Жрица храма Смерти

— Стихия — это дикий конь, но маленькой леди удалось ухватить тучу за хвост. — Было первое, что услышала Фэй, когда смогла перебороть обаяние хозяина гроз. — Теперь я обязан выполнить любую вашу просьбу, но только одну. — Не смотря на грязь, он присел на одно колено, чтобы оказаться с девочкой на одном уровне. — Что будет угодно юной госпоже? Я могу отнести вас в любой уголок земли, пролить дождь в пустыне или указать радугой, где запрятано золото кобольдов. Все вопросительно посмотрели на Руни, которая неожиданно засмущалась и покраснела. — Меня еще никто не называл леди, — она нервно хихикнула. — Она? — Ее кровь была последней в ловушке ветра, — разъясняюще произнес Эйрон. Фэй схватила руку Руни, повернула ладошкой вверх и покачнулась, словно на нее упала гора — ладони ребенка были располосованы мелкими ранами. — Как? — Я оцарапала руку, когда запрыгнула на трон, — извинялась Руни. — но это неважно, нам все равно по пути, — совсем по-взрослому успокоила она Фэй. — Я, — тихо обратилась к Эйрону и замолчала. Обычно она не робела ни перед кем, но повелитель стихий был другого калибра. — Вы проведете нас к Смерти. У нее мой брат! — Собравшись с духом, четко выговорила девочка. — К самой Смерти? Вы уверены? — Он еще раз заглянул ей в глаза, словно искал там сомнения или смех. — Очень смелое решение, но Ваше желание — закон. Существует только одно ограничение: я могу провести вас к Смерти, но не выпустить обратно. Это, увы, не в моей — Я пойду. Я заключу сделку, — перебила Фэй. Уж она-то не задержится у Смерти, та сама выкинет жрицу обратно в осиротевший храм. — Только та, которая заплатила кровью и поймала ветер, может заключить договор. Никто другой. — Я тоже заплатила кровью! — Фэй протянула руку с ровной свежей раной. — Но ее кровь была последней и запечатала договор. — Это значит, мне придется остаться там навсегда? Умереть? — Еле слышно спросила девочка. — Вы можете пожелать чего-нибудь другого, — продолжил Эйрон — Мы еще не скрепили договор, но вывести Вас обратно я не смогу. Поэтому мне будет очень жаль, если Вы решите настоять на этой просьбе. У Вас есть время до ночи. Если договора не будет, то к вечеру туча унесет меня дальше. — Все отменяется! — Громко произнесла Фэй, схватив Руни за руку так, что та скривилась и вскрикнула, удивленно посмотрела на жрицу. — Мы не идем. Я найду другой способ. Завтра с первыми лучами солнца вы все возвращаетесь. — Но я хочу забрать Ивара. Я без него не уйду! — Непонятно, чем девочка была напугана больше, тем что попадет к смерти или тем, что может к ней не попасть. — Я больше не могу видеть, как мама плачет. И я. Я знаешь как по нему скучаю! — Я сотру его! — Фэй оттолкнула руку повелителя гроз, присела перед девочкой, схватила ее голову и вперилась взглядом, словно хотела выжечь любые сомнения. — Ты забудешь его. И мама забудет. И Юсуф. Все. Вы больше не будете страдать. — Нет! — Руни вырвалась из крепких рук и отступила. В ее глазах плескался испуг. — Я не хочу его забывать. Ни за что на свете. Я не хочу. Юсуф, скажи ей. — Юсуф, ты в ответе за сестру. Я. Мне. — Она кинулась к Юсуфу, но и в его взгляде наткнулась только на испуг и непонимание. — Вы!..– Не найдя больше слов, Фэй вспрыгнула и скрылась в глубине сада. Стаи бабочек живым бархатным плащом развивались за ее спиной. Сплетенные заросли словно по мановению руки распахнулись перед ней, чтобы закрыться еще плотнее после, отрезая остальным возможность пойти следом *** Дождь легкими каплями постучался в беседку, и Фэй скорее почувствовала, чем услышала ЕГО приближение. — Разрешите? — Человек дождя стоял на входе, на его губах блуждала легкая улыбка. — Я не хотел Вас обидеть, но я не мог умалчивать об условиях сделки. — Я знала, что стихия — это только вход. Я бы нашла выход. Смерть сама бы выкинула меня. То что Руни порежет руку, не входило