Заставь их…
Заставь! Четыре страны, обосновавшие свой промысел у «Варварийского берега» и годами терроризировавшие весь средиземноморский флот, а ты всего лишь растерянный омега с красными глазами, на разоренных территориях и с потрепанной армией, только-только получивший независимость. Как он может с ними говорить? — Заставь их… — эхом гремит в голове голос Великобритании. — Или я должен решать эти вопросы за тебя? Для чего ты тогда добивался свободы? Прятаться за моей спиной — это удел колонии. Но так действительно проще… — Нет. — Я не слабый… — говорит Америка, сжимая в руках черную футболку РФ. Он не знает когда, а главное зачем ее вытащил. Он не помнит, когда вошел из уборной обратно в комнату и не знает, почему свет здесь больше не горит, но вода в раковине все еще шумит… Двадцать лет понадобилось Америке, чтобы начать Первую берберийскую войну против пиратов, и еще четыре, чтобы заставить Марокко, Алжир, Тунис и Триполитанию его уважать, и то, с переменным успехом. Со Второй берберийской войной военный флот США пустил на дно все их корабли и положил конец независимости четырех государств. Он не оставил в живых ни одно воплощение, что дало возможность растащить их земли на колонии Франции, Испании и Османской Империи. И ни с кем из них он не встречался лично. И все же теперь с Соединенных Штатов никто не требовал дань и не нападал на флот в этом секторе. А главное, он понял, как это все работает. И какая роль отведена репутации. 1859 г. устье реки Байхэ, Китай. — О нет, Аме, так ты серьезно? — начинает смеяться Франция, прохаживаясь по палубе парового деревянного линейного корабля из британского флота и размахивая тростью из стороны в сторону. Красуясь перед матросами черной расстегнутой визиткой, черно-серыми полосатыми брюками и двубортной бежевой жилеткой. Все по фигуре и моде, все нужно будет сменить на фрак после семи вечера. Великобритания смотрит на него, как на петуха, будучи одетым в красный военный китель. А на сына смотрит, как на неудавшуюся шутку. Говорит к нему почти ласковым тоном: — Давай я перефразирую, а то я тоже не совсем понял. То есть, ты пришел к представителю китайской администрации в крепости Дагу и просто попросил пропустить нас через устье реки до Тяньцзиня? — Да, — виновато отвечает Америка, краснея от стыда. — Немыслимо, — закатывает глаза Великобритания. — И он тебе ответил… — обрывает собственную фразу британец, чтобы ее продолжил США. — Чтобы мы высадились в Бэйтане и шли до Пекина пешком. Услышав это вновь, едва успокоившийся Франция снова начинает смеяться, окидывая взглядом весь сосредоточенный здесь флот: свой, британца и американский кораблик. Куда они пешком? Хохма, а не омега. Француз определенно хочет такого себе. А то, как это, у Брита есть, а он чем хуже? — Юси… — Великобритания устало трет виски. — От тебя требовалось открыть нам проход по реке, а не передавать послания от второстепенных людишек. Это что, так сложно? — Он использовал ауру… — Святые угодники, если тебя аура людей так пугает, то на встречи со странами мне тебя за руку водить? Признаться, я в растерянности. Я даже не понимаю, каким образом ты со своими штатами управляешься, — разочарованно сокрушается британец и, не дожидаясь ответа, направляется к французу. Америка отводит от его спины загнанный взгляд, спрятанный за затененными синими очками, используемыми якобы для коррекции зрения. — Джеймс Хоуп, — подзывает адмирала своего флота Великобритания и командует: — Организуйте нам вход в реку. Атакуйте китайскую крепость, и чтобы камня на камне не осталось. И не важно, что так началась Вторая опиумная война в Китае, важно, что США понял, что под наведенными орудиями договориться о чем-то гораздо проще, чем тягаться аурами. Двадцать первый век, военными базами США нашпиговано половину планеты. Мало кто набирается смелости открыто дерзить воплощению Соединенных Штатов. Вот только… На двустороннее собрание Америку за руку ведет отец, потому что противопоставить ауре альфа-страны ему нечего… — Я не… Я… — вжимаясь в самый дальний и самый темный угол комнаты, Аме утыкается лицом в футболку альфы, прячась от жестокого мира. Он не виноват, что он такой. Он не понимает, почему решать политические вопросы с применением звериного естества, агрессии и физического принуждения является