ⵈ━══════╗◊╔══════━ⵈ
Начало щипать нос. Мороз крепчал. Сумерки густели, на два часа раньше в деревне ветренных мельниц зажигались огни. Старейшина подолгу сидел за уличным столиком при баре Макино, вглядываясь в океан. Пальцы начинало покалывать, и он собрался было зайти внутрь, как увидел знакомую грузную фигуру. — Гарп? Дозорный сжимал руки, его потряхивало, и вечно улыбчивое лицо исказилось бледным беспокойством. Сейчас он как никогда выглядел старше своих лет и Вуп Слэп кивает в сторону тяжелой двери бара за которой, словно ожидая их, Макино ставит две вычищенные до блеска рюмки. Она наполняет их коричневатым ромом до краев. — Из-за твоей дочери? — Гарп тут же опрокидывает стопку. — Ей все хуже. Иванков не справляется. Каждая инъекция лишь сокращает её жизнь. — Впервые слышу, чтобы роды проходили несколько дней, ещё и так мучительно, — от его слов Гарп морщится и кивает Макино. Немного рома проливается на пошарпанную стойку, — но я не помню, чтобы твою дочурку интересовали отношения с мужчинами, поэтому я еще больше удивлен. — Её они и не интересуют, — Гарп помрачнел пуще прежнего, делает еще глоток, небрежно утирая рот рукавом. Мэр смотрит непонимающе, но Макино тут же охает, прижимая руки к губам. — Неужели её… — она не продолжает фразу, но Гарп, подобно болванчику, только кивает. Макино поворачивается спиной, её плечи подрагивают. Скорее от злости на насильника, нежели от жалости к его дочери. В комнате стоял стоял тошнотворный запах крови и рвоты. Глаза Иванкова слезились от кислотного воздуха, и он нашёл в себе силы, после стольких бессонных ночей, вновь открыть окно. — Не понимаю, как такое возможно. Ты ведь съела дьявольский фрукт, а значит Богиней ты больше не являешься, — окама подошёл к крану, набирая в медный таз воду, — как ты могла выносить ребенка Бога, будучи человеком? — Я не знаю, — в ногах женщины лежал младенец. Он был покрыт кровью, лысый. Белая кожа источала неестественный тёплый свет. Прикрытые глаза были огромными, но ей не хотелось в них смотреть, — подготовь инъекцию для смены пола. — Я не думаю, что это лучшая идея. Тебе стоит подождать. Во время этих четырёх дней я вводил тебе множество обезболивающих, — Иванков смачивает тряпку в чистой воде, протирая тело младенца, — что с ребенком? — Ты знаешь, что я собираюсь сделать, — она раздраженно цыкает. — Тебе не жаль? Все же он твой сын. — Он порождение сущего Дьявола. К тому же я не знаю, что из него вышло. Дьявольский плод был съеден мной уже после того, как всё… это произошло. Я не знаю, кем он будет, — её лицо покрылось глубокими морщинами. — Ты же не веришь в то, что сказали тебе те три сестры? Это было больше восьми веков назад, к тому же после того, как Им сделал это с тобой, ты перестала являться Богиней, — Иванков мягко улыбнулся ей и, закончив с ребенком, начал обтирать кожу своего давнего друга. Женщина в ответ лишь облегченно вздохнула, прохлада от влажной тряпки была спасением для измученного тела. — Я верю, поэтому все мои дети мертвы. Даже если Дьявольский плод помог, то этот мальчик всё ещё полубог. — Но ты можешь скормить и ему фрукт, — настаивал Иванков, поднимая мальчика на ручки. Лицо женщины скривилось в омерзении, — ты просто боишься его. Она тут же вскочила, несмотря на ватные ноги и покрытую кровью робу, хватая окаму за руку, которой тот потянулся к лицу мальчика. Младенец не плакал, как обычные дети, не открывал глаз, но шевелился, подавая признаки жизни. Он не пах, как пахнут человеческие дети. Было в его облике что-то чужое, отталкивающее. Поэтому руку она тут же отдернула, оказавшись в опасной близости с этим странным существом, вызывая вздох Иванкова. Женщина подошла к шкафу, доставая серебряный нож. Освещение в комнате стало тусклым, окама закрыл ставни. Младенца расположили на кушетке. — Не пожалеешь? — Не пожалею. Она занесла лезвие, ведя линию от левой ключицы до правой тазобедренной кости. Порез был глубоким, проходящим насквозь всё маленькое тельце. Дойдя до рёбер, женщина пыталась их подпилить, показались внутренности, и Иванков отвел взгляд. Хлюпающие звуки наполнили комнату. Вторая линия также проходила через все тело, образуя крестообразный шрам, нож касался позвоночника, толстая и тонкая кишка были разрезаны, крови было чересчур много для такого маленького тела. Младенец содрогнулся и закричал. Закончила она последним ударом в крохотное сердце и, подняв глаза, тут же отшатнулась, по сути сбивая со стоящего рядом стола все склянки. Глаза мальчика были красными. Совсем как у его отца. Кроваво-красные. Её ноги подкосились, тело крупно дрожало. Она закричала, перевернув кушетку и выпрыгивая из бедного домишки на улицу, уносясь в сторону леса, в ступни впивались осколки стекла и гвоздей. Она была одета лишь в легкую робу и, несмотря на босые ноги, не переставала бежать, не замечая ни сбившегося дыхания, ни окликов Иванкова, который ринулся за ней. Последний раз, когда Бог Дождя видела своего ребенка. Гарп смотрел вслед убегающей приемной дочери, но первым делом кинулся обратно в дом. Была глубокая ночь, лампы были разбиты. Стояла режущая вонь, словно он оказался в хлеву. Дозорный открыл ставни, и лунный свет наполнил комнату. Он заметил крупные темные пятная на полу, осколки стекла, и перевернутую кровать. Тело покрылось холодным потом. Гарп осторожно ступал в сторону кушетки, боясь издать хоть единый звук. Его оглушила тишина. Хотелось, чтобы Иванков привел его приемную дочурку и он смог бы обнять её, заставляя позабыть о пережитых ужасах. Но даже для его сильной девочки подобные испытания были слишком изнурительны. Гарп подошёл к кровати, намереваясь поставить на место, как вдруг до его ушей донесся детский плач. Дозорный подорвался, откидывая многострадальную кушетку в другой конец комнаты, и обнаружил на полу ребенка. Он измазан в крови, но даже так не укрывается от глаз его здоровый румянец на пухлых щеках и беззубая обворожительная улыбка. Гарп без раздумий поднял малыша, не заботясь о чистоте своей белой рубашки. Ткань пропитывалась кровью, которая уже прекратила идти. — Кто это тут у нас? Ну-ка, улыбнись дедушке, — дозорный поднял его перед собой и заметил на груди младенца крестообразную рану. Не смертельную, но он тут же начал искать перекись и бинты. А малыш действительно улыбнулся, несмотря на его спиртовое дыхание, переставая плакать. Младенец в его руках активно двигался, изгибаясь подобно червю. Энергии хоть отбавляй, с усмешкой подумал дозорный, пытаясь закутать мальца в импровизированную пеленку из полотенца. Уже на следующий день мальчик с завидным аппетитом поглощал предложенное козье молоко, размахивая маленькими ручками. Гарп отнес его к Макино, как самой ответственной девушке в деревне. Та быстро растаяла при виде больших карих глаз. Но долго присматривать за маленьким ребенком она не могла, имея работу и обязанности. Посему уже на третий день в дом горных бандитов постучали. Дадан в привычной манере, матерясь на все живое и мертвое, не успев открыть дверь, уже направила ружье на незваного гостя. — Г-гарп-сан, — оружие было тут же опущено, а за спиной главы бандитов послышались охи-ахи. Дозорный довольно улыбнулся. Из-за ноги Дадан, придерживая её за ткань брюк, выглянул Эйс. — Я вам еще отпрыска принес, — Гарп небрежно держал младенца за краешек ползунков на шкирке, — я назвал его Луффи. Твоя задача за ним следить. Когда ему стукнет шестнадцать, я заберу его в дозор. Догра с Магрой безжалостно запищали, пока дозорный не опустил малыша на пол. Дадан пыталась проанализировать произошедшее, но слов не находилось. Эйс удивленно осматривал новоприбывшего соседа, который просто упал на спину и пускал слюни, заставляя старшего отвести взгляд в отвращении. — Ну, — тяжелая рука вице-адмирала упала на плечо лидера бандитов, — удачи. Он ушел, не давая им даже шанса на отказ. Дадан озадаченно осмотрела мальца, который только вскинул руки вверх, приветствуя новую родню. На шум собрались и другие бандиты, с интересом оглядывая младенца и не предпринимая попыток приблизиться. — Ну, лучше, чем мотать срок в тюрьме, — пожал плечами один из бандитов. Дадан согласно кивнула, хватая мальчишку за шкирку и раздавая на пути поручения. Ни один из них не знал, чей это был ребенок, и их мало это волновало.ⵈ━══════╗◊╔══════━ⵈ
С того дня, как труп его сына остался задавленный кроватью в грязных простынях, Драгон не рассчитывал увидеть его снова. Иванков помог ему сменить пол. На левой стороне лица он набил красную татуировку после визита на Скайпию. Ему продолжали сниться кошмары о красных радужках в обрамлении черных колец, каждую ночь он продолжал вскакивать с постели в холодном поту, чувствуя, как конечности немели от ужаса. Мировое правительство продолжало расширяться, до боли напоминая пародию того, что было при золотом веке, в то время, когда государство было едино. Драгон, с поддержкой Иванкова, создает Революционную армию и нацеливается на уничтожение Мариджоа. Их ряды стремительно пополнялись. Наступил железный век. Время рабства, неравенства, тирании сильных над слабыми. В мире, где проливались детские слезы. А Драгон становится главным врагом правительства. Ведь пока каждый в революционной армии считает своими главными врагами Тенрьюбито, о истинной сущности управляющей из тени из всех известно только самому главнокомандующему и его правой руке Иванкову. — Капитан, мы подплываем, — со спины к рыбочеловеку подошел Карасу. Рядом с ним мельтешила его помощница Коала, в руках она держала толстую стопку бумаг. На горизонте уже сверкали огни Дресс Роуз. — Поставка будет сегодня ночью, мы заедем в порт под видом грузового корабля. Также нам поступала информация о начале производства искусственных Дьявольских фруктов для йонко Кайдо, — высокий голос Коалы отвлек Хака от осмотра территории. — Свяжитесь с главнокомандующим Драгоном. — Он в курсе о фабрике. Сейчас мы ничего не можем сделать, так как это повлечет за собой войну с Кайдо. Также есть сложности с Дофламинго. Если он прознает о наших планах, то нам не сдобровать, — Коала нервно вздернула плечами, прижимая листы к груди. Хак лишь хмыкнул. Всё же даже сейчас они были слишком слабы для борьбы с серьезными противниками. — Все по местам! Мы входим в порт, — рыбочеловек сам отправился в трюм, оставляя свою помощницу в окружении новых членов Революционной армии, которые пока не получили своей награды за голову. Коала подняла взгляд, пересекаясь взглядом с парнем на мосту, который пересекал вход в порт. Он бесцеремонно раскинул ноги, покачивая ими из стороны в сторону. На нем черная распахнутая рубашка, рукава которой были закатаны по локоть. На предплечье была татуировка в виде перечеркнутого смайлика. Символ членов пирата Донкихота Дофламинго. Коала тут же опустила глаза на палубу, но продолжала чувствовать его прожигающий взгляд на себе. Луффи, в отличие от других членов семьи Донкихот, пределы Дресс Роуз не пересекал уже больше пяти лет, хотя в свои пятнадцать являлся одним из элитных офицеров. В его обязанности входило поддержание порядка внутри города-государства, поэтому сегодня он решил проследить за поставками. В списке числилось ровно восемь судов. Плыли в этом направлении как правило всего шестнадцать кораблей, капитанов которых он знал в лицо, поэтому его внимание и привлекло судно с составом из подростков и пожилого мужчины. Девчонка, с которой он пересекся взглядом, его тут же панически отвела и на лице Луффи расцвел оскал. Если он был прав, то сегодня у него есть шанс свалить. Он позволил кораблю войти в порт, и сам отправился встретить незваных гостей. От бортов кораблей были установлены мостики, по всей территории шныряли грузчики, люди, отвечавшие за сохранность и подсчет груза. — Ника-сама, — мужчина, стоявший со списком товаров, тут же поклонился. Луффи только улыбнулся и кивнул в ответ, поднимаясь по лестнице в заинтересовавшее его судно. Стоило ему оказаться на палубе, как хаки наблюдения почувствовало выброс страха, исходящий от членов команды. — Меня зовут Ника. Я офицер семьи Донкихот, — взгляд Луффи мазнул по рыжей девчонке, которую он приметил до этого. Новички. Ни один из них не владел хаки, и он почти почувствовал обиду, что их так недооценивают, раз отправили таких слабаков. Вопрос был лишь в том, что же это была за организация. В Новом мире было не так много организаций, борющихся с узаконенной преступностью, в отличие от более безопасных морей. Луффи проследовал к трюму, намереваясь открыть дверь, но за запястье его схватила Коала. — П-подождите. А вы?.. Сначала делает, потом думает, не без усмешки промелькнуло в голове Луффи. Коала отчаянно пыталась придумать повод задержать офицера, и напарники ей в этом не сказать, что сильно помогали. Но если он хочет использовать их для побега, то должен поговорить с кем-то вышестоящим. А таковой на корабле имелся, иначе бы эти мальцы (хоть все они и были выше, взрослее самого мальчишки) погибли бы сразу же, как только оказались в открытом море. Он вырывает запястье и заходит в помещение. Внутри тусклый свет, деревянные столы со стульями и остывший чайник. За одним из них сидит грузного вида рыбочеловек, который без задней мысли потягивает прохладный чай, словно и не замечая, что в его покои нагло ворвались. Луффи усмехается, подходя ближе и садясь напротив. В ответ получает лишь сухой кивок. — Какова цель визита? — вежливо интересуется офицер, наливая чай в пустую чашку и себе без разрешения. — Доставить груз, — голос низкий. Не дрожит, сказано беспристрастно. Луффи бы даже поверил, ведь его хаки наблюдения не чувствует обмана. — Ты капитан? — Да, — промедлил буквально секунду, и губы Ники расплываются в широкой улыбке. Нет капитана, который, зная Луффи в лицо, посмел бы даже взгляд на него поднять. — Пираты Солнца или Революционная армия? — Хак не позволяет ни одному мускулу на своем лице дрогнуть, но он чувствует, как на него давит аура, исходящая от мальчишки. — Что вы имеете ввиду? — Луффи хмыкает, осматривая рыбочеловека. Не расколется даже при сильном давлении, читается на дне стальных глаз, и офицер даже доволен, что повстречал такого человека. Ника встает со стула, расстёгивая рубашку. Он игнорирует вопросительное выражение лица и стягивает ткань с плеч, поворачиваясь к нему спиной. На карамельной спине ярко-красное рабское клеймо, а над ним на всю спину кривыми полосками вырезана надпись «beast». Хак пытается не выглядеть удивленным, но глаза его выдают. Луффи поворачивается к нему лицом, и рыбочеловек замечает россыпь синяков и глубоких шрамов. — Сегодня я планирую отравить Дофламинго и сбежать отсюда. Как насчет сотрудничества? — мальчишка протягивает загорелую руку и Хак не колеблется. Его грудь жжёт та же метка, что и у Ники. — Мы из Революционной армии. — Ого, впервые вижу членов этой организации, — он широко улыбается, когда в комнату забегает Коала и тут же роняет бумаги на пол, сосредоточившись на спине офицера.