Спасение ангела

      «Всё будет хорошо».       Спокойные слова эхом отозвались в голове, сопровождая во тьму. Сефирот погрузился в неё и тут же вынырнул.       Герой с трудом и упорством поднял тяжёлые веки, одно за другим. Из недолгого путешествия в царство темноты его встретил мягкий белый свет. Понемногу прояснялось зрение, и источник света становился всё чётче. Огромная лампа прямо над ним изливала тот самый свет.       С возвращением мироощущения он стал понимать, что лежал, еле чувствуя тело, особенно ноги. Рядом аппаратный шум и пиканье, повторяющееся, казалось бы, каждую секунду. Во рту трубка.       «Лаборатория?»       Первая мысль, возникшая в его голове после пробуждения, заставила его подскочить. Он мгновенно весь пробудился, готовый немедленно покинуть это место. Но холодный металл врезался ему в запястья и не отпустил. - Господин Сефирот!       Ну уж нет! Он больше не беспомощный мальчишка, неспособный постоять за себя. Он не позволит снова использовать себя в качестве лабораторного материала.       Сефирот стал замахиваться руками, собираясь сорвать железные оковы. Неважно, как давят. Он с остервенением разъярённого тигра разберётся с тем, что его удерживает. - Господин Сефирот, успокойтесь! Вы в больнице!       «В больнице?»       Тигр остановился. В первую очередь он посмотрел на бледнокожую девушку сбоку от него. Та в халате и медицинской шапочке, вытаращившись на него испуганными мышиными глазами, стояла около нескольких экранчиков. С этой же стороны стояла капельница. Сам он лежал в постели, наполовину покрытый одеялом.       Сефирот поднял глаза наверх. Источавшая белый свет лампа оказалась выше, чем он сначала подумал, и имела квадратную форму.       Мужчина посмотрел на свои руки… закованные в наручники. - С пробуждением вас, господин Сефирот, - поняв, что пациент действительно успокоился, медсестра немного расслабилась и выдавила из себя дружелюбную улыбку. – Вы так неожиданно очнулись. Ваш врач прогнозировал другое время. Ах, да, меня зовут Линь Лин. Я одна из ваших персональных медсестёр.       Хотя Сефирот уже сидел, успокоившись и размеренно отдыхиваясь в трубку во рту, тянущуюся через всё горло, девушка продолжала волноваться, и её речь звучала неуверенно.       «Что ж, моя персональная медсестра, ответь мне тогда, что это», - солдат поднял руку максимально высоко, насколько позволяли наручники, прикреплённые к перилам кровати, и взглядом задал Линь Лин свой вопрос. - А, это решение вашего врача ради вашей же безопасности, - сообщила она ему и подошла ближе. – А сейчас не могли бы вы лечь и расслабиться. Вам нельзя так напрягаться.       Солдат проигнорировал её слова и продолжил осматриваться. Следующим, что он заметил в своей палате, оказалась прикроватная тумбочка. На ней лежала тонкая книга в мягком переплёте. Всё так же не слушая настоятельные слова своей медсестры, мужчина потянулся прочитать название, вырисованное на жёлтом фоне кривыми красными буквами: «Как приковать суперсолдата к постели».       «И кому только, чёрт возьми, такое пришло в голову?» - если бы не наручники, Сефирот сейчас же бы обхватил лоб рукой. - Мисс Минна, как ваш лечащий врач, прописала вам полный покой, поэтому вам следует лечь обратно, - продолжала Линь Лин.       Теперь Сефироту пришлось повернуться к девушке, вытаращившись на неё и еле веря своим ушам: «Кто?»       Но постепенно он и сам начал вспоминать произошедшее до того, как он отключился. Картина спустившейся к нему Минны в халате и лишний раз напомнившей ему о её второй профессии уже тогда кричала, что он будет обязан свалить из этой больницы. - Минна Фейбер ваш лечащий врач, - заметив удивлённый взгляд своего пациента, уточнила Линь Лин. – Вроде как вы должны её знать.       Плечи Сефирота, будто резко потяжелели, опустились и потянули его обратно на постель.       