Капли битума

Луффи любит вечеринки и на самом деле бывает на них достаточно часто. Усопп с Санджи даже любезно состряпали ему фальшивый пропуск в общагу, и Луффи ходит к ним каждые выходные. На вечеринках они пьют химозные слабоалкогольные напитки, делают домашку и играют в настольные игры; иногда на шум к ним приходит Нами, и, если им выпадает удача застать её в хорошем настроении, она охотно соглашается сыграть на гитаре за символическую плату в виде пары бутылок убийственно сладкого лимонного пива. Луффи любит вечеринки, и особенно в те дни, когда у них получается собраться всей компанией. Комнаты общежития не рассчитаны на такое количество гостей, поэтому многим приходится сидеть на полу без возможности вытянуть ноги, но, когда до победы мафии остаётся всего одна смерть мирного жителя, никто не придаёт мелким неудобствам значения. Луффи любит вечеринки, поэтому он не находит ни одного повода отказаться, когда Эйс зовёт его с собой на чей-то день рождения. Его немного смущает, что он ни разу не видел именинника в лицо, но Эйс говорит, что всё в порядке, чем больше людей — тем лучше, и они собираются подарить Киду несколько литров недорогого виски от них двоих. Напиток такой паршивый, что пить его в чистом виде решительно невозможно, но Кид обещал купить много колы и наморозить льда, а кола со льдом решает многое и посредственные вкусовые характеристики — в том числе. На вечеринку Кида ожидаемо не приглашён никто из друзей Луффи — это огорчает, но младший Монки Д. надеется, что он сможет собрать компанию для игры в мафию. Он даже согласен перекинуться в карты, чтоб не отбиваться от коллектива, если вдруг кто-то проявит такую инициативу; Луффи ненавидит карты, и пока они с Эйсом едут в метро, бренча бутылками с виски при всяком движении, он скачивает себе на телефон приложение для игры в «угадай слово». Но дома у Кида шумно, музыка сотрясает стены, и Луффи сомневается, что кто-то согласится выключить её или убавить до минимума, чтобы «угадать слово». Людей здесь больше, чем Луффи ожидает увидеть, но Эйс не разделяет его смятения; Эйс был готов к шумному празднованию, более того, именно за этим он сюда и пришёл, и Луффи ощущает себя рядом с ним — совсем немного — преданным. В доме душно, пахнет пиццей, алкоголем и сочетанием несочетаемых мужских и женских парфюмов; дышать этим воздухом неприятно, у Луффи во рту скапливается слюна, и разочарование горчит на языке, как разгрызенное кофейное зерно. Когда Эйс из вымученной вежливости знакомит Луффи с виновником торжества, Кид даже не пытается запомнить его имя. Луффи это нисколько не задевает, и он просто хочет скорее отсюда уйти; друг Кида, которого Монки видит тоже в первый раз, смотрит на него слишком пристально, будто норовя разобрать на атомы, и не пытается заговорить. Это странно, это становится ещё одной причиной, по которой Луффи так хочется здесь не быть, и он пытается успокоить себя тем, что этот незнакомец с тяжёлым нечитаемым взглядом просто пьян. Луффи ходит за Эйсом хвостиком весь следующий час, и виски с колой в его бокале нисколько не уменьшается, пока он не умудряется пролить немного, протискиваясь в очередной раз между распалённых танцующих тел. Эйс пользуется популярностью, жмёт руки знакомым парням, девушки — девушки, глаза у которых накрашены так ярко, что в темноте начинают напоминать пропасти — они виснут на нём, и Луффи это кажется неприличным. Наконец одной из девушек удаётся задержать внимание Эйса на себе, они о чём-то болтают, и Луффи не старается ни вслушаться в их разговор, ни запомнить девичье лицо с глазами-пропастями. Это становится его ошибкой: вскоре Эйс сообщает, что им с подругой надо на несколько минут удалиться, и если бы Луффи запомнил об этой девчонке хоть что-то, возможно, ему было бы проще найти Эйса потом. И возможно, Эйс совсем не хотел, чтобы его искали, потому что через несколько минут он не возвращается. Сначала Луффи ещё пытается разглядеть родное лицо среди десятков других, нелепо разукрашенных огнями дешёвой светомузыки, но