Jolt

***Часть 4 — Месть***

XXXIII — Я требую объяснений! — Ангел набросился на Питера, вонзая острые ногти в его плечи сквозь рубаху. — Что вы сделали с моим братом?! О том, чтобы калечить его, мы не договаривались! — Он сам попросил! — перекрыл его крик Кобальт и быстро схватил Энджи поперек талии, прижимая к себе. — Послушай… в это трудно верится, но я держу все под контролем. — Ему же больно! — крошка-киллер уже бился в сухих рыданиях на его руках. — Пусть ни один его мускул не дрогнет, пусть ни одна слеза из его глаз не выкатится, пусть выдержка до самой смерти не изменит ему, но, Ад свидетель, никому не бывает так больно, как ему! — Ангел, душа моя… — Я не твоя душа! Я его душа! И сейчас каждая клетка моего чертового тела кричит и корчится от нестерпимой боли! — Ваши с ним муки скоро кончатся. Габриэль убьёт его в полночь. Через полтора часа. — Ох… Ты серьезно? Через полторы вечности! — Энджи зарычал, поднимая на него взорвавшиеся сверхновыми глаза. — Ты так сильно ненавидишь меня, ты, поклявшийся моей семье в верности?! — Если бы я мог подкрутить все часы на планете — сделал бы это ради тебя. И если бы мог пришпорить само время, заставить пойти галопом ради тебя — уже заставил бы. Поверь, Ангел. Я готов для тебя на всё. — Когда крылья ублюдку отрежут, я требую и я хочу. Чтобы мне выпало отправить его тропой последнего разрушения в Ничто. Мне и только мне. — Нет. Прости. Я бы отдал тебе эту честь, как и честь колесовать меня за всё, чего натерпится Юлиус. Но осушить кровь Габриэля должен тот, кому он принёс больше всего зла. Так было написано в книге Люцифера. — И кому же он… — Свет добрался до второй фазы сверхновой, ослепляя Питера с жестокостью настоящего солнца. — Кси? — Нет, — прошептал музыкант, не отстраняясь. Резь в глазах, ожоги на лице и шее, боль, постепенно охватывающая всю голову… Это по-настоящему? Ты испытываешь меня или просто срываешься, мстишь, убиваешь ни за что, расплачиваешься мной за свои муки? Ангел погасил две звезды смерти, виновато закрывшись руками. — Я собственных сил не знаю, не измерял, не использовал. Не хотел… кому-то навредить. Но вот, молодец, навредил. Извини. Я с ума схожу с момента, как мы вернулись в дом и Дезерэтт поработал художником-заместителем повелителя мух, использовав меня как полотно без мольберта. Понимаю, по мне не скажешь. — Скажешь, — Стил поцеловал его пальцы, прижатые ко лбу. — Послушай, детектив, зачем ты притащил меня с собой? Если не мне суждено кастрировать ублюдка по расовому архипризнаку, то кому? Демону? — Тоже нет. Не тебе, и не Аннске, и даже не Дэзу. — Питер осторожно поставил его на пол и повёл к неприметному чулану в самом конце коридора первого этажа особняка. На вышедшее из строя зрение не полагался, вспомнив, как ходил по Черному Дворцу, дверь отпер тоже на ощупь, благо, ключ на связке висел всего один. — Взгляни. В тесном помещении с полками, до потолка уставленными моющими, чистящими и дезинфицирующими средствами, стоял позаимствованный из кухни стул. На стуле сидела туго спеленатая синей изоляционной лентой и привязанная ремнями фигурка. Изоленту для нее экстренно одолжили бездонные карманы Хэлла, а ремни подарил шкаф-гардероб дворецкого. Золотистые волосы спадали пленнику на налитые злобой глаза. Он замычал заклеенным ртом при виде гостей. — Мануэль, — прошептал Энджи, хватаясь за дверной косяк. — Но я не пойму. Дорогой… его же опоили снотворным минимум до утра! — Демон так сказал. Но он мог ошибиться. Или Жерар промахнулся с дозировкой. Собственная личность оборотня или личность того, кто его контролирует, так сильна — невозможно же проверить и узнать наверняка. Да и разве важно это сейчас? Тут в ведре мне оставили запечатанный шприц и пакетик мелатонина, мы попробуем еще раз. Невозможно выдержать, как яростно он бесится и ненавидит всех нас. Особенно меня. — Это Мэйв придумал, а ты одобрил? — А какой наш выбор? Это будет уже третья попытка убаюкивания и пятая доза мелатонина за последние два часа, суммарно свалившая бы лошадь. Ты же не решил, что мы, садисты, запирали мальца бодрствующим? И гадать не хочу, как давно он проснулся. Но и травить опасными снотворными пилюлями не стану. — А Габриэль любимого заложника не хватится? — Демон рассказал, при каких обстоятельствах похитил Ману. Но как оказалось, твой