нормой. Америка не принимает и не вписывается в эти мировые порядки. Но чтобы что-то изменить, он все еще недостаточно вооружен… «В этом твое превосходство? Но, Америка, военное насилие как аргумент, не делает тебя значимее или важнее. Если тебе не хватает сил и способностей, отстоять свою точку зрения не прибегая к этому, то должен тебя разочаровать — ты слаб, США. И все твои попытки скрыть это, сыграют против тебя, как только ты оступишься, и проявится твое гнилое нутро». Нет. Он не вытянет это. Он не справится… — Я не могу, — выдыхает Аме и откидывает голову в угол между стенами. Сколько бы он не наращивал военную мощь, не усиливал свое присутствие на континентах, не расширял доступные его воздействию границы, он не справится, если его собственный народ будет в нем сомневаться. Он не выдержит давление чужой ауры, если изнутри будет подточен недоверием. А значит, в первую очередь он должен успокоиться сам. На людей проецируется его растерянность, вызывая в них внутреннюю тревогу, которую они взращивают до паники, не понимая причин, а надумывая их, и возвращают ему сторицей. Здесь важно удерживать равновесие. Америка делает несколько медленных глубоких вдохов и выдохов… воздух выходит рывками, холодные руки продолжают подрагивать. У него мандраж. Сильнее сжимая черную футболку, он снова пытается почувствовать аромат ее владельца и теперь в открытую плачет. Так не честно! Но, нет, он не пойдет к отцу. Он не приползет к нему снова. Он не готов принять предложение вернутся в статус колонии. Америка мечется взглядом по темной комнате, пока не замечает мигающий телефон. Он тянется к нему, но не для того, чтобы услышать живой, пусть и далекий голос — а для этого: «Слушай, Америка, это уже не смешно. Я согласен дать тебе гарантии безопасности в разумных условиях, хорошо? Поэтому сворачивай свою операции по преследованию меня, иначе я тебя засужу. Понял?» Этот голос, почему-то успокаивает больше, чем голос Великобритании, который он слышит с рождения. Именно он шероховатыми волнами растекается теплом в сознании, будто сущность поглаживают по шерсти, вынуждая его становиться нежнее и ласковее. И будто в трансе он слушает сердитую речь России до самого рассвета, пока его народ не забывается сном. Какое счастье, что собрание ООН назначено на 14:00, а не позже. Основные меры предосторожности Аме уже принял, но есть и те, которые необходимо решать сразу в Кении. Например, перекрыть воду в уборной. *** Где-то в районе десяти, еще не до конца отошедший от рассеянности разума Америка, тащится к Украине, вернуть ему футболку. Ее миссия выполнена. Следователь не заподозрил в воплощении США омегу, после получил взятку, чтобы убрать связь между Штатами и пропавшими копами. А сегодня утром в 9:30, после того, как он отчитался об этом начальству и закрыл дело, его подрезала банда алкашей. Обыденное дело для Найроби. Возможно, Аме поторопился с его устранением, но сама мысль о хоть малейшей вероятности раскрытия его тайны выводит из себя. Потом еще нужно будет спуститься вниз, поискать зубную щетку среди торговых прилавков и что-нибудь поесть, не то чтобы ему хотелось в этот период. Просто нужно. И он очень надеется, что Раша не додумается вернуть ему щетку на собрании, как было с очками. Тогда это вызвало слишком много неоднозначных вопросов у Великобритании. В коридоре он вовремя успевает перехватить Украину, тот как раз закрывал дверь номера, собравшись куда-то слинять, но вернулся, пригласив Аме с собой. — Юки?.. А твоя заявка на членство в НАТО еще ведь не рассмотрена, правда? — осторожно интересуется Америка, передавая одежду в руки украинцу. Глаза почему-то щиплет, будто снова линзы из твердого стекла надеты. Крепко зажмурившись, он аккуратно потирает веки костяшками пальцев. — Эм, я не подавал заявку. Еще работаю над собой, — спокойно отвечает Украина, направляясь к гардеробу, но затем останавливается и поворачивается к гостю с озадаченным лицом. — Она пахнет Канадой, — с каким-то едва ощутимым вопросом говорит он, приподнимая футболку. — Да, похоже, вы неплохо проводите время, — улыбается США, а затем обнаруживает очки в своих руках. Боже, он даже не помнит момент, когда снимал их, но надевает сразу же, и внимательно всматривается в украинца. Как много он успел показать ему? Но тот больше заинтересован своей