Jolt

***Часть 4 — Месть***

XLI Насильно затолкав себя в ванную, Ксавьер забылся на несколько минут. Тело под ледяными струями воды, хлеставшими не хуже ударов плетью, содрогалось, и уже непонятно, от холода или рыданий. Ξ Мы обречены? Вечно умирать на кресте за грехи других? Энджи, ты не Мессия, я тебе просто больше не позволю! Мир останется ни с чем, пусть дохнет к чертям собачьим, но ты мой. Мой. Мой… Я слишком долго был в этом поединке проигравшим. Ξ Он упрямо встряхнул головой, подставляясь под нещадный антарктический душ до онемения шеи и всех лицевых мышц. Он выбьет из себя беспросветное «всё плохо, мы опять умрём» и детскую беспомощность — даже если их придется вырывать с кусками живого мяса. Он знает прекрасно расстановку сил, но перед всеми свою слабость не покажет. Даже не вспомнив о полотенцах, Кси бочком пролез в свою спальню, заполненную поровну живым и мертвыми домочадцами, и неровным шагом приблизился к Питеру. С длинных волос во все стороны летели брызги, на спине и груди виднелись небольшие синяки, горевшие после ледяной атаки. — Он здесь? — Ксю… Ксюня?.. — Хэлл, грохаясь, перевернул стул. — Ксюня?! Но ведь у нас… осталось это. Это же… Его трясущаяся рука указала на кровать, где лежал Ксавьер — ещё один — мёртвый оборотень, выпивший яд. Треснувший бокал с остатками токсина валялся в метре от пепельно-серой ладони. — Разрешаю меня похоронить, — беспечно распорядился Кси и улыбнулся панике в глазах Солнечного мальчика. — Я не без тайного удовольствия возложу белые и чайные розы на свою могилу. Но сейчас это сущий пустяк. Меня интересует мой муж. Такой высокий, тщательно упакованный в чёрный целлофан, то есть в синтетическую кожу и лак, после работы переодеться забыл, вся морда в крови, зарёванная. Где он? Он появлялся здесь? И второе, не менее интересное — кто-нибудь удосужился выпустить моего придурковатого младшего брата из чулана на первом этаже и вообще… проверить, жив ли он после стольких пущенных от бешенства слюней? — Ксюнечка, но почему произошло… вот это… — Инженер, все ещё трясясь, подошёл к нему и потрогал за нежное плечо. Потом погладил мокрые шелковистые волосы, а потом — покраснел. — А почему ты голый? — Ты когда-нибудь видел новорожденного… ну скажем, в костюме? — Только в рубашке. Да и та… Но всё-таки, всё-таки… Почему второе тело? — Владыка Алекс так нежно меня обожает, холит и лелеет, что решил клонировать. Всё? Ответ удовлетворил? — Кси хлестнул его мокрыми волосами, заставив отскочить. — Вот и скажи теперь, что с Ману и куда мог провалиться Эндж? — Для свежевылупившегося из яйца удава ты слишком хорошо дерешься, — проворчал мастер, невольно приходя в себя. — В последний раз Мануэль, освобождённый от стула и веревок, пробегал мимо полчаса назад в компании Сент-Мэвори. На руках путешествовал, глазки выпучив и постоянно рот протирая, но вид был в целом удовлетворительный: стабилен, зол и похож на того несносного музыканта, коим и должен быть в отсутствие шестикрылых захватчиков мозговых полушарий. А минут пять назад твой швабра-кузен промимокрокодилил ещё раз, забрав из холла ключи от Астон Мартина. Судя по тому, что я совсем не нарочно подслушал, Мэйв повёз пострадавшего по врачам — или к твоему горячему поклоннику Лиаму, или к нашим в Госпиталь №1. Старая пиявка Аморес неплохо позаботится о них обоих, если мозгоправ ловко не уделает их, открывшись сегодня в половине пятого утра и став первым счастливым обладателем самых солёных и перчённых сплетен. Что касается моих протеже… специалист по розыску пропавших у нас вот — он, — Хэлл кивнул на детектива. — А я пошёл за валерьянкой. Или пустырником. Чем угостит твоя домашняя аптечка, короче. — Ну не нервничай так, — Кси повернулся обратно к Питеру и подмигнул. — Альт, у тебя челюсть отвисла. Захлопни, пожалуйста. Только язык не прикуси. Питер, теряясь и битый час не находя слов, поплелся за ним на подоконник, где, кажется, уже