Осколок Великого Неба

****       Финист оглядел палубу и не покривил душой: добротно судёнышко сделано. Ни единой расщелины в досках. Дерево ровное, гладкое. Поручни у бортов обиты войлоком, тканями иными, выточены гладко. Разжиться занозой трудновато станется.       Усмиряя внутренний гнев, воевода примечал занятные вещицы. Емельян-то бывал здесь, видно. Мальчонка бросился к нему с радостным возгласом. Таковым Аннушка завсегда встречала Гаспара.       Образ старшей дочки посеял в душе тепло и раздор: вспомнилось, что неродная. Горько стало. А всё ж… Аннушка выказывала ему, Финисту, поболе уважения: отцом называла, не стыдилась.       «Ежели оно… А чего вдруг не быть тому? Елена завсегда детей привечала», — Сокол успокаивался, и следом, что злой яд в уши лилось змеиным голосом. Протяжно, скользко…       «У вас детей уж сколько лет не было. Не оттого ли, что в Белогорье княш-ш-на протащила не одну девчонку?»       Финист не находил себе места, принялся бесцельно бродить по палубе. Узорные борта давали пристанище лишь светлым мыслям, изгоняли дурное. А оно вилось следом, будто внутри сидело. Воевода опомнился, когда его дёрнули за наруч и потащили в сторону. Бесцеремонный Ванюша Муромец, всё одно, что князь. Мальчишкою зелёным был, таким и остался, вёл его до ближней скамьи.       — Финист, чего там бродишь? Думаешь, рога удержат, не сверзишься? — Иван чуть передразнил его.       Воевода молчал. Знал: не надобно говорить дурное. Видывали иной раз. Он с любопытством огляделся. Аркадия и Емелька расположились на скамьях. Мальчонка суетился вокруг мачты. Там же, недалече, стояла княжна. При взгляде на тонкую фигуру жены у Финиста защипало в носу. Солдатская выправка не позволила плакать от досады. А хотелось!       — Чегой-то они там? Мы далече от воды. На что ж ладья? — задать щекочущие язык вопросы так и надирало. Надобно иные, да и эти сгодятся.       Иван выпрямился, оправляя Кладенец за плечом, и поведал с хитрым прищуром. В его серых глазах плескались нетерпеливые искорки.       — У нас не один ты летать умеешь. Сам не унесёшь всех…       Финист поглядел на него, словно дурного видел. Чудил князь, а сестрица его поболе странной была. Уж как семь годков назад мало чего сменилось.       — Ванюша, ты выпил, небось, медового пива? Околесицу несёшь!       Муромец не успел ответить. К ним подошла княжна. Виновато смотрела, улыбалась не так. И тень рядом вилась дурная.       — Вы уже знакомы с Анзором? Он поможет нам. — протянутую к нему руку Финист отбросил и отрешённо уставился в пол.       Алия пожала плечами, вернулась к скамье посланницы, спросила её о чем-то едва слышно, а после проплыла к мачте. Там уж во всю хлопотал Карталь, оглядывая узоры обережные. Никто не мог взять в толк, чего ж случилось. Приготовления вышли диковинными. Мальчонка резво взлетел к кормчему веслу, да только и ждал позволения править.       Финист крепко задумался о своей беде и едва не пропустил главное действо. У изножья главной мачты разгорелся чародейский круг. Сокол видел таковые раньше: жена создавала, и дверцы в иномирье тем узором отворялись.       Витые линии завораживали, выстраиваясь рисунком мудрёным. Не каждому разгадать станется. Лапа без опаски ступил на мерцающее полотнище. Напротив появилась Алия. Взмах правой руки сотворил на пальцах золотую нить. Карталь невозмутимо шагнул в сторону по часовой линии, а княжна двинулась к месту, где он стоял.       Золотая тонкая ниточка увивалась по мачте на высоте взгляда, открывая в дереве новые тайны. Финист приметил отпечатки ладоней: ровные, точно выжгли огнём. Он с тревогой наблюдал за действом. Под левым боком возник Емельян. Камнерезный мастер знал, о чём девица ворожит, чего ждать надобно.       — Ты не боись, воевода. Жена твоя дарует ладье крылья. Уж полетим опосля. — Емельян улыбнулся, гордый тем, что сам делал великую частицу сего прекрасного местечка.       