потом оставляет попытки. Он сидит на подоконнике, он смотрит в телефон; отвечает друзьям на сообщения, листает ленту, читает новости. Луффи в досадных чувствах, он всё-таки решает опустошить свой стакан, и бурда в нём, нагретая теплом руки, кажется ему теперь ещё более мерзкой на вкус. От алкоголя не становится легче, только тяжелеет голова. Какой-то парень в страстном порыве сажает свою пассию на подоконник рядом с Луффи, белый пластик под их общим весом прогибается и едва различимо трещит; младший Монки становится невольным свидетелем чужих бесстыдных лобзаний. Это выглядит комично: смущённый неожиданным соседством Луффи делит подоконник с какой-то рыжеволосой красоткой, которая, казалось, была готова отдаться своему бойфренду прямо здесь. Луффи хочет уйти, но не знает, куда; в доме много людей, их голоса смешиваются с музыкой и дезориентируют, Луффи даже не может вспомнить, в какой стороне выход. Он нервно жмётся к стене, стараясь оказаться подальше от невыносимой парочки; вглядывается в толпу перед собой в надежде увидеть Эйса, но Эйса по-прежнему нет, и Луффи не знает, насколько красиво с его стороны будет уйти отсюда без брата. Девушка откидывает назад свои волосы, подаваясь к возлюбленному всем телом, и её длиннющий локон хлёстко ударяет Луффи по щеке. Это становится последней каплей, он готовится соскочить с подоконника и уйти, но к месту его пригвождает уже знакомый тяжёлый взгляд. Этот друг Кида со странными глазами, он стоит напротив Луффи, и Монки слишком расстроен, обижен и сбит с толку, чтобы заметить его приближение своевременно. Друг Кида наклоняется к парочке, отвлекает молодого человека от поцелуя настойчивым похлопыванием по плечу, они сталкиваются взглядами и несколько секунд туповато молчат. Другу Кида даже не приходится ничего говорить — парочка спешно ретируется. Неудивительно, думает Луффи; Луффи почти уверен, что взгляд этого парня при желании способен материализовываться и убивать. Незваный и безымянный спаситель садится на подоконник, туда же, где ранее сидела бессовестная рыжая красотка, и Луффи всё ещё чувствует себя не в своей тарелке, но не находит сил уйти. Друг Кида в белой рубашке, она — прекрасный фон для беснующихся огоньков светомузыки; в его руке нет стакана, он не похож на пьяного, у него по две серьги в каждом ухе и тотальное не пойми что в глазах. Незнакомец не смотрит на Луффи, покручивает татуированными пальцами пуговицу на рукаве рубашки. — Не нравится вечеринка? — спрашивает он. — Меня зовут Ло. — Да нет, — зачем-то врёт Луффи. — Просто... Он оступается и не может ничего придумать. Врать бесполезно: в данный момент он буквально ненавидит эту вечеринку. — Мне тоже, — Ло понимающе кивает, и Луффи не предпринимает попытки продолжить диалог. Он всё ещё хочет уйти отсюда, и неловкие знакомства совсем не входят в его планы. — Ты же брат Эйса. Куда он делся? Луффи устало смотрит в разгорячённую алкоголем толпу. Он не понимает, почему среди всех этих людей Ло выбрал именно его; всё, чего Луффи хочет, — спросить у нового знакомого, где здесь выйти. — Не знаю. Эйс сказал, что отойдёт ненадолго, — зачем-то говорит Монки-младший вместо этого, и он едва заметно морщится, выплёвывая имя брата. — Не видел его уже минут сорок. Луффи не рассчитывает получить какую-то поддержку от непонятного малознакомого парня, но Ло снова кивает ему в ответ, и этого почему-то оказывается достаточно, чтобы Монки почувствовал себя легче. Луффи залезает в телефон, открывает диалог с Эйсом. Он решительно настроен сообщить брату о том, что собирается убраться из этого ублюдского места; ему не нравится здесь. — Хочешь, пойдём отсюда? — вдруг говорит Ло, и палец Луффи застывает над иконкой отправки сообщения. Луффи не уверен, что расслышал правильно, — здесь всё ещё громко играет музыка. Монки поднимает взгляд, и они с Ло долго и немного взволнованно смотрят друг в друга. — У меня машина во дворе стоит. Можем покататься, — говорит Ло. Луффи недоверчиво хмурится, и парень поспешно добавляет: — Я не пил.

