Потерянное воспоминание. Декабрь, 2001.
Парень не двинулся с места. Шок парализовал все нервные окончания. Нельзя сказать, что Тео не ожидал подвоха с ее стороны, учитывая все, что ей пришлось стерпеть из-за него. Но то, чтобы она желала его смерти и сама стала венцом его погибели… Он не хотел этого понимать. «Глупо было ожидать, что Гермиона вернется с другими намерениями. Какой же я кретин…» Грейнджер двинулась, перехватывая в пальцах палочку и направляя ему в лицо. Затем сверкнула зубами, совсем как он когда-то. Расплылась в хищной улыбке и засмеялась. Он все еще не шевелился, так и оставаясь на коленях и вслушиваясь в ее холодный голос, что распространялся по квартире с жутким смехом. Стал наблюдать, как Гермиона поднимается с постели, вместе с тем приближая свое волшебное древко к его гортани. Улыбка зверя цвела на красивых губах женщины еще ярче. Затем она встала на пол босыми ногами, обходя парня со спины и утыкая палочку в затылок. — Убить тебя со спины? Думаешь, это будет достаточно унизительно? — без тени веселья говорила она, толкнув его в лопатки, от чего Нотт быстро перевернулся на незащищенную спину, падая в теплые простыни и подползая к изголовью. — Я могла бы тебя сначала помучать, постоянно латая раны, а когда наигралась бы, то принесла твою голову заказчице. — Зачем.. — Теодор не успел договорить, так как Гермиона кинула в него режущее заклинание, задевая плечи с двух сторон. — Молчи и слушай, — повысила она тон, остервенело кидая сквозь зубы. Нотт смотрел на то, как она завороженно ведет палочкой. Ножи, что лежали на его же кухне, взмыли в воздух, подлетая к нему и заключая в острый круг. Он сидел как в ловушке, лишнее движение и одно из лезвий вопьется в его кожу. Грейнджер же не спускала своего взгляда, до ужаса равнодушного. Она прошлась вокруг кровати, пробегая глазами по полу, затем натянула на голые ноги джинсы, оставив лиф неприкрытым. — Знаешь, что сделала Дафна, когда узнала все? Когда поняла, что ее слова, защищенные обетом, ты смог обойти? Когда осознала, что ты от меня не откажешься? Парень вслушивался в ее слова, задержав дыхание. Конечно, он не знал почему Гермиона вдруг пропала после экзаменов, почему он больше ее не видел с того дня, хоть и догадывался. Те, кто заметил Гермиону всю в крови и синяках, пустили слух о шатком здоровье, разумеется по велению директрисы. Думал, что Дафна сообщила о помолвке с американцем и больших планах на семейную жизнь, в тот же день, когда пропала Гермиона, лишь по чистой случайности. Гринграсс сразу испарилась, ссылаясь на скорое празднество и дело, не требующее отлагательств, отправившись из Хогвартса, так и не закончив последний курс. Тогда до Тео стало потихоньку доходить об истинной причине, но слишком завравшееся сознание мешало принимать эту правду до конца. До сегодняшнего вечера. — Это ведь она тебя заказала. Обещала высокую оплату за мое дело. Половина уже на руках, другая половина будет моей после того, как твоя голова окажется у ее ног, хоть с телом, хоть без. Она сделала паузу, бесшумно подходя к широкому окну и поднимая с пола упавшую пачку сигарет. Вынула быстрым движением одну из табачных скруток и затянулась, распространяя терпкий запах гвоздики и яблок. — Я любила, когда от тебя пахло этим табаком, именно этим... — Шепот слетел с ее губ вместе с дымом. — После Рождества все стало ужасно, не сразу, конечно, но стало. Я по своей глупости ничего тебе не рассказывала. Понятия не имею как, но Гринграсс узнала все намного раньше, чем ты мог подумать. Пэнси мне говорила, что ты искренен со мной, что она это сразу же поняла. А недавно раскаялась мне в тех словах, сказала, что ошиблась, а в итоге, случайно подтолкнула меня к последствиям ваших с Дафной выяснений. Пэнси оказалась лучшей из вас, единственной, кто был искренен со мной. Докуривая сигарету, Грейнджер снова