Но она была.
И это осознание разбивало женщину в осколки. Лорел казалось, что она рассыпается на мелкие частицы буквально каждую секунду, каждое мгновение, и в этом бессилии её изводила дурная мысль: может, ещё не поздно вернуть всё назад, отказать Уимс и с ожесточением взяться за исполнение возложенной на неё миссии?.. Но каждое появление Ларисы склеивало сердце Лорел из миллиона образовавшихся кусочков и заставляло её всё больше отдаляться от прошлой жизни. И это было до невыносимости сложно и страшно. Лорел была вынуждена двигаться дальше будто бы по канату, и она падала с него то в одну сторону, то в другую, не в силах устоять на тонкой грани между двумя крайними состояниями. Рядом с Ларисой её разум неумолимо отключался, позволяя Гейтс наполниться спокойствием, нежностью и теплотой, но стоило Лорел расстаться с Уимс даже на десять минут — и она с трудом могла дышать: блаженство исчезало, обнажая ненависть к себе и жутчайший страх. Лорел до боли в груди боялась миллиона вещей: что она может всё испортить, что она уже поступила во всех смыслах неправильно, что Лариса вскоре увидит истинную суть Гейтс и покинет её, что Покровитель узнает об их связи и убьёт Ларису… Последнее ввергало Лорел в парализующее состояние: она впервые столь сильно переживала не за свою жизнь — и даже не понимала важности такой перемены. Чувства наслаивались в её груди, как новогодние поцелуи Ларисы на лице, и по ночам Лорел рыдала в подушку, совершенно не понимая, что ей делать. Она не могла быть просто счастливой, ведь боялась, чертовски боялась, что за это придется заплатить кошмарную цену. И только когда Лариса была рядом, когда она касалась Лорел и мягко говорила с ней, этот страх ненадолго отступал, позволяя Гейтс дышать полной грудью, ощущать живительную энергию, исходящую от Ларисы, и понимать, ради чего она оставила всё в прошлом. Лорел знала, что внутри неё нет того разделения, которое виделось ей ранее, но, находясь в образе Мэрилин, она действительно становилась иной: с невероятным упорством пробуждала мёртвую душу Лорел к жизни, проявляла свои лучшие качества, выделяла крупицы искр — и вручала всё это Ларисе, отдавала без остатка, оставляя себе одну лишь только тьму. Но она не тонула в ней, ведь в ответ получала такое обилие света, что оно заглушало голос бездны в её груди — только вот, увы, лишь в то время, когда Лариса была рядом. Лариса видела, как непросто Мэрилин даётся их взаимодействие после признания, и не знала истинной глубины происходящего, но старалась будто бы ненавязчиво напоминать Мэрилин об их чувствах: приятными прикосновениями взывать к её сердцу и убеждать, что Торнхилл не в одиночестве стоