Победа над крысой

У Кати вообще свое представление о победе. А также представление о том, кто победит. Конечно же она. Да, крыса, да, отрицательный персонаж, но — кто поспорит? Кто вообще решится её судить? Карина Аракелян? Да вы что? Мерзкая губошлепка? Бревно из пункта назначения? Доска с лишним весом, без друзей и капельки успеха за спиной? Жертва абьюза. Очередная кукла. Голышева бегемот ака королева крыс, ебашит всех, не выходя на компромисс, не жалея девушек с пластикой носа, и не щадя актрис, человек, чьё имя назвать можно только с большой буквы, и только с восхищением на паршивом лице. Да кто такая эта Карина, раз думает, что может её оскорблять? Пустая блядь. Пустая блядина. Катерина ничего не говорит. Не говорит истинные намерения ни в первом — с подпевками, ни во втором раунде: у неё самые извращенные намерения, сесть на лицо или ещё какой каприз. Карина — это её приз, девочка со сладкими губами и заплаканными глазами, причина её эротических снов и кошмаров, а также незначительное пятно на репутации, если кто прознает. Унизив Карину, она тащит её после «спектакля» за сцену, в туалет, чтобы не дай боже какая-то Бэлла или Костья Купер не заприметила. Тиктокер считает, что пацанки в женский туалет не ходят. Для неё они вообще животные. Растекшиеся под её ногами дерьмом и жиром. Голышева дико наслаждается воплями и визгами. Аракелян что-то кричит по поводу насилия и суда, но та её не слышит: слишком занята процессом. Сидя на толчке, та заставляет девушку рыдать и принимать её внутрь себя, большие пальцы на почти сухую, заставляет подставлять шею и плечи для укусов, которые Голышева со смехом оставляет: синяки будут. Бедная, несчастная Карина Аракелян — снова жертва, и снова абьюза. Она жестока к ней, она знает. Ей доставляет удовольствие видеть на лице девушки слезы, доставляет кайф ласкать и получать невольные стоны. От силы Карина сопротивляется недолго: толчок, всхлип, ещё толчок — а вот на маты шмара не скупится. Говорит, что она жирная, умпалумпа и шлюха, которую потом её мужик выебет. Да поебать. Да пожалуйста. Голышева плюёт ей в лицо. Облизывает щёку грязным языком, что пробовал не один член, сует пальцы в вагину: один, два, три. Карине больно, она на таблетках, она после булимии, чувствует отвращение, и слабость, за то, что не может защитить себя, и в том, чтобы защититься от неё. Просьбы не доходят до Катерины. До неё ничего не доходит. Она срывает одежду, не щадит соски и пытается сделать всё пошлее и мерзче: но аккуратно, чтобы Карине понравилось. Ведь так Аракелян ещё больше унизится, так будет ещё больше потом морально страдать и плакать, всхлипывая в подушку. Пока брюнетка лишь всхлипывает под пальцами Голышевой, чувствуя, как доходит до оргазма, и как вот-вот враг одержит над ней победу. Карине смешно, и она смеётся. Катя её не понимает: разве она не должна страдать? Что это, разве она сошла с ума? Но для Аракелян, честно, всё очень просто. Она просто понимает, что Катя не победила. И что она вообще ещё не побеждала никогда. Зажав рот рукой, Карина кончает, кончаются её силы с осознанием одной единственной целостностной мысли: Катя в неё влюблена. Значит, здесь побеждает только она.