устремила свой взгляд на парня, что прирос с кровати, следящим своими расширенными глазами за каждым ее движением. Она подошла ближе, взмахивая палочкой возле себя и снимая маскирующие чары. Затем нагнулась, приближаясь настолько близко, что он смог почувствовать запах истлевшего табака, который Гермиона выдыхала. А когда чары окончательно растворились, показывая взору уродливый шрам, клеймо, распавшееся на половину лица, испугало Тео до дрожи. — Оказалось чудом то, что я смогла сохранить зрение на правый глаз. Ты бы видел, как кожа сползала в этот момент. Гринграсс по доброте душевной отдала мне пузырек со своими воспоминаниями о том дне, месяцем позже, но отдала, чтобы я видела и воспроизводила все, как наяву. Твоя дорогая Дафна плеснула в меня кислотным зельем своего приготовления, после я догадалась как она его сварила — это помогло устранить меньшее из последствий, — девушка наблюдала за реакцией на свои слова, за выражением ужаса в глазах напротив. Снова начала аккуратно вертеть головой, показывая каждую морщинку. Заправила за уши спадающие пряди волос. Приподнимала и снова опускала брови, чтобы показать как обожженная кожа скукоживалась и опять натягивалась, не давая в полной мере двигать лицевыми мышцами. Осела на пол, оставив руки на постели и подпирая щеку ладонью. — После Рождества она лишь пугала меня, отправляя совой угрозы. Затем подсовывала проклятые записки. А когда я увидела на своей кровати то ожерелье, которое ты мне дарил… — Гермиона запнулась, сузив глаза, а когда приметила былой момент, неожиданно раскрыла шире. — Кстати, сразу же после начала занятий, после первого дня с момента возвращения из твоего поместья, я не смогла его найти. Именно тогда о нем вспомнила, хотела надеть на Выпускной бал. Потом подумала, что так тщательно его спрятала, аж сама найти не могу.. — Но… Всегда есть это «но», правда? — свела брови в напускном удивлении, поднимая их ко лбу, всего на секунду, затем снова надела маску равнодушия. — Я увидела его на своей кровати, без футляра. Полностью пропитанное опасными проклятиями. Спустя второй месяц непрекращающихся угроз. Она умела это делать. Запугивать. Потом все внезапно прекратилось, от чего я сразу же выдохнула и осмелела. Бегала за тобой повсюду, не боясь ничего. Помнишь, как за руки держались, никого не стесняясь? — получив нервный кивок в ответ, опустила взгляд к своим рукам. — Я даже Джинни не слушала, потому что ты пел свои сладкие сказки куда чаще, чем она беспокоилась обо мне. Парень тихо вглядывался, поймав грустную тень в выражении ее израненного лица. Разглядывал полосы шрамов, предплечья и локти, где виднелись редкие местечки ожогов. Вслушивался в тишину, которую Гермиона оставила на свои раздумья. Нотт сам размышлял, с трудом переваривая услышанное, даже думать не мог обо всем пережитом. Понял сейчас, что волновался всегда только о себе. Ход его мыслей прервал звук цоканья языком. Гермиона сменила позу, укладывая подбородок на сомкнутые локти, оставаясь лицом к Тео. Тяжело выдохнула и принялась разглядывать парня. Испуг прокрался в него, ведь понял, что Грейнджер любуется им. Хоть лицо ее и было непроницаемым, но он успел заметить пробежавшую нотку тепла и ностальгии под ее ресницами. — Думала, что Гринграсс осознала все и успокоилась, — внезапно продолжила она, скинув взгляд в глубь помещения. — Но она даже не думала успокаиваться. По-видимому, затихла, чтобы после вдоволь наиграться. Я тогда выходила из туалетной кабинки. Не знала, что она стоит прямо за поворотом. Не видела и не слышала ее, пока она сама не показалась. Хоть месть мне и не свойственна, но я хотела бы, чтобы ты испытал ту боль, что мне пришлось тогда ощутить. Половина волос тоже пострадали, но я смогла хотя бы это восстановить. — Грейнджер поднялась, начала медленно вертеться вокруг своей оси, снова и снова возвращая взгляд