В тот момент Алия прекратила идти по кругу, аккурат напротив восточной стороны, и приложила руку в нужное место. По дереву разлился тёплый свет, шедший знаками и узорами небесными. Лапа занял позицию напротив, не глядя, касаясь мачты. Под ладонью появилось то самое место отпечатка, сияющее малыми золотыми трещинами.       — Лети над древним предгорьем. По белым песчаным тропам... — послышался негромкий напевный приказ, а следом и мягкое увещевание:       — Следуй к широким лесным лукоморьям, ко всем берегам, где услышишь мой зов.       Княжна улыбалась. Песня выходила славной, тонкой, что детская колыбельная. Уверенный голос Карталя будто выстраивал малые крепкие стены. Переливчатый бархатистый напев ещё не завершился, а ладья уж висела в воздухе. Аккурат недалече от земли.       Финист от неожиданности едва не откусил язык. Многое спросить хотелось. Действо так напоминало посещение Великого чертога.       «Отчего не я? Елена, я твой защитник, да поболе всех! А дети… Дети!» — воевода вдруг подумал: раз и тут колдовство есть, дети могли быть и не его крови. Начаровать заслон для княжны просто:       «Разве можно всех провесть? Нешто и отец с матушкой поверили, не сказались? Пожалели сына пропащего!»       В сердце словно что недоброе змеилось, отравляло. Заветная ниточка вилась вкруг сердца юрким стрижом. Да в полной мере защиту выстроить не вышло. Пробирался жгучий яд. Наводил мороки...       — Финист, ты чего? Тоже плохо? — Иван Муромец настойчиво тряс друга за плечо, Емельян вытащил из сумки солевую крошку ароматную.       Воевода с трудом разлепил глаза от пришедшего морока и уставился на иную часть палубы. Там княжна безвольно и тяжко повисла на руках своего защитника. Не надобно было ей ворожить. Да кто иной ладью до места без реки доставит?       Рядом с Алией был мальчишка. То водицы принесёт, то начарует чего. Лапа беспокойно оглядывался, а после отдал княжне свой перстень. Оба камешка засияли ярче некуда. Пришлось глаза рукой прикрывать. Спустя долгое мгновение Алия выглядела посвежевшей и спокойной. Хлопотавшие рядом с Финистом богатыри тоже поутихли. **** 12 мая, вторая половина дня. Белогорье, озеро у водопада.       Посланница богов стояла ближе к носовой фигуре, так отчего-то напоминавшей дитя, и глядела вперёд. Ладья плавно летела над деревьями и тонкой речушкой, словно по воде. За изгибом гор и двумя полянками сверкнуло знакомое озерцо. Местечко в обрамлении рябинника и каштанов, добрая поляна, что послужила непростую службу много годков назад. На волнах озера колыхались прибрежные кувшинки. Небольшая гора плакала звонким переливом капель. Звучное эхо разносилось на мили вперёд, даруя птицам прохладу.       Финист не знал, чего хотел: правды или отречения. Чего Елена скажет? Малец ладный был, поспевал и за кормовым веслом стоять, и под высокой мачтой пройти. Сейчас вот взлетел на опорные канаты, да к самой мачтовой верхушке добрался.       — Отец, не сбавить ли скорость? Там озерцо, водица плещет… Не разобьёмся о камни? — ловким бельчонком, Анзор спрыгнул на палубу и подобрался к ближним.       Елена отвечала с трудом, но спокойно, весело:       — Сынок, всё хорошо. Ты правильно делаешь… — сквозь кашель и слабость княжна пробиться не смогла. За неё ответил Карталь, прежде растерянный, а теперь спокойный:       — Путь нам откроется, Анзор… Ключ есть.       Едва мерцающая гладь озера показалась внизу, потянуло вовсе морским ветром. Солёным, непривычным. Смешались ароматы хвои, сладость каштановых соцветий и соль водная, словно небольшими крупинками оседавшая на коже. Все с удивлением оглядывали место. Аркадия отошла к правому борту и, зачерпнув пригоршню каменьев из ближнего узелка, бросила их в воду. Озеро покрылось тонкой корочкой льда, а после рассыпалось мелкими, словно живыми, цветами из хрусталя. Переливчатые льдинки кружили над водой, близкие завихрялись в причудливом танце.       Среди льдистых цветов нетерпеливо проплывали юркие рыбёшки, сверкая красной и золотистой чешуёй. Бывали они белыми, с затейливым узором на спинках. Анзор глядел на них с восторгом. Где ещё такое чудо случится? Емельян поглядывал за борт, примечая блещущие чешуйки. Всяких зверей он из каменьев вырезал, а рыбёшек малых да юрких змеек всё не мог.       — Князь, вот бы мне такую красоту на камень перенесть! Гляди, сверкают как…       Иван степенно соглашался. Он не любил рыбалку, и все ухищрения ему были чужды. Красота живых существ напомнила о жене, покинутой совсем недавно. Сердце наполнилось теплом.       — Вот вернёмся, забирай Водяного в мастерскую. Он тебе всё принесёт! — Муромец весело хлопнул друга по плечу и тоже посмотрел за борт.       К самому носу ладьи неторопливо проплыла милая девушка: её можно было саму принять за обитательницу озера. Большие зелёные глаза подмечали всё вокруг. Лицо и часть шеи скрывались под чешуйками. Вглядевшись пристальнее, Иван увидел перепончатые уши, а после и остатки жабр. В синеватых волосах копошились малые коньки и рыбёшка. Платье струилось и сбегало волнами.       — Аркадия, пришла… Рада видеть! — Теристис улыбнулась, а после снисходительно глянула в сторону людей.       Она приметила, как мальчишка зачарованно глядит на её слуг. Мимолётному жесту вода повиновалась. Отделился небольшой пузырь с рыбами и поднялся на уровень человеческого взгляда. Карталь по наитию отвёл Анзора подальше, но заметил его восторженный взгляд. Рядом появился Емельян Яромирыч. Уж с ним ребёнка оставить можно.       — Раз госпожа Альри’шн оказывает милость, смотри. Только близко не подходи, не время купаться, — в ответ был их особый знак. Лапа запоздало понял, что разгадал ещё одну дочь богов.       Старшая царевна холодно улыбнулась сестре. Что-то в этом было неспокойное, словно рана давняя.       — Риттэ, а где моя любимая Делфиния? Снова в камнях прячется? Чего встречать не вышла? — в холодных словах кружилось не то беспокойство, не то обида давняя.       — Ни разу стерпеть не можешь, чтобы сестру не обидеть! Аркадия, ты ведь знаешь, Делфиния не виновна… — речь царевны вдруг была прервана появлением ещё одной девицы.       Завихрившись, вода поднялась в человеческий рост, а из неё на ближайший камень ступила Делфиния Садальсу’уд, третья из средних дочерей. Её волосы были подобны тонким ручейкам, в них так и ходил жемчуг. Взгляд мог показаться чудным: правый глаз тёмный, а левый посветлее, словно бы два истока — дневной и вечерний. Платье переливалось драгоценными узорными чешуйками, утопало в жемчужных нитках и водице.       — Что ж ты, Аркадия, пришла к чужому порогу неласковая? Давно ведь не встречались. Видно, совсем замёрзла у матушки под крылом. — Делфиния отстранённо подняла взгляд на сестёр и отвернулась. Не могла выдержать ту боль, что грызла её много веков.       Алия с интересом наблюдала за перепалкой. Уж она помнила, что у Аркадии с некоторыми сестрицами не всё было гладко. И гороскопы, и характеры помогали это понять. Однако в разговоре промелькнула тревога, давний страх. Госпожа Водолей и вовсе была чем-то обеспокоена, а Средняя-младшая отмахивалась от любой дурной мысли и слова. Немое противостояние длилось с несколько минут.       «Что же это вы… Не дорого нам время?» — Карталь обеспокоенно всматривался в дела, что творились на берегу.       Старшая из дочерей казалась ему всё неприятнее: ледяная, грубая. Приносит обиду, а после и добивает крайним ударом. Защитник неловко переглянулся с Емельяном. Каменный мастер едва сдерживал свои дурные мысли. И ему досталось. Выйдет ли невесту встретить? Времени уж порядком прошло.       Финист без интереса наблюдал за всем. В сердце змеилась чужеродная боль, голоса непривычные шептали разное обидное. Уверяли, что не надобно ему идти, мол, жена сама сможет весь путь пройти.       «Помощников охочих... Гляди, сколько! Отдай им сей подвиг, лети домой, авось дознаешься про детей…» — в голове медленным шипением разносился приказной голос. Таких он и не знал. Колдунов уж давно в Белогорье не бывало.       