Кто ходит в снежной мгле?

Едва они зашли в лес, как снегопад утих. Синяя мгла застыла между черными стволами деревьев. Тишина, чистый воздух, гладкий снег… Кое-где на «цивильных» дорожках мерцали фонари, но всё равно пахло страхом. Сергей внимательно осматривал снег вдоль узкой дорожки, по которой они шли, и, не включая фонарика, рассмотрел цепочку маленьких следов. — А вот и следы хвостатого, по свежему-то снегу, — он тронул Кристину за локоть. Та проследила взглядом за отпечатками, терявшимися в сумерках, и нахмурилась: — Не слишком легко мы их нашли? Будто нас заманивают. — О да, — чуть хмыкнул Разумовский, доставая смартфон. — И поэтому я напишу «шери», что если каждые 20 минут не буду писать смс, то надо приехать к улочке неподалеку. Ответная смс звякнула почти сразу. «Разум, что на этот раз?» — «Странности в парке на N. Мы с Кристиной просто посмотрим. Начинай отсчёт». Едва Сергей допечатал, за рукав молча дернули уже его. Подбородком Кристина показала вперед. В совсем густой синеве в метрах трёхстах что-то белое быстро двигалось среди деревьев. Бледное пятно, размером с человека, будто убегало куда-то вправо. — Призрак? — краем рта спросил Разумовский, и тут же кошачий вопль пронзил тишину. Короткий злой мяв быстро стих, одновременно и белое пятно затерялось в чаще. Кристина сложила руки на груди и прошептала: — Надеюсь, его не съели. — Признаюсь, и я, — Сергей сжал в кармане нож, внимательно осмотрелся по сторонам, ничего не обнаружив, потом странно улыбнулся: — Интересно, сколько спасенных котов покроют одно убийство? Кристина снова запахнула плотнее капюшон на шее. Такой ночью этот вопрос и взгляд Разумовского, в окружении белесого савана снегов, легко напугали бы. Но не Кристину, мучимую тем же. Она так и ответила: — Думаю, когда и один к одному, а когда — и к миллиону. Сергей, подняв брови, картинно пожал плечами, вздохнул и медленно пошел вперед. Снег заскрипел под их обувью, мысли скрипели в головах. Разумовского влекло вперед неуемное любопытство, нежелание проворонить очередной трэш и то скребущее чувство, что придавливало сердце наедине с собой. Сергей называл его «жаждой перемен», но сам понимал, что это - жажда искупления, как не избегай этого слова. У Кристины, тревожно осматривавшей каждый сугроб и черные ветви, на сердце лежал еще и поиск новой цели в жизни. После крушения старой. И именно Сергей выбил у неё уверенность в Проекте. Дорожка стала совсем тропинкой, рыхлые комья снега уже путались в ногах, кусты превращались в бурелом. Сергей выставил влево руку, чтобы Кристина остановилась: впереди снова мелькнуло белое. И снова — беззвучно. И снова растворилось. Они постояли молча полминуты, заблудившиеся снежинки упали им на лица. И тут в тишине появился новый звук. Негромкое щелканье. Будто кто-то щелкал кастаньетами, и с каждым щелчком сердце холодело от страха. Щелк-щелк-щелк — пауза, потом снова два-три щелчка. Сергей мрачно сощурился и повернулся ухом к звуку. Мерное щелканье, хруст веток. И всё. Щелчок. — Вроде, стихло, — прошептала Кристина. — Это два разных… Объекта? — Думаю, да, — Сергей быстро набрал второе смс: «Шери», в парке cтранные звуки и бегает белое пятно. Мы в порядке». Ночной лес поднимает древние страхи даже у видавших виды: теплый огонек человеческой жизни гаснет здесь слишком легко. А сумерки явно закончились, густо-синий мрак вставал стеной уже через сто метров. — Сергей, надо уходить, два ножа и пистолет нам вряд ли помогут в темноте, если кто-то выпрыгнет, — зашептала быстро Кристина. — Я жила у тайги, люди даже летом гибли. Мои иллюзии врасплох не наложишь. Пожалев, что у него нет огнемета, Сергей молча кивнул, развернулся назад и… Не увидел тропинки. Гладкий снег белел там, где должны были быть их следы. Ровный, чистый, словно только принесенный ветром. Ничего не сказав, Разумовский встал рядом с Кристиной и вытащил пистолет из внутреннего кармана. Глаза Кристины расширились, она, кашлянув, подтвердила очевидное: — А мы заблудились. Смартфон ловит? — Ловит, — Сергей быстро взглянул на экран. — А вот карты бредят. Пока они нервно рассматривали карты на смартфоне, где стрелку указателя унесло куда-то в Залив, вокруг неожиданно посветлело. Голубой свет пробился между ветками и залил снег и двоих приключенцев в пальто. Сугробы запереливались искрами. Сергей поднял голову и встретился взглядом с луной. Полной луной, которая вышла на очистившееся от облаков небо и отбросила мрак в глубину чащи. В бледно-голубом сиянии стало видно гораздо дальше, лес стоял неподвижно, но атмосфера страха все равно струилась пеленой над блестящим снегом. — Спасибо, — отсалютовал Разумовский луне. — А