Сокджин торопливо собирает вещи в чемодан, не поднимая головы на своего бойфренда. Намджун пытается уговорить его остановиться, однако тот беспрекословен в своём решении. Если ему в голову взбрело намерение, он обязан пойти у него на поводу. А значит, очередная смерть и потенциальное обвинение Намджуна в том, что он может быть к ней причастным, не остановит Сокджина.
— Мне нужно закрыть квартал. Я не могу просто взять и бросить курсы, меня же лишат лицензии за некомпетентность, — произносит тот, не прекращая своих попыток остановить Сокджина от неаккуратного укладывания намджуновых вещей в чемодан.
То, что они едут в соседний город, Джин уже решил. Где они там будут жить и на что — об этом они подумают в автобусе.
— Ничего. Ты можешь заняться чем-то другим. Учительствование явно не твоё признание, — с насмешкой признаёт Сокджин, чью шутку Намджун совсем не одобряет.
Ему на самом деле нравится преподавать. Он же не виноват в том, что в качестве учеников ему попадаются одни имбецилы.
— Я никуда не поеду, Сокджин. И если тебе так не терпится покинуть город, то можешь уезжать без меня! — Намджун теряет последние капли терпения и громко кричит на него, глаза которого дрожат от попыток сдержать слёзы обиды.
— Так вот как, значит? Я тебя защищаю, как свой зад от смерти, а ты хочешь променять меня на… на что? На обучение идиотов, которых ненавидишь сильнее, чем свою жизнь?! Ведёшь себя на одном уровне с маньяком!
— О да, я его большой фанат, — гротескно смеётся в устрашении Намджун, которого никак не оскорбляет такое сравнение. Была б его воля, он самолично порешал бы оставшихся учеников. Благо, их осталось всего шесть человек. Не считая, конечно, Сокджина.
— Ты меня пугаешь каждый раз, когда так шутишь, Намджун, — уже не так драматично произносит Сокджин, недоверчиво щурясь на своего партнёра, и оставляет чемодан на кровати, чтобы подойти и всмотреться в любимое лицо. Если он увидит в нём сумасшедшую джокерскую ухмылку, Сокджин готов будет самолично всадить в себя нож, потому что таким доверчивым идиотам, как он, нельзя находиться среди людей.
— Хотел бы я, чтобы это всё были шуткой, — едва слышно бурчит в ответ Намджун куда-то в пол и прячет глаза, хаотично двигая ими по старому полудырявому ковру тётушки.
— У тебя не получится убедить меня в том, что убийца ты, — усмехается Сокджин, скрывая страх в голосе, и обнимает ладонями щёки Намджуна, который поднимает на него виноватые глаза.
— Не я. Но я бы хотел их всех убить, — шепчет он в лицо Сокджину, у которого получается не выдавать своего ужаса в глаза. Он лишь заботливо улыбается и сжимает лицо, в котором не хотелось бы, но почему-то приходится увидеть маньяка. — Я бы убивал каждого из них по тысячу раз, и мне всё равно этого было бы мало, — добавляет он, но уже в спину Сокджину, который его не слышит, так как выходит из комнаты, чтобы открыть входную дверь.
На пороге он видит бледного Ким Тэхёна, еле державшегося обеими ладонями за раму двери дома своего учителя по английскому.
— Джин! — с радостью на лице улыбается школьник, когда видит вопросительно уставившегося на него Сокджина. — Я тебя по всему городу ищу!
— Меня? Зачем? — настораживается Сокджин. Тэхён выглядит таким ослабшим, что в принципе неудивительно, учитывая утренние новости. Однако ленивая улыбка на его лице не может не настораживать. Да и зачем этому парню его искать. — Как ты узнал, что я здесь?
— Ты же спишь с учителем, конечно, ты здесь. Твоя матушка дала адрес, — сразу же выдаёт он и делает шаг вперёд, пытаясь навязаться на приглашение в дом. — Мистер Ким здесь? Я бы хотел поговорить с тобой наедине.
— Да… он… эээ… он здесь. А что? Что-то случилось? — спрашивает Сокджин, без слов пуская внутрь Тэхёна, который даже снимает ботинки прямо на крыльце и слишком уверенно входит в дом грозного учителя.
— Да, моего парня нашли задушенным у подножья горы, — отвечает Тэхён и поворачивает на Сокджина мрачный взгляд, что тот неосознанно глотает слюну от собственной бестактности.