в мои планы. И не входит. Ее смерть не входит. Кто угодно, только не она. — Забирать детей всегда тяжело. Они молчали, вслушиваясь в мелодию дождя по мокрым листьям. Воздух наполнился запахом мокрой листвы и, почему-то, теплого костра. Или может это от него пахло так по-домашнему тепло. Его близость согревала даже через сотни лет. — Вы не могли бы со мной прогуляться по саду? — неожиданно спросила Фэй совсем эгоистично. Если ей и суждено больше никогда не увидеть его, то она должна насладиться этой встречей сполна. Ну и что, что он ее совсем не помнит. Она помнит все радостные дни и все горькие, и этого должно хватить на двоих. — С удовольствием, — он галантно предложил ей руку, и Фэй благодарно обняла его локоть, сдерживая себя, чтобы не прижаться лицом к плечу. Стоило им ступить за порог беседки, как дождь неожиданно прекратился, и в одно мгновение тучи разбежались, выпуская остывающее красное солнце. Фэй и человек дождя медленно брели по солнечным аллеям. Если бы ты знал, как часто мы часами вот так бродили тут же. А там в беседке впервые… — Мне кажется, вы меня совсем не слушаете. Фэй потрясла головой и уставилась снизу вверх в такие знакомые глаза. — Извините, за годы одиночества я растерял все манеры. Мне так редко удается поговорить с кем-то. Я, конечно, люблю бурю, но там наверху довольно одиноко. Красота мира быстро надоедает, если ее не с кем делить. — И у вас нет совсем никого? — Фэй и сама не знала, на какой ответ она надеялась. Знание того, что у него есть кто-то, ранило бы ее так же сильно, как и его абсолютное одиночество. — Есть ветер. Лягушки на озерах очень рады моему появлению. Они поют мне невероятные дифирамбы. Мне нравится приносить дождь в пустыню, где от нескольких капель расцветает жизнь, нравится стучать по огромным листьям экзотических деревьев, играть волнами в море, дуть в паруса. У меня есть дети, с которыми я могу озорным мальчишкой бегать по полю и загонять их в дома, но только здесь я охотнее всего. Если бы у меня был дом, то он был бы здесь. Каждому нужно, чтобы его кто-то ждал. — Я ждала тебя! — выдохнула Фэй, глядя ему глубоко в глаза. Она так надеялась, что он вспомнит, что в его взгляде промелькнет знакомая искра, но это было и то, чего она страшилась больше всего. Она боялась, что он никогда не сможет простить ее. Тогда она думала, что поступает очень правильно. Жертвует собой, чтобы забрать его боль, но за прошедшие годы она поняла, что не каждое забвение — благо. Люди приходили в ее храм, чтобы вспомнить. — Ты любишь дождь? — Эйрон по своему интерпретировал ее слова. Он ничего не вспомнил. Фэй вздохнула, отвела глаза и продолжила прогулку. Повелитель стихии говорил медленно, как будто продумывал слова, но с ним не становилось скучно. Эти паузы наоборот усиливали ожидание. Звук зарождался внутри, как далекая гроза, а потом нежными, но сильными раскатами будоражил тишину, вызывая дрожь в каждом участке тела. Фэй не знала, реагировала ли только она так на него, но при воспоминании о том, с каким восторгом смотрела на него маленькая Руни, злость холодной водой разливалась в горле. Что это? Неужели она ревнует повелителя стихий к ребенку. — Да. В храме я всегда за пару дней знала, когда начнется дождь. Я открывала все окна, — она засмеялась. — отсылала всех по домам или приказывала прятаться в подвале, чтобы никто не увидел, как я забираюсь на крышу. — Фэй засмеялась еще громче, прикрыла рот рукой и провела пальцем по шраму. — Они и так все думали, что я странная, статус сумасшедшей окончательно отпугнул бы посетителей и пожертвователей. — Если бы я знал, что меня так ждут, то приносил бы грозу почаще. — Я специально приказала построить храм на грозовом перевале, там, где могла пальцами тонуть в тяжелых черных тучах. — Фэй протянула руку вверх, будто и впрямь хотела дотронуться до пушистых облаков. — Они проплывали