***
— Надеюсь, что ты не всегда такая тихая. Первое, что она видит — белокурые прядки, доходящие до распрямленных плеч. Незнакомка осторожно опускается на скамью перед ней, сжимая в ладонях бумажный пакет с ланчем. От неё пахнет черникой и цветами, в голубых зеницах отражается искреннее переживание и дружелюбие. Она боится спугнуть Сару, и, устраиваясь удобнее на деревянной поверхности, с минуту молчит, наблюдая за реакцией О’Нил. — Меня зовут Кэнди, — мило представляется она, улыбаясь. — Я староста музыкального кружка, на который ты записалась сегодня. На чём ты играешь? — Гитара, — дожевав клубнику, Сара выпрямляется. — Немного фортепиано, но у нас натянутые отношения. — Прямо как у меня с флейтой, — добродушно усмехается Кэнди, — и… как давно ты играешь на гитаре? — С восьми лет. Отец научил. Единственное, что мне далось из всех инструментов. — А я посвятила все детство скрипке, потому что мама так захотела, — взявшись за дольку яблока, поделилась Кэнди. — Я думала, что меня отправят заниматься на барабанах или ещё чего хуже, если откажусь от скрипки. Видишь, этот шрам, — она аккуратно убирает волосы за спину, поворачивается в профиль, и взору предстает тонкая бледная линия вдоль скулы, — струна порвалась прямо на выступлении. Думала, что и глаз заденет, но на удивление, задело только щеку — Тебе дали первое место? — Если бы, — посмеивается Кэнди, — я не закончила свое выступление, отвлекла организаторов, испортила конкурс и завоевала второе место за экспрессивную игру и фееричный конец. Я не должна была получить даже и утешительного приза, но, видимо, организаторы посчитали, что я достойна. — Как хорошо, что я играла настолько отвратительно, что мои преподаватели приглашали на конкурсы других, — с иронией отшучивается Сара, разломив шоколадную плитку на несколько частей. — Будешь? — Да, спасибо, — Кэнди тянется за долькой. — Надеюсь, что не раз услышу, как ты играешь. — Лучше надейся на обратное. Кэнди смеётся, и смех у неё громкий, заливистый и заразительный. Накрашенные блеском губы растягиваются в довольной ухмылке, в уголках остались следы подтаявшего шоколада. Сара думает, что Кэнди приятная девушка. По-крайней мере, сейчас она ей нравится и с ней приятно общаться. Насытившись порцией салата и куриным шницелем, Сара привстает, силясь вспомнить, где проходит следующее занятие. Два урока биологии пробудили любовь к беспорядочным каракулям на полях страницы, бессмысленному наблюдению за настенными часами и размышлениям о новых одноклассниках. Не сказать, что их присутствие раздражало с первой секунды. Она присматривалась к каждому, отмечая, что подростки в Сентфоре более дружные и общительные, нежели в Балтиморе. За первые три часа к ней подошли познакомиться две девочки и один старшеклассник, издали заметивший её нервное копошение в рюкзаке. — Если хочешь, то я могу проводить тебя в нужный класс, — предлагает Кэнди, распутывая прядки пальцами. — У меня всё равно больше нет занятий, никуда не нужно торопиться. — Если тебе не тяжело, то я буду рада. — Завтра нужно будет подписать несколько бумаг по поводу кружка, будет лучше, если сделаем это перед всеми уроками. Каждую пятницу проводится минимум три теста, и я настоятельно советую к ним готовиться, лодырей не сильно жалуют в школе, хоть и открыто об этом не говорят. Ты, вообще, как по учебе? Хорошистка, отличница? — Прогульщица. — Быстро исправишься. Директор у нас суровый и беспощадный, делает всё, чтобы мы не ленились. — Как жаль, что такое меня больше не пугает. — Почему ты переехала? Прости, если это личная тема, просто мне интересно, кто в здравом уме решит поселиться в дремучем Сентфоре, — внезапно интересуется Кэнди, свернув налево. Кэнди милая, и Сара не отстраняется от неё после заданного вопроса. Она заворачивает вместе с ней за угол, следуя по пустому коридору в класс. Звонка ещё не было, и её тревожат сомнения насчет опоздания, но Кэнди идет неторопливо, словно знает, что волноваться не нужно и они успеют в любом случае. — Всё в