Ему хочется спросить, случилось ли что-то, кроме этого уже всем известного несчастья, однако решает дать Тэхёну время на то, чтобы самому начать разговор. То, что тот ещё держится на ногах после смертей двух самых близких ему людей, похвально. И если надо будет, Сокджин готов выслушать его и утешить.
— А он что тут делает? — сердито спрашивает Намджун, вышедший их комнаты, и хмурится на Сокджина, когда Тэхён плюхается на старый диван, пружины которого больно упираются ему в зад.
— Я его не приглашал, — оправдывается Сокджин, — но прогонять не собираюсь. У человека горе…
— У нас своего горя вполне хватает, — перебивает его Намджун, всем своим взглядом показывая то, как он терпеть не может гостей. Особенно незваных. Особенно в лице своих учеников.
— У нас с тобой есть ты и я, — тихо произносит Джин, пытаясь утихомирить дыхание своего партнёра, ноздри которого расширяются словно у разъярённого быка на матадорской арене. — А у Тэхёна — долги его семьи и труп его парня. Иди погуляй пока, — приказным тоном говорит он, натягивая добрую улыбку, которая даётся ему с трудом, ведь становится не по себе от любой мысли о том, что Намджун мог бы оказаться маньяком. — Только из города не убегай, — шутит он вслед Намджуну, послушно выходящему за дверь, потому что слушать сопли школьника о том, какой он бедный и несчастный, за гранью его терпения.
Намджуну как раз нужно было в учебный центр, чтобы отправить заявки на испытательный экзамен своих учеников. Как бы его поход туда не закончился тем, что он заберёт трудовую книжку. Желание съебаться из города при виде одного из самых ненавистных учеников ярко загорелось у него в голове.
— Прости его, — вежливо улыбается Сокджин, когда закрывает входную дверь. — Ты же знаешь, Намджун вас немного сторо…
— Он нас терпеть не может, — безразлично бормочет Тэхён, поворачивая голову к окну.
— Да… — неуверенно тянет буквы Сокджин, когда подходит ближе, чтобы сесть в кресло напротив и выслушать его. — Этого у него не отнять.
— Где у вас кухня? — первым делом спрашивает тот. — Я бы выпил чего-нибудь.
— Ах да. Где же моя гостеприимность, — с неловкостью улыбается Сокджин, не удивляясь чужой наглости, и встаёт на ноги, чтобы направиться на кухню.
Кухонную утварь Намджуна он ещё не собрал, но судя по тому, насколько она непригодна к использованию, она им навряд ли понадобится в другом городе.
Тэхён же бесшумно следует за Сокджином, не прерывая зрительного контакта с его широкой спиной, как если бы моргни он хоть раз, то мог бы проиграть в мнимой игре, о правилах которой известно лишь ему одному.
Сокджину непонятно, почему именно он стал тем, в ком Тэхён решил сыскать утешения, как и не замечает того, как тихие шаги школьника преследуют его по пятам, остановившись лишь у столешницы, когда он подходит к плите. Сокджин наливает воду в старый медный чайник, доставшийся тётушке Намджуна в приданое, которое, кажется, было ещё приданым её матери, и, стоя к столешнице спиной, пытается первым начать разговор.
— Я рад, что ты решил с кем-то поделиться своими переживаниями. Знаешь, вредно держать в себе негатив и накопившуюся чернь. Ну по Намджуну это можно понять, — беззлобно смеётся он под нос, не волнуясь о том, что его шутку не оценили, потому что Тэхён продолжает молчать и беспрерывно смотреть в соблазнительную спину. — Поэтому выплесни всё, что тебя тревожит и отчего тебе больно. Я постараюсь тебя выслушать и помочь. Можешь даже поплакать.
— Я знаю способ получше, Джин, — слышит он мрачный низкий голос Тэхёна за спиной, от которого мурашки заставляют волосы вставать дыбом.
Сокджин подмечает про себя, что голос этого подростка ломается очень даже в привлекательной манере. И если учесть то, что Тэхён с каждым месяцем, что они знакомы, растёт и внешне расцветает в красивого юношу, он вполне мог бы помочь ему начать карьеру в модельном бизнесе. Стать ему старшим братом, раз родной сестры больше нет рядом.