***

Луффи мало что понимает в автомобилях, и старенький вольво Трафальгара кажется ему угловатым и смешным. Салон тесный, рослому Ло едва хватает в нём места, но машина чистая и внутри, и снаружи, и Луффи нравятся эти пушистые бежевые накидки на креслах. Трафальгар любит свой автомобиль: каждое прикосновение к рулю и коробке передач такое нежное, что со стороны похоже на маленькое завуалированное признание в любви. — Что хочешь посмотреть? — говорит Ло, когда они выезжают со двора. Трафальгар напоминает Луффи отца — такого же отъявленного автолюбителя. Монки-младший любит свою семью, и у него больше не получается обижаться на Эйса, равно как и зачем-то не получается не доверять Ло. — Понятия не имею, — говорит Луффи. — Я ни разу не был в этой части города. Ло включает поворотник, Монки всматривается в его лицо в зеркале заднего вида; глаза у Трафальгара сумасшедшего янтарного цвета, и Луффи не видел ничего подобного никогда до. Он пытается разглядеть в чужих глазах ободки контактных линз, которые могли бы придать радужкам этот выдержанный золотистый цвет, но не находит их. — Далеко живёшь? — спрашивает Трафальгар, и их взгляды встречаются в отражении зеркала. — Да, достаточно, — кивает Монки. Луффи соглашается на эту авантюру в большей степени потому, что надеется позлить брата, но в их чате тишина — Эйс так и не заметил пропажу. Это расстраивает, и Луффи с трудом находит в себе силы не поддаться противному чувству; иногда он украдкой смотрит на Ло, но чаще — в окно, за которым почти лениво ползут узкие улицы обеспеченного жилого квартала. Снег падает с неба частыми, огромными хлопьями, и Луффи кажется, что он почти видит, как белые покрывала на крышах однотипных добротных домов становятся увесистее и толще от минуты к минуте. Ночь красивая и холодная, Луффи нравится наблюдать за ней, сидя в уютном и тёплом салоне авто. Он едет неизвестно куда с почти неизвестным человеком, и Монки должен хоть сколько-то опасаться за свою шкуру, но гирлянды на фасадах проезжаемых ими домов пестрят так завораживающе, что у него не выходит думать ни о чём кроме. — Так куда едем? — всё же спрашивает он. Ло расстёгивает куртку, задумчиво выдыхает. Он расслаблен, но сосредоточен на дороге, и Луффи почти уверен, что Трафальгару доставляет удовольствие их полуночная поездка. На поворотах он с завидной ловкостью вращает руль одной рукой, прижав к перетянутому кожей ободу ладонь с оттопыренными пальцами, и Луффи кажется, что это красиво. — К реке, — отвечает Ло, — прокатимся вдоль набережной. Трафальгар неразговорчив, и это совсем немного напрягает. У него странные глаза и острые черты лица, Ло прочно ассоциируется у Луффи с чем-то колюще-режущим, но меховая кепка в неловкое чёрное пятнышко сглаживает все углы. Трафальгар может оказаться маньяком, думает Луффи, а может — просто хорошим молчаливым парнем. — Почему ты решил уехать оттуда? — Луффи не хочет заканчивать диалог; когда они молчат, тишина в машине становится густой, звенящей и неудобной. Однако, когда они разговаривают, всё происходящее становится слишком похожим на свидание, и это тоже доставляет неудобства. Ло в пятнистой белой кепке и с пронзительно-жёлтыми глазами напоминает Луффи снежного барса. — Шумно. Друзья Кида раздражают, — безынтересно перечисляет Ло, а после его голос становится тише и звучит с какой-то неуклюжей высушенной обидой: — И, честно говоря, я надеялся, что мы хотя бы сыграем в мафию. Вид строгого неразговорчивого Ло, по-детски раздосадованного не сложившейся игрой в мафию, веселит, и Луффи коротко смеётся; снежный барс оказывается своенравным домашним котом с красивыми глазами. Они выезжают к реке. Дорожки набережной расчищены, должно быть, совсем недавно, и Луффи удаётся разглядеть аккуратные стыки гранитной плитки, проглядывающей сквозь ровный слой снега. Монки испытывает навязчивое желание пройтись там, чтобы следами своих ботинок не оставить от этой девственной снежной чистоты совсем ничего. — А почему со мной? — спрашивает Луффи, и в этот момент он всеми силами старается выглядеть менее заинтересованным, чем есть на самом деле. Трафальгар молчит, но в тишине салона Луффи отчётливо слышит, как содрогается его дыхание. — Не знаю, — запоздало отвечает Ло. — Тебе же не нравилось там. Ответ устраивает Луффи наполовину, и он снова отворачивается к окну. Река широкая, она никогда не замерзает по центру, и по ту её сторону возвышаются офисные здания, преломляющие лунный свет мозаикой панорамных окон. Луффи не любит такие дома, они странные, стеклянные и неживые, но архитектурная подсветка выигрышно преображает их по ночам — приятно взглянуть. У подножия бизнес-центра стоят ёлки, они плотно упакованы в немигающие золотые гирлянды. Новый год был совсем недавно и вместе с тем так давно; призраки минувшего праздника будут украшать город до самой весны, но вряд ли уже смогут заразить кого-то пресловутым праздничным настроением. Луффи тянется за телефоном в карман куртки. Сообщений от Эйса — так ожидаемо — нет, а время близится к часу ночи, не оставляя Луффи и шанса уехать домой на метро. — Что-то не так? — интересуется Ло, бросая на спутника короткий взгляд. — Всё в порядке, — Луффи поджимает губы, не зная, стоит ли говорить что-то ещё; он напряжённо смотрит в свой безжизненный чат с братом. — Просто Эйс не пишет. Веселится, наверное. Напишу ему, что доберусь до дома сам. — Ты можешь остаться у меня, — предложение срывается с губ Трафальгара случайным-неслучайным выстрелом, и, кажется, он сам не ожидает этого. — Поздно уже. А Кид обещал разогнать всех к трём. Они выезжают с набережной, вольво поджигает снежинки пучками света от фар. Луффи непонятливо хлопает глазами. — Не понял, — говорит он. — Это мой дом, — поясняет Трафальгар. — Я просто разрешил Киду отпраздновать у меня день рождения. Мы давно дружим. Луффи требуется несколько секунд, чтобы осознать услышанную фразу. Он думает о том, что это ужасная безответственность — поехать кататься по ночному городу, оставив свой дом на растерзание пьяной компании. Потом он решает, что сесть в машину к незнакомцу — не меньший идиотизм, и ему сложно сказать, кто из них с Трафальгаром совершает сегодня большее безрассудство. Луффи смеётся; Ло определённо начинает ему нравиться. — Эй, — Трафальгар хмурится и выглядит смущённым. — Что смешного? Луффи мотает головой и давит смех до приглушённого рваного хмыканья. Трафальгар Ло — человек, который сбегает с собственной вечеринки, и Луффи не может объяснить, почему это так смешно.