порядке. Мама настояла на переезде после одного случая на работе, — Сара врёт, не испытывая угрызений совести и стыда, — нам здесь с ней будет безопаснее и лучше какое-то время. Не думаю, что мы останемся здесь на всю жизнь. Так… сделали небольшую остановку. — И тебе некомфортно в Сентфоре, верно? — угадывает Кэнди, поднимаясь вверх по лестнице быстрее, чем Сара. Она оборачивается, смотря на неё сверху вниз. — Я родилась в этом городе. Для туристов он странный и пугающий, у нас не так уютно и красиво, как в других маленьких провинциях. В последние годы стало ещё хуже из-за нескольких убийств, от которых подкосило всех жителей. Но ты не переживай, не думаю, что мы столкнемся с подобным снова. — Убийцу поймали? — только и спрашивает Сара, поправляя взлохмаченные прядки. — Если бы я знала, — пожимает плечами Кэнди, — меня пугает эта тема, и я не интересовалась результатами расследования. Пыталась отгородиться от этого и думать о хорошем. Но из-за случившегося я стала нервной и пугливой. Не могу спокойно ходить по улицам и гулять в лесу. — Ты меня обнадежила. — За последние полгода ситуация изменилась. Теперь у нас больше полицейских, и отец моего друга не спускает глаз с потенциальных преступников и освобожденных. Сара останавливается у двери, слыша монотонный и размеренный голос преподавателя, объясняющего правила тестового зачета. Кэнди, прислушавшись, тоже понимает, о чем идет речь, и её брови сдвигаются к переносице. — Как у тебя обстоят дела с физикой? — Отстойно, — выдыхает О’Нил, представляя, насколько впечатляюще будет получить незачёт в первый учебный день. — Мистер Оливер достаточно лоялен к новеньким, — неутешительно успокаивает Кэнди, — и отработать плохие отметки у него легче, чем у других. Если ты знаешь основные единицы СИ и биографию Резерфорда, то можешь даже получить нормальный балл. А вот опоздания он не любит, поэтому бегом в кабинет. Стоит ей договорить последнее слово, как звонок над их головой оглушает Сару. Кэнди приобнимает её, и, не дожидаясь ответа, отстраняется первая. Её губы растянуты в лучезарную улыбку, а тёплые пальцы оглаживают плечи О’Нил. — Завтра перед занятиями встретимся у кафетерия. Подпишем несколько памяток, ты познакомишься с ребятами и нашим учителем. — Иногда я задерживаюсь по утрам, потому что не могу проснуться, — взявшись за дверную ручку, со смешком произносит Сара, — надеюсь, что ты тоже опаздываешь и не приходишь минута в минуту на встречи. — Смотря с кем мне нужно встретиться, — ухмыляется Кэнди, маша рукой. — Удачи тебе! Если что, Резерфорд — буквально отец ядерной физики, в его открытия входят первые искусственные ядерные реакции и планетарная модель атома. Именно это мистер Оливер рассказывает на каждой лекции. Дверь она открывает торопливо, делая вид, что действительно спешила на занятие. Все взгляды устремляются на неё, и, сглотнув, Сара кротко улыбается, принимаясь извиняться и представляться перед профессором физики. Краем уха слышит смех Кэнди. И еле сдерживается, чтобы не засмеяться вместе с ней.***
Всё окончилось тем, что тестовые задания были решены наполовину. Часть из сделанных едва отличались разнообразными формулами, и к концу занятия Сара осознала, что провал не так уж и позорен по сравнению с тем, что написано на её листке. В Балтиморе у неё всегда находилось, у кого списать и спросить ответы. Успеваемость не отличалась блистательными результатами и похвалой преподавателей, но и не валялась дне провальной ямы неудачников. Здесь же всё, что могла Сара, — положиться на свои скудные знания и прибегнуть к бесполезным молитвам. Она писала дольше всех, позднее всех сдала и просидела оставшуюся часть занятия в прострации, поглядывая на часы каждые пять минут и мечтая о свежем воздухе. Некстати вспомнились слова Кэнди о последних убийствах. Скрываясь с телефоном за спиной одноклассников, Сара вычитывала в браузере все старые сводки новостей и опубликованные материалы. Всего числилось три пропажи и восемь убийств, совершенных с периодичностью в