— И какой… — хочет он спросить, уже оборачиваясь после того, как выключает конфорку со вскипячённым на ней чайником, но слова прерываются в середине предложения, когда что-то очень острое больно утыкается в спину.
Сокджин не сразу ощущает ту боль, которую вызывает в нём инородный предмет, однако она нападает на него резко и мучительно, до каждой клеточки тела, что протяжный вскрик не заставляет себя ждать.
— Такой, — короткий ответ на так и до конца не озвученный вопрос вырывается вместе с довольной ухмылкой, потому что Тэхёну приносит удовольствие то, с каким охуевшим лицом на него смотрит Сокджин. Ещё пытается ухватиться ладонью за его худощавое плечо, в наивной надежде получить от него поддержку. — Не трогай меня своими грязными руками, — с отвращением бурчит он и, вытащив нож, отталкивает его от себя. Отходит в сторону, чтобы дать Сокджину моментально рухнуть на один из ублюдских ковров, которыми покрыт пол этого дома-коттеджа. — И пожалуйста, не делай резких движений. Забрызгаешь же ковер, он и без кровяных пятен уродливый!
— Тэхён… — шепчет Сокджин, кашляя кровью, которая всё-таки пачкает ковёр и размывается узорчатыми пятнами на нём. Боль становится не такой сильной, а тело всячески отказывается бороться за жизнь. Хочется расслабиться и заснуть, пусть даже если понимает, что этот сон может стать для него самым последним. — Как ты мог? — всё же спрашивает он, зная, что если даже умрёт, то вернётся злым привидением ради того, чтобы получить ответы на мучающие всех долгие месяцы вопросы. — Пизда тебе, Тэхён… Намджун видел тебя.
— Намджуну в этом городе никто не верит, — надменно ухмыляется Тэхён и оглядывается по сторонам, чтобы понять приблизительно, как поступит дальше ради того, чтобы подставить Намджуна. Раз с Чихо это не прокатило, так как тот оказался хитрым, да ещё с адвокатом, то у Намджуна есть больше шансов взять на себя вину за все убийства.
— А как же Биби? — спрашивает Сокджин вместе с большим количеством крови, выливающимся из губ.
— Не называй её так, мразь! — визжит Тэхён и, не сдерживая свою ярость, набрасывается на Сокджина.
Тэхён замахивается кухонным ножом и ударяет его в живот. Крутит по сторонам лезвием, что Сокджин ощущает, как лопается какой-то орган. Кажется, селезёнка. Он в душе не ебёт, так как плохо учился в школе. А надо было бы. Может, смог бы поступить в университет, уехать в другой город и жил бы себе. А не умирал бы на уродливом ковре, на котором его бросает Тэхён, грязно ругаясь под нос. И, сука, никак не аргументирует то, почему именно Сокджин стал его следующей жертвой. Даже в фильмах злодеи обычно рассказывают мотив своих убийств, подробно перечисляют моменты и не стесняются делиться тем, как всё начиналось. Стало быть, Сокджин не главный герой данной истории, по которой кто-то обязательно снимет в будущем кинофильм с припиской: «Основано на реальных событиях».
— Пусть меня… сыграет… — лепечет он куда-то в размытую пустоту, в которой исчезает силуэт Тэхёна, — Пак… Богом…
**
Чимин старательно пытается не обращать внимание на взгляды Алексы и Вонён, которые осматривают его недоверчивым прищуром, явно стесняясь спросить напрямую, но не стесняясь того, чтобы так откровенно пялиться на его израненное лицо. Соён попыталась как-то замазать синяки и кровавые раны косметикой, перед этим намазав исцеляющими гелями, однако этого само собой было недостаточно. Да и Чимину плевать на то, что думает о нём однокурсники, как не плевать на то, что Юнги будет на вокзале через несколько часов и не должен бы видеть его в таком унизительно жалком состоянии.
— Кто тебя так разукрасил, разукрашка? — К несчастью, у Ёнджуна напрочь отсутствует чувство такта, и он задаёт всё-таки мучающий всех вопрос, никак не скрывая своего любопытства.
Его, впрочем, можно понять. Ведь очередные похороны во всё той же несчастной церкви, очередная пустота и неприятная тишина. Но не потому, что сейчас провожают в иной мир очередного школьника, а потому что весь город ненавидит его родителей, которые даже не рыдают, как это делали родные других погибших. Полицейские Чон нечитаемым выражением лиц слушают молитву священника, пока их младший сын пытается незаметно вытереть поток бесшумных слёз, стекающих по раскрасневшемуся лицу.
— Не твоё дело, — отвечает за Чимина своим готически холодным голосом Соён, не расслабляя скрещенных на груди рук и не смягчая своего недовольного взора.
Ей определённо не хочется находиться на очередных унылых похоронах, но она обещала Юнги, что не отойдёт от Чимина ни на шаг, а Чимин сам так-то не хочет отпускать её далеко от себя, потому что целый час упрекал её в том, чем она занимается. Практически ударял её своими нравоучениями, и каждое слово становилось настолько отрезвляющим, что даже сейчас сильное желание закинуться чем-нибудь или покурить не пересиливает страх перед тем, как сильно разозлится и расстроится Чимин, узнай о том, что она нарушила данное ему слово жить, если не ради себя, так вместо Хосока.
— Слушайте, я… всё ещё уверен, что убийца — Тэхён. Но убивать свою сестру, а потом парня? Да он отбитый на всю катушку. Это уже совсем не смешно, — продолжает свою неуместную болтовню полушёпотом Ёнджун.
— Это никогда не было смешным, you’re asshole, — раздражается Алекса и берёт дрожащие на школьной юбке пальцы Вонён в свою мелкие ладошки.
— Не трогай меня, — бурчит та и отталкивает навязчивое прикосновение. — Вы… как вы не понимаете, что это всё. Нам не спастись! — произносит Вонён чуть громче нужного, не совладав с эмоциями, чем привлекает внимание взрослых, сидевших на передних рядах. — Мы все, блять, умрём!
Отец Чонгука, услышав эти слова, резко вскакивает на ноги. Не только потому, что похороны его сына также хотят превратить в балаган, а чтобы на служебных правах поговорить с гражданским, разбрасывающимся подобными словами. Однако застывает на месте, когда тяжёлая дверь в церковь громко распахивается и за ней появляется освещенный закатным солнцем за спиной силуэт парня.
Он сразу же падает всем телом на пол, даже не дойдя до скамеек. Кто-то из присутствующих визгливо прикрикивает, а остальное шумно шушукается, потому что каждый из них видит то, что из его бедра торчит огромный кухонный нож.
Чимин, встав также на ноги, игнорирует мерзкую боль в рёбрах и останавливается на полпути, когда замечает, что лежит в полуобморочном состоянии, истекая кровью и хныча слова помощи, Ким Тэхён.
**
— Я хочу убить каждого из них… — бормочет Юнги, осторожно обнимая Чимина и прижимая его лицо к своей груди, чтобы не причинить боли.
Он зол. Он чертовски зол на тех мужчин, которых обязательно найдёт и заставит пожалеть о том, что напали на его парня. Зол на Соён, из-за которой Чимин нарвался на эту бессмысленную драку и так незаслуженно испортил своё всё равно красивое лицо. Зол на Чимина за то, что ведёт себя так бездумно и бесстрашно. Злится на самого себя, ведь сам же научил его быть таким.
Сам Юнги шёл на рожон, следил за предполагаемым убийцей, записывал в напарники потенциальную и сильно нарывающуюся на убийство жертву, выпытывал у одного из подозреваемых опасную информацию, которой хочется как можно скорее поделиться с кем-нибудь, чтобы использовать её.
Однако всё это подождёт, потому что Юнги не может отпустить Чимина из своих объятий, не понимая самого себя. Но больше того, как вообще разрешил себе оставить его тут одного и уехать.
— Ты пропустил интервью? — спрашивает Чимин, пытаясь выпутаться из чрезмерно крепких рук. Они оба в тяжёлых толстых куртках, и, хоть на улице стоит ноябрьская стужа, отчаянно напоминающая о приближающейся зиме, Чимину становилось жарко.
— Похуй, — коротко отвечает Юнги и хочет вновь обнять его, так как замечает в глазах накапливающуюся влагу.
Он не хочет, чтобы Чимин ощущал себя виноватым в том, что Юнги вернулся ради него. Юнги изначально не должен был уезжать без него. Поэтому в следующий раз, если ему дадут шанс, он готов засунуть этого парня в чемодан и будь что будет. К чёрту всех и каждого. Пусть сами разбираются с убийцей.
Как например, сейчас, по-идиотски называя Тэхёна героем и жертвой. Выжившим.
Именно этим сейчас занимается полиция и взрослые, собравшиеся в палате больницы, у которой Юнги и поймал Чимина. Повезло, что Ёнджун не поверил в очередную ложь Тэхёна и вовремя позвонил ему, предупредив о том, куда собирается Чимин.
— Ты же не поверил ему? — спрашивает он, строго насупив брови, и вглядывается в мокрые виноватые глаза, которые пытаются спрятаться от него, косясь ими в сторону.
— Он пришёл с ножом в бедре, Юнги, — оправдывается Чимин, понимая его скептицизм.
Однако насколько нужно быть отбитым, чтобы убить Сокджина в доме Намджуна, пырнуть самого себя ножом и в полуобморочном бреду обвинить в этом учителя? Не с таким Тэхёном Чимин работает всё это время, хоть и такой Тэхён мог вполне задушить Чонгука до смерти.
— Я надеюсь, ему было очень и очень больно, — цедит сквозь сжатые зубы Юнги и смотрит в сторону одинокого окна с горящим светом на третьем этаже больницы, где предположительно и лежит Тэхён, которого окутывают заботой и лечением.
Юнги не успел на похороны Чонгука, да и плевать ему на этого идиота. Как не плевать на то, что убили Сокджина, которого немного всё-таки жалко. Как не жалко Намджуна, но злость и обида за него всё равно одолевают разум, потому что того посадили за решётку и уже готовят к суду, слишком быстро получив ордер.
— Почему Намджун не отрицает свою невиновность? — тихо спрашивает Чимин, который всю дорогу от церкви до больницы просидел в соцсетях, где уже вовсю обсуждали задержку учителя Ким.
Он успел начитаться всякого. Того, что Намджун спал с Хёнсо; того, что Чихо был его сообщником; или того, что Намджун убил Сокджина из-за ревности к Чихо. Чимин не поверил ни в одну из теорий, потому что Джин, скорее всего, даже не был знаком с профессором У. Однако все нетизены как один утверждают то, что по слухам в полицейском участке Намджун не проронил ни слова с того самого момента, как ему выдвинули обвинения в убийстве Ким Сокджина.
— Не знаю, — честно признаётся Юнги, тяжело вздыхая. Он даже представлять себе не хочет, как повёл бы себя, узнай о том, что Чимина убили и что его в этом обвиняют. — Я… я так устал, Чимин, — вырывается из него протяжным полустоном усталости. — Я… хотел убить себя после смерти Хосока, — внезапно произносит он, заставляя Чимина перевести на себя резкий настороженный взгляд. — Хотел нарваться на маньяка и стать его следующей жертвой.
— Ты не можешь умереть, Юнги! — прикрикивает на него Чимин и сильно ударяет ладонью в плечо в требовательной манере. — Ты не имеешь права умирать, слышишь меня? Потому что ты должен будешь нести ответственность за моё сломанное сердце, понимаешь? Я… я не такой сильный, как Соён. И смотри, что с ней стало. Что стало с Ёнджуном. С Намджуном. Что с нами со всеми стало. Даже не смей, иначе я самолично тебя убью! — произносит он сквозь слёзы, приглашая на лицо Юнги умилительную улыбку, которую он сразу прячет в поцелуе, заставляющем ранки на губах Чимина болезненно заныть из-за соли и чужой напористости.
— Пока Тэхён в больнице, мы в безопасности, — говорит Юнги, нехотя отстраняясь от тёплых губ, так как слышит, как страдальчески поскуливает Чимин каждую секунду, при этом не разрывая поцелуй сам. — Осталось просто доказать его причастность. И Ёнджун, этот идиот, придумал очень интересный план.
— Так вот с кем ты разделяешь свои психопатские бредни? Мне стоит ревновать? — с нарочитой строгостью ухмыляется Чимин, пытаясь раскрыть раненый глаз на максимально неболезненную ширину, чтобы полюбоваться недоумением на любимом бледном лице.
— Я бы в жизни не общался с этим кретином. Уж поверь, мне бы хотелось, чтобы Тэхён убил его первым и избавил нас всех от его существования, — тараторит Юнги, не увидев в вопросе Чимина шутки, поэтому оправдывается как может, чем сильно пугает своего парня.
— Не говори так. Я возбуждаюсь, — отвечает Чимин наперекор своему страху и заставляет Юнги звучно рассмеяться, запрокидывая голову назад и обнажая дёсны.