***

Когда они возвращаются, людей и впрямь оказывается гораздо меньше. Музыка больше не звучит так оглушительно громко, и оставшиеся выпивохи уже не танцуют свои шальные танцы. Эйс уезжает на квартиру к подружке; в его взгляде сквозит сомнение, когда Луффи сообщает, что останется у Трафальгара на ночь. Монки-младший не придаёт этому значения. У Ло в комнате многостворчатый шкаф с застеклёнными полками и большая карта мира на стене. Окно над письменным столом обрамляют шторы в зигзагообразную бело-серую полоску, из него видно соседский дом и, если подойти ближе и взглянуть вниз, — припаркованный во дворе вольво. Трафальгар не знает, как себя вести, и в попытке угодить гостю задаёт слишком много вопросов. Луффи чувствует себя странно, он предлагает выпить, им удаётся стащить початую бутылку виски и коробку с ополовиненной пиццей. Они познакомились несколько часов назад и совсем ничего друг о друге не знают; Луффи умеет искать к людям подходы и кроить приятные разговоры из ничего, но все его методы оказываются бессильны против серьёзного и немного потерянного по жизни Ло. У них не клеится, они непохожие и неподходящие, и можно подумать, что их нахождение здесь, эти безрезультатные попытки настроиться на одну волну — это случайность. Но Луффи знает, что никакой случайности здесь нет. Каждый из них может быть сейчас где угодно, но зачем-то они оба опять и снова выбирают быть здесь и друг с другом. Они сидят на полу и изредка прикладываются к стаканам. Ло откидывается спиной на дверцу шкафа, сгибает одну ногу в колене, упирает в него локоть. Они много молчат, мало говорят, и когда музыка на нижнем этаже совсем замолкает, тишину в комнате Трафальгара лишь иногда разбавляет жевание пиццы. В один момент Луффи свыкается с этим молчанием и перестаёт искать и находить в нём что-то неудобное. Он рассматривает несколько картинок в простеньких чёрных рамках, они висят на стене сбоку от шкафа, в центре композиции — семейное фото на фоне Эйфелевой башни. Луффи скользит взглядом по книжным полкам, за стеклом плотным штакетником стоят книги, но на корешках многих из них Монки не видит ни авторов, ни названий. — Столько книг, — задумчиво выдыхает Луффи. — Книги только слева: на нижних полках энциклопедии, сверху — художественная дребедень, — объясняет Трафальгар. Ему приходится запрокинуть голову, чтобы видеть то, о чём он рассказывает, и Луффи мажет взглядом по его остро очерченному кадыку. — Всё остальное — альбомы. — Альбомы? — Ну да, — Трафальгар кивает и делает глоток виски. — Я немного снимаю на плёнку. «Немного» — смеётся про себя Луффи. Просто «немного» плёнки, забившей половину книжного шкафа. Об аналоговой фотографии Монки знает лишь то, что это — прошлый век, и на его памяти Ло единственный, кто увлекается чем-то подобным. Луффи переводит взгляд с заставленных альбомами полок на Трафальгара, и Ло, не зная, куда деть свои глаза, ненадолго прикрывает их. Кажется, чужое любопытство сбивает его с толку. — Ты хочешь посмотреть? — всё же уточняет Ло. Луффи ему улыбается. La glace est rompue. — Очень, — отвечает он.

***

Они разговаривают до пяти утра. Зимой светает поздно, и к тому времени за окном всё ещё стоит темнота, такая незыблемая и густая, что кажется, будто вселенная замораживает всё подвластное ей пространство и время, лишь бы эти двое продолжали говорить. У Трафальгара во Франции отец и сестра; красивые люди с добрыми лицами, они смотрят на Луффи с альбомных страниц. Плёночные фотографии очаровательно неидеальные, иногда с лёгким расфокусом, зернистостью и царапинками, и Монки начинает понимать, что какая-то магия действительно в этом есть. Трафальгар стелет Луффи в гостевой комнате, и они желают друг другу спокойной ночи, чтобы потом провалиться в безмятежное пьяное забытье до самого обеда. — Ло, ты серьёзно? — говорит Кид вместо «доброго утра» или «доброго дня», когда видит их вдвоём на кухне, пьющими чай. — Это же младший братишка Эйса. Не думаю, что... — Заткнись, — беззлобно, но резко обрывает его Трафальгар, — пожалуйста. Кид в действительности не запоминает имя Луффи, да и говорить о нём предпочитает так, будто его здесь нет, но Ло затыкает друга так быстро, что Монки не успевает придать этому значения. В дверном проёме маячит розоволосая пассия Кида; она симпатичная и, как и сам Юстасс, острая на язык, поэтому завтракают Ло с Луффи под аккомпанемент жаркой ссоры откуда-то из гостиной. Не дом, а проходной двор, думает тогда Луффи, и непоколебимое спокойствие Трафальгара становится отличным тому подтверждением. За завтраком они доедают остатки подсохшей пиццы, вприкуску с чаем жуют шоколадные батончики и ириски; когда они опускают глаза в свои телефоны, их пальцы то и дело неловко находят друг друга в милой вазочке для конфет. Солнечные лучи пробиваются сквозь полупрозрачную занавеску и капают размытыми бликами на столешницу и мятный кухонный гарнитур. При хорошем освещении и отсутствии пьяной толчеи Луффи замечает, что дом у Ло уютный и светлый, хотя сам Трафальгар одет во всё выдержанно-тёмное вплоть до чёрного меха на домашних тапочках. После завтрака Луффи предлагает помочь с уборкой, и вчетвером они за пару часов возвращают дому его первозданный вид. К счастью, ничего не разбито и не разрушено, и основной проблемой становятся разбросанные всюду одноразовые стаканчики и картонные подложки из-под пицц; кое-где была пролита кола — и слава богу, что у Трафальгара почти нет ковров. — Я тебя подвезу, — предлагает-утверждает Ло, когда Луффи надевает поверх футболки свой свитер и проверяет, всё ли на месте в карманах джинсов. — Я далеко живу, — Луффи качает головой. — Не надо. — Мне не сложно. — А мне неудобно. Они спорят в первый и последний раз, и, вопреки своей патологической упёртости, Луффи сейчас позволяет себе безоговорочно проиграть. — Жаль, что ты уже уезжаешь, — говорит Ло и заводит машину; вольво сыто урчит ему в ответ, пока Луффи борется с желанием погладить Трафальгара по пушистой кепке. — Время как-то незаметно прошло. Луффи кивает. Он не будет скучать по этому месту. Скучать не придётся: Луффи чувствует, что вернётся сюда совсем скоро. В конце концов, это серьёзно — когда люди выбирают друг друга.