к ошарашенному Нотту. — Смотри, какими длинными они стали. Вот теперь Теодора пугало все. Какой Гермиона стала. С какой легкостью обо всем рассказывала. Что пришлось ей пережить. Как сильно из-за этого изменился ее характер. Мышцы до сих пор стояли колом, где-то в груди больно сжималось от того, что он теперь видел собственными глазами последствия юношеской забавы. Сожаления и вины, что плескались в Тео, не выразить и близко. Он сочувствовал. Вместе с тем, думал и о раненном женском рассудке, о том, что ему уготовила судьба в качестве расплаты. Но несмотря на все, умирать сегодня не собирался. Рассчитывал на другое. Грейнджер сейчас вызывала не романтический трепет от своего присутствия, а ужасающий. Сейчас он снова следил за ней взглядом, за тем, как она, развернувшись, побрела к кухонному островку, шарясь в полках и вытаскивая из запасов бутылку огневиски. — Потом она меня просто избивала, — донеслось с барной стойки, - ногами, руками, всюду, куда дотягивались ее конечности. А еще Гринграсс не умолкала. Трещала о своей давней и преданной любви к тебе. Говорила, что ты сам должен догадаться, что она сделала это со мной из-за тебя. Что мое изуродованное лицо тебе никогда не понравится, поэтому и бросишь возню со мной — какой-то жалкой грязнокровной блядью. Это я сейчас ее цитирую, если ты не понял, — повела она здоровой бровью вверх, искажаясь в снисходительном выражении. — Такое ощущение, будто я на исповеди у магловского церковника… — Гермиона тихо усмехнулась, отпивая прямо с бутылки. — Самое ужасное не то, что твоя Дафна со мной сделала, не то, что ты даже не пытался меня найти и узнать правду… Не то, что она откуда-то узнала род моей деятельности, и не то, что она смогла добиться разговора с моим посыльным… — она опять замолчала, теперь только на несколько секунд, — а то, что убивать я собиралась тебя лишь для того, чтобы никогда больше не помнить этих чувств. Понимаешь? Они до сих пор сидят во мне… Переломало. Между ребер треснуло. От ее слов. От ее признания. Но..что-то внутри мешало… Он кинул взгляд на правое предплечье. Жгучая боль тянула алой линией. «Мерлин и Моргана..только не сейчас» Тео дал себе волю. На смелость и решимость. На шанс. Ей и себе. Нотт обрел былую уверенность в своих решениях именно в этот момент. Вспомнил то, каким он был и может быть. Двинулся в кровати, перемещаясь к краю, чтобы подойти к Гермионе. Острые лезвия, наставленные на него и шествующие следом, совсем не пугали. Девушка нахмурила брови, с сомнением наблюдая за его приближающейся фигурой. Он врезался в пылающий яд, что блестел надвигающейся опасностью. Под ложечкой засосало, но он двинулся дальше, прекрасно осознавая — она не дает ножам воли на кровавую команду. Гермиона нетерпеливо вскочила, снова пуская к лицу равнодушность. Они так и стояли на расстоянии вытянутой руки. Глаза в глаза. А когда Тео повернул кисть, открывая внутреннюю сторону предплечья. Девушка обратила внимание на его сигнальный кивок и потянулась глазами. Увидев извивающуюся красную нить. Сомнение тут же затесалось под ее веками, тогда, как крупицы ясности стали потихоньку собираться воедино. Теодор постарался вспомнить все, что знал об искусстве ведения ближнего боя, но, увы, познания в этой области были столь же малы, как и предрасположенности к честной беседе. В общей сложности — почти нулевыми. Собрав всю свою храбрость, а может и тупость, он ринулся вниз, пытаясь протиснуться под клинками. Кувырок, другой. Прокатился по полу. Но, как и ожидалось, они следовали за каждым его движением. Пара-тройка из них ощутимо задели его со спины, оставляя легкие порезы. Снова испробовав провальную попытку, он все-таки бросил эту затею, выпрямляясь на ногах и возвращая взгляд к безмолвной девушке рядом. Заметил, что она подошла ближе, бесстрастно наблюдая за неудавшимся побегом. Когда Гермиона