целую вечность висел обрывок черного нейлонового шнура. Ксавьер спокойно сел, свесив стройные, голые и местами еще мокрые ноги в сад. Стил же, красный, как ведро варёных раков, примостился рядом. Положил ставшие неожиданно огромными и неуклюжими лапищи на тонкую талию оборотня. — Сигаретка есть? — Тебе бы лучше фен, малыш… — Но послушно добыл искомое из того же кармана, где лежала тетрадь с заметками, и вдобавок щёлкнул зажигалкой. — Я сбежал из рая ради курева, так что перебьюсь. Альт? Или Питер? Лучше Питер. — Кси сделал глубокую затяжку и блаженно вздохнул. — Знаешь, на тебе сейчас два отпечатка знакомых пальцев. Больше чем пальцев. Помнишь, как ты это называл во сне? Аурой. — Близнецы. — Только один. Чёрное на чёрном. — Наверное, Демон… — Почему я воскрес? Питер подавился. Вопрос не просто застал врасплох, а вогнал в столбняк. Соображая что-то секунд десять с довольно глупым выражением лица, он в конце концов пробормотал: — Однажды ты уже покончил с собой. Мне Викки рассказал. У вас дома книги о… вас же. В формате сказок. Твой сын нашёл и тайком прочитал о твоём вынужденном заточении на Земле среди людей — до того, как ты стал знаменит, востребован и познакомился с Ангелом. Викки объяснил, что у тебя не было иного способа вернуться домой кроме как лишить себя тела, и это напомнило мне историю Маленького принца, не менее грустную. Ты умер тогда и был чудесно спасён. Но дважды ты не смог бы обмануть смерть. Это знали все, включая Габриэля. Поэтому тебя убили. Ведь убийство и суицид — совершенно разные категории преступлений в глазах… — Господа, — спокойно подсказал Ксавьер. — Всё нормально. Тебе не нужно верить в Него, чтобы признавать правила навязанной Им игры. — Да. Об этом мне поведал уже Элф: он читал взахлёб не дедушкины сказки, а уйму религиозной макулатуры. И я придумал очень простой план. В вине был цианид — как в правом бокале, так и в левом. А в шприце, который принёс Жерар, помимо синей псевдо-токсичной краски не имелось ничего особенного — ну, немного глюкозы с аскорбинкой. То есть ты «отравился» витамином C. Погиб от своей руки на глазах у потрясённых серафимов. В это поверил каждый, кто видел, как ты пил. А вера — мощная штука. — Кто знал правду? — Только Ангел. Мне пришлось обмануть даже Хэлла. Он страшно впечатлительный, посвящать его в излишние подробности было опасно. — Значит… — Кси побледнел, — это Энджи подмешивал мне цианид? — А ты хотел, чтобы тебя убивал я? — Где… — Где его нельзя достать. Твой Эндж поднялся на плоскогорье, круто обрывающееся в океан. В миле от особняка. — Он не… — Он бросает плоские камешки в воду. Мысль прыгнуть с обрыва вышла из головы бессмертного той же дверью, которой вошла. — Но Ангел… — Мне слов не хватит, Ксюня. Его тоска ходит твоими ногами, слушает твоими ушами и смотрит — твоими глазами. — Мне нужна… — Нет, не нужна. Ты «сбежал из рая» ради Ангела, так что перебьёшься. — Но… — Без одежды и всё тут! Прочь отсюда! — Теряя терпение, он сунул веревку оборотню под нос. С трогательно несчастным, почти не наигранным видом обняв чёрный нейлоновый шнур, Ксавьер укоризненно прошептал: — Мы ещё поквитаемся, — и соскользнул с подоконника вниз. Подглядев, как на голые, то изысканно, а то почти по-каннибальски выпирающие рёбра и лопатки ложатся разноцветные блики подсвеченного неоном шампанского в бассейне, Питер понурил голову. Уже можно не притворяться, что золотоволосый бог всех оборотней и вообще всех живых тварей на земле ему по барабану. Эта сверкающе-белая нагота... чересчур естественна даже для Перевёртыша, полузверя-получеловека. Он не помнит её, дерзкую, ни из сна, ни из первой, она же последняя ночь, проведенная один на один с Ксавьером в постели. Я так и не посмел прикоснуться к тебе, малыш. А ведь сейчас ты кажешься ещё невиннее, чем тогда. Изменения появились сегодня? «Побочные эффекты» воскрешения? Что с тобой могло произойти? Неужели Алекс... — Алекс тут