прямо подо мной, закрывая весь мир. Мне казалось, что я тоже скачу на стихии. — Я никогда не замечал Вас. — Эйрон снова остановился, повернулся к ней и взглянул на нее. — Я уверен, что не забыл бы такие глаза. — Я не желала, чтобы меня видели. — Не хотела, чтобы ты увидел меня, и может, вспомнил, — добавила она мысленно. — Ну теперь, когда мы знакомы, Вы не откажете мне в удовольствии прокатиться со мной. Кстати, я так и не знаю, как Вас зовут. Солнце последними лучами расчерчивало воздух. В тишине они медленно шли по саду, наслаждаясь тем, что не нужно ничего говорить. На западных насыпях, там, откуда лучше всего виднелся закат, Фэй остановилась, закрыла глаза, подставила лицо запоздавшим стрелам солнца и задумалась. — Фэй, — прошло уже довольно много времени с его вопроса, но они оба знали, что она имела ввиду. — Фэй, — повторил он, будто на вкус пробуя имя. — пахнет горным лугом и разнокрылыми бабочками. Наверное, они поэтому так льнут к Вам. — Наверное. — Ей не хотелось говорить о Смерти, обязанностях и возрасте. — Фэй, — он посмотрел на нее, и она задержала дыхание, подняла глаза. Между его бровей залегла глубокая складка, словно он пытался вспомнить что-то, но сдался, и морщинка разгладилась. — Я знаю, что нечасто общаюсь с людьми, но с Вами у меня такое ощущение, что мы знакомы очень давно. — Я бы это помнила. Я редко что забываю, практически никогда. — Она улыбнулась. — Наверное, это прекрасно, иметь такую память? — Это проклятие и благословение одновременно. Я бы многое отдала за то, чтобы забыть некоторые моменты, но от других не отказалась бы ни за что на свете. А что бы хотели забыть вы? — Ничего. — Даже если это боль? — Даже если боль. Боль от любой потери говорит лишь о том, что до этого были хорошие времена. Времена счастья, любви и понимания, которых больше не будет. И если бы у меня были такие моменты, хоть один, — он приблизил свое лицо к ее, утопая в бездонных прозрачных глазах. Медленно положил свою руку на ее, и воздух между ними заискрился. Он не договорил, но это было и не нужно. Может Фэй только показалось, а может и вправду собирался дождь. Она вызывала в голове самые теплые воспоминания: вот зима, и они бегают по саду, она спотыкается, а он ловит ее и падает сам, а она сверху. Вот они выбирают дерево для зимних плясок. А вот рыдают в обнимку, потому что. Вспомни. Вспомни. Ну почему она не может передавать мысли. — Я уверен, что знаю Вас, — Эйрон наконец мягко улыбнулся, разбивая напряжение. — Когда-нибудь я обязательно припомню и скажу Вам. — Я буду с нетерпением ждать. — Фэй поняла, что не выдержит здесь до утра. Сидеть рядом с ним, смотреть ему в глаза и болтать, как будто они впервые встретились. Она развернулась, вырывая руку из его локтя. — Нам нужно отправляться. — И она быстро, почти переходя на бег, зашагала к костру. — Мы уходим. — Фэй ураганом нарушила спокойствие лагеря. Как будто это она была королевой стихий. — Как? Сейчас? В ночи? — Хатху, лежавший до этого на коленях у Виоры, читающей ему по слогам из старой книги, резко сел. — В лесу ужасно темно. Мы же хотели подождать до рассвета. — Утро нам ничего не принесет. Ни к чему ждать. У меня есть светляки. Или ты боишься? — Фэй громко свистнула, и окинутый прозрачной завесой робкой тьмы лес засветился маленькими теплыми огоньками, точно в нем развесили праздничную гирлянду. — Виора, Руни, мы уходим. Сейчас же. Фэй без разбора подхватила какую-то сумку, и на ходу потянула Руни за руку. — Давайте сначала поедим. Ужин почти готов. — Виора, как всегда, была практичной. — Сейчас же! — Яростно выкрикнула Фэй, и все замолчали. — Милая Фэй, я Вас чем-то расстроил. Только вот не знаю чем. — Эйрон стоял за ее спиной, и от его близости у нее опять сбилось дыхание. Фэй резко повернулась, едва не столкнувшись с ним лбами. В его бедовых глазах застыл вопрос. — Я сказал что-то, что