одеждой. Рассматривает ее, как предателя, но вопрос задает Америке: — А Канада знает? — Ага, — смеется Штаты. Юки все-таки их парень. Нифига он его Раше не отдаст. Вот только непонятно зачем он эту футболку к остальным вешает, они же тоже Канадой пропахнут. А потом вспоминает, что тот их просто не носит. Вообще голова не работает. А тут столько всего надвигается и, кстати, Юки тоже следует предупредить, пока его не загребли не в те ряды: — Слушай, заявку в НАТО не подавай. Обожди пока, чтобы мы по разные стороны не оказались. *** Америка любит приходить на собрания заранее. Можно даже сказать, что он любит приходить первым. В Нью-Йорке у него это не всегда получается, потому что, на собственной территории он предпочитает ночевать в своем пентхаусе, а не отеле и иногда случаются задержки в дороге. Но здесь, в Кении, ему достаточно пройти пятьсот метров, чтобы быть на месте. Тем удивительнее, что войдя в конференц-зал за полчаса до заседания, он обнаруживает внутри Швейцарию, Швецию и Японию. Они не сидят вместе и не общаются, каждый чилит на своей волне в планшетах или телефонах. — Здарова! — поднимая руку в приветствии, заявляет Штаты на весь зал, а то не дай бог, его кто-то пропустит. Страны здороваются в ответ. Швеция даже проводит его взглядом к третьему ряду, пока он не занимает любимое место и не принимается настраивать под себя пульт. США обожает встречать постепенно собирающиеся страны. Он глубоко уверен, что существование ООН — это целиком его заслуга. Его детище. И не важно, что устав организации был перекроен Великобританией, Китаем и СССР, идея и первоначальная разработка принадлежат ему. Оттого он, как заботливая овчарка, каждый раз с умилением наблюдает, как овцы заходят в загон. Он улыбается почти всем, с кем сталкивается взглядами, и нет, это не фальшивая улыбка. Америка искренне злорадствует тому, как эти самоуверенные напыщенные альфы слепы, и в упор не замечают, что их практически каждое собрание строит омега. Он провожает улыбкой Таджикистан — недовольный товарищ овца садится в первом ряду, рядом с ним присаживается и товарищ Азербайджан. Финляндия сегодня рано — самая счастливая овца, здоровается взмахом руки. Еще три скандинавских барашка просто кивают. Самый любимый баран, тоже сегодня не выспался: Канада с хмурым лицом — это почти опасно. Зимбабве — бедная овечка, но как-то добрался. Следом заходит и причина плохого настроения — паршивая овца Иран. Ну, этого без личного приветствия он не пропустит. Как он там о нем отозвался, американец мерзкий, да? — Эй, Иран! — радостно зовет Америка. — Как ночка, США? — в тон ему отвечает Исламская Республика, видимо уже прознавший о ряде митингов прокатившихся по Америке. — Потрясающе, — скалится Штаты и, томно прикрыв глаза, пошло ведет языком по сложенным вместе среднему и указательному пальцам. От самой перчатки и до кончиков. Дальше этого жеста не заходит, помня, что не только Иран обратил на него внимание. Но иранцу, чтобы сбить спесь, и этого достаточно, вон у него флаг на лице теперь красно-зелено-зеленый. — Зачем ты его провоцируешь? — будто из-под земли нарисовывается Великобритания. Франция тоже уже в зале, ему, похоже, весело. — Ай, — отмахивается Америка. — Он будет как шелковый. Ему уже сообщили, что «Нимиц» пополнил флот в Бахрейне и уже патрулирует «Персидский залив». Великобритания хмурится на это заявление, но никак его не комментирует. Он выглядит задумчивым, можно даже сказать отстраненным и встревоженным. Америка уверен, что причина в нем, но не понимает, что уже сделал не так. И он не будет маяться в размышлениях, если может спросить напрямую. Поднявшись со своего места, он оборачивается к отцу и, упираясь предплечьями о его стол, начинает: — Британия… Но его сразу перебивают строгим взглядом, а после и словом: — Британия — это названные римлянами Британские острова! Хватит все коверкать, — ни с того ни с сего расходится Соединенное Королевство, Америка даже отшатывается от него, не ожидавший наезда вот так сразу. — Язык исковеркал. Культуру исковеркал. Ценности исковеркал. Манеры исковеркал. — А еще, у меня движение правостороннее, — вставляет свой цент США, подпитывая перепалку. — Формат бумаги меньше, чем твой, цены на жилье… — Эй, бро, там русский, — дергает за штанину Америки Канада и тот сразу забывает, о