают перенимать привычки старших. Никита почесал нос и отошел. Кивком головы подозвал к себе Юрина. Тот уже видимо стоя успел запыхаться. Со лба водопадом стекал пот, а на тыльной стороне ладони красовалась засохшая сопля. Медленно двигая ногами, он подошёл к Никите. Остальные же приятели сделали дружный шаг назад. Никита схватил Юрина за волосы и ударил кулаком куда-то в слой жира. От такого я аж подпрыгнул на месте. А компания даже не шелохнулась. Лишь кто-то зевнул, а остальные отвернулись. Удар вышел сильный, Юрин согнулся пополам. Никита ещё два раза повторил удар. - Я тебе падла, что говорил? Опять повторять? Ты не у себя. Или тебе заново втолковать по каким правилам здесь живут. Никита отпустил Юрина и тот упал на четвереньки схватившись одной рукой за живот. - Ещё и руки марать об тебя пришлось. Подойдя ко мне Никита протянул мне руку. Ничего лучше я не придумал, как ответить на этот жест. Его ладонь была грубая, как у моего папы. Вся в мозолях и шершавая, да и сжимает довольно крепко. Не зря значит на тренировки ходит. - Ты это. Извини. Зря наговорил. Бывай. Помогая Коле подняться вся, банда удалилась. Отлично. Отделался малой жертвой. Завтра, может, уговорю на новый альбом. Только собрался уходить, как кто-то окликнул. - Подожди. Я обернулся и увидел ту самую девочку, которая подсказала, куда выкинули мой пенал. - Это ведь твоё?