месяц-полтора. Последняя жертва была найдена месяц назад после длительного перерыва, и, облизнув пересохшие губы, Сара со злой иронией подметила свою везучесть. И тому, что Кэнди не сообщила ей об этом, хотя могла. Она не придала значения всему прочитанному. Не запомнила имена подозреваемых и задержанных, потому как пылкого и серьёзного интереса не возникло. В общих чертах узнав последние происшествия в Сентфоре, Сара убрала телефон в карман. И вовремя, потому что мистер Оливер, увлеченно рассказывая тему занятия, вышагивал по кабинету и поглядывал на скучающих учеников. То, что погода подпортилась, не расстроило её. Шагая в сторону дома и рассматривая однотипные постройки зданий, Сара наслаждалась тем, как дуновения ветра щекотали её лицо. Окружающий мир был полон безвкусицы, серости и печальной однотонности. Время в Сентфоре застыло, подобно безжизненным фарфоровым статуям. В воздухе, пропитанном слепой и затхлой смертью, перемежались запахи леса и дыма, старомодные машины разъезжали на небольшой скорости по узким улицам. Словно перенесясь на десятилетия назад, Сара ощущала себя в закрытом вакууме. Ей не понравился этот город изначально, и как бы ни были очаровательны крошечные пекарни и старинные антуражные церкви, сердце противилось самой затее жизни тут. Как и говорила Кэнди, полицейские машины стояли почти на каждой второй улице. Всё для того, чтобы дети спокойно резвились на площадках, а их родители, не растрачивая драгоценные нервы, занимались своими делами. Она всматривалась в лица людей, проходя в центре мимо магазинов и парка, плотно огороженного деревьями. В Балтиморе все выглядели уставшими и безжизненными работягами, имеющими только одну цель в виде доходов. Жители Сентфора, на удивление, поразили её эмоциональностью и живым настроем. Каждый занимался тем, что ему нравится, и это бросалось в глаза первым делом. Никто здесь не существовал безвольной и лишенной желаний душой. Опасаясь безлюдных и непонятных мест, Сара стремительно добралась до дома, зайдя по пути в магазин и купив несколько пончиков. Матери не было дома, потому, только зайдя за порог, она заперлась и сбросила рюкзак, следуя в свою комнату на втором этаже. Отличие её нынешней комнаты состояло в том, что в Балтиморе спальня была куда больше, вмещая в себя все её дизайнерские прихоти. Глядя на унылую обстановку не разобранных коробок, пустой кровати и грязных обоев, её настроение портилось. Благо, окна выходили на маленькое чудное озеро, за которым простирался лес, конца и края которому не было видно. О’Нил старалась не думать о том, что ночью увиденное наверняка будет пугать. Одно дело — видеть лес днем, в его полной красоте и великолепии. И другое ночью, столкнувшись с неизвестностью и первобытной опасностью, исходящей от непроглядной темноты. Она не думает об этом, пока рутинно включает ноутбук и разбирается с письмами в электронной почте. Пожёвывая клубничный пончик, изредка поглядывает на горизонт, пылающий подступающим закатом и сумерками. Начало ночи для неё — отправная точка в цепи непростительных поступков. Секрет, который никогда не всплывет и исчезнет вместе с ней в гробу под толщей земли. Сара ждёт темноты, как собственного возлюбленного. Терпеливо и самозабвенно. Отвлекаясь на ненасущные дела и уделяя внимание всему маловажному, продолжает думать о своем предназначении и цели, выполненной лишь на жалкие двадцать процентов. Запираясь изнутри и надевая наушники, Сара погружается в мир, сплетенный из смерти, насилия и постоянной угрозы. Методично и быстро оказывается в нужной точке, чувствуя, как страх скребется в сердце. Взглянув единожды в окно, в полумраке сощуренным взглядом ловит промелькнувшую в лесу тень. Двигающуюся быстро, уверенно и безошибочно. За ней следуют две другие, и, уверяя себя, что это не более, чем животные, Сара устремляет взор обратно на мерцающий экран. Ей нет дела до всего, что происходит в Сентфоре после заката. Даже если это касается недавних убийств и подошедшего срока для новой жертвы.