чем спорил с отцом, переключается на Россию. Это неприемлемо. РФ уже поднялся на седьмой ряд, нагло его проигнорировав. От России Америка мог стерпеть все: оскорбления в его адрес, рычание, непонятные саркастические подначивания или даже направленную на него ауру. Но не безразличие. Нет, этого спускать никак нельзя. Даже если он все еще сердится. — Раша! — рявкает Америка и с удовольствием замечает, как тот вздрагивает, останавливается у своего места и оборачивается со словами: — Да, родной, — а лицо его расчерчивает косая ухмылка. Америка даже забывает обидные слова, которые собирался высказать и так и стоит, пялясь на Россию с открытым ртом. А у России глаза уставшие от недосыпа и кисти рук бинтами перемотаны… — Не тупи, — толкает его под коленку Канада и тот сразу отмирает. — А пересядем на последний ряд? — глупо улыбаясь, Америка указывает на верхние ряды. Росс только смеется с него, закатывает глаза, и сев на свое место рядом с Беларусью показывает фак. Ну, попробовать стоило. Зато он на него не злится. Удовлетворенно улыбаясь, Штаты наталкивается на грозный взгляд Великобритании. — Прекрати это, — довольно грубо говорит он приказным тоном. — А во что вы играете? — интересуется Франция, пододвигаясь ближе к британцу, чтобы лучше слышать ответ. Аме не отвечает. Он отворачивается от них, присаживаясь на свое кресло. И самое странное, что он не может разобрать: он выполнил приказ или это был его выбор? Хорошо было Рейху: никаких родственников — никаких привязок. Никто не мог свободно им командовать… Экстренное заседание ООН. Кения. Найроби. 28 сентября 2019г. 14:00 Воплощение ООН приветствует собравшихся стран. Кратко знакомит со сложившейся ситуацией в мире. Выводит демографические данные на экран, вдруг кто не в курсе: возросло не только население планеты, но и процент омег среди этого же населения за 300 лет поднялся с 0,5% до 4%. Это почему-то проблема. Штаты не знает почему, но у него плохое предчувствие. — США, — после окончания вступительной речи воплощение ООН обращается непосредственно к стране. — До того, как Исламская Республика Иран закончит свой доклад, перебивать его речь нельзя. Вопросы и предложения можно будет высказать после. — Так я тихо сижу, — невинно заломил бровки к верху Америка и на всякий случай осматривается по сторонам, вдруг он что-то пропустил. — Продолжай так делать, пожалуйста, — улыбается ему организация и освобождает кафедру для Ирана. — Не, ну ты видишь? Это же явно предвзятое отношение… — повернувшись к Канаде, бухтит Америка и получает легкий удар кулаком по коленке. — Аме… — предупреждающе шепчет брат. Иран проходит к трибуне с пачкой бумаги листов так на пятьдесят. Здоровается, но взгляда Америки избегает. Берет пульт от монитора и запускает фоновое видео, с трансляцией всяких ужасных событий и кадров, причиной которых стали якобы омеги. Начинает доклад с того, что, вот, видите ли, человечество века так с семнадцатого перестало контролировать количество омег на земном шаре и теперь эта зараза расползается беспрепятственно, а некоторая страна, пальцем не показывать, способствует этому, создавая для них условия. И, если коротко, то по мнению Ирана ситуация уже настолько патовая, что эти мерзкие существа добрались даже до его территорий. Один омега, а устроил целый скандал, совратив почетного мулла. Он извратил его разум, вложив в него мысли свои поганые, и через манипуляции, голосом его принялся смуту сеять среди населения. И омега этот был ни откуда-нибудь, а из Штатов. Доказательств этому никаких нет, потому что все омеги из Штатов. Америка слушает это все, уже на протяжении часа, то левой рукой голову подопрет, то правой, а бред от этого не меняется. Он смотрит на реакцию других стран, а те так заинтересованы, что, кажется, у него таки будут проблемы. А потом смотрит на количество еще не рассмотренных листов у Ирана и, не выдержав муки, тянется к микрофону, потому что: сколько можно? Микрофон оказывается предусмотрительно отключенным, но у Канады тоже такой есть. — Иран… — начинает Америка, но ему и здесь звук отключают. Тогда он зло оборачивается к ООН, занимавшему свое место у пульта управления электроникой в зале, и так и орет, забив на выступающего. — Мне нужно сделать важное заявление. Вот эта вся макулатура у тебя в руках, — обращается он уже