Первая среди песчинок

      По воскресениям заключенных смертного блока навещали родные: к Делакруа приходила его старенькая тетушка, к Вождю, пока он был жив – его вторая жена и дочь, а к Дейзи в третье воскресение ее пребывания на Зеленой Миле приехала старшая сестра Ребекка – единственная, кто остался из ее ближайших родственников.       Встреча состоялась в блоке «Ж», куда Брутус привел Дейзи. Сестры обнялись и сели друг напротив друга. Если Дейзи не производила впечатление ни замужней особы, ни вдовы, ни разведенной, то ее 28-летняя сестра была из тех женщин, о которых можно было сказать, что они «глубоко и крепко в браке». Их наружное сходство с Дейзи было крайне отдаленное: Ребекка имела более южную внешность и смахивала на истинную мексиканку: черноволосая, черноглазая, смуглая, тогда как у Дейзи волосы были скорее каштановые, глаза зеленые, а кожа куда более светлая.       - Как ты тут? – заботливо задала вопрос сестра, вполне естественный для такого момента.       - Как в санатории, - решила пошутить Дейзи, вспомнив реплику Перси в день прибытия. - Кормят три раза в сутки, прогулки, прослушивание радио, а так же оздоровительные процедуры в виде пенделя дубинкой и карцера.       Ребекка испуганно взглянула на сестру, которая тут же ее успокоила:       - Да я шучу. Ко мне сии методы еще не применялись. Достаточно конечной процедуры, от которой я не то что оздоровлюсь – у меня будет второе рождение.       - Насчет этого. Я подала апелляцию неделю назад, - произнесла Ребекка. – Твое дело будет пересматриваться.        - Может, хватит, а? Сколько можно? – недовольно спросила Дейзи. – Пересматривали же уже миллион раз.        - И пересмотрели бы, если б не твои глупости, - с упреком сказала Ребекка. – Зачем нужны были эти агитации и побеги? Ты же знаешь, что правительство этого не любит.       - Правительство и простой народ не любит, - усмехнулась Дейзи.       - Был шанс всего этого избежать, тем более, все знают, что ты по большому счету невиновна.       - Я, пожалуй, промолчу насчет всего этого. Делай, как знаешь, коль других забот нет, - сказала Дейзи. – Хотя чтоб при двух детях не было забот – это что-то новенькое. Да, кстати, как они там, племянники-то мои?       Ребекка улыбнулась.       - Растут не по дням, а по часам. Спрашивают о тебе, скучают. Вру им, что ты теперь живешь в другой стране, ибо как им еще объяснить столь долгий твой «отъезд».       - Хорошо, что они пока в школу не ходят и не умеют читать, - усмехнулась Дейзи. – Ты хоть радио при них контролируй, а то они из него узнают, что их тетя – закоренелая преступница, а мать – лгунья.       - Они не знают твоей фамилии, точнее, фамилии твоего покойного мужа, и мало ли о какой Дейзи говорят по радио, - возразила Ребекка. – Я, кстати, привезла фотографию, где ты с ними. Посмотришь, или тебе станет грустно?       Дейзи дала понять, что хочет посмотреть, и Ребекка достала фото. На снимке Дейзи в облегающем длинном темном платье сидела на коленях и обнимала двух стоящих маленьких мальчиков, двух и четырех лет. Все улыбались.       - Это же больше, чем два года назад? – спросила Дейзи.       - Да, где-то так. Возьми ее. Пусть тебя греют хорошие воспоминания.       - Да, пожалуй. Хоть что-то родное в этом месте, забытом Богом, хотя обитатели все еще на него уповают.       Дейзи, достав из грудного кармана комбинезона блокнот, спрятала туда же фотографию.       - А ты возьми это.       Ребекка с подозрением посмотрела на сестру.       - Что это? Не возьму, если это опять что-нибудь агитационное.       - Нет-нет, ни разу. Можешь почитать для начала, чтобы убедиться, а потом передай Мелани, пусть она решает, что с этим делать. Там ничего такого, не беспокойся. Все подобное я не вынесу за пределы камеры, хватит с меня.       - На днях на кладбище пойду, к родителям, - сменила тему Ребекка.       Дейзи ничего не ответила, а, опустив голову, смотрела в стол.       - Смотрю, ты до сих пор не хочешь говорить об этом. Не надо себя винить. В любом случае, кто знает, от чего еще более страшного ее уберегла судьба.       - Например, от известия о моей казни, - проговорила Дейзи.       - Вижу в тебе много язвительности. Знаю, тебе тоже есть за что прощать мать… В том числе за этот брак, который в итоге всем только навредил. Но она наша мать.       - Бекки, не ковыряй рану. И без того плохо. Что сделано, то сделано. Пока мы не найдем в себе нового человека, мы так и будем всю жизнь ошибаться, но я понимаю, что этим «новым» в раз мы не станем. Я все равно я пока не могу говорить о ней.       - Время свидания подходит к концу! – объявил Брутус, стоявший все это время за дверью.       Дейзи в этот момент будто бы больше всего желала услышать эти слова.       - Принеси мне, пожалуйста, если еще придешь, рубашку с коротким рукавом и денег центов пятнадцать, - попросила она сестру.       - Деньги держи сейчас, - ответила Ребекка и протянула младшей несколько монет. Они еще раз обнялись на прощание, и Брут увел Дейзи в блок Е.