Мусорное пятно

      28 сентября 2019 г. 4:15 Trademark Hotel       Россия сидит за барным столиком в кухне, под ореолом из тусклого света от ряда точечных светильников и в компании бутылки бренди из местного мини-бара. Вертит между пальцами кенийскую монетку с гравировкой слона номиналом в 20 шиллингов. И нет, он не бухает в одиночестве среди ночи. Просто не может уснуть, растревоженный странным чувством. Это схоже с волнением. Нет, это определенно волнение, но оно ощущается так, будто ты бездействуешь в то время, когда в тебе остро нуждаются. Будто вот прям сейчас ты реально можешь кому-то помочь, тебя ждут… а ты в кухне сидишь не в состоянии раздуплиться. Еще и американец из головы опять не выходит. Совсем как прошлой ночью. Только прошлой ночью Россия, не справившись с этим чувством, пошел к нему на разборки… И все равно смог уснуть, только когда этот США улегся рядом, но не идти же к нему снова? Вот угораздило…       Тяжело вздохнув, Росс прикладывается к горлышку бутылки, делает глоток, а затем резко ставит на стол и отталкивает от себя как можно дальше… С характерным дребезжащим звуком алкоголь отъезжает практически к противоположному краю. Чертов США.       Но Америку хочется. Сколько бы РФ не объяснял самому себе, что это неправильно, сколько бы не убеждал себя в том, что это временное влияние омеги и так нельзя — Америку все равно хочется. Вот он сейчас думает о нем и прям чувствует, как нечто легкое и чарующее трепещущими волнами из него выходит и куда-то ввысь поднимается, рассеивать черные тучи над его территориями, чтобы солнечное тепло к ним ярким светом добралось и лучами своими согрело все живое, что есть у него. Чтобы каждый уголочек в новом дне проснулся заряженным этим чувством, этой возвышенной энергией, что заставляет ярким пламенем гореть по-осеннему разукрашенные леса, алмазами сиять холодную росу, а парочку влюбленных в утреннем свете притянуться в объятиях ближе друг к другу… И так приятно ему от этого. Какая-то радость в легких цветами прорастает, и горло лепестками щекочет, до той степени, что скулить от этого хочется. А вспоминая спящего Америку утром, он жалеет о звонке Ирана. Вот если бы друг не позвонил, он наверняка бы Америку обнял. Он бы его так обнял!.. Или не обнял. Это сейчас ему так хочется, до ломоты в мышцах и сдавленного дыхания не терпится прижать его к себе, а утром он бы не посмел. И кто знает, посмеет ли вообще…       От таких мыслей становится грустно.       Монетка, перекатываемая между перемотанных бинтами костяшек, срывается и со звоном падает на поверхность мраморного столика. Росс сразу накрывает ее рукой, чтобы не разбудить брата резким звуком и прислушивается к тишине.       Разбудил.       Беларусь появляется в дверях своей комнаты спустя несколько минут. Смотрит на него прищуренным заспанным взглядом и уходит в уборную. «Ну, сейчас мне влетит», — думает Федерация и не сильно ошибается. Вернувшись из уборной, Беларусь проходит к нему и садится напротив, осторожно отодвигая бутылку от края стола.        — Что маешься среди ночи?       Россия на этот вопрос только глаза потирает, не желая отвечать.        — Росс, это из-за американца? — уже взволновано интересуется у него брат. В ответ ему лишь кивают. — Влюбился все-таки… — безжалостно констатирует он, и Россия с силой зажмуривает глаза, безмолвно желая, чтобы это все прекратилось, просто исчезло, но брат не щадя продолжает:       — Тебе нужно с этим что-то делать. Окситоцин, Росс, твой запах выдает твое состояние.        — Черт… — выдыхает Россия, совершенно об этом не подумав. Он никогда прежде не влюблялся и не представлял, что это так мучительно, когда запретно. — Спасибо, Бел.       — Угу. Может, я могу помочь… чем-то?       — Нет, Бел. Еще раз спасибо. — РФ устало потирает лицо и тянется к бутылке, но его брат ловко забирает ту со стола и уносит с собой в комнату, бросив напоследок: «Ложись лучше спать». Росс его лишь взглядом проводит, но не двигается. Еще немного посидев, рассматривая кухонные шкафчики, он уходит в спальню, берет смартфон и запускает интернет в роуминге, снова возвращается на кухню, потому что в комнате слишком жив образ Штатов.       «Как избавиться от влюбленности?» — вбивает в поисковике. Среди разных статей по этой теме он находит пошаговою инструкцию и начинает рассматривать советы по отношению к себе.       «1. Ограничьте общение с объектом своей страсти, — да, как же… Собрание уже сегодня и он ждет его ради Америки. — Не встречайтесь, не созванивайтесь, не лайкайте его посты и фотки, не ищите предлогов для новых встреч и даже не спрашивайте о нем знакомых. Вообще удалите все его фотографии и контакты. Рецепт вашего выздоровления…».       До пункта «2» Россия не доходит, зациклившись на «не лайкайте его посты и фотки». А ведь верно, у США по-любому есть страница в социальной сети и возможно не одна. Он начинает с «Facebook» и да, страницы и вправду есть: личная и официальная. Обе доступны для просмотра. Росс начинает с личной.       В основном конечно фотографии просматривает. Видео совсем плохо прогружаются. Но, боги, там целый новый мир, погружение в который грозит реальной зависимостью. Он не может оторваться. Он так много, оказывается, о нем не знал, всю жизнь наблюдая лишь политическую изнанку. Теперь не может насытиться, высматривая моменты его жизни в застывших цифровых изображениях.       Гранд-Каньон. Америка с парашютом на спине лежит на животе у самого края уступа и смотрит со скалы вниз на свернувшуюся почти кольцом реку через затемненные очки. Рядом с ним стоит инструктор, скрестив руки у груди и закатив глаза. Под фото комментарий от США: «Я все-таки прыгнул». Следом — от Канады: «Уверен, что тебя просто спихнули:)))», и еще более шестисот тысяч сообщений.       Затем Росс смеется с фотографий в каком-то карьере, где на фоне спецтехники, заснят обиженный США, по пояс застрявший в глине, и фото, после того, как его оттуда достали: босого, зато в каске. Фото Америки, где он дурачится, а после и соревнуется со своими военными. Ряд фото из какого-то движа в клубе. Фото с яхты: Америка кормит дельфинов. Америка пьет кофе из Starbucks вместе с компанией бездомных, сидя посреди тротуара. Довольного Америку лижут овчарки в питомнике. Америка ставит рожки сидящему за столом злому РФ, находясь на ряд выше его в одном из залов ООН. Что?.. Америка подписывает документы с хот-догом во рту, а по бумагам Росс узнает свои санкции. Америка тусит с байкерами. Америка, с детским восторгом на физиономии, фотографируется с Капитаном Америкой на премьере фильма. Америка. Америка. Америка…       Листая ленту еще ниже Россия останавливается на видео какого-то интервью, под которым количество лайков перевалило за 150 млн. при том, что длина ролика чуть больше пятнадцати секунд. Грех не воспроизвести.       Парковая зона. Судя по насыщенно-зеленому цвету листвы, дата под видео совпадает как минимум с месяцем съемки — начало мая. Америка перед камерой стоит в рваных синих джинсах и ковбойской бежевой куртке поверх рубашки в клетку, на фоне парка аттракционов, с гамбургером в одной руке и колой во второй. Все стереотипы в одном видео. И очень похоже, что это не запланированное интервью, а его просто перехватили так на улице.        — … мм, хорошо. А ответьте еще на один вопрос, — приятным голосом продолжает диалог девушка интервьюер. Саму ее не видно, похоже роль оператора тоже на ней. — Задумывались Вы когда-то о поиске истинного? — спрашивает и переводит микрофон с розовыми сердечками к Штатам. Тот задумчиво улыбается, но отвечает практически сразу:       — Я нашел его.       — Ого, — в возгласе и удивление, и радость, — не поделитесь с публикой?       — Российская Федерация, — шало улыбается Америка во все зубы. За камерой слышны смешки, кто-то присвистнул, кто-то хлопает и как назло, видео на этом обрывается.       Россия как-то мгновенно взмокает от увиденного, и сразу переводит взгляд на дату съемки, но уже с совсем другим интересом. Семь лет назад. Он вбивает эту дату в поисковике, добавляя слова «интервью с США», и не может сориентироваться в потоке выданной ему информации. Восприятие сильно подточено взволнованностью, это не дает сосредоточится… даже руки подрагивают, а тут еще и Беларусь снова из комнаты выходит и смотрит на него во все глаза.        — Ты так и не ложился?       Этот вопрос кажется странным, до того момента, пока РФ не смотрит на время. Девять часов. Девять! Это же сколько времени он просидел за просмотром фотографий США? Но, нужно отдать ему должное: он ничего не лайкал и себе не сохранял. Хотя и хотел. Особенно ту фотографию с рожками. У Америки там физиономия такая пакостная…       — О чем задумался? — вновь тревожит его Беларусь, успевший умыться, пока его брат в облаках летал.       — США назвал меня своим истинным. Это как?       Республика меняется в лице. Смотрит с явным недоверием и переспрашивает:       — Что, прям так и назвал?       Россия не хочет ничего объяснять или доказывать, поэтому включает ему запись. Тот смотрит ее с видом «как ты меня задолбал», а затем комментирует.        — Росс, забей. Это какой-то рофл от Пиндоса. Истинность, это же эмпатическая связь между альфой и омегой, поэтому не парься.        — Верно… — на выдохе произносит РФ. Легче не становится. Как вообще Америка может публично о таком говорить, еще и видео выкладывать? Или это реально прикол такой? Становится любопытно, знают ли его граждане, что он омега? Высшее руководство сто процентов должно знать, а вот простые люди?       — На тебе совсем лица нет. Пройдемся? Позавтракаем? — предлагает Республика и Федерация соглашается. ***       Россия не ждет от этого заседания ничего хорошего. Он даже идти туда не желает. Ему уже заткнуло рот его же правительство, чью волю он исполнять не хочет, но и вопреки не пойдет. Снова затеряется в нейтралитете. Забавнее всего, что он к ним так и не дозвонился. Суббота, видите ли, день у них не рабочий. Единственная причина, почему он таки идет туда — США. Россия хочет выразить ему свою поддержку. Личную, а не от государства. Пара признательных слов, порой бывают очень важными. И он настроен вполне решительно, хотя это странно и ему самому, но… Росс даже в зал не успевает войти, как находит взглядом американца облизывающего свои пальцы. И этого больше чем достаточно, чтобы сбить его с толку и перемешать все мысли, подсунув вместо них образы более заманчивые и менее пристойные.       — Нет, ну какого хуя? — выдыхает Росс и, сделав шаг обратно за порог, прячется за дверью. — Твою ж мать… — продолжает ругаться себе под нос, пытаясь отключить вмиг разыгравшиеся воображение. Как теперь с ним говорить, не отвлекаясь на эти образы? Да США учует его заинтересованность раньше, чем он приблизится. Росс к этому не готов. Он должен подавить это чувство, чтобы американец ни о чем и близко не догадался, а не вскармливать его и растить надежду на взаимность. Когда это вообще началось, не вчера же?       Из душевного раздрая его спасают подошедшие Беларусь с Казахстаном. Банально отвлекают внимание на себя, втягивая в обсуждение каких-то карамелек из кафе… Они увлекают его в зал вместе с собой, и он ведется, стараясь затеряться между ними. Но, блин, стоит снова войти и взгляд тут же падает на Америку… Хвала богу, тот как раз отворачивается к Великобритании…       Раньше, если Россия заходил в зал и видел, что США его не замечает, он зачем-то давал о себе знать. То замечание какое-то сделает, то словом зацепит, типа: «Не можешь вовремя решать свои проблемы?» — если США в телефоне залип. Или «Соус для лапши не забудь» — если США отвлекался на разговор с кем-то еще. Но чаще всего Росс уже при входе сталкивался с Америкой взглядами, и обменивался приветствиями. Теперь Россия пытается прошмыгнуть мимо него как можно незаметнее. Ему нельзя думать об Америке, нельзя обращать на него внимание и даже смотреть в его сторону, но, будь проклят США, он ощущает его и, сопротивляясь этому чувству, он будто идет против течения, разрезая связывающие их потоки. Нет смысла отрицать — это его омега или альфа или кто он там…       — Раша! — рявкает ему в спину Америка со своего ряда.       