О, да, он-то её знал и знал, что она – заведующая отделением для тяжело раненных в этой больнице. Вот чего он даже предполагать не мог так это того, что девушка, которую он избегал на протяжении недели, по злостному стечению обстоятельств станет его лечащим врачом. - Она вот-вот должна будет прийти для вашего осмотра.       Только этого не хватало. Чего-чего, а готовности снова встретиться с ней с глазу на глаз у него не находилось.       Сефирот опять натянул цепи наручников, показывая на них медсестре. - Простите, но без разрешения мисс Минны я не могу их с вас снять, - замотала та головой.       Сефирот угрожающе нахмурился, впиваясь глазами в лицо девушки.       «Скорее выпусти меня отсюда, и я не раскромсаю твои рёбра своим мечом», - через взгляд пригрозил он ей. Линь Лин напряглась и сделала пару шагов назад, прижав руки к груди. Похоже, он действительно смог её напугать.       Но… где его Масамуне? Сефирот стал осматривать свою кровать с боков: может, они всё же оставили его клинок здесь. Пока не раздался стук по стеклу, и он не поднял глаза.       Справа от него была дверь, и от неё тянулось окно занимавшее половину стены до самого угла. Почти всё оно было закрыто жалюзи, кроме части у двери, окошечко которой тоже закрывало жалюзи. За свободной от жалюзи частью окна стояли Энджил и Минна. Вторая ещё держала поднятый кулак с выдвинутым вверх и согнутым указательным пальцем и неодобрительно смотрела на Сефирота. Под полумраком коридора этих двоих было не так просто увидеть, но синие глаза девушки горели от негодования.       «Как давно они там?» - невольно возник у мужчины вопрос. В любом случае, план покинуть это место с помощью мышки-медсестры теперь стал невозможным.       Минна перевела смягчившийся взгляд на Линь Лин, направила указательный палец наверх, а потом опустила вниз. Медсестра закивала и подбежала к окну, тут же закрыв оставшиеся жалюзи. Между болтающимися створками ещё виднелись силуэты этих двоих, и можно было увидеть, как Минна повернулась к Энджилу. Видимо, им ещё о чём-то следовало поговорить прежде, чем доктор зайдёт к своему пациенту.       А Линь Лин, будто всё также играя роль мыши, прошмыгнула обратно к аппаратам, попутно пугливо глянув на генерала. Она больше ничего не говорила, только наблюдала за показаниями на экранах. Но весь её потерянный вид показывал, что она не сосредотачивалась на том, что видела.       «И как же теперь?» - задумался Сефирот. Иного выхода, кроме как убеждать уже самого лечащего врача, и не находилось. А пока пара за зашторенным окном не торопилась расходиться, он позволил себе хотя бы немного расслабиться и не думать о том, что вот-вот он снова должен будет увидеться с той леди с фотографии.       Постели оказались до приятного мягкими, совсем не такими как его кровать в квартире. Особенно огромная взбитая подушка под головой. Не радовали только датчики, налепленные на грудь, шумящие и пикающие рядом аппараты, трубка во рту, через которую ему приходилось дышать и которую хотелось выкорчевать из собственного горла, и иглы капельниц, вколотые в руку и скрытые под бинтами. Судя по всему, Минна и здесь решила подстраховаться, надёжнее закрепив иглы на его руке. Бинты Сефирот заметил и на всём своём плече и, скорее всего, обмотали ему вдобавок голову и ноги.       В целом, ничего здесь не радовало, кроме удобной кровати.       Мужчина решил попробовать согнуть ноги и тут же передумал: ничего до этого не чувствовавшие конечности вдруг отозвались такой резкой и быстро распространившейся болью, что пришлось уложить их обратно. Теперь встал вопрос о дальнейших способах его передвижения.       Но сначала Сефироту хотелось бы понять, почему после того, как он подвигал ногами, вся нижняя часть его тела почувствовала себя так свободно…       Тихо щёлкнула ручка двери. На пару секунд в груди всё сжалось.       Не было никакого желания поворачиваться в ту сторону. - С пробуждением, Сефирот.       «Всё будет хорошо», - он вспомнил снова эти слова. Не смотря на то, что буквально несколько минут назад хозяйка этих двух реплик прожигала его взглядом, голос объединял обе фразы мягкостью, с которой Минна их произнесла.       Сефирот повернулся к ней и приветственно кивнул. Девушка улыбнулась ему вишнёвыми губами.       Сапфировые глаза больше не метали в него молнии, а смотрели с некой заботой. Черты её лица преследовали героя Мидгара всю неделю, и он уже почти убедил себя, что для него привязавшиеся к нему девушка и её образ существуют только там, во снах и мыслях. И вот, как назло, она выбралась в реальность. - Как состояние нашего пациента? – обратилась Минна к медсестре.       Линь Лин вздрогнула плечиками, отвлекшись от созерцания ритмично подпрыгивающей и опускающейся зелёной линии. Её взгляд заметался сначала между этой линией и заведующей, а после между всеми экранчиками. - Всё в норме, - наконец промямлила она.       Минна ещё немного постояла молча, неподвижно смотря на Линь Лин, но уже спустя секунды отвела взгляд: - Сделай тогда заметки в карте, пожалуйста. - Хорошо!       Согласие девушки прозвучало даже слишком звучно, а уход был радостным и шустрым.       Минна убедилась, что медсестра уже пробежала коридор, и только тогда снова обратилась к Сефироту: - Как твоё самочувствие? Если хорошо себя чувствуешь, то сделай движение глазами вверх-вниз…       Железное бряканье наручников прервало её.       «Было бы лучше, если бы не это», - ответил он взглядом, теперь ей показав свои оковы.       Сапфировый свет стал меркнуть, и уголки губ поползли вниз. Девушка подняла планшет, который держала в руке, и стала зачитывать: - Черепно-мозговая травма средней тяжести с открытой раной, вывих плечевой кости в правом плечевом суставе, ушиб лёгкого также средней тяжести, открытый перелом бедренной кости правой ноги, перелом малоберцовой и большеберцовой костей левой ноги и множество небольших ушибов и ссадин, - она подняла глаза на мужчину и на мгновение поджала губы. – И со всем этим набором ты скакал по больничному коридору аки тучный прыгун. Судя по тому, что я видела, ты бы повторил своё геройство, если бы не был прикован к постели. С учётом такой возможности пришлось добывать для тебя койку с перилами из сплава металлов и такие же наручники.       «Так она давно там стояла…» - заметил про себя Сефирот. - У тебя хорошее восстановление, но его не достаточно, чтобы заживить настолько тяжёлые травмы сразу. Тебе до сих пор могут грозить инвалидность, потеря крови, удушье, в конце концов, смерть, если, конечно, снова захочешь устроить здесь забег.       «Другими словами, просить тебя отпустить меня домой бесполезно».       Минна посмотрела на наручники и куснула нижнюю губу, чуть нахмурившись. - Впрочем, держать тебя, как зверя на привязи, тоже неправильно, поэтому предлагаю договориться. Ты обещаешь сотрудничать в твоём лечении и выполнять всё, что я и медсёстры скажем, а я сниму с тебя наручники. Кивни, если обещаешь.       Как не пытался Сефирот сдержаться, рот будто сам по себе стал растягиваться в улыбке. «Я правильно понимаю, она ставит мне условия?» - он почти смеялся. Но как же мешала чёртова трубка! Так и стучит по зубам и содрогается внутри от попыток остановить смех. - Раз не хочешь, уговаривать не буду, - Минна не стала долго ждать и развернулась к двери.       Смех тут же прекратился, и вместо него протянулось мычание, требующее остановиться. Заведующая, не успев сделать и трёх шагов, обернулась к генералу.       «Лгунья, ещё и шантажистка, - мужчина сжал кулаки так, что те затряслись. – И как я могу обещать того, чего не собирался выполнять?»       Минна терпеливо стояла на месте, наблюдая за этим процессом принятия решения. Наконец, Сефирот согласно кивнул. Девушка вернула свою улыбку, уже ликующую от небольшой победы. Она достала из кармана халата связку всего из пары ключей и подошла к кровати. - Ты пообещал, - напомнила она ему, вставляя один из ключей в замочек наручников. – Дал слово солдата и генерала.       Ключик провернулся, и железное кольцо щёлкнуло, освобождая запястье героя и оставляя на нём красноватую линию. Обойдя кровать, Минна освободила и вторую руку. Только оба наручника так и остались болтаться на перилах. - Уберу их уже после того, как буду уверена, что ты держишь обещание.       И пусть, главное, что отцепила. Но оставались другие вопросы. Сефирот выставил ладонь и сомкнул пальцы другой руки, как бы показывая ручку. Минна молча подошла к тумбочке и из ящика достала блокнот, ручку сняла с планшета и передала всё мужчине. - Только не усердствуй правой рукой, - предупредила она и тут же отвлеклась, пока солдат писал: - Ой, а это моё.       Девушка схватила книжку с тумбочки и сунула её под мышку, оставаясь стоять на том же месте. Пока здоровой рукой Сефирот не показал написанное: «Поменяйся, пожалуйста, с другим врачом. И когда эту трубку уберут из моего рта?» - Хочешь, чтобы тебе поменяли лечащего врача? – получив утвердительный кивок, Минна ответила: - Не получится. Я приставлена к тебе свыше, - с этими словами она подняла указательный палец верх, указывая на потолок.       Повисла неловкая тишина. Заметив приподнятую бровь солдата, девушка и сама поняла, как двусмысленно прозвучала. - Я имею в виду, что президент лично распорядился, чтобы именно я занималась твоим лечением. Хотя идею подал Энджил.       «Энджил…» - был бы свободен его рот, Сефирот не сдержал бы порыва произнести имя друга разочарованно.       Будто бы что-то заметив перед собой, Фейбер посмотрела куда-то вперёд, сквозь стену напротив. - Он за тебя переживает, поэтому не думай о нём как о предателе.       Трубка снова подпрыгнула внутри от усмешки: «Догадалась…» - Что на счёт аппарата ИВЛ, завтра вечером приду осмотреть тебя, и там будет решено, освобождать тебя от него или пока рано, - девушка направилась к стене, на которую до этого смотрела. – А сейчас время для сна. Уже довольно поздно.       Резким движением она отодвинула тяжёлые шторы, настолько похожие бледно-голубым цветом со стенами, что просто сливались на их фоне. За собой они, как оказалось, скрывали окно, которое выходило на Мидгар, бьющий в окно зеленовато-бирюзовым светом. - Понимаю, что ты только недавно очнулся, но режим нужно соблюдать, - Минна вернулась к койке и взялась за одеяло, наполовину скинутое с Сефирота во время его буйства после пробуждения. Она накрыла его свободной от планшета рукой до груди, оставляя непокрытой только прокапываемую капельницами руку, и забрала ручку с блокнотом. - Это должна была сделать твоя медсестра. Так что, если хочешь реже меня видеть, позволь им заботиться о тебе, а не угрожай суровым взглядом.       Она заглянула ему в глаза, будто решила, что так лучше донесёт свои слова. А после, положив блокнот и ручку на планшет, похлопала по воздушному одеялу и повернулась к экранам аппаратов. Глаза девушки удивлённо распахнулись и пару раз проморгались. Но сама она про причину своего удивления не сказала ни слова. - Так что… если тебе что-то понадобится, - она потянулась куда-то к стене над головой мужчины и положила рядом с открытой рукой серую коробочку с кнопкой, – зажми кнопку и Линь Лин или вторая медсестра придут.       Минна ещё посмотрела на капельницу, прежде чем пойти к выходу под сопровождением взгляда Сефирота. - Доброй ночи.       Раздался щелчок, и белый свет тут же пропал.       