***

Чутьё его не подводит, и следующие выходные они снова проводят вместе. Луффи рассматривает альбомы, которые Ло не успевает показать ему в первый раз, и помогает готовить ужин. Большая карта мира у Ло над кроватью — Трафальгар отмечает на ней маленьким крестиком каждую страну, в которой успел побывать; Луффи насчитывает их восемь, оказывается — одиннадцать. Из каждой страны Трафальгар привозит воспоминания, проиллюстрированные на мотках проявленной фотоплёнки; каждая такая фотография — окошечко в другой мир шириной в тридцать пять миллиметров. На буднях Трафальгар работает; Луффи на буднях готовится к сессии, сдаёт экзамены и старается разобраться со всеми своими делами, чтобы освободить себя от них на выходные. Первое, что делает Трафальгар, просыпаясь по будильнику на работу, — желает Луффи доброго утра в социальной сети; что-то происходит между ними двумя — Луффи ждёт их новой встречи и не силится понять, что. — Я удивлён, — говорит Эйс, пока Луффи запаковывает себя в свой красный вязаный снуд. — С Трафальгаром не так-то просто подружиться. Мне казалось. Эйс прижимает скрещенные руки к груди, облокотившись о дверной косяк в прихожей. Он не улыбается, прячет напряжение за маской равнодушного участия, постукивает указательным пальцем по своему предплечью. Сабо мелькает где-то на фоне и машет Луффи на прощание свободной от ноутбука рукой. Луффи угукает, натужно улыбается и трусливо сбегает из-под выворачивающего наизнанку взгляда старшего брата. Пару минут он без движения стоит на крыльце их дома и смотрит во двор, на стоящие полукругом можжевельники, которые, как стражи, возвышаются над заледеневшим прудом. Луффи думает о словах Эйса; они с Трафальгаром — подружились ли? Летом, вспоминает Луффи, рядом с декоративным искусственным водоёмом в их саду цветёт гортензия, роняющая свои маленькие белые лепестки на поверхность воды. Монки любит наблюдать за этим в перерывах между игрой во фрисби с братьями, пока отец делает свои фирменные хот-доги на добротном угольном гриле. Луффи хочет позвать Трафальгара на их семейный ужин после летней сессии; Луффи не хочет дружить. Они смотрят фильм, сидя на бежевой тахте у Ло в гостиной. На подлокотниках стоят тарелки с недоеденным пирогом и большие кружки с чёрным чаем. Перед тем как они наконец садятся за просмотр, Ло плотно закрывает все окна, обычно открытые на зимнее проветривание, и приносит Луффи пушистый серый плед. Луффи думает о словах Эйса и упускает нить происходящего в фильме. Он смотрит на Ло краем глаза и сильнее кутается в плед, будто, занимаясь чем-то преступным, пытается в него спрятаться. Трафальгар почти всегда хмурит брови, отчего лицо его имеет слегка угрюмый и сонный вид; у него жёлтые глаза, которые могут примерять оттенок самый разный в зависимости от освещения и настроения; Ло такой высокий, что зачастую, когда Луффи говорит о чём-то, Трафальгару приходится наклоняться к нему и чуть смущённо переспрашивать. — Мы друзья? — спрашивает Луффи. Трафальгар дёргается и долго смотрит на него в ответ. Возможно, он надеется, что Луффи не заставит его отвечать; возможно, он надеется, что Луффи вкладывает в вопрос не тот смысл, который находит в нём Трафальгар. — М-м, — уклончиво тянет Ло. — Я... не уверен? Трафальгар Ло — молодой и подающий надежды врач; он кажется самым серьёзным парнем на свете, но почему-то серьёзность его становится невыверенной и угловатой, стоит Луффи оказаться рядом. Почему-то, думая о Ло в белом халате, Луффи лишается способности ровно дышать; он ощущает себя безнадёжно больным в такие моменты. — Ты мне как-то сразу понравился. В плане... — Трафальгар оступается, потирает рукой кожу на загривке. Глаза у него такие яркие, что Луффи кажется, они могут фосфоресцировать в темноте. — Ты меня понял. И извини, если это не то, чего бы ты... — Нет, — обрывает его Луффи. Становится жарко, и ему приходится спустить плед с одного плеча. — Всё в порядке. Они смотрят фильм и совсем не понимают, о чём говорят герои. У Луффи часто бьётся сердце, и краем глаза он видит, как Ло нервно кусает губы. Недосказанность сковывает и душит, но волнение сжигает в голове все слова, которые потенциально могли быть озвучены. — Это взаимно, — всё же говорит Луффи. Ло садится к нему в пол-оборота, упирается ладонью в тахту между ними. Они смотрят друг на друга и не знают, что делать дальше. Время вынуждено решать всё за них; в конце января Луффи сдаёт последний экзамен, Ло берёт отпуск. Морозы бесчинствуют, загоняя их продрогшие тушки в кинотеатры и торговые центры, но больше всего времени они проводят, конечно же, у Ло дома, коротая вечера за обсуждением стран, в которых им предстоит побывать вдвоём. Когда они впервые ложатся в одну постель, Луффи узнаёт, что глаза у Ло всё же не светятся в темноте; это не имеет значения. Трафальгар умеет делать приятно, и Трафальгар умеет делать больно.