протянула ладонь на уровне его глаз и схватила в кулак парящую рукоять, его дыхание мгновенно сперло. Кадык нервно дернулся, от чего Тео приложил еще больше усилий, чтобы попытаться сохранить на своем лице спокойное выражение. Получалось паршиво. Он замер. Она тоже. Он кидал смирительные взгляды. Она смотрела исподлобья. Грейнджер истощала решительность, слишком медленно опуская ладонь с зажатым лезвием, не обратила внимания и на то, как оставшиеся ножи безвольно попадали возле ее ног, чуть ли не задевая своим острием ее обнаженные лодыжки. Шокировано и заворожено следя за ней, Тео в последней возможности к спасению, попятился к стене, расставляя по обеим сторонам от себя распростертые руки. Так себе защита. Зато был шанс на перехват холодного оружия, хоть и малейший. Когда бетонная стена соприкоснулась с его лопатками, а Гермиона маленькими шажками проследовала за ним, Теодор притянул локти к себе, становясь в боевую стойку и приготавливаясь отбиваться. Если бы Грейнджер сейчас не призвала свою палочку, он бы и не вспомнил о своей. Но, как не кстати, о ней вспомнила девушка, ловя древко в воздухе и тут же переламывая на две половины. В груди снова сжалось, только на этот раз сильнее и ярче. В глазах замерцали звезды, мешая сфокусироваться, от чего парень начал лихорадочно моргать. А когда голова перестала кружиться, почувствовал как волшебное оружие крепко впивается в кожу под подбородком. Казалось, что прошла целая вечность, пока организм восстанавливался от потерянной связи с его магическим спутником, но на самом деле, это не было даже долей секунды. Гермиона заставила его задрать голову выше, тем самым теряя из виду ее фигуру. К правому боку прижалась леденящая сталь, пуская первую каплю крови. Это предупреждение. Чтобы не оказалось ни единой мысли о смене позиций. Теодор в этот момент еле осязаемо зашипел, набирая полные легкие. Сердце лихорадочно забилось, совсем сбиваясь с ритма. Он пытался совладать с мыслями, не хотелось кидаться в лапы смерти. На ум приходили только пустые речи, ничего более сто́ящего, если хотя бы это можно было назвать ценным. Она снова надавила лезвием, вонзая кончик, что пришелся точно в цель — ребро. Нотт свел брови, шипя и ерзая на месте. На лбу пробежала тоненькая дорожка от стекающего пота. Он глубоко задышал, теряя смысл на смиренность. Вот она стоит, прямо перед его носом. Боевая и бесстрашная. Руку протяни и она окажется в ничуть не лучшем положении. Поэтому Теодор так и сделал, быстрым движением поднял ладони и с хлопком сомкнул на любимой нежной шее. Сжал в медвежьей хватке, с силой притягивая к себе. Она ни одним мускулом не повела, только нож вонзила глубже, разрывая мышечную прослойку и подступая к оголенной кости. Принялась вертеть лезвием, желая доставить как можно больше боли. Тео же стал поднимать ее за шею, вонзая ногти в бархатную кожу. Он всем телом ощущал ее нежелание в его смерти, тем более от ее рук, поэтому спокойно напирал и на заостренный конец ее палочки, не заботясь о своем состоянии. С минуту они так и смотрели друг на друга. Она с наставленным оружием, не предпринимая попыток к своему освобождению. Он с поволокой грусти на красивом лице. Когда их глаза стали находится на одном уровне, ее дыхание превратилось из урывистого в сопящее, губы широко распахнулись, жадно глотая воздух, а ноги свободно повисли в воздухе, при этом вовсе не брыкаясь; Гермиона наконец-таки вынула нож из сочащейся раны, отбрасывая его в сторону. Давление палочки ослабло лишь после того, как ее шрам начал покрываться бурыми пятнами, в ушах беспорядочно зазвенело, а в глазах стали появляться следы от первых лопнувших сосудов. Магическое оружие легко выскользнуло из ее ослабших пальцев, звонко падая на голый пол. Тео с пугающей хладнокровностью отстоял право на жизнь. Но после того, как ее дрожащие руки прильнули к своей шее, царапая его пальцы, после того, как в ее взгляде остался лишь страх, после того, как ее мягкие губы начали пляс в постоянной борьбе за так необходимый кислород, Теодор наконец опомнился. Ее ступни молниеносно соприкоснулись с твердостью под ними, но не найдя силы в мышцах, Гермиона упала на колени, сгорбившись над полом у ног парня, пытаясь восстановить дыхание. Нотт с диким ужасом наблюдал за всем, пугаясь своей силы и мыслей, которые привели к тому, что приходилось сейчас лицезреть. Он ошарашено опустился перед ней. Девушка, по-видимому, испугавшись, вздрогнула и поползла на пятой точке, стараясь отдалиться. Онемевшие ноги работали плохо, из-за чего Тео успел ухватиться за кисти рук, что были ближе всего. Притянул к себе, давя на ее лопатки, чтобы она упала в его грудь. По ее телу двинулись змейкой мужские руки, крепко сжимающие в проволоке обеспокоенности, не выпуская ее брыкающееся тело от себя ни на дюйм. Голос, которым шептал сейчас Тео, он и сам сразу не различил. Сухой, потерянный, испуганный и осевший, до дрожи безжизненный. Не различал половины слов, что сейчас шептал. Только слышал ее всхлипывания и сбившийся кашель, слышал ее плачь, как гимн об увечьях, что оставил после себя. Не мог поверить в свою жестокость, в такую возможность по отношении к возлюбленной. Ведь знал — если бы отправил Гермиону на тот свет, не долго думая, пустился бы следом. — Тш-ш, все хорошо..я не наврежу тебе, не сделаю больно… — принялся плавно раскачиваться на месте, пытаясь убаюкать ее расшатанное сознание, — ..я с тобой, только с тобой..все будет хорошо..прости меня, прости. Пожалуйста, прости меня, я не должен был все это делать..все позади, теперь тебе будет лучше… Не заметил, как она перестала вырываться, рыдать и стучать по его телу. Все шептал и шептал. «Прости меня» «Прости любимая» «Это моя вина, прости..» «Прости…» А когда и сам успокоился, понял, что сам уже давно сидел у стены, оперевшись на спину, а Грейнджер давно уснула, свесив голову через сгиб его локтя. Кончики пальцев на ногах, что обдувало легким ветерком с пропускающих щелей окон, уже успели достаточно замёрзнуть. Опустил подбородок, снова разглядывая девушку на своих руках, которая безмятежно сопела, сомкнув кулачки у него на груди, совсем как котенок. Конечно, все портил темнеющий синяк на ее тонкой шее, тянущийся во весь ее объем. Бросив эти мысли на потом, окинул взглядом сжатые вместе колени, проводя по ним свободной ладонью и слегка задевая обнаженные щиколотки, сообразил, что и она давным давно черпала тепло только от его тела. Тео попытался перехватить ее фигуру, чтобы подняться на ноги. Собравшись с силами и опираясь на бетон за спиной, аккуратно выпрямился. Раны, на которых лишь недавно успела высохнуть кровь, больно растянулись, от чего Нотт сипло зашипел, но голоса не повысил, боясь разбудить Гермиону. Но, она, казалось, совсем ни о чем не догадывалась, так и выпуская тихие вздохи. Он бесшумно побрел к постели, заботливо укладывая на нее любимую и укрывая одеялом. Затем, с трудом отыскав ее палочку, поставил согревающие чары на кровать. А на застаревшие оконные рамы, как и делал прежде, защитные барьеры, чтобы щели перестали беспокоить хотя-бы до утра. Быстрым взмахом растопил небольшой камин, что стоял чуть дальше от постели, но достаточно, чтобы лежа в ней, не ощущать морозности. Сейчас Тео не задумывался о том, как палочка Гермионы спокойно легла в его руку, ни капли не сопротивлялась, разрешая пользоваться чужаку, как своей собственной. Поразмыслит об этом завтра. Чтобы утолить взбухшие нервы, побрел к кухонной части квартиры, как можно дальше от «спальни», призывая пачку сигарет и сразу же закуривая. Желанная доза никотина быстро ударила в голову, придавая легкость в теле и тишину в голове. Следом докурил и вторую сигарету, хоть уже и не столь приятную. Направляя палочку из виноградной лозы на окурок, чтобы отправить тот тлеть, глаза вдруг упали на полосу алой нити, что до сих пор виднелась. Почему-то… Это слегка напугало парня, ведь он плохо помнил о последнем обещании, что просила Дафна. Не желая копаться во всем; не после того, как пережил сегодняшнее, он оставил надоевшие мысли в дальний угол, желая приступить к решению чуточку позже. Больше не теряя времени, он положил древко у барной стойки и вернулся к Грейнджер, кутая и себя и ее по самый нос.***