заставляет Вас уходить сейчас. Прошу простить мне мою неосторожность. За столько лет я стал очень неумелым в общении. — Вы много на себя берете! Мне просто нужно отвести девочку домой. У ребенка есть мама, и она наверняка ужасно переживает за нее, –отвернулась Фэй. — Не думаю, — беззаботно отозвалась Руни. — Она привыкла к тому, что я все время неделями пропадаю в лесу, и знает, что я могу о себе позаботиться. А вот Юсуфу попадет, он еще никогда не убегал из дома. — Вы хотите все умереть? Желаете остаться в подземелье смерти? Пожалуйста. — Фэй демонстративно села на камень и скрестила руки на груди. — Я давно знакома со Смертью, мне не нужен обратный билет — меня она сама выкинет на поверхность. А что насчет вас? Виора? Юсуф — ты действительно согласен вдобавок к брату потерять еще и сестру? Ты сможешь после этого вернуться в деревню и смотреть в глаза матери? Хатху — тебе действительно так интересно, что там внизу, что ты согласен ради этого пожертвовать жизнью? — Выйти не сможет только Руни, — вмешался Эйрон. — все остальные Смерть не интересуют. Только тот, кто поймал меня и услышал в стихии мое настоящее имя, должен остаться внизу. — Я останусь за нее. — Юсуф подошел к сестре. — Я оторву тебе голову, если ты пойдешь к Смерти, но ты никогда меня не слушалась, поэтому я пойду с тобой, и останусь там за тебя, чтобы ты смогла забрать Ивара. — Только тот, кто вызвал. Хозяйка подземелий ревностно охраняет свою территорию. Вызов связан кровью и ей же должен быть закрыт. — Я проведу тебя к Смерти, — Руни обращалась только к Фэй, как будто кроме них двоих у костра не было больше никого. — А за это ты выведешь Ивара. Ты умная, ты сможешь. Обещаешь?! — она протянула Фэй указательный палец и замерла в ожидании. Что-то теплое капнуло Фэй на грудь. Дождь? Неужели слезы. — Руни, я не допущу! Мы, — Фэй сменила тактику, подошла к девочке и заглянула ей в глаза. — Мы поймаем его вновь. Я поймаю его. Я проведу тебя к Ивару, только тебе нужно отпустить тучу. Руни задумалась. — А так можно? — Она словно на эксперта смотрела на Эйрона. — Не знаю, — честно ответил тот. — Еще никому не удавалось поймать меня дважды. Даже я сам не знаю, куда завтра понесет меня стихия. Я не всегда могу управлять ею. Она мой корабль, но иногда даже самому хорошему капитану приходится плыть по воле волн. — Тогда я пойду с тобой сегодня. — Она огляделась. — Сразу после ужина. — Руни, я запрещаю тебе! — Фэй словно разгневанная богиня воспарила над костром. — Я — Жрица Храма Смерти, ее правая рука, это мой поход, и я запрещаю тебе спускаться в подземелье Смерти. Тебя еще нет в книге Мертвых! — Бабочки черной тучей окружили Фэй, ветер развевал ее одежды и длинные синие волосы, которые яростными волнами качались вокруг нее. Руни подскочила на ноги — Ты не имеешь права! Та не моя мама! — Из ее глаз и рук вырывались искры, как будто кто-то растопил в ней самый настоящий вулкан, готовый взорваться и извергаться от малейшего сотрясения. — МЫ ИДЕМ ДОМОЙ! Руни, я не отдам тебя Смерти, я скорее сама прибью тебя. — Значит к Смерти я попаду так или так. Фэй, коротко вскинула брови и крепко сжала губы. Ну что же, дрянная девчонка, я принимаю твой вызов. Мне давно хотелось кого-нибудь отшлепать! Фэй развернулась, как будто собралась уходить. Руни улыбнулась, но в тот же момент закричала — черные лианы из насекомых быстро окутывали ее с головы до ног. Руни упала, и ее поволокло за Фэй. Миллионы маленьких лапок и крыльев покрывали кожу, заползали под одежду и в волосы. Из прекрасных ярких созданий бабочки в один момент превратились в ужасное мрачное оружие. Руни закричала. Миллиарды искр взметнулись ввысь, запахло паленым. Горящие бабочки на последнем дыхании взлетали в небо и мертвым дождем падали на землю. Освобожденная Руни на четвереньках выбиралась из ослабевших лиан. Фэй дернулась, точно кто-то потянул