Только воевода хотел обернуться соколом да улететь, как на его шее повис Иван Муромец. С силою земли младший богатырь стал поболее способным, чем был Илья Иванович. Уж Финист помнил, не одну тренировку вместе прошли. Да и сила Муромцев всяко виднее была, словно тепло великое, цепи крепкие. Ни у кого более Сокол не смог того приметить. Димитрий со Стёпкой были обычными, а уж Терентий и подавно, не говоря, что кузнец.       — Куда собрался? А ну сядь! — Иван, стоя сбоку, злобно шипел, да не так. Беспокоился. Это ведь он сестрице счастье такое помог обрести. Князь сам удивлялся той перемене. Финист никогда не бежал с поля боя, не отворачивался от жены. — Сядь, не то я тебе вместе с шеей и рога сломаю. Олень ты, Ясный Пингвин.       Воевода послушно опустился на лавку, с неудовольствием отмечая, что князь вцепился в его руку мёртвой хваткой. Добро, что все были иным заняты, не приметили. Мимолётный стыд опалил сердце, да пропал через мгновение.       «Чего ж я? Где моя голова? Где клятва верности? Уж надобно здесь быть, помочь. Боги проклясть могут, их воля», — Финист потихоньку успокаивался. В воздухе с морской солью витало и солнечное тепло, непривычное.       Алия нетерпеливо ходила у кормчего весла. Было тревожно. Посланница богов привела их к знакомому озерцу, да своими давними обидами занялась. Ох, не таково княжна видеть думала… Семейный раздор — дело не показное, личное. От настроения сестёр менялась и водная гладь. Шептались Теристис о чём неведомо. Далековато стояли, на самых камнях у воды. Свежий колкий ветер разносил морозные солёные ароматы. М еж льдинок и водорослей играли чудные рыбки, а толку не было!       — Аркадия! Нам бы дорогу узнать. Время бежит, а мы всё над одним местом топчемся. — княжна спокойно улыбнулась, ей было неловко отвлекать сестёр от беседы.       Старшая царевна резко обернулась, была чернее тучи. Кивнула рассеянно и взяла у Делфинии кувшин, доверху наполненный жемчугом.       — Елена Григорьевна, скоро уж… Надобно было ключ выспросить. — Аркадия легко поднялась на ладью, ступая прямо по воде. Каждый шаг отзывался водной ступенью. — У моих сестриц дела хорошо идут. Матушка рада будет.       «Ох, а я как буду рада, когда всё завершится…» — Алия скрывала свои дурные мысли. Перед мужем и без того стыдно, а уж друзья… Успели, видно, худого подумать.       Посланница богов махнула сёстрам рукой, и они вмиг пропали. Чудные рыбки плюхнулись в воду, Анзор и вскрикнуть не успел. Две жемчужинки из кувшина упали в озеро, открывая в нём путь зеркальный. Ручьи перестали сбегать с обрыва и словно замерли в своей морозной тюрьме.       — Нам вниз! Сможете ладью опустить в воду по самую мачту?       Аркадия улыбнулась спокойно, глаза сверкнули дурными огнями, от которых кровь застывала в жилах. Все торопливо переглянулись меж собой. Емельян подхватил Анзора крепче. Лапа нервно повёл пальцами по переносице и глянул на царевну. Не нравились ему эти указы глупые. Не иначе, как смерть всех ждёт. В сердце разразилась целая буря:       — Нельзя! Мы ведь все утонем! Есть ли другой путь? Куда мы вообще направляемся?! — обычно спокойный, теперь его голос гремел всеми молниями так, что ближние птицы на деревьях умолкли.       Дочь богов невольно вздрогнула, чувствуя разлившийся по телу страх. Такой знакомый, но далёкий. Никак не выходило припомнить. А тёмно-синие глаза и вовсе обожгли её болью давней. Не так был прост защитник земной царевны.       — Всё добром. Никто не погибнет, слово даю! Разве что… Паруса водой напитаются. — Аркадия с трудом удерживала спокойный вид. Сердце уже рвалось от боли. Явилась, не то беда, не то счастье. — С жемчугом-оберегом все смогут выжить.       Коротким взмахом руки царевна подкинула в воздухе несколько жемчужин, и они мигом оказались в ладонях её спутников. Тёплые переливчатые сферы завели свою чарующую песнь. Никто не успел и с места сойти. Ладья рухнула в разверзшиеся воды озера, и всё стало прежним: водопад ожил, низвергая собравшиеся воды бурным потоком. Поверхность озерца вновь заблестела от разноцветных чешуек, и лишь оторопелые птицы с ужасом неслись в сторону Белого города. Надобно было сказать княгине.