Мне плохо, как же дерьмово..почему именно сейчас? Почему, когда я только-только привык к своим чувствам, когда я наконец-таки их понял, она сбежала… Бросила меня, забыв о своих горячих речах, что шептала каждый раз перед сном. Трусиха! Ненавижу. Всех ненавижу, особенно тебя, Гермиона! Как ты могла?! — Тео, милый, я тебя искала. О, нет, только не Дафна. Не хочу ее сейчас видеть, она сделает только хуже. Я молчу, не желаю ее видеть, тем более что-то отвечать. Пускай скорее проваливает. — Идем со мной, мы должны отпраздновать мою помолвку, а не хватает только тебя. Поднимаю опухшие глаза на нее. Внутри воротит от ее гадкой улыбки. Она ведь все знает, знает из-за чего я сижу здесь в одиночестве. Тогда какого хера она пришла?! Дафна ведь была другом, почему же тогда ведет себя так, словно со мной все в порядке?! — Хватит расстраиваться, мой милый Тео, она того не стоит.. —Заткнись! — рявкаю ей, перебивая. — Пошла вон!! Не смей со мной разговаривать! Ты гнилая сука, это ты ее заставила сбежать, я знаю! Ты во всем виновата! Это ты ее напугала, я уверен! Поэтому проваливай, если жить не надоело! Почему так паршиво… Почему она не понимает, зачем так издеваться надо мной? Я падаю на мягкий ковер, заливаясь слезами. Больше ничего не хочется. В горле скапливается тяжелый ком, от которого становится больно дышать. Давлюсь слезами… Хочется умереть. — Я ведь ради тебя старалась. Ты же мне сказал, что только играешься с Грейнджер. Что это все временно, очередной способ проверить меня. Разве ты мне врал? —Заткнись, не хочу этого слышать. Оставь меня! Я кричу, задыхаясь. Вскакиваю на ноги, кидаясь на нее с кулаками — хочется заткнуть ее любыми способами. Вот-вот дотянусь, правда взгляд размылся от опухших век и слез. Поэтому кулак летит по касательной, я теряю равновесие и снова оказываюсь на полу. Дафна мерзко смеется. Ей почему-то смешно. Мерзкая змея, лучше бы она отправилась в свою Америку прямо сейчас. Я все кричу и кричу, срывая голос. Бью костяшками о ковер у ее ног, замахиваюсь в воздухе, выпуская гнев и беспомощность. Руки сами тянутся к волосам, вырывая прядь за прядью. Бьюсь в истерике, так легче. Вдруг на правой руке начинает гореть кожа. Ужасаюсь от своего домысла. Дафна до сих пор молчит, это вдвойне пугает. Нервно поднимаю рукав рубашки, разрывая легкую ткань. Рука пульсирует. Всматриваюсь расплывчатым зрением. Красная нить.. Нет, нет, не сейчас, нет. — Дафна, прошу, остановись… Не сейчас, молю тебя, нет, — вырывается у меня сквозь влажные и искусанные губы, как мантра. Она, кажется, совсем не слышит. Смотрит на меня с презрением. Брови искажены в надменном выражении. Губы ниточкой. Она вся кипит от злости… Да какое мне дело до этого. Мне самому не лучше, поэтому пусть оставит эту заботу на потом. А она все молчит. — Поиграться решила?! Позабавиться?! — я больше не сдерживался, говорил все, что лезло в голову. — Тебе весело, я посмотрю! Хорошо, давай, произноси свои заветные слова, раз тебе не жаль своего друга! Давай же, отыграйся на мне, ты, озверевшая скотина! Линия начинает виться вокруг руки, начиная от запястья и заканчивая у локтя, медленно впиваясь под кожу. Мышцы словно охватывает яростным пламенем. Как же это все надоело. Скулы уже сводит от рвущегося гнева, когда Дафна начинает говорить: — Обещай, Теодор Нотт, что никогда не станешь искать Гермиону