***
После казни Эдуарда Делакруа прошла неделя. Все это время Дейзи пролежала в кровати, почти не вставая, с чувством неимоверной тяжести и в теле, и в душе. Однако известие о внезапном появлении неизвестно куда пропавшего адвоката несколько оживило девушку, и, сделав над собой усилие, она отправилась на встречу с ним. В блок Ж Дейзи повел Дин. Надо сказать, что адвокат осужденной успел увидеться с обоими начальниками, – и самой тюрьмы, и блока Е; они обменялись определенной информацией, а адвокат их даже порадовал… - Здравствуй, Дейзи! Давно не виделись, - улыбнувшись, поприветствовал ее светловолосый усатый мужчина. Девушка воспрянула духом. Ей было легко сотрудничать с этим адвокатом из-за его непринужденной и демократичной манеры общения. Кадену Фостеру было немногим больше тридцати лет, но начал адвокатскую карьеру он совсем недавно, ибо все никак не мог определиться с выбором жизненного пути и в итоге получил три высших образования. В промежутке между вторым и третьим обучениями Каден плавал в Индию, где увлекся индуизмом и прочими учениями, вернулся в Америку полным желания помогать простым людям делом, а не словом, и решил поступить на юридический факультет. Как только он отучился, его приняли в коллегию штата, и он должен был защищать тех преступников, которым не смогли нанять частного адвоката из соображения стоимости. Сначала Фостеру давали мелкие дела с очевидным концом, и когда в его распоряжение поступила молодая мужеубийца, не скрывающая своих феминистских воззрений, он сперва напрягся: будь она просто мужеубийцей, все было бы куда проще, но факт, что она феминистка, к тому же, феминистка, устроившая побег из тюрьмы, создавал кучу препятствий. Однако решил, что сложные дела – интересный опыт и взялся за работу. Дело Дейзи Барджман было проиграно, как пророчили многие вокруг. Фостер негодовал: он нарыл много улик, способствующих смягчению приговора и обосновывал, что факт побега не может ничего решать в пользу казни. Его успокаивало только то, что приговор можно обжаловать, если очень постараться. И он решил постараться: не то ли ради помощи ближнему, не то ли ради восстановления авторитета прежде всего в своих собственных глазах. И вот, обозрев все, что только можно, Фостер вновь вернулся к своей подзащитной, чтобы закончить начатое… либо же восстановить. - Здравствуйте, мистер Фостер. Я уж думала, что вы про меня совсем забыли, - улыбнулась в ответ Дейзи, – что мое дело – совсем труба. - Твое дело действительно непростое, и оно застопорилось, но я не собирался сдаваться так просто! – бодро ответил адвокат. – Я был вынужден временно, так сказать, залечь на дно, потому что мне начали намекать, мол, нечего связываться с феминистками. Но я за справедливость, поэтому не отступлюсь. Кроме того, мне помогли раскрыть новые интересные факты. - Какие же? – заинтересовалась Дейзи. - Ну, во-первых, я стал головной болью для сотрудников психиатрической клиники Тринти в Новом Орлеане – помнишь такую? Так вот, они мне выдали документы... Ты знала о том, что твой настоящий диагноз - депрессивное расстройство, а не гормональный сбой? Дейзи усмехнулась: - Знала. Муж мне сказал. Как сказал то, что он заплатит врачам, после чего мне припишут что-то менее существенное и выпустят. Я слишком не хотела оставаться в клинике, чтобы быть честной, хотя, как потом показала жизнь, лучше бы осталась там. - Ну так вот, в этих документах дата там стоит какая надо, не подделаешь. Это куда посерьезнее будет, чем гормональный сбой, данные которого ну очевидно, как божий день, что подставные, но всем на это наплевать, кроме меня. От депрессивного-то расстройства так просто не излечишься, и это повод – угадай, для чего?.. - Уж не для того ли, чтобы меня снова упечь в психушку? – спросила Дейзи. - Не упечь, а положить для обследования! – поправил Фостер. – А казнь, соответственно… ну, на первых порах отсрочить, а там, глядишь, ее и совсем отменят. - И сколько я буду там лежать? - Ну, миссис… Это от вас зависит. Но учти: как пролежишь там какое-то время, тебя могут отправить в женскую тюрьму на пожизненное, - развел руками адвокат. – Освобождение может быть, но очень маловероятно: тут должно быть задействовано много структур… - То есть в моем случае возможны только три варианта: психушка, пожизненное или казнь? – спросила Дейзи и рассмеялась. – Прямо три всадника апокалипсиса! Четвертый явно не выдержал моего общества. - А ты как хотела? Такое время. Смутьянов здесь не любят. Их, в общем, нигде не любят, - усмехнулся Фостер. - В общем, я сейчас добиваюсь от суда твоей медэкспертизы. Скажу, я на верном пути, я их почти дожал. Я уверен, что эта маленькая, но победа будет на нашей стороне. - Не думаю, что это