Loneliness isn't that bad with two people.

В школе особо нечего делать, когда почти половина здания закрыта. Энид восклицает об этом, когда они проходят, должно быть, пятнадцатую спираль лестницы в поисках любых скрытых секретов или книг, которые могут быть интересны. На что Уэнсдей тратит свое время? Думает она, бродя по пустым школьным залам с Энид Синклер. В этом выборе есть что-то странное, хотя нет смысла пытаться понять, что все это значит. Они идут и идут, пока погода не впивается в кожу морозом. Энид вздрагивает и потирает варежки. Уэнсдей проталкивает ее вперед; она никогда не жаловалась. «эй, какая-то дуратская прогулка. Кажется, в этом году зима не удалась». Уэнсдей хмыкает, глядя на землю, покрытую слоем льда. «Это можно пережить». — Это не… — Энид замолкает; ее руки перестают качаться. — Я имею в виду, что это не так уж и плохо, верно? — Что не так уж плохо? «Погулять со мной. Это здорово, не так ли? Две подруги роются в поисках таинственных секретов». Энид хихикает, но и это быстро заканчивается Уэнсдей поднимает глаза и видит, как улыбка исчезает с лица Энид. Она узнает этот взгляд, она видела его, когда Энид встретила свою семью в школе, и когда она была в ужасе от того что Аякс отвергнет ее. Не стоит бояться отказа Уэнсдей, поскольку она практически отвергает всех людей, куда бы ни пошла. Но прогулка стала тихой. «Это лучше, чем тусоваться с семьей», — Уэнси пинает сухую траву, наблюдая, как она качается на ветру. Энид улыбается. Так легко заставить ее улыбнуться, но в любом случае это нужно заслужить. Уэнсдей отрывает глаза от увиденного и идет быстрым шагом, пока не оказывается прямо перед Энид. — Хочешь пойти в тайную комнату? **** «Здесь теплее, — говорит Энид. Стало теплее, и теперь Уэнсдей не жалеет о том, что спустилась по еще одной длинной и трудной лестнице, потому что Энид наконец перестала мёрзнуть. Однако воздух по-прежнему спертый, как всегда. «Я помню, когда «Аякс» привел меня сюда». Энид продолжает, спрыгивая по ступенькам. Среда изо всех сил старается не считать ритмы, в которых одна нога прыгает мимо другой, но не может. Один два. Один два. Раз, два, три, один. «Я была так зла, что он держал это в секрете. Это место довольно крутое, так что я понимаю, почему он это сделал». «Это очень антисанитарийно». Среда морщится от пыли, которая собирается на нижнем уровне. «Похоже, секретный клуб не добавил уборку в свой список». — Я думаю, все в порядке, — Энид, наконец, спрыгивает с последней ступеньки, тяжело дыша. — Эй, на что ты смотришь? Здесь есть фото ее родителей. Старое и почти разрушевшееся, но все еще стоящее здесь . Уэнсдей смотрит на него, на лица молодой Мортиши и Гомеса Аддамс. В каком-то смысле ее тошнит, но теперь, когда она знает правду о своих родителях, она смотрит на то, как ее отец улыбается на фотографии, и понимает, что отец действительно любил ее маму. Не то, чтобы ежедневные поцелуи недостаточно прояснили это. «Кстати, о семейных делах». — говорит Энид, и Уэнсдей оборачивается. — Я знаю, что ты упоминала о них ранее. Я имею в виду, ты заботишься о них, верно? Уэнсдей сужает глаза. Проходит мгновение, прежде чем она отвечает: «Достаточно, чтобы мне захотелось покончить с собой». "Хорошо. Потому что, если честно, когда я услышала, что ты перестала проводить с ними время из-за меня, я… Энид смотрит на фотографию, пожимая плечами. «Я не знаю, наверное, я не знаю, стою ли я этого. Напиши им как-нибудь, а? «Я отвечаю на их письма каждый день, — говорит Уэнсдей. «И твоя ценность не определяется сравнением тебя с другими. Это то, что ты должна решить сама». «Йоу, несколько мудрых слов от мисс Аддамс». Энид передразнивает брюнеткц "Привет. Спасибо, что была со мной сегодня». «Я бы все равно умерла от скуки, если бы целый день отсиживалась в комнате». — Ну да, — Энид протягивает руки и хватает Уэнсдей за ладреи. Уэнси даже не может отстраниться, она слишком потрясена чтобы что то сделать. — Я немного согрею твои руки. Считай это подарком или благодарностью». "Благодарностью?" — спрашивает Уэнсдей. Ее лицо краснеет, и этого нельзя отрицать. Она не может отвести взгляд, когда Энид дует горячим воздухом на ее пальцы, растирая их между перчатками. "За что?" "За все." Энид ухмыляется, и Уэнсдей не уверена, улыбается ли Энид потому, что она счастлива, или потому, что лицо Уэнси так эффектно покраснело.