ни при чём, — высокий язвительный голос, прервавший дальнейшее развитие мысли, принадлежал Элфу. — Будь легче на поворотах. — Ты подслушиваешь? — Всего лишь владею информацией. — Какой? — Всякой. Ну и башка твоя лохматая для меня совершенно прозрачна, сознаюсь. — Тогда, может быть, ты скажешь, то есть подскажешь? О чем я думаю и думаю, больше всего, без роздыху. Я потерялся, мне больно, я не знаю вообще, что я чувствую, а главное — к кому… Эльфарран сложил руки за спиной, с комичной серьёзностью изображая взрослого, подошёл к нему поближе и произнес, но голосом помягче: — Вы действительно занимались сексом. «Что?..» — возопили глаза Питера, не решившись передать это растерянное изумление языку. — Ты и Юлиус. Ну или, если угодно — ты и Демон. Я уверен, ты понимаешь, в чём разница. Ты же сам попросил ответить. Сильнее всего ты терзался вопросом, была половая близость между вами или нет. Была. Ты овладевал им. Ты… Знай, никому больше он этого в жизни не позволил. — Но с какого перепугу ТЫ можешь это утверждать?! — Потому что не на одной только твоей потрёпанной ауре жирные отпечатки чёрного на чёрном. У кое-кого она потемнела настолько, что вообще исчезла. — Я не вижу связи… — Неужели, умудрившись распутать героиновое преступление с помощью одного паршивого шприца, ты не соберёшь сейчас шараду? — Элф повернулся, взметнув волосами в точности как русалка-мамочка, и жестом позвал к себе брата. — Скажи ему. Викки оттащил киллера от окна в дальний угол и заставил сесть. И его детская серьёзность комичной не показалась, наоборот — напугала. — Питер, в воздухе сгущаются энергии. Радиационный фон растёт. В доме словно какой-то взрыв произошёл… Повсюду раскиданы заряженные частицы невероятных мощностей и потенциалов, в миллионы электронвольт. Обычного адского электричества тоже разлито на порядок больше обычного. И его напряжение будет повышаться с каждым часом в геометрической прогрессии, мы чувствуем. Я и Лилли… — он коротко кашлянул. — Гэбриэлу такое может и снилось за время бесчинств, но он уже не поделится опытом и воспоминаниями. Пахнет жареным, если честно. Ты… мы просим тебя поразмышлять над этим. Только времени у тебя маловато. До возвращения Солнечного мальчика. — Почему? Вэльккэмери выжидательно взглянул в сиренево-синие глаза Элфа. — Молчи. Я хочу, чтобы он прочувствовал это так же, как мы… а не услышал от добросердечного, но прямого, как танк, Хэлла. Весть о смерти просто раздавит детектива. — Он любит Демона… — …больше, чем сам подозревает. — Пойдем-ка отсюда к чертовой матери… — …пока другие новости не вылезли наружу. — Мы расскажем всё… — …но потом, потом. Близнецы выпорхнули в коридор и, как можно быстрее преодолев двадцать ступеней вниз на второй этаж, заперлись в рабочем кабинете Асмодея. — Бля! — спохватился Лилли. — Хэлл увёл своих работников, но с Питером остался Дезерэтт! — Дай соображу… Краснокрылый на чьей стороне? — Он сам по себе. Это проблема… — Он без ума от мамы. — Но от мамы без ума и Питер… — Они поцапаются? — Бллин, и зачем нам только придумали и вылепили настолько симпатичную и проблемную маму? — Зачем такую беззащитную, ты имел в виду. Элф вскинулся. — Он уже не беззащитный. Энергии почти сгруппировались в точку вращения. Вошли в него. — Теперь он станет?.. — Не станет. Он уже такой. Электрическая цепь замкнулась. Один нюанс — взрыва ещё не было. Но обязательно будет. Демон — Кси. Искра — бомба… — А фитиль между ними — папа! — глаза Викки округлились. — Не дать им встретиться?! — Поздно. Мы бессильны. Вслепую идём по краю. Уповаю на помощь инферно. Хоть оно и кажется сейчас как никогда — очень далёким и ненастоящим… — Элф влез с ногами в большое кресло, где уже сидел его брат, смешался и прошептал, опуская глаза: — Вилле, если тебе нетрудно… и обещай не смеяться. — Не обещаю. Какую-то дополнительную гадость для нас припас? — Нет. Просто возьми меня за руку. Иногда мне тоже бывает страшно.