ее за волосы, остановилась и замерла. Громко выдохнула. Юсуф присвистнул и интуитивно отступил подальше, завидев ярость в ее глазах. — Руни, сестренка, ты кажется разозлила не того противника. Перестань. — попытался утихомирить их Юсуф, но его слова не произвели никакого впечатления. Фэй развернулась, закрутила руками перед собой, все время уменьшая круги. Бабочки черным клубком окутывали Руни, заворачивая ее в кокон, застилая глаза, удерживая руки. Фэй хлопнула в ладоши, и кокон сомкнулся вокруг Руни. Жрица резко развернулась, очертив плащом из бабочек круг на земле и, не прощаясь, устремилась в ночь. Кокон из бабочек медленно плыл за ней по воздуху, как неожиданно начал светиться изнутри. Резкая боль пронзила виски. Фэй схватилась за голову и закричала, упала на землю. Кокон задымился и распался. Огненная фигура ярким факелом синего пламени парила в опустившейся ночи. — Руни! — Внезапный порыв ветра затушил костер и сбил всех с ног. Фэй медленно повернулась, ее глаза метали молнии, а за спиной распластались огромные крылья. Сейчас она сама была бабочкой. Большой и прекрасной, но от этого не менее смертельной. Первый же взмах исполинских крыльев сбил всех с ног и затушил Руни. Девочка медленно, преодолевая сопротивление, поднялась на ноги. — Я НЕ УЙДУ. — Она тоже зависла над землей, раскинула тонкие руки, растопырила пальцы, словно желая на расстоянии вцепиться в волосы Фэй. Загорелась вновь. Пламя из ее пальцев становилось все длиннее, приближаясь к Фэй с двух сторон. Ветер между ними закручивал песок в вихри. Руни держалась из последних сил, но ее пламя вытягивалось все дальше, уже почти достигая Фэй. Крылья махали все быстрее, сувая уже и камни, но не Руни. В порыве Фэй приблизилась, и крылья пламени закрыли круг. Ветер и пламя объединились в огненный смерч. Из двух половинок стало одно целое, и уже нельзя было разобрать, где что. Юсуф в растерянности выглянул из-за стены, его руки горели черным пламенем, но он не знал, как можно огнем затушить огонь. Смерч приближался, разрушая все на своем пути, поднимая камни, поджигая деревья. Огонь из голубого постепенно превращался в черный, в дымовой, мертвый. — Руни, НЕТ! ПРЕКРАТИ! ТЫ УБЬЕШЬ СЕБЯ! — Юсуф смотрел на свои черные руки. Нельзя смертью победить смерть. Он закрыл глаза, выдохнул и представил себе Руни. Перед его глазами оживали смешные моменты их жизни в деревне, и его пламя постепенно затихало, превращалось из черного в синий. Когда оно разгорелось достаточно сильно, он метнул синий огонь в основание вихря, но смерч тут же поглотил голубые искры. Юсуф попытался разжечь пламя вновь, но у него ничего не выходило, словно кто-то или что-то перекрыло его соединение с племенем и с начальным огнем. — Я ничего не могу сделать, — прокричал он и растерянно посмотрел на Эйрона. — Мы не должны допустить, чтобы ее огонь умер. Эйрон кивнул, достал из перекидной сумки моток толстой исписанной рунами веревки и обмотал себя, привязал другой конец к камню и жестом указал Юсуфу встать на канат и ни за что не отпускать его. Затем сел, по-монашески скрестил ноги, помассировал голову, откинул волосы, закрыл глаза и начал делать пассы руками, словно дирижировал оркестром. Он махнул в сторону сада, и деревья зашумели кронами. Закрутил рукой, и черные тучи затянули небо. Буря нарастала. Ветер прижимал траву. Первые капли появились в воздухе, но они падали не сверху, а поднимались от земли. Мелкие вихри поднимали песок и быстро закручивались в огромные торнадо. С неба словно родные руки к ним тянулись такие же воронки. Они соединялись, образуя клетку, сжимая огненный смерч со всех сторон. Огонь бился, словно на самом деле боялся быть пойманным, как будто хотел вырваться. Эйрон ударил ладонью по земле и опрокинул бездонную кадку богов — огромные массы воды хлынули с небес. Огненный смерч задымил, зашипел. Он извивался, бился