Россия вздрагивает, застигнутый в врасплох среди своих собственнических мыслей и, растерявшись, отвечает первое, что приходит на ум, точнее, то, что оттуда не выходит:        — Да, родной, — говорит и понимает, что сказал совсем не то, что должен. От этого пытается состроить на физиономии глумливую ухмылку, чтобы свести все к сарказму, но получается плоховато. России неловко и кажется, что уже все всё поняли, и тема омег уже не актуальна. Но в зале тихо. Страны хоть и переводят взгляды с Федерации на Штаты и обратно, но комментировать не решаются.       Соединенные Штаты, к слову, тоже растерялся, явно не ожидал такого подвоха. Но РФ не отводит от него взгляда, безмолвно умоляя: «Сведи все в шутку, США, сведи это в шутку».       — А пересядем на последний ряд? — указывая на те самые верхние ряды, Америка глуповато улыбается и Россия с облегчением закатывает глаза, как же он ему сейчас благодарен…       Уже заняв свое место между братьями, — Беларусь справа, Казахстан слева — он задумывается, а может Америка и не шутил вовсе про верхние ряды? Может он сейчас жестко затупил?       — Уммм, а похоже кто-то влюбился~, — нараспев, но тихонечко тянет Польша, внезапно обнаружившийся сидящим возле Беларуси. Беларусь на него шикает, но тому только веселее становится. — Я вообще на любого мог бы подумать, но вот эта ледяная глыба?..       — Какого ты вообще тут сидишь? — толкает белорус локтем в бок поляка, чтобы тот заткнулся.       — Я? — удивляется тот и гаденько улыбается. — К тебе подсел, нужно же на месте будет решать, что с твоими омегами, живущими на моих территориях, делать. А у вас тут оказывается так интересно. Нет, ты не подумай, я никого ни в чем не упрекаю. На самом деле, я почти завидую. Найти себе постоянную пару для кого-то вроде нас, — он пальцем указывает попеременно на себя и Беларусь, — практически невозможно. Но если уж пополнять ряды геев, и выбирать кого-то из стран, то США действительно оптимальный вариант.       Три рядом сидящие страны, сумевшие расслышать польские мысли вслух, не сговариваясь, переводят взгляды на американца. Тот о чем-то говорит с Канадой, тычет пальцем ему в ухо и получает по рукам…       — Видел? — продолжает поляк шептать своему соседу, но Россия тоже его слышит. — Америка тактильный, более чем любой другой из нас. Америка терпим к другим альфам, его реально не воротит от чужого запаха, как меня сейчас от «Бехеровки». И он, если можно так выразиться, непривередлив. Не знаю как тебе, но лично мне кажется, на него влияет избыточное количество омег. Он реально их повадок понахватался, того и гляди, ластиться начнет.       — Ластиться? — не сдержавшись, переспрашивает РФ, услышав что-то новое, и наклоняется над столом, чтобы найти взглядом поляка. Тот смеется и достает телефон.        — Росъя, дай я тебя сфотографирую, — говорит он и наводит на него камеру. РФ понимает, что выглядит сейчас как минимум глупо и корчит хмурую рожу, получаясь на снимке как_обычно. Больше он в рассуждения Польши не вслушивается, зато замечает, что Беларусь в диалог с ним охотно втягивается. Как вредные бабульки на лавочке, перешептываются о местных наркоманах, а потом непременно перегрызутся между собой.       С началом заседания все затихают, вникая в сложившуюся ситуацию. Россия всеми силами старается не смотреть на Америку, потому что слишком легко отвлекается на мысли не касающиеся собрания. Но когда тот выходит к кафедре, то сразу перетягивает все внимание на себя и приходится реально отворачиваться, чтобы не потерять нить разговоров и хоть как-то, если не участвовать, то хотя бы понимать дискуссию. Повернувшись вправо и подперев голову рукой, Росс слышит, как Беларусь с Польшей обсуждают вероятность того, что Великобритания спит с Францией, он сразу отворачивается к Казахстану. Брат бросает на него вопросительный взгляд и, не желая объясняться, РФ переводит взгляд на свои перемотанные руки, принимается вытаскивать ниточки из бинтов, но Америку слушает.       США как раз берется отстаивать права своих омег и это многим не нравится. Атмосфера в зале начинает меняться. Обсуждение постепенно скатывается к принуждению, а вскоре и к неприкрытому давлению аурой на американца. Теперь Росс не прячет от него взгляд, а наоборот, во все глаза смотрит, ждет, когда тот даст отпор Великобритании, но Америка ничего не предпринимает, не отступает, но и не сопротивляется, вот только… он поддается давлению, кажется, еще немного и Штаты реально потеряет сознание, а с ним и свой авторитет как альфы.       Росс, резко поднявшись со своего места, зло рычит, заступаясь за своего американца, и этого оказывается достаточно, чтобы сбить чужое воздействие. Не все в зале правильно понимают сложившуюся ситуацию. Не все одобряют его выходку. Но Россу плевать.       Когда Америка, бледный до серости, будто в трансе отстраняется от трибуны и нетвердым шагом молча выходит из зала, у России какие-то струны в душе лопаются. Альфа внутри него бунтует, рвет и мечет, царапая нутро, и взгляда от закрывшейся двери не отводит. Он срывается с места игнорируя чужие возгласы и взгляды, задержав внимание лишь на сцепившихся между собой Канаде и Великобритании.       Вылетев за дверь зала, Россия никого в длинном коридоре не обнаруживает, но, дело касается Америки, а значит, это он уже проходил. Резко обернувшись, РФ видит перед собой дуло пистолета, сразу отступает на шаг назад и демонстрирует пустые руки, приподняв их на уровене груди. Проклятье.       США стоит сразу рядом с дверью, упираясь спиной в стену. Оружие держит двумя вытянутыми руками. Курок взведен. Указательный палец правой руки на спусковом крючке, левая служит как опора, но пистолет все равно подрагивает. У Америки челюсть плотно сжата, он почти не дышит и готов стрелять.        — Постой, — тихо шепчет Росс, чтобы не спровоцировать выстрел резким звуком, и сам начинает нервничать, не зная как правильно подступиться к США. Из чего-то подобного, ему единожды приходилось утешать отхватившего люлей и репрессий от СССР-а Украину, за очередной диссидентский движ. Но одно дело успокаивать буйного десятилетнего брата с автоматом под кроватью и совсем другое, когда на тебя США МК-23 направляет. Ты же не можешь сказать «Папа был слишком зол, но он все равно тебя любит»? Тут уже была задета гордость.       Росс не знает, как правильно, поэтому поступает так, как чувствует.       — Америка. Все будет в порядке, — пытается спокойно говорить Федерация и внимательно наблюдает за оппонентом, тот внешне не реагирует, а очки мешают понять его состояние. Подумать только, еще дней пять назад, окажись он в такой ситуации, уже бы подал жалобу на Штаты за угрозу с его стороны, а теперь он больше за него же и волнуется. Росс делает осторожный шаг к нему навстречу и сразу останавливается, когда видит сильнее нахмуренные брови и резко вздернутый пистолет.       — Америка. Я здесь не для того, чтобы что-то тебе предъявлять, ладно? — говоря со Штатами Россия подбирает каждое слово. Раньше ему очень сложно было найти общий язык с этой страной, но теперь он знает о нем преступно много, и, в то же время, недостаточно. В первую очередь напротив него стоит омега. Второе, у этого омеги гордость альфы. То есть с ним нужно говорить учтиво. Не напирать, чтобы не пугать омегу, но и не сюсюкать к нему. Не рычать на него, но и не жалеть или нежничать. Это типа: «Чувак, ты крут, но можно я тебе помогу?».       — Я скорее разделяю твою точку зрения… — он не договаривает, потому что после этих слов моська Америки становиться до ужаса обиженной. Получается, что он действительно ожидал наездов от него? Не имея сил держать дистанцию, Россия начинает подходить, несмотря на направленное на него оружие. Желание обнять американца становится просто нестерпимым, но контролируемым.        — Блять, да у меня реально нет аргументов, чтобы выдвинуть их в твою поддержку, — пробует оправдать Росс свой нейтралитет, подойдя к США достаточно близко, чтобы положить ладонь поверх его рук. — И я уверен, что твоих аргументов более чем достаточно. Поэтому в ход пошло внешнее влияние…       Он давит ему на руки, чтобы Америка опустил оружие и тот опускает, одновременно с этим делает шаг ему навстречу. Утыкается носом под ключицей и так и замирает чего-то ожидая. Россия осторожно выдыхает и, решившись все-таки, заключает его в объятия. Сначала осторожные, а после, не получив протеста или по роже, прижимает к себе более уверенно. Америка напряжен, дышит прерывисто и прячет глаза скрытые за очками в области между его ключицей и плечом. Видимо ему так же непривычно и даже неловко, как и России. Это реально странно, но так чертовски приятно, что он осторожно ведет рукой вверх-вниз поглаживая, и чувствует, как американец расслабляется в его руках. Альфа блаженно закрывает глаза: омега ему доверяет. Но есть одно весомое «но».        — Если мы не хотим пересечься с другими странами, нам лучше свалить отсюда, — говорит куда-то Штатам в макушку, а сам хочет потереться о его волосы. Это инстинктивное и слишком личное желание смешать запахи, поэтому Росс держит его при себе. Тем более по отношению к Америке это будет слишком эгоистично.       США на вопрос не отвечает, ему похоже и так хорошо. Но Россию это не устраивает.       — Я сейчас тебя подниму и мы уйдем. Только держись, чтобы не навернуться, — предупреждает и сразу, немного присев, подхватывает американца под задницу и закидывает себе на торс, тот только и успевает, что руку ему за шею закинуть, да ноги вовремя развести.        — Так интимно… — шепчет на ухо Штаты, удобнее обнимая РФ за шею и скрещивая ноги за его спиной. И тут до России доходит, что он сделал и как это выглядит. Ужас, как неловко. Он даже кисти рук переплетает в замок, чтобы совсем откровенно его не лапать, не то чтобы американец протестовал — для собственного спокойствия. — А еще я тяжелый.       Россия чувствует, что краснеет. Уже все лицо полыхает, так еще и Штаты нагнулся и в шею ему дышит. И он реально тяжелый. Тяжелее, чем можно было ожидать от его комплекции. Все-таки воплощения стран это не просто люди, вес территориального государства играет свою роль, а США страна весомая и влиятельная и руки нефигово так оттягивает, несмотря на то, что большую часть своего веса Америка удерживает, держась самостоятельно. Наверное, если бы он был альфой, Росс бы его вообще не поднял, а так он просто обязан его дотащить, не то потом насмешек на всю жизнь будет.       Всю дорогу через коридор к выходу из здания ЮНЕП, США сидит в его руках молча и спокойно. От этого уже русский теряется в сомнениях. Он чувствует, как его равномерное дыхание щекочет шею, чувствует, как мерно бьется его сердце, чувствует, как иногда пистолет проходится в районе лопаток. Он находит происходящее по-своему приятным. Возможно, это бессердечно и неправильно, но он рад этому контакту даже при таких обстоятельствах. Он и не думал, что может получить возможность обнять американца, а тот сам шагнул к нему в руки. Может ли Россия рассчитывать на взаимность? А должен ли? А нужно ли?       Нет       — Раш… поставь меня, — на ухо шепчет Штаты от чего-то разволновавшись. Россия не перечит, как бы ему не хотелось продлить этот момент, он аккуратно опускает его и тот сразу отстраняется, отходит на пару шагов.        — Я… — Америка запинается и смотрит вглубь коридора, через который они прошли, собирается с мыслями и переводит решительный взгляд на РФ. — То, что произошло, не делает меня беспомощным, — веско заявляет он, но после, снова начинает нервничать. — Я не жалкий. Я могу за себя постоять.       — Я знаю, — спокойно отвечает Россия, борясь с желанием к нему прикоснуться. И на самом деле он совсем не верит в слова США. Потому что не хочет в них верить. Он хочет видеть его испуганным омегой, который нуждается в защите. Таким, каким и должен быть омега. Он хочет его защищать. Ему необходимо чувствовать, что в нем нуждаются.       — Но ты заступился, — звучит как упрек от американца. Росс наоборот не чувствует себя виноватым в понижении его статуса как альфы. Тот явно сдавал под давлением ауры. Он уже тогда похоронил свой авторитет. Там и усугублять нечего было.       — Допустим, мне известно, как сложно бывает выстоять против отца. И в свое время, я бы тоже не отказался от помощи, — объясняет он свой порыв, ждет подколок по поводу СССР + семья, но Америка напротив снова весь сникает. Он не скрывает проступившего на лице разочарования перешедшего в загнанность, и все это не отрывая взгляда от длинного коридора за одной из дверей которого все еще проходит заседание стран. Он снова молчит, явно продолжая загоняться, но Россия теперь совсем не понимает почему. Выглядит так, будто США не знал, что на него Великобритания давил. США вообще ведет странно. С ним явно что-то не в порядке. К тому же Беларусь говорил, что он чем-то болеет…       — Америка… — начинает Росс, но его обрывает сам американец:       — Don't give a fuck! — заявляет он и, спрятав оружие куда-то за спину, решительно движется на выход из здания. Росс сразу срывается следом за ним, но стоит им выйти за двери организации как их со всех сторон окружают журналисты. Говорят на разных языках и с разными интонациями, некоторые задают ему вопросы, другие выступают перед камерами сами, используя Россию как продвинутый фон…       — Я бы хотел сказать, что… Каждая страна получит для себя то решение, за которое будет бороться. И вам, граждане этих стран, стоит задуматься о собственной позиции, — слышит Россия голос Штатов и не успевает обернуться на него, как ему подсовывают микрофон и спрашивают опять же на английском:       — Российская Федерация, как Вы прокомментируете заявление США?       — Я не буду его комментировать, — переходя на английский отмахивается он и все-таки поворачивается к Америке, тот как раз, выскользнув из общей массы репортеров, направляется к своим представителям прессы.        — Скажите, Россия, какая Ваша позиция в данном вопросе? — подсовывают ему микрофон с китайским флагом.       — Я действую в интересах своего народа.       Репортерам из Китая такого ответа явно недостаточно, но Росс как-то совсем не заинтересован в раздаче интервью, особенно, когда Штаты свинтил.       — А можно конкретнее. Собираетесь ли…       — Нет, — говорит он и обходит настырного мужчину стороной. Сразу направляется к американцам, но близко не подходит. Не хочет лишних вопросов. США, похоже, стребовал себе прямое включение и теперь рассматривает врученный ему микрофон в звездочках. Выглядит бодренько и живенько… Как он это делает?        — Есть подключение, — говорит темнокожая репортерша и начинает отсчет:       — Три, два…       — Всем привет. — Америка улыбается и машет в камеру. — Так, граждане мои любимые, начнем с того, что вчера вы были слишком убедительны. Я вас услышал, поэтому больше так не делайте, хорошо? Вы же мешаете мне отстаивать ваши интересы. Прекратите нервничать и не поддавайтесь панике. Причин для этого нет. Я никому не позволю диктовать свои условия на моей территории. Не создавайте ненужных беспорядков. Спасибо.        — Российская Федерация, что вы можете сказать по поводу сложившейся ситуации? — разворачивается репортер в его сторону и протягивает микрофон, несмотря на дистанцию между ними.       — Ничего, — безразлично бросает Россия и отступает дальше, в надежде, что она не разнюхает, чего не нужно.       — Грубо, как всегда, — обижается женщина, но не наседает на него, возвращается к бригаде. Штаты тоже больше выступать не хочет и его довольно легко отпускают. ***       — Народ бунтует? — спрашивает Росс уже на выходе за территорию ЮНЕП-а. Он равняется с Штатами и, подстраиваясь под его шаг, идет рядом. Потому что чувствует, если оставит его сейчас, то вряд ли позже они пересекутся. И Россия прекрасно знает, что потворствуя своим желаниям, он взращивает запретные чувства, дает им укорениться, а не пресекает на корню. Вырывать их потом, будет куда больнее. Но нет. РФ не может сейчас от них отказаться, даже не попробовав. Один день. Хотя бы один день он хочет поддаться своим желаниям.       — Митингует, — между тем поправляет его Америка, потирая глаза под очками.       — И что собираешься делать?       — Хочу напиться в хлам…       — Поддерживаю, — заявляет Федерация, и США резко останавливается.