***

Их любовь оставляет следы, и далеко не все из них удаётся спрятать за свитерами с высоким горлом. Совсем скоро семья прижимает Луффи к стене и заставляет во всём сознаться. — Парень, значит, — задумчиво вторит ему Драгон, а после не выходит из своего кабинета два часа. Эйс зол, Сабо растерян. Отец слушает концерты Листа и, кажется, тоже хандрит. Луффи не покидает липкое чувство того, что он всех подвёл, вот только чем — непонятно. На его сторону уверенно встаёт лишь Коала, невеста Сабо, и когда Луффи в расстроенных чувствах собирает вещи, чтобы несколько дней пожить у Ло, девушка говорит, что постарается всё уладить. — Не понимаю, — сокрушается Луффи. — Мне уже двадцать один. Я универ скоро заканчиваю. Почему я не могу выбирать, кого любить и с кем спать? — Дело не в этом, — говорит Трафальгар, читая состав на упаковке пирожных. — Ты же младший сын. Младший брат. Вполне естественно, что семья будет переживать за тебя. Луффи дуется и едва не виснет на тележке с продуктами. — Но почему, Торао?! — не унимается он. — Дай им время, Луффи-я, — говорит Ло с нажимом и почти раздражённо, но ключевое — почти; Трафальгар тоже переживает, Луффи видит это и не знает, как может помочь и может ли. — Всё наладится. Верить в это не получается, и Луффи тоскливо глядит себе под ноги, считая плитку в кондитерском отделе супермаркета. Он уехал из дома два дня назад, и за это время никто из братьев так ничего и не написал ему. Луффи злится, обижается и скучает; ему не хочется делать первый шаг к примирению, ведь он ни в чём не виноват, влюбиться — не преступление, особенно в их время и в их стране, и всем так или иначе придётся его принять. Словом, настроен Луффи воинственно, но рука его всё равно предательски подрагивает, когда ещё день спустя на экране телефона высвечивается входящий от Драгона. Отец Луффи — он ненавидит телефонные звонки. Драгон долго ходит вокруг да около — как дела, как учёба — и это тоже совсем на него не похоже. — Прости, — как бы невзначай роняет Драгон в трубку, и Луффи резко садится на тахту под непонимающий взгляд Ло. Его отец, его невыносимый отец — он ненавидит телефонные звонки и никогда не говорит «прости». — Почему бы вам с Ло не заехать на выходных?