о ветренные стены. Танго ветров и камней выбивали все больше искр. Это было похоже на страстный танец ветра и огня. Искра и ветер — может раздуть до пожара, а может и затушить. Ночь светилась фейерверками. Эйрон с упоением дирижировал оркестром. Буря подняла его над землей и рвала канат со страшной силой, будто хотела выдернуть его из рук людей. Эйрон был похож на привидение — длинные одежды и волосы развевались во все стороны, глаза его были закрыты, казалось, он просто следует голосу стихии и наслаждается ей, словно это была музыка. Огненная бестия билась в жестокой агонии, но все еще не хотела умирать. Танец выматывал обоих партнеров, но музыкой заведовал маэстро. Эйрон хлопнул в ладоши, и ночь разродилась светом — десятки молний одновременно вырвались из темных туч и ударили в основание смерча. Раздался треск и гром. Огонь потух, музыка смолкла, остановился ветер, и только последние капли дождя еще напоминали о недавней буре. Юсуф тут же зажег руки, но в этом не было надобности. Эйрон приземлился на ноги, махнул, и тучи тут же очистили небо. Огромная луна светила как никогда ярко. Повелитель стихии спрыгнул с камня, посмотрел на Юсуфа, и, словно без слов прочитав мысли друг друга, они разбежались к двум маленьким телам, которые умирающий смерч мелкими щепками раскидал в разные стороны. Она дышала. Эйрон и сам не знал почему, но он бы не простил себя, если бы убил ее. Он бы не простил себе и смерти девочки, но жизнь Фэй была ему невероятно важна. Он и сам не мог сказать почему, ведь он знал ее всего лишь со вчерашней ночи. Неожиданно что-то обожгло его щеку — Фэй влепила ему пощечину, только потом открыла глаза и села. — Ну и оставайтесь! — Выкрикнула Фэй. В один миг, так и не успев толком разгореться, погас оживающий костер, и стаи бабочек тучей поглотили жрицу Смерти. Мгновение спустя мотыльки разлетелись, оставив пустое место там, где только что была Фэй. *** — Можно? — Фэй кивнула, и Эйрон сел около нее на древний трон. Огромная щербатая луна освещала сад волшебным светом. Падающие звезды стрелами разбивали ночь, в унисон им, словно весь мир был озером, отражением сияли светлячки. — Они опять светятся. — Легкая улыбка тронула губы Фэй. Она и сама не заметила, как отпустила бабочек. — Я надеюсь, король не разозлится, что мы заняли его трон? — Вы не знаете его историю? — Ветер рассказывает многое, но нет, не думаю, что слышал о ней. — Когда-то в этом замке правили мудрые и добрые король с королевой. У них была дочь. Все рыцари и лорды ухаживали за принцессой и мечтали взять ее в жены. Принцесса была не обделена вниманием и думала, что никто не может сопротивляться ее чарам, пока однажды не встретила в саду молодого мужчину. Он не велся на ее ужимки и сказал ей, что она ведет себя как заносчивая дворянка. Довольно милая, но ужасно заносчивая. И даже когда она сказала ему, что она принцесса, он не изменил ни своего мнения, ни поведения. Принцесса не могла простить ему такой наглости, и решила никогда больше не разговаривать с ним, но он очень прочно засел в ее сердце. Она начала, как бы случайно, искать встречи с ним. Этот мужчина был первым, кто показал ей, что не все можно получить благодаря титулу. Он заставил ее распознать, что она это не ее титул, что не титул делает человека, а его поступки. Принцесса изменилась, начала в открытую интересоваться тем, о чем много думала, но до этого стеснялась говорить — политикой. Она улучшала жизнь людей в замке, а потом и вокруг, но больше всего удивлялась знакомству с собой. Она уже не знала, на самом ли деле она такая или это просто его отражение в ней. Да это было уже и неважно. Впервые в жизни ею восхищались не из-за титула, а из-за ее поступков. История принцессы, как и подобает всем красивым сказкам, закончилась пышной свадьбой и рождением дочери, в которой оба души не чаяли. Вместе новые король