Грейнджер. Обещай, что не напишешь ей ни одного письма. Обещай мне, что не станешь связываться ни с кем, кто общается с Гермионой Грейнджер. Мне только оставалось согласиться. Хотелось промолчать, вырезать себе язык. Но я не мог, мой организм не слушался. И мне пришлось. Перестал сопротивляться, ведь рано или поздно, но необходимые и такие противные слова, все равно сами бы слетели. — Я обещаю. Выдыхаю, безвольно падая на спину. Смотрю на потолок спальни мальчиков. Уже ничего не чувствую, кроме равнодушия и опустошенности. Нет желания что-либо говорить или делать. Просто лежу, распластав конечности. Перед лицом появляется все то же выражение женской злости, это Дафна выглядывает со своего места, вырастая передо мной. Появляется над моим телом, расставив ноги по обеим сторонам, словно ей здесь отведена ведущая роль. — Когда-нибудь ты поймешь, что я все это делаю ради тебя. Поймешь, как сильно любила, люблю и буду любить именно тебя. Эти слова не вызывают эмоций, лишь рвотные позывы и мерзкое ощущение в горле. Я кривлю лицо, показывая все свое отвращение, как она вдруг наставляет на меня свою палочку, точно целясь мне в лоб. Это слегка сбивает с толку. Я пытаюсь подняться на локтях, чтобы выползти из неудобного положения. Но Дафна времени не теряет, один плавный взмах палочкой. Я от услышанного на долю секунды впадаю в шок. Это конец… — Обливиэйт. Голова кружится. Не понимаю, что со мной произошло. Дафна стоит надо мной. Я пытаясь собрать воедино последние воспоминания, начинаю приподниматься на локтях, рассматривая ладони и костяшки, что почему-то сбиты в кровь. В горле сухо, как в глубокую засуху. Снова смотрю на девушку перед собой. Она игриво улыбается. — Просыпайся, милый Тео. Не прилично спать на полу, — протягивает свою теплую ладошку ко мне, я, конечно же, хватаюсь за нее, — идем наверх, все тебя только ждут. Она тянет меня на себя, отступая в сторону и поправляя мою рубашку. Я все еще в недоумении, не могу вспомнить последние события сегодняшнего вечера. — Сколько я проспал здесь? — неистово тру глаза. Кажется, они отекли от долгого сна. — Почти весь день, как пришел с завтрака, больше не вылазил из комнаты. — Понятно. Скажи, зачем меня все ждут? — с сомнением смотрю на нее, пытаясь отыскать стакан, чтобы наконец увлажнить горло прохладной водой. — Эх, опять забыл все. Я же тебе еще в гостиной сказала, что уеду завтра же утром по случаю скорой помолвки. Поэтому все меня и провожают, один ты здесь валяешься, как последний пьяница. Вижу обиду в ее лице, становится стыдно. Она ведь мне и правда говорила обо всем, еще сегодняшним ранним утром… Ладно, пора собраться. — Прости, сейчас умоюсь и поднимусь к остальным. А ты не жди, я быстро. Все тело ломит. Череп болит так, словно вот-вот развалится. Тео открывает тяжелые веки, пытаясь сообразить, где он находится. В ноздри вбивается знакомый приятный запах. Он поворачивает голову, но вдруг утыкается в густую копну волос, что тут же щекочут. Парень начинает вспоминать, как оказался в постели, кто с ним лежит и что он делает. Это ведь его Гермиона так приятно пахнет. Пугающий сон мешает собраться, не давая слиться с действительностью. Он смахивает пелену с глаз, пытаясь снова уснуть. Пролежав так больше получаса, понимает, что дело пропащее, поэтому аккуратно поднимается с постели, пытаясь не потревожить девушку в ней и отправляется к плите, дабы сварить крепкий кофе. Взяв в руки повидавшую время, турку, взгляд устремляется на вытянутое предплечье. В голове стучит страх. Дикая паника моментально накрывает. Его рука начинает дрожать, выпуская из хватки рукоятку турки. По телу пробежали мурашки, и только теперь Тео осознает, что это было ни дурным наваждением, ни даже сном. Чистая реальность. Потерянная, но сейчас явившаяся. Забытое прошлое. Обещание, стертое магией, но все еще действующее в своей силе.