брат не настолько крышей поехал, чтобы делать импульсивные глупости, не взвесив все риски. Он умолчал, что усыпил и забрал оборотня сразу после того, как тот отчитался Габриэлю о завершении приготовлений к пиру и уведомил, что валит на целую ночь в клуб на… бульваре Ала Моана, если не ошибаюсь. Злодею в предвкушении главного «блюда» на грядущем банкете невдомек, каким конкретно способом Мануэль покинул пределы усадьбы. Он не следил, клянусь. И происходившее там, на лестнице у зеркала, — Питер снова почувствовал тошноту, — тому доказательство. — Да уж, ловко Дэз его обработал… — Ангел отпустил дверь и полез в пластиковое ведро за шприцом. — А Ману после смерти Габриэля — сразу? Ну, освободится. Или… — Пока вы с Хэллом навещали старшего Санктери, Нэнси осмотрела младшего и сделала анализы. Демон тоже успел проинспектировать ему голову до того, как... — Питер мотнул головой, отгоняя видение прошитой толстыми нитками вены. — Психически Мануэль полностью здоров, только на сознании своеобразный «замок», который откроется, едва наш противник издохнет смертью трусливых подонков. Так что — да. Сразу. Ангел непроизвольно хихикнул, прозвучав особенно безумно и нервно на фоне остаточных рыданий, потом спохватился: — Детектив, а как он высосет из ещё не издохшего серафима кровь, если будет всё так же под гипн… — Не торопись так, солнышко смертоносное. В книге Люцифера также описывалась передача права на убийство Габриэля любой непорочной душе, являющейся кровным родственником пострадавшего. Насколько я понял из не самого прямолинейного послания, этот, хм, человек или получеловек — должен быть девственным. — Но у рода Санктери нет больше в нашем поколении никого… — Ангел покраснел. — Я даже тихоню Мэйва совратил. Ты ведь старших членов семьи считать не будешь? Младше Ману детей больше нет, а он принадлежит Юлиусу. — Ты забыл о себе. — Дорогой? — Малыши Вильгельм и Лиллиан — по детским паспортам. Или в вашем безумном демоническом мире — Эльфарран и Вэльккэмери. Твои малыши, рожденные от Ксавьера. Вследствие невероятного стечения разных обстоятельств, в которые мне и верится-то с трудом… они у вас есть. И это чудо, которое нас всех спасёт. Ангел посерел. — Но откуда?! Мы же их… — Знаю, в курсе, вы их спрятали. Я эту тему с Дэзом уже обсуждал. Успокойся, с ними ничего не случится, я трупом лягу между ними и Габриэлем. Мастер в решающий момент выведет их на поле битвы под своей протекцией, перевоплотится в свою основную жизненную форму — в чистый металл, в острый меч — и предаст себя в руки тому из детей, который по зову крови подойдет к врагу ближе. Он и отсечет серафиму крылья. — Я боюсь, — простонал Андж, сползая вниз и сдирая спину о полки чулана. — Хэлл в натуральном обличье слишком длинный и тяжёлый. Ты его видел?! Конечно нет, когда бы ты успел. Я сам Солнечный Меч едва держу, приходится двумя руками крепко обхватывать. Эфесом уже проломить череп кому-нибудь можно! Или на ногу себе уронить не хуже молотка. — Близнецы справятся, Энджи, они должны, это их судьба — по завету Ада. Просто верь — в Хэлла и в них. Хочешь их проведать? Они пока под присмотром кого-то из вашего медперсонала в Хайер-билдинг, в кабинете Айши. — Что? Тусуются неизвестно с кем и играют с химическими реактивами? И ты только сейчас мне об этом говоришь?! — Ангел сорвался с места, но был на бегу перехвачен Питером за бедра. Детектив в очередной раз с искрой возбуждения отметил, какие они невероятные, узкие, соблазнительные и крутые. А ловить светлого киллера, на ощупь изучая его дивную совершенную фигуру, уже стало привычным делом. — Нет, мой бессмертный грех. Реактивы сложили по шкафчикам под замки и завезли белую полимерную глину. Твои мальчики лепят фигурки — геометрические и зверушек всяких. А теперь послушай. Ты пробудешь там ровно двадцать минут, потискаешь их, порадуешь, отвечая на разные премилые «почему», и не скажешь ни слова о том, что их ждёт пополуночи. Ты понял? Потом вернешься ко мне… — Хорошо! — Энджи выскользнул из его объятий и опрометью бросился в коридор, а оттуда — в ближайшее окно, метеором взлетая в небо. — …и я расскажу тебе последнюю часть плана, — тихо договорил Питер самому себе. — Дезерэтт как бы невзначай передаст Габриэлю — или сам скажет твоему супругу — что ваши дети были зверски убиты.