с королевой успокоили разногласия и ссоры между правителями разных земель и объединили их под одним флагом. Но жизнь — это не только сказка. Девочка росла. Она была веселой непоседой, постоянно убегала от нянюшек, пробиралась в самые отдаленные башни замка и откапывала там свои собственные сокровища — забытые вещи, книги, старых кукол и хлам прошедших веков — когда-то для кого-то важные семейные ценности и старые портреты, которые никому уже были не нужны, но из уважения их нельзя было выкинуть, и они доживали свой век в забытье. Она вечно искала приключений и не боялась, казалось, совершенно ничего. Отец души не чаял в своей непоседе. Однажды он надолго уехал в другое королевство. Днем девочка, как обычно, забралась в самую высокую башню, как внизу услышала голос отца. Непоседа высунулась в окно, чтобы помахать ему, не удержалась и птицей полетела вниз. Говорят, что он пытался поймать ее, что она звала его и просила спасти, говорила, что ей страшно умирать. — Фэй замолчала. Спрятала руки в противоположные рукава, обнимая и успокаивая саму себя. — Король закрылся с телом ребенка в комнате. Он не хотел, чтобы ее хоронили, говорил, что она боялась темноты и смерти. Всем казалось, что он сошел с ума. Он не впускал в свою комнату даже королеву. Наконец, через несколько дней он вышел из комнаты, но это был уже другой человек, словно смерть забрала и его душу, опустошив тело. Он отдал тело девочки и приказал снести ту башню. После похорон он сильно горевал, ночами ходил по замку и звал дочь, и холодный ветер уныло разносил ее имя по забытым комнатам. Бывало, король, как и она раньше, целыми днями пропадал где-то в башнях, и тогда королева боялась, что он тоже спрыгнул вслед за дочерью. Однажды она нашла его ночью стоя́щим на карнизе. И он узнал ее, услышал и ее боль, а она его. Она взяла его за руку, и они вместе отправились к Смерти, чтобы забрать их дочь. — Фэй замолчала. Она была рада, что тень скрывает ее лицо, и луна не отражается в каплях слез. — У них получилось? — Никто не знает. Возможно, они действительно разбились, а возможно дошли до Смерти и нашли свою Ирэй. Легенда гласит, что с тех пор никто больше не видел королеву и короля. Люди верят, что их правители спустились к Смерти и остались служить ей, потому что с тех пор Смерть стала намного реже заглядывать на остров. Новых королей и королеву выбирать не стали — начались срединные войны и всем стало не до того. А потом волшебство уничтожило все живое на этой стороне острова. Не пострадали ни дома, ни деревья, ни скалы, и только замок Леймор раскрошило до основания, точно он тоже был живой, словно в нем все еще жили их души. — Печальная легенда. Наверное, в жизни повелител бури есть своя прелесть — у меня нет никого, кого бы я мог потерять. — Но и никого, кого бы можно было любить. — Вам за пол дня удалось поколебать мое мнение. Я часто поливал дождем влюбленных людей, семьи в полях, которые заботились друг о друге, незнакомых людей, которые становились родными просто потанцевав вместе под дождем, но намного чаще ко мне приходили выпотрошенные горем люди. Те, которые ради любви готовы были поймать бурю, опуститься в чертоги смерти и навсегда оставить солнце, только чтобы быть с теми, кого забрала Смерть. А она забирает всех. Ты и сам был таким. — хотелось закричать Фэй, но он бы, наверное, ей не поверил. — Ты сам такой, ты просто забыл, кто ты. — Мне кажется, нет ничего страшнее, чем постоянно ждать, когда же смерть заберет кого-то из твоих людей. Никогда не знать, когда же был ваш последний раз, последнее объятье, поцелуй. Была ли последняя встреча приятной или все закончилось спором из-за пустяка. Но люди говорят, что жизнь и любовь стоят этих страхов. — Поэтому важно уметь забывать. Это один из добрейших подарков богов. Забывать, чтобы жить, — но теперь ее голос уже не звучал так убедительно.