Романтический сборник драбблов с мальчиками Тейвата

Стоящую тишину разрушает стук в дверь. Интересно... Может быть, По заглянет? Ты вынимаешь мундштук, пока в этот момент дверь приоткрывается, и в комнату просовывает кучерявую макушку Барб. — Эй, т/и, новенький наверху. Буду ждать тебя. Сердце подпрыгивает от волнения. Ты киваешь, медсестра улыбается и исчезает. Ты снова берёшь мундштук, стараясь как можно быстрее наполнить лёгкие паром. Потом выключаешь небулайзер, снимаешь с зарядного устройства переносной кислородный концентратор, включаешь его и вешаешь на плечо. Вставив канюлю и надев маску с перчатками, девушка направляется к двери. Быстро проходит по коридору, как раз мимо палаты дружка, направляясь к дверям. Но прежде чем ты успеваю открыть дверь, справа от тебя распахивается другая. Повернув в удивлении голову, т/и видит профиль невысокого, худощавого парня, в какой-то огромной шляпе, которого никогда не видела прежде. Он стоит на пороге палаты 315 с блокнотом в одной руке и угольным карандашом в другой, а на запястье у него такой же, как и у т/и, белый больничный браслет. Ты останавливаешься как вкопанная. Он такой симпатичный, что легочная функция девушки падает ещё процентов на десять. Т/и не спускает глаз с красавчика. — Я проверил их график, — говорит он и небрежно сует карандаш за ухо. Ты отступаешь влево и видишь, что он разговаривает с парочкой. — То есть если не плюхнешься задницей на кнопку вызова, тебя никто не побеспокоит по крайней мере целый час. И не забывай, чувак, мне ещё спать на этой кровати. — Раньше тебя подумали, — девушка расстегивает спортивную сумку и показывает лежащие в ней одеяла. Подожди-ка. Что? Красавчик с непокорной шевелюрой тихонько свистит: — Вы только посмотрите. Настоящая гёрл-скаут. — Мы же не звери, старик, — говорит её бойфренд, ухмыляясь. Он собирается разрешить друзьям заняться этим в палате? Фу блин! Маска скрывает твою гримасу отвращения, и ты идёшь скорее прочь. Вот вам и красавчик. Т/и входит в стеклянный лифт с видом на восточный вестибюль, где стоит большая, празднично украшенная рождественская ель. Двери медленно закрываются. Выйдя, ты скорее идёшь к младенцам. Не сводя глаз с ребенка, ты поднимает руку и убирает упавшие на лицо волнистые песочного оттенка каштановые волосы. Внезапный звук кашля нарушил тишину. Ты поворачиваешься к источнику звука. — Думал, что попал в очередную богадельню с убогими калеками. И тут вдруг ты. Везет же мне. Наши взгляды встречаются в стекле, и в твоих глазах мелькает удивление, а потом почти сразу — что-то похожее на неприязнь. Не удостоив парнишку в шляпе ответом, ты отворачивается и продолжаешь смотреть на малыша. Ну что ж, это всегда благоприятный знак. Ненапускное отвращение — лучшего для начала и быть не может. — Видел, как ты в свою палату входила. Будешь здесь ещё долго? Нет ответа. — А, понимаю. Я так хорош собой, что ты не в состоянии двух слов связать и... — — Может, тебе стоит позаботиться о местах для твоих гостей? — раздраженно бросаешь ты и, повернувшись к шестому предвестнику, сердито срываешь маску. Застигнутый врасплох прямотой девушки, парень вначале теряется, а потом смеётся. И тут ты заводишься по-настоящему, сердито сведя брови к переносице: — Сдаешь палату на почасовой основе или как? — темные глаза т/и сужаются до щелочек. — Ха! Так это ты скрывалась в коридоре. — Я не скрывалась, — выпаливаешь в ответ ты. — Это ты следил за мной. Верно подмечено. И все-таки первой начала девушка. Скарамучча делает вид, что сражен наповал, и демонстративно поднимает руки. — С намерением представиться. Но при таком отношении... — — Дай-ка угадаю, — перебиваешь ты. — Ты считаешь себя бунтарем. Ты игнорируешь правила, чтобы доказать самому себе, что у тебя все под контролем. Разве не так? — Ты права, — произнёс Сказитель, небрежно прислоняясь к прохладной стене. — По-твоему, это мило? Тот ухмыляется. — Думаю, да, судя по тому, что в коридоре ты подсматривала за мной довольно долго. Ты закатываешь глаза, явно не находя в словах этого парнишки ничего забавного. — В том, что ты сдаешь палату своим друзьям, чтобы они там занимались сексом, ничего милого нет. Вот ещё девочка-паинька нашлась. — Сексом? Да нет же, нет. Они мне сказали, что проведут заседание клуба любителей чтения. Может быть, немного бурное. Но часа им вполне хватит. Т/и смотрит на того сердито. Похоже, сарказм собеседника ей не по вкусу. М-да уж... — А, так вот в чем дело, — говорит он, складывая руки на груди. — Ты имеешь что-то против секса. — Конечно нет! У меня был секс! — Слова слетают у тебя с языка, и глаза заметно расширяются. — Это круто и… — Ну не смешно ли! Такой возмутительной лжи он не слышал за целый год, а ведь его окружают люди, которые старательно отрицают тот факт, что он умирает. — Вообще-то "круто" звучит не слишком убедительно. Я так понимаю, у нас много общего. Твои густые брови неодобрительно сдвигаются к переносице. — У нас с тобой ничего общего нет. Куникудзуси подмигивает. Злить эту девчонку, выводить из себя — истинное удовольствие. — Остынь. Мне это нравится. Дверь со стуком распахивается, и в коридор врывается Барб. От неожиданности мы оба вздрагиваем. — Скарамучча Куникудзуси! Ты что здесь делаешь? Или позабыл, что после той твоей выходки на прошлой неделе тебе запретили уходить с третьего этажа? Скарамучча смотрит на собеседницу: — Ну вот. Имя и фамилия к психологическому портрету. А тебя как зовут? Ты обжигаешь того сердитым взглядом и быстро, пока не заметила Барб, натягиваешь маску на нос. — Обойдешься. Хорошо. Что-то в этой паиньке все-таки есть. Какой-то огонек. — А, понятненько, наверно, у учителей в любимицах ходишь. — Полтора метра! Никаких исключений. Всегда и везде. Вы оба прекрасно знаете правила. Скарамуш заметил, что действительно подошел слишком близко, и отступил, а между нами, не замечая звенящего напряжения, становится Барб. — И что, по-твоему, ты здесь делаешь? — Она поворачивается и смотрит на него в упор. — Э... — показывает тот на смотровое окно. — Смотрю на детей? Его легкомысленного настроения она определенно не разделяет. — Вернись в свою палату. И... где твоя маска? — Поднимает руку, трогает лицо — маски действительно нет. — Спасибо, т/и, что хотя бы ты про свою не забыла. — Как же, вспомнила пять секунд назад, — ворчит Скарамучча, и т/и испепеляет того взглядом за спиной у Барб. Он на это дарит ей широкую улыбку. "Т/и. Ее зовут т/и." Замечает, что Барб готова всыпать Скару по первое число, и тот решает уйти сам. Хватит с него этих душных на сегодня лекций. Наслушался. — Полегче, т/и. Расслабься. — говорит Скарамучча, легкой походкой направляясь к двери. — Это всего лишь жизнь, и она скоро закончится — не успеешь и глазом моргнуть, — сказал тот и вышел за двери. И всё же есть что-то в его словах...