Капли битума

      Ло ложился спать под вкрадчивый перестук дождя и сиплый шум ночных автобусов, изредка проезжавших под окнами. По потолку ползал свет от фар; Трафальгар провожал серые полосы взглядом и не мог заснуть. В приступе бессонницы, придавленный чужеродной темнотой спальни, он думал о том, сколько часов у него осталось до будильника. Мысли, обесцвеченные усталостью, вырванные из контекста, нанизывались в его голове, как в бусы, а после рассыпались с раздражающим мелким звяканием. Они с Луффи поругались.       Первые минут сорок Трафальгар напряжённо вслушивался в шорохи за стеной. Он переставал дышать каждый раз, когда шаги Монки перемещались в сторону прихожей. Если бы Ло услышал, как его парень отпирает входную дверь изнутри, что бы он сделал? Дождь шёл с пяти вечера, а у Луффи промокали осенние кроссы.       В один момент возня в соседней комнате прекратилась, примирительно скрипнул диван, и Трафальгар вздохнул спокойно. Стадия гнева позади, но до принятия можно успеть сойти с ума. Если бы Трафальгар услышал всхлипы, то что?.. Они в отношениях так долго — достаточно для того, чтобы составить карту подходов друг к другу. Ло чувствовал себя топографическим кретином, которому не у кого спросить дорогу.       К нему не приходил даже кот. Пушистый засранец всегда любил Монки чуточку больше, и на его месте Трафальгар поступал бы так же.       Они с Луффи вместе так долго, но единственное, что Ло мог сделать в ссоре — вид, будто ему всё равно. Трафальгар расплачивался за показное безразличие пустующей второй половиной кровати и собственным сном, и все его мысли — ублюдские бело шумящие киноленты, под которые не хочется жить и не получается спать. Одеяло Луффи холодное, такое, что от него тут же захотелось отдёрнуть руку. На прикроватной тумбочке со стороны Монки бутылка с водой и плешивая кошачья игрушка из разноцветных перьев.       Трафальгар сел на кровати, коснулся босыми стопами прохладного паркета. Перед тем, как Ло ушёл спать, Луффи сказал ему вдогонку, что им было бы лучше расстаться. Наверное, Монки хотел выдавить из Трафальгара какое-то чувство или жаркое слово, потому что чужое неравнодушие могло его согреть. Ло скуп на эмоции, и особенно, когда больно; как итог, холодно теперь им обоим. Трафальгар откинул в сторону одеяло, поднялся и вышел из комнаты.       Луффи читал в гостиной, зажав разворот книги большим пальцем, и провод от наушников терялся в складках его домашнего свитера. Кот лежал на диване рядом с Монки, свернувшись, как и полагается котам в моменты мокрой непогоды, в уютный клубочек. Сквозь музыку Монки не заметил вторжение Трафальгара; он выглядел печальным и каким-то щемяще беззащитным — совсем не таким, каким Ло хотел его видеть и делать.       Трафальгар постучал по закрывшейся за ним двери. Кот, разбуженный звуком, сонно поднял голову и взглянул на Ло с нешуточным осуждением. Луффи, не отвлекаясь от книги, протянул к зверюге руку и погладил его по морде успокаивающим выученным жестом. Кажется, Монки тоже хотел и не мог заснуть, и когда он всё же обратил на Трафальгара внимание, взгляд его был рассеянный, а глаза — пустые и мутные, как две бездны за матовым стеклом. Луффи медленно вынул наушники, положил книгу себе на колени. Они молчали — не было сил ни злиться, ни обижаться, ни подбирать слова. Луффи выглядел так, будто он отрубится в ту же секунду, как окажется придавлен к кровати своим толстенным одеялом и кошачьей тушей, а Ло просто хотел его обнять.       — Не могу заснуть без вас, — сказал Трафальгар, приникая плечом к дверному косяку. — Холодно.       Луффи слабо улыбнулся. Они оба умели быть невыносимыми, и у них обоих будильник на восемь.