дальше нам куда? Луна не ответила, вместо неё — Кристина: — Лучше идти в сторону, обратную пятнам и щелканью. Они шли, а их тени четкими шелковыми силуэтами струились по снегу. Юбка Кристины тихо шуршала. Холод уже забирался под одежду. Обернувшись, Сергей недовольно отметил, что по их следу их найдут. — Зато там кто-то уже наследил, — остановившись, Кристина показала на какой-то холм, темневший среди разрытого снега. — Так, — Сергей снял пистолет с предохранителя и боком стал красться к «холму» … Который оказался нагромождением листов ДСП, диванных подушек и тряпья: типичной «землянкой» бомжей. Попинав тряпье ногой и просветив все фонариком, Сергей напомнил Кристине: — А помнишь двух убежавших бомжей из рассказа бабули? Не их берлога? О, а вот и колбаса. Наклонившись, Разумовский поднял вакуумную упаковку из-под половинки сервелата. Дата была сегодняшней. — Это не та колбаса, которую утащил Лаврик? — Кристина повертела её в руках. — И смотри, тут следы, не засыпанные снегом! А бомжи ушли два дня назад. И если не возвращались… — Да, мадемуазель Пуаро, — Разумовский обошел «землянку» кругом. — Но я не коп, в следах не разбираюсь. Ноги в обуви. Впрочем… След уходил вбок, но терялся под свежим снегом. Пройдя чуть дальше, Сергей и Кристина вышли на край длинного и глубокого оврага, на дне которого переплетались кусты, а летом мог течь ручеек. Снег превратил край оврага в идеально гладкий, словно вырезанный из голубоватого мрамора и закругленный карниз. И на дальнем краю этой матовой глади что-то зловеще чернело. Осторожно, не выходя на лунный свет из-под деревьев, Сергей и Кристина приблизились к темному объекту, лежавшему навзничь и наполовину засыпанному снегом. Сергей снова наклонился и потянул на себя ткань… Это было тело молодого парня. Кристина резко вздохнула. На залепленном снегом лице застыли остекленевшие глаза, и в них сохранился ужас. Лицо Сергея ничего не выражало, он осматривал тело, негромко комментируя: — Одет хорошо — кроссы за тридцать тысяч, часы, серьга — гламур и чуть неформально. А еще ему сломали шею. Отвернув воротник куртки бедняги, Разумовский показал Кристине страшные черные пятна на белой коже. — Вижу. Долго он тут лежит? — Не знаю, не коп, — Сергей выпрямился, опустив тело, затем резко повернулся к Кристине. — Как я устал от трупов и смертей. — Знаю, — тихо ответила она. — Я видела. …Оба вспомнили свой первый диалог: в залитом красным светом коридоре бункера, под гул сирен. Кристина, догонявшая остальных людей Рубинштейна, поймала взгляд Сергея и выбросила их в мир иллюзий. Пол покрылся черно-белыми плитами и черными обгорелыми перьями. И телами людей. Кристина сама никогда до конца не знала, что под её гипнозом соткется из страхов и чаяний людей, поэтому невольно отступила, чуть не задев тело красноволосой девушки. — И что? Я так с этим и живу, — тяжело отчеканил Разумовский, остановившись, но не опустив автомат. — И вижу сны. Их всех. Чем ты хотела меня напугать? Обомлев, Кристина дернула и закрыла дверцу-сетку - никудышную защиту от пуль. Её руки затряслись: — Ты всё понимаешь? Он шагнул вперед, нелепая фиолетовая шуба совсем не подходила к искаженному болью лицу. Разумовский дотронулся до виска и потер его: — Сережу перепичкал твой док всякой дрянью, и его мозг больше не ведется на гипноз. И да, в музее я прикидывался. Кристина сложила руки на груди и, унимая дрожь, быстро проговорила: — Твой Чумной птенец в криокамере! — Да, и ты скажешь мне код от неё, — он даже перестал ухмыляться, — стрелять я не хочу. А что произошло потом? Почему они заговорили так? Солидарность жертв опытов? Солидарность покаяния? — Мадам, скажите код. Там в камере и несколько ваших подопытных, которых не забрали военные. — Военные?! — Кристина отшатнулась. Сергей недовольно щелкнул зубами: — А вы не в курсе? Грузят ваших кроликов на борт с особыми номерами. Она была не в курсе. Военные… Рубинштейн отдал их военным! — 8542, — руки Кристины упали плетьми вдоль тела, иллюзия исчезла — в коридоре снова валялись лишь старые провода. — Код настоящий. Их взгляды встретились. Не отводя глаз, Сергей достал рацию и продиктовал цифры. И оказался явно доволен ответом, широко улыбнулся. Что затем прозвучало в его голосе, сочувствие? — Быть пафосной сектой — круто, а холопами вояк — совсем нет, да? — Разумовский наклонил голову. — Бегите, мадам, и думайте. И оба разбежались в разные стороны. Тогда. А сейчас мысли обоих вернулись на замороженный снегом и залитый луной край оврага. С пониманием обменявшись взглядами, Сергей и Кристина почти сразу повернулись к противоположному концу обрыва. Там что-то зашевелилось и негромко щелкнуло…