к Ирану. — Это доказательства того, что омеги иммигрируют к вам именно из Соединенных Штатов? — США, вопросы можно будет задать после доклада, — повторяет ему воплощение ООН. — Так я помню. Но. Почему я должен все это слушать, если омеги от меня не эмигрируют? Кто в здравом уме согласится покинуть дом со всеми условиями ради выживания в Иране? — Штаты попеременно смотрит то на Иран, то на ООН, но отвечает ему Кения: — Не знаю, как в Иране, но я четвертый день не могу выловить омегу, прилетевшего именно из США. — Наверное, потому что он тут не задержался? И вообще, у тебя что, леопарды вымрут, от присутствия омеги? ООН, почему у него микрофон включен? — возмущается Америка застигнутый врасплох. Кения на это замечание фыркает и продолжает: — Не уверен, насчет леопардов, но полицейские у меня пропадают. — Да ты гонишь, — оборачивается к нему США, закипая. — Ты такой беспредел здесь развел, что я сейчас даже удивлен, что ты вообще копов считаешь. — Сказал страна с самым большим количеством заключенных, — монотонно пробубнил в микрофон Египет. — Со своим терроризмом разбирайся! — вспыхивает Америка, этот его еще шпынять будет. — И вообще, ООН, либо включай микрофон мне, либо выключай у всех! Что за предвзятое отношение? По залу слышаться смешки, но организация согласно кивает и действительно выключает микрофоны всем, зычно заявляет: — Порядок в зале. И выступление Ирана продолжается. Упершись лбом в стол, Америка еще на протяжении часа слушает, что омеги, это не осеменители, а вынашиватели из чего следует, что мимо проходящий индивид омежьей сущность не может заражать омегами здоровое население, а значит, омеги где-то плодятся, а затем расползаются по планете. И, в общем, суть доклада сводится к тому, чтобы ограничить их расползание и снизить численность. Заканчивает он свою речь словами: — Я надеюсь, что хотя бы большинство стран осознают возможные риски, если мы не будем контролировать количество омег. И, кстати, что вы тут своей VIP группкой на предыдущем заседании обсуждали, «Мусорное пятно»? Вот ваше «Мусорное пятно». Разбирайтесь, — Иран пальцем указывает на Америку и тот, удивленно вскинув брови, разводит руки в стороны и поднимается со своего места: — Я, пожалуй, выйду к кафедре… — У тебя есть варианты, как снизить количество омег и их перемещение? — интересуется ООН. — Нет. Меня все устраивает. Я всего лишь собираюсь оспаривать любые выдвинутые предложения по этой теме, — без энтузиазма отвечает Аме, уже проходя за трибуну. Он знает, что весь удар сейчас будет направлен на него, а вертеться по сторонам с третьего ряда совсем неудобно. Тем более с кафедры у него прекрасный вид на седьмой ряд. Рашка на него не смотрит. Обидно… — То есть, возросшее количество омег тебя не пугает? — У меня каждый третий — омега, ты видишь как мне страшно? — вскинув подбородок, отвечает Штаты, немного посмеиваясь. — Мы видим, как прогнило твое общество, и как разлагается твоя культура. Все знают, что омеги несут порок, — критикует его Австрия, но смотрит как-то обиженно-обделенно. — Слышу альфу, у которого нет своего омежки. Попробуй пообщаться с ними. Они нормальные люди… — Не надо нам тут ничего рекламировать. Твоей пропагандой сыты по горло. Ты стал причиной распространения омег. Забирай их всех назад, — авторитетно заявляет Иран и выглядит при этом весьма довольным собой. — Ага, — смеется КНР с пятого ряда, — будешь не Америкой, а Омегикой. — Ха-ха, смешно, Китай, поставь себе галочку за остроумность. На самом деле, я понял, к чему вы ведете, устраивая гонения омег. Логично, что отказывая омегам в удобствах и правах, вы вынудите их к миграции в более прогрессивные страны с лучшими условиями. Это повлечет за собой демографические изменения. Существенный миграционный прирост населения для меня и депопуляция у стран, которым мешают омеги. И тут я должен заметить, что не всем странам омеги мешают. Есть страны, где их практически нет из-за агрессивной политики в их сторону. Затронуты будут в основном Европа, Северная и Южная Америки. Наиболее развитые станы. У них замедлится экономический рост, снизится уровень жизни, возникнет нехватка рабочей силы или безработица… все это выгодно именно тем, Иран! у кого омег нет. Это их путь к процветанию на фоне нашей искусственно спровоцированной нестабильности. — Уймись, США, никто