Как все сегодня, оказывается, стремятся поскорее покинуть эту палату. Минна даже не обернулась, когда прощалась. Пациенту палаты тоже бы хотелось сбежать отсюда. Несмолкаемый писк и шум под ухом, трубка, невозможность двинуться, больничная сорочка, даже падающие капли из мешочка капельницы, - как это всё раздражало. Правая рука скинула одеяло и метнулась к противоположной, срывая туго намотанные бинты. Оставалось только вытащить иглы…       «Я же… дал слово», - остановил он сам себя.       Перетерпеть до завтра. Она сама сказала, что, возможно, уже завтра вечером уберут трубку, а потом, может, и остальное. Надо занять время до завтра сном, во сне его ничто из окружения трогать не будет.       Оставив одеяло лежать, как получилось, Сефирот наконец позволил себе расслабиться и закрыл глаза. Только сейчас, успокоившись, он осознал, насколько тяжёлым чувствовалось его тело. Веки, которые примерно полчаса назад он усиленно заставлял подняться, закрылись как-то сами собой, и уже скоро он стал проваливаться в окутывающую его темноту. Он уже было перестал понимать, где верх и низ, где право и лево, уходя дальше в некуда.       Но не криво ли стояла игла капельницы? Сефирот открыл глаза и посмотрел на руку.       Вот только игла стояла не просто криво. Она пронзила его кожу, и острый конец торчал из него, как швейная в стежке. Сефирот собрался другой рукой убрать сверкнувшую ему маленькую неприятность. И не смог подняться. Он стал осматривать себя, прикованного широкими ремнями к кушетке. Ремнями, которые только и прикрывали его неразвитое маленькое обнажённое тело. Между ними Сефирот видел лишь свой плоский худой живот с кожей, выглядевшей ещё более бледной под светом белой лампы, и ступни.       Ремни на запястьях, на груди и тазу, - только они его держат. Если он разорвёт хотя бы те, что на руках… - Приступаем к следующему эксперименту, - мужской голос звучал так, как будто доносился из стеклянной банки.       Пока они не взялись делать задуманное, нужно вытащить кисти!       Он изо всех сил потянул одну руку, напрягая слабые мышцы. Он сможет их порвать, вот-вот и свобода.       Но прежней мощи не осталось ни капли. Как бы он не стонал тонким мальчишечьим голосом, как бы не пытался поднять или высунуть руку из-под ремня, ничего не срабатывало. - Сефирот, не дёргайся, - снова этот голос. Он стал громче.       На голову водрузилось какое-то резиновое кольцо, сжавшее затылок, виски и лоб. Оно оказалось таким тяжёлым, что шее было нереально дальше удерживаться на весу, и Сефирот просто лёг, устремив глаза на слепящий белый свет. Он щурился, только бы не закрыть глаза. - Не надо, - прошептал он, чувствуя, как всё сложнее становится дышать.       Вдруг на кругу белого света появилась фигура. От яркости лампы не было видно лица, только чёрный силуэт. - Вот так, Сефирот. Скоро всё закончится.       «Нет!» - он зажмурился, но вслух ничего больше не произнёс. Его никто не станет слушать. Правда, кому он тогда адресовал эти слова, он и сам не знал.       «Пожалуйста, заберите меня отсюда! Кто-нибудь!» - Включайте!       Сефирот проснулся, вскочив с кровати.       Плечо неожиданно ответило на его движение резкой болью, заставив своего хозяина схватиться за него. Но рука потянула и трубочки капельницы, которые, качаясь, стали хлестать по плечу и лицу. А трубка в горле не давала сделать такого нужного сейчас глубокого вдоха.       «Грёбанная больница!»       Мужчина, уже игнорируя боль, выдернул две иглы из-под пластыря, являвшиеся ещё одной защитой для игл. Теперь этот пластырь стал лишь малой защитой для кровоточащей ранки.       На капельнице Сефирот не остановился и взялся за трубку. Но как только он потянул её на себя, почувствовал натяжение на щеках и затылке. До этого державшие трубку резинки он даже не замечал. Он схватился за них сзади и сорвал с головы, подняв несколько прядей волос в воздух. После вцепился в саму трубку и стал вынимать. Она упиралась, скребла по горлу, причиняя боль, но солдатская настойчивость превосходила всё. Сефирот закашливался и не мог выпустить воздух из своей груди, он боролся с рвотными позывами и вытягивал через горло длинный прибор, ощущая, будто вынимал собственную трахею.       