Jolt

***Часть 3 — Подполье***

XXII Сонными глазами Питер обшарил постель. Он заснул здесь? Опрометчиво… но не страшно, ведь накануне он очень устал. Зашевелившись, он обнаружил, что дела обстоят намного хуже: на его животе удобно расположилась чья-то голая нога, согнутая в колене, а вторая такая же (во всяком случае, похожая) была найдена в области паха. Обе прекрасные конечности принадлежали не менее прекрасному спящему субъекту, чья нагота в целом тоже не вызывала сомнений. Наконец Питер, бледнея и краснея (попеременно от ужаса и тайного удовольствия), понял, что сам он в одежке Адама и что если сюда кто-то решит зайти, объяснять что-нибудь по поводу неприличной позы не придется — сами все додумают, сами все и объяснят ему, не глупые… А было ли ночью это? Музыкант прислушался к своему телу — оно ревностно стерегло секрет и прикинулось посторонним, совершенно ни в чём не участвовавшим. Ну-ну. Так не годится. Или мы согрешили, или нет. Я не священник, но я устал от соблазнов. Сильнейший из них, самый грозный и непреодолимый — лежит рядом и просто против воли заставляет испытывать жгучее желание своим откровенным видом. Но если он совершил ошибку? И, проснувшись, выгонит меня вон. Что тогда? Красавец-дьявол дышал так, будто во сне еще кого-то соблазнял, а затем, вдоволь позабавившись, томно расчленял. Детектив, к собственному удивлению, ощутил прилив нелепой ревности, но, видимо, даже спящим читая мысли, Демон извернулся во сне и прильнул к нему теснее. Холодный не весь – между ног и на затылке приятный, почти температуры обычного человеческого тела. Питер послал всё к черту и залез пятерней в его восхитительные волосы — мягкие и именно такие гладкие и шелковые, как ему представлялось. Наверное, ты быстро перестал замечать, что воплощаешь совершенство. Я мог бы стать тем, кто напоминал бы тебе ежедневно и еженощно… нет, конечно нет. Ты же сказал, что в другой жизни. И только на одну ночь. И ты не соврал. Вот она, другая моя жизнь. А вот и ночь, получается. Которую я позорно не помню. Хочется не хочется, но юного вампирчика придется разбудить. Неизвестно, который час и сколько они проспали. Вдвоем. Черт, опять эти мысли. …что я воскрес только для этого. Для близости с тобой. Ты захотел. Из любопытства. И мастер меня вернул. Просто каприз. Просто твоё ужасное естество. На целую счастливую минуту я посмел забыть, что у тебя нет души. Но больше я себе такой роскоши не позволю. — Хай! — через дверь прошел Хэлл, не потрудившись перед употреблением открыть ее. — У меня есть известия. Нет-нет, детку не буди, пусть отдыхает. Это пока только для тебя. — Одежда… — Не можешь найти? Полагаю, ты пришел сюда уже раздетый. Питер посмотрел на него умоляющими глазами. Хоть ты не насмешничай, я и так себя чувствую меньше абсолютного нуля¹. Инженер приблизился к постели и положил руки на его плечи. — Перестань, менестрель, — ласково произнес он, глядя поверх его головы на соблазнительно разметавшегося Демона. — Разве не этого ты жаждал? Я знаю, внутренне ты стонешь, ноешь и проклинаешь себя. Но за что? За то, что отпустил себя на волю? Ты не приносил Ксавьеру клятву верности, и слава Ньютону. Она была бы совершенно бесполезна. — Почему? Хэлл покачал головой, извлек из-под кровати сверток и встряхнул. Он превратился в джинсы, почти неотличимые от тех, что были на Кобальте весь предыдущий день, только совсем новые. Натянув их, Питер повторил вопрос. И снова Солнечный мальчик покачал головой и вывел его из комнаты. — Мне незнакома твоя молчаливая серьезность, Хэлл. И мне тревожно. Что… — Тихо. Мне незачем тратить время на ответы, ты увидишь сам. Прошу, призови себя к спокойствию. Конференц-зал. Опять. Что ж, если это внеочередное совещание… Юлиус?! Как? На круглом столе, обхватив колени руками, сидел Демон. Курил сигарету и смотрел какие-то рукописные журналы. Справа от него стояла початая бутылка розового мартини и высокий бокал. Пепельница, набитая окурками, дежурила с другой стороны. Вид у сидевшего был демоническим намного больше обычного: растрепанные шелковые волосы сияли как-то особенно ярко, длинные ресницы чересчур подчеркивали изысканную бледность кожи, рот казался невероятно алым. Как будто на него навели резкость, но этого показалось мало, и следом вылили вагон краски. Или?.. Встряхнув заклеенной головой и со стоном вспомнив, что делать этого категорически не следовало, Питер заметил, что мастер внимательно наблюдает за ним. Довольный и хитрый. Нет, лукавый, как сам чёрт! Что? Что не так? Ваш киллер коварно прикинулся соней, пробрался сюда с помощью фокусов с дематериализацией и будет теперь устраивать взбучку в своей неподражаемой инквизиторской манере — за происшедшее между нами ночью в постели? Тогда почему у него такой безучастный вид? Он явно никого не ждет, ну или… уж точно не меня. Питер нерешительно переступил с ноги на ногу. Невероятный субъект, сидящий на столе, оторвался от чтива и посмотрел на него. В огромных глазах бился вопрос. В его глазах… о Боги! В его сапфировых глазах! Щемящий холод во внутренностях заставил Питера схватиться за сердце, которое, возможно, еще не остановилось.