победа. Может быть, для вас, но не для меня, - нервно сказала Дейзи. - Я не понял? – удивился адвокат. – У тебя же появляется прекрасная возможность избежать казни… - Хорошо, давайте я вам освещу хотя бы верхушку айсберга всех причин, ввиду которых для меня возможен только один исход. Итак, начнем. Собственно, психушка: самый, так сказать, легкий вариант, но есть риск, что меня, как неугодную, особенно будут закармливать таблетками и травить процедурами, после чего я превращусь в никчемный овощ. Я помню, как это было тогда, в мои шестнадцать, надо сказать, продолжалось недолго, спасибо мужу; правда, благодаря ему я попала в иной ад, но это уже другая история. Женская тюрьма: как бы странно это не звучало, но раньше там было неплохо, вплоть до побега. Теперь у меня в том месте определенная репутация, и если я туда попаду, буду сидеть в дважды тюрьме. Да, я понимаю, я все испортила своими выходками, но вот именно за них я не хочу терпеть возмездие. Я не хочу быть запертой, не хочу ходить по струнке, не хочу, чтобы кто-то был надо мной. Я не думаю, что в таких условиях долго выдержу в тюрьме, и тронусь умом по-настоящему, и меня снова же отправят в психушку, где проторчу в коматозе до конца своих дней. Замкнутый круг. В моем случае – либо воля, либо казнь. Третьего не дано. Но первое невозможно, а второе… - Тут Дейзи нервно усмехнулась. – Представляете, я начала бояться казни. Да-да. Раньше не боялась, а теперь боюсь. Соседа из камеры напротив вон на днях обдали током… Мимо меня это как-то не прошло. - Бояться смерти вполне естественно, - ответил Фостер. - Что сейчас со мной и происходит. Но я понимаю, что все слабости временны, особенно если дальнейшее обещает отсутствие страданий и кое-чего еще. Хотелось бы еще достойно умереть, а не биться сначала в истерике, а потом – в волнах тока. Фостер перевел дух и проговорил: - Вот что я тебе скажу насчет клиники и тюрьмы. Там может быть далеко все не так, как ты это себе придумала: не факт, что тебя закормят таблетками, и не факт, что ты будешь все время в одиночке. Жизнь полна возможностей: все же может сложиться так, что тебя и вовсе отпустят! Другое дело, что это может быть не сразу, но лучше ведь поздно, чем никогда! А смерть – она всё, с концами. Поразмысли над этим. Если ты считаешь, что твоя смерть даст какой-то движок в обществе, то ты заблуждаешься! Твоя проблема не столь масштабна, как, например, тот же нынешний экономический кризис… - Не столь масштабна? – воскликнула Дейзи и хохотнула. - Я хочу сказать, что многие плохо живут в семьях, но не делают из этого проблемы, считают, что все так живут и никуда от этого не деться: не убивает же муж. В целом спокойно живут и не предпринимают попыток разрыва. А ты и другие, что мыслят так, как ты, подрываете их убеждения и рушите эти браки. С одной стороны, это – благое дело, но с другой? Голод, нищета, смерти, которые испытывают эти женщины и дети, уйдя от супругов, или митинги, в ходе которых твоих «подзащитных» все равно перебьют? Так какая в этом случае разница, кто это будет – муж или полицейские? - Так на многие вещи можно сказать: «Какая разница, кто это будет!» И в итоге – какая разница, зачем жить, все равно ведь умирать! - Так не только все перечисленное мною! В итоге всех «смелых», как ты, передавят, а остальные снова будут существовать по принципу «у всех так, и ничего, живут». Возможно, положение улучшится, но со временем, благодаря действиям отнюдь не таким, как у тебя. - Все с вами понятно, - горько усмехнулась Дейзи. – Лучше бы вы вообще не приходили. Так бы я хотя бы не думала о том, что в один прекрасный день в блок Е явятся люди в белых халатах, против моей воли усадят меня в карету… - смерти? Ну да, смерти сознания – и повезут в госпиталь Бога. Кстати, в Париже есть место с таким названием. Когда мы были там с еще живым мужем, я периодически прогуливалась на территории этого места, вспоминая тот свой злосчастный случай, как и то, что почти два тысячелетия нам бессовестно лгут. Но да ладно, не буду сильно отклоняться в дебри размышлений. Знайте только, что я недовольна текущим положением вещей. Жаль, я не могу подать обратную апелляцию, все равно меня в этом случае еще быстрее признают невменяемой. – И Дейзи дала понять надзирателю, чтобы тот проводил ее обратно.***
После того как девушку увели, Фостер остался и подождал еще. Через несколько минут в помещение вошел Пол Эджкомб; адвокат кратко описал реакцию Дейзи и, выразив сомнение насчет того, что суду будет достаточно данных о диагнозе девушки пятилетней давности, попросил начальника блока и всех, кто засвидетельствовал состояние заключенной, предоставить рапорт как доказательство на тот момент, когда состоится комиссия.