Наконец, она оказалась у него в руках, не внутри него. Он смог задышать полной грудью, вдыхая противные лекарственные запахи, которые, казалось, витали повсюду.       Для окончательной свободы осталось избавиться только от датчиков, разлепленных на его груди. Их Сефирот сорвал одним махом, взяв все провода разом. Аппарат сбоку прервал череду пиков и затянулся одним громким тревожным «пиии».       Чёлка прилипла к холодному мокрому лицу. Сефирот глубоко дышал, сидя на постели.       Экранчики светились слева. Из окна всё также изливался зеленовато-бирюзовый свет города. Но ничего из этого не освещало окружавшую темноту.       И с каких пор он стал таким импульсивным? Когда научился пренебрегать данным обещанием?       Пииииии…       «Если хочешь реже меня видеть…»       Когда медсёстры увидят это, точно расскажут Минне, и она уже наверняка станет заявляться чаще. И вообще снова пристегнёт его наручниками.       Пииииии…       Она сказала это, укрывая его одеялом так, будто и правда хотела позаботиться. Или это только так казалось, а то была просто её манипуляция?       Пииииии…       Но её близость и взгляд…       Пииииии…       «Нужно выключить это поскорее, а то прибегут…» - Сефирот стал подниматься с постели, откидывая одеяло и спуская ноги.       Бедро правой и икры левой были толсто забинтованы, впрочем, что и соответствовало зачитанному врачом диагнозу. Но, может, всё не настолько плохо, чтобы держать его на капельницах и кучи аппаратов?       Поставив ноги на пол, сейчас похожий для него на ковёр из холодных тупых игл, то и дело покалывающих его ступни, Сефирот приготовился оттолкнуться и встать. Но пальцы не успели оторваться от постели, а он плюхнулся обратно, хватаясь здоровой рукой за заболевшее горло. Постепенно боль дошла и до груди, становилось всё труднее дышать. Поперёк глотки встал ком, и Сефирот машинально закашлял. В свою ладонь он выплюнул сгусток крови.       Дыханию от этого лучше не стало. Мужчина стал задыхаться.       «Что происходит?»       Прославленный герой всё ещё отказывался верить в то, что он может быть не всемогущим. Он не собирался мириться с тем, что его не слушается собственное тело. А потому собрался совершить ещё одну попытку подняться. И снова разразился кашлем. Воздуха становилось всё меньше, в глазах поплыли чёрные пятна. На этот раз он успел только согнуть локоть для толчка.       Чёрные пятна увеличивались, он чувствовал, что может потерять сознание в любой момент.       Темнота поглотит его навсегда, Поток Жизни заберёт его душу, а тело примет земля. И останется только воспоминание о великом генерале.       «Нет. Я не стану воспоминанием!»       Кусочки сознания подсказали единственное решение. Сефирот стал рыскать по постели, пока не нащупал пульт. Изо всех оставляющих его сил он стал жать ладонью на кнопку так, что несчастный пластмассовый корпус захрустел.       Какая жалость, но медсестра не явилась чудесным образом в ту же секунду. А секунды утекали, каждая из них могла стать последней. Самое страшное, что он не знал, на которой из них попрощается с жизнью.       Время тянулось невыносимо долго. Сефирот удерживал сознание и себя от падения на кровать. Пока не прозвучал скрип от неторопливого открытия двери. - Ах! Господин Сефирот! Что же вы наделали?! – почти пища, Линь Лин подбежала к нему и быстро осмотрела.       Он уже не слушал, как девушка кричала какой-то Ренни об асфиксии и о чём-то ещё. Плохо помнил, что происходило вокруг, когда его укладывали, запрокинув голову чуть назад и открыв рот. Только еле ощутимый укол, фонарик перед глазами и повисшее над ним лицо Минны с отсутствующим выражением.       «Не нравится она мне… такая», - невольно подумал Сефирот прежде, чем упасть в беспамятство.