не пустит к тебе столько омег, — вальяжно раскинувшись на своем кресле и потирая подбородок указательным пальцем, отзывается Вьетнам. — А как вы собрались их не пустить? — не до конца понял высказывание Америка и уставился на вьетнамца, вопросительно приподняв бровь. Тот вздыхает так, будто Штаты очевидных вещей не понимает, но объясняет. Малолетние страны действительно все словно в розовых очках, а тот, что у кафедры, вообще в черных. — Не только ты развел этот мусор. Пусть каждая страна сама снижает их количество на собственных территориях по своим законах и правилам. Перегоняя омег с одного места на другое невозможно снизить их количество на земле. Потому что от перестановки чисел сумма не меняется. Единственное, что следует рассмотреть совместно, это максимальный процент такого «населения» в странах. — Что? Я свое население трогать не буду. И не дай бог, я узнаю, что кто-то гнобит моих омег. Особенно черных! — рычит Америка, обводя злым взглядом весь зал, пытаясь понять насколько такой вариант приемлемый для других. Страны взволнованы, но протестовать вряд ли будут. — Да не паникуй ты, не первый раз в мире такое происходит. Для того чтобы снизить количество людей необязательно их убивать. Достаточно ограничить их права. Например, запретить омегам рожать, — говорит Китай со знанием дела. И возможно такие меры более гуманны, чем были в средневековье, но это как раз то, против чего у него вчера митинги проходили под лозунгом «равноправие сущностей». — Я не собираюсь ущемлять своих людей. Я столько лет развивал социально здоровое общество не для того, чтобы теперь все разрушить, потому что вы не способны видеть в омегах достойных людей. — Америка, уступи, — говорит Великобритания, но Аме игнорирует его. Как вообще можно о таком просить? — Тебе все равно придется. Иначе омеги будут рассматривать твою территорию, как лучшее место для проживания. И будет простая миграция, а не снижение количества… — говорит Египет, но Америке резко стало не до него. Чужая аура прорывается к нему даже через кенийские блокаторы. Он не чувствует запахов стран, поэтому не может определить, кто так нагло пытается на него влиять. Мечется взглядом по залу, пока на него со всех сторон сыплются предложения одно лучше другого: — Построй стену вокруг себя, чтобы они не лезли ни от тебя, ни к тебе.— … чипируй как-то, чтобы отслеживать…
— А лучше взрывное устройство… перешел границу и умер, — кто-то противно ржет. — Вы слышите, какой бред несете? — опираясь о трибуну, возмущается США. Чужое давление усиливается, забивая легкие избыточным воздухом и вызывая дезориентацию в пространстве. Первые симптомы предшествующие панической атаке. — Не бред, Америка, пора брать их под контроль, — знакомым голосом говорит кто-то слева от него, но внешнее влияние давит так сильно, что визуальная картинка постоянно сползает в сторону, не давая возможности зацепиться за личность. — … 5% населения не ухудшат экономику страны, — обрывок чьего-то умозаключения из зала, но глаза уже закрыты, чтобы снизить головокружение, открыв их, Америка уже ничего не видит. — Говорят, что один течный омега может спровоцировать гон у альф в радиусе 100 метров…— Стерилизуй омег, и за одно поколение твоя проблема решится.
— Омеги для меня не проблема, — кое-как выжимает из себя Америка, стараясь вдыхать как можно меньше и реже, уже практически держась за трибуну, а не опираясь на нее. Перед глазами темно и рябит белыми точками, то собирающимися в силуэты, то рассыпающиеся волнами. Голоса доносятся белым шумом, как из старого телевизора 80`ых годов, а собственный звучит, будто эхо из колодца. Кровь отходит от лица… — Убрать омег в лагеря, пусть трудятся на благо страны в изоляции от нормального населения. Омега же не может оплодотворить омегу? — подливает кто-то масло в огонь, но это уже совсем неважно, потому что Штаты начинает отъезжать… А затем кто-то рычит и все стихает. В голове становиться пусто, но зрение постепенно приходит в норму, проясняясь достаточно, чтобы различить сначала очертания зала, затем мебель, фигуры стран и… Раша, привставший со своего места и, упершись руками в стол, зло рычит на окружающих. — Уходи, — командует Великобритания, и Америка заторможено подчиняется, оставляя конференц-зал под вопросительные взгляды других стран.