***

Трафальгар нервничает, и у него совсем не получается это скрывать. Когда они едут к Луффи домой, Ло то и дело слишком резко даёт по тормозам, постукивает пальцами по рулю и пару раз перестраивается не в те ряды. Трафальгар боится опоздать к обозначенному времени, и дороги, точно чуя его страх, встречают их вольво красными светофорами на каждом перекрёстке. У Луффи на коленках большой пакет из плотного крафта; они везут семейству Монки вкуснейший торт и пару бутылок хорошего вина. У Луффи дома шумно; это становится ясным уже тогда, когда Ло только-только вжимает кнопку дверного звонка. Вслед за приятным перезвоном из-за двери начинают доноситься вскрики и грохот, и кажется, будто внутри кто-то скатывается с лестницы кубарем, торопясь скорее открыть гостям дверь. Прихожая узкая и вытянутая, и родственники Луффи стоят в ней, как в очереди, дыша друг другу в затылки; Драгон запоздало оказывается позади всех и смеряет Трафальгара неопределённым взглядом. Стол пестрит разнообразием холодных закусок и являет собой кусочек настоящего гастрономического искусства — Коала постаралась, и она действительно умеет привнести крупицу волшебства в их не обременённую чувством прекрасного мужскую компанию. Сабо с трудом удаётся усадить свою суетливую невесту за стол; он разливает по бокалам вино, но, доходя до посуды Трафальгара, неловко прерывает ритуал. — Что ты будешь пить, Ло? — уточняет он. — Воды, если можно, — говорит Трафальгар, и уголки его губ содрогаются немного нервно. Луффи украдкой касается его колена под столом. — Я за рулём. — Вы могли бы остаться у нас с ночёвкой, — предлагает Драгон; его голос не звучит любезно, на лице нет улыбки, и остаётся лишь догадываться, каково его отношение к ситуации всей. — Выпей с нами, Ло. Луффи смотрит на Трафальгара вопросительно, но с надеждой, и своим взглядом он буквально выдавливает из Ло согласие. Трафальгар не любит оставаться в гостях надолго, но семья — это важно. Разговор не вяжется, Ло с Луффи слишком смущены, и Коале приходится разбавлять тишину за столом рассказами о своей работе. Она — монитор клинических исследований, и это оказывается достаточно близко к Трафальгару, чтобы оперативно развязать ему язык. Луффи смотрит на Ло с восхищением: его самый серьёзный на свете парень говоря о работе становится ещё серьёзнее. Коала удаляется, чтобы принести что-то на стол, и Сабо подрывается ей помочь. За столом опять тишина, но уже не такая инородная и гнетущая; Драгон раскручивает бокал с вином, прежде чем сделать глоток. — Что у тебя за машина, Ло? — спрашивает он. Луффи невольно задерживает дыхание — настроение у отца непонятное и нечитаемое, и он не знает, к чему может привести этот диалог. — Вольво S40. Старый, пятого года, — говорит Трафальгар, внезапный вопрос совсем не сбивает его с толку, и Луффи расслабленно выдыхает; взгляд у Драгона тяжёлый, но Ло не из тех, кого может смутить подобное. Отец Луффи сдержанно кивает. — Хорошее, надёжное авто. — Согласен, — отвечает Ло, и по интонации понятно, что в голове у него уже заготовлено какое-то весомое «но». — Но тесная, и обслуживание дорогое. Коплю сейчас на что-нибудь поновее. — И что присматриваешь? — Рено или ситроен, — говорит Ло, и Драгон неопределённо вскидывает голову. Трафальгар тянет руку к нагрудному карману и чуть меняется в лице, не найдя в нём искомого. — Прошу прощения, я немного рассеян сегодня. Кажется, забыл телефон в машине. Могу я?.. — Конечно. Ждём тебя, — Драгон лёгким жестом указывает в сторону выхода. Он поджимает губы — «Драгоновский» аналог улыбки, и Луффи думает, что это — хороший знак. Уже в дверях Трафальгар едва не сталкивается с Коалой; Ло пропускает их с Сабо в столовую, прежде чем выйти самому, и девушка любезно улыбается ему в ответ. У Коалы в руках стопка милых пирожковых тарелок, Сабо вслед за ней несёт поднос с кокотницами — сегодня жульен, и Луффи прочно убеждён, что жульен у Коалы — лучший в мире. — Мне нравится Ло, — задорно говорит Коала, ставя тарелку перед Эйсом. — Такой серьёзный. И врач. Эйс мычит ей что-то невнятное, Драгон запоздало кивает. Взгляд его потуплен в лакированную дубовую столешницу, руки, лежащие на ней, неплотно соединены в замок; мужчина выглядит задумчивым и — так непривычно — слегка печальным. Стул Трафальгара пустует, его временное отсутствие заставляет Луффи ощущать себя ещё более неудобно, но он должен задать отцу вопрос, и сейчас — лучшее время. — Пап, всё нормально? — срывается у Луффи с губ. Вопрос заставляет содрогнуться всех присутствующих, и даже сам Драгон, обладающий истинно непоколебимой выдержкой, поднимает глаза на Луффи как-то слишком резко. Сабо, на секунду теряя бдительность, ставит кокотницу на тарелку чуть неуклюже — тишину в столовой нарушает препротивный лязг посуды. Атмосфера сгущается, у Луффи потеют ладони и сохнет во рту; что-то не так — и они все это чувствуют. Луффи с отцом смотрят друг на друга несколько секунд, и младшему Монки становится дурно — его ведёт от вина и давящей обстановки. — В каком плане? — переспрашивает Драгон, и сквозь напускную непринуждённость в его голосе слышится что-то такое, чего Луффи больше всего не хотел бы слышать. — Ты не расстроен? — Тем, что ты — гей? Луффи неуютно слышать слово «гей» применительно к самому себе; ему нравится Трафальгар и больше никто за без малого двадцать два года жизни. Тем не менее, Луффи шумно сглатывает и кивает, смотря в глаза отцу. — Не особо. Дед расстроится, это точно, — неохотно тянет Драгон. Он хмурится, морщится, мрачно опускает взгляд. — Есть проблема посерьёзнее. Драгон нависает над столом и молчит; ему нужно время, чтобы подобрать слова, — это пугает. Луффи нервно закусывает губу, сердце стучит у него в горле. О чём хочет сказать им отец? Неужели что-то случилось с дедом? Коала опирается на спинку стула, будто опасаясь, что грядущие слова Драгона могут выбить землю у неё из-под ног; Сабо приобнимает её за плечи, а рука Эйса, тянущаяся за рулетом, напряжённо застывает в воздухе. — Ло, он... — Драгон снова обрывает себя на полуслове, будто не решаясь сказать. Все замирают в томительном ожидании и готовятся к худшему. — Он правда хочет себе французскую машину?

***

В марте они съезжаются, в июне Луффи защищает диплом. Кид расстаётся со своей подружкой и, занятый поиском новой пассии, перестаёт таскаться к Ло домой, как на работу. Всё складывается удачно, и хорошего в их жизни внезапно становится так много, что каждую субботу копилка для винных пробок у них на кухне пополняется новым занятным образцом. Летом разверзаются грозы и идут дожди; вода стучит в окна, крадётся по крышам и размывает дорожки у них во дворе. «Надо улучшить дренаж на участке. Потом займёмся, Ло?» — говорит Драгон, заезжая к ним в гости очередным дождливым воскресным днём. Трафальгар кивает, но в мыслях своих отмечает, что «потом» случится не раньше, чем в следующем году; на повестке дня у них другая проблема — близится экватор их самого лучшего лета, а вместе с ним — свадьба Коалы и Сабо. — Опять пить? — с наигранной досадой спрашивает Ло, а затем улыбающимися губами коротко целует Луффи в щёку. Монки крутится перед зеркалом и поглаживает рукой атласные лацканы своего пиджака. Возле ворот дома их уже ждёт такси, но как дойти до него сквозь непрозрачную стену дождя — хороший вопрос. — Опять пить, — Луффи весело разводит руками, — зато в смокингах. Драгон — сторонник консервативных идей и глупых пыльных традиций, в организации свадьбы он принимает участие самое непосредственное, а потому, окидывая взглядом помпезно украшенный банкетный зал, мужчина выглядит гордым и о чём-то кивает сам себе. С оформленных золочёной лепниной потолков свисают громоздкие многоярусные люстры, на длинных столах, одетых в белые, окаймлённые золотыми лентами скатерти, возвышаются изящные этажерки с закусками; всё кажется каким-то вычурно парадным, но Сабо с Коалой, счастливые и утончённые, пахнущие тёплым июльским дождём, — они становятся главным украшением вечера. Ло с Луффи отлично проводят время, и когда очередной бокал шампанского лишает их всякого смущения, они неумело вальсируют среди прочих подвыпивших пар; гости на свадьбе оказываются очень благодарной публикой. Драгон — сторонник пыльных глупо-красивых традиций, а потому, когда пресловутый букет невесты падает Луффи в руки, точно магнитом притянутый, Ло сталкивается с потенциальным свёкром взглядом и понимает — деваться некуда и не то чтобы сильно хочется.

***

Конец года подбирается незаметно: у Луффи появляется первая работа, Ло проходит переподготовку по профилю «педагогика» и время от времени в довесок к врачебной практике читает лекции подрастающему поколению медиков. На смену дождливому лету приходит солнечная прохладная осень; вдоль реки и в местных парках краснеют клёны и желтеют липы, а Луффи пытается научиться варить самый вкусный глинтвейн, но кладёт то слишком много сахара, то слишком много бадьяновых звёздочек. Когда первые пушинки снега касаются ещё не облинявших пёстрых крон, Ло с Луффи покупают билеты во Францию и готовятся встретить там Новый Год. У Трафальгара во Франции отец и сестра — Луффи помнит их лица с фотоплёнок у Ло в альбомах. Начало декабря в Париже знаменуется открытием рождественских ярмарок, а в новогоднюю ночь там традиционно запускают пышные фейерверки, которые подсвечивают Эйфелеву башню и Елисейские поля. Луффи не бывает за границей никогда до, и это становится одной из причин, по которым Драгон порывается отвезти их в аэропорт. Вылет рано утром, и впереди у них без малого восемь часов пути. Они тащатся по нерасчищенным заснеженным улицам на серебристом форде Драгона; Коала — смешная сонная Коала, зачем-то решившая поехать с ними — сидит на переднем пассажирском и лениво ругается с GPS-навигатором. Драгон за рулём иногда коротко грузно хохочет ей в ответ, но, спохватившись, кидает встревоженные взгляды в зеркало заднего вида — боится разбудить Луффи. Младший Монки, взволнованный первым в своей жизни перелётом, не смог сомкнуть ночью глаз, и всю дорогу до аэропорта он умилительно клюёт носом. Ло думает о том, что его парень с таким же успехом проспит весь полёт, и плечо у Трафальгара, закономерно эксплуатируемое в качестве подушки, по его истечении будет отниматься. — Спасибо, что помогли нам добраться, — говорит Трафальгар, сжимая ручку своего чемодана. Они стоят перед дверьми аэропорта, на улице ещё темно, и в лицо сыплет противный мелкий снег. — Нет проблем, — Драгон кивает. — Ты всегда можешь ко мне обратиться. Семья, всё-таки. — Пишите почаще, — говорит Коала, обнимая Луффи; Трафальгар — следующий на очереди, и ему приходится неловко наклониться, чтоб получить своё объятие. — И шлите фоточки! Когда девушка отстраняется, они ещё несколько секунд просто молча смотрят друг на друга. Ло не любит эти неуклюжие моменты прощаний — все слова уже сказаны, но никто не решается сыграть финальный аккорд; Ло тоже не решается — семья Луффи нравится ему так сильно. — Ло, — вдруг зовёт его Драгон. — Могу я рассчитывать, что вопрос со свадьбой скоро будет решён? — Конечно, пап, мы уже вовсю готовимся, — отвечает Луффи, прежде чем Ло успевает открыть рот. — Это как это?! — возмущённо спрашивает Коала; Ло с Драгоном сконфуженно молчат. — Ну, там, — Луффи хмыкает и, выждав драматическую паузу, тянет в улыбку губы, — брачную ночь частенько репетируем. Ло едва справляется с желанием ударить себя ладонью по лбу. — Луффи-я, — шикает он, а после переводит чуть виноватый взгляд на родственников Луффи и всё же находит силы сказать: — Думаю, нам уже пора. Спасибо ещё раз. Ситуация заставляет Трафальгара понервничать: на долю секунды он действительно верит в то, что Луффи мог разгадать его намерения. Кольцо из белого золота ютится у Ло в чемодане в небольшой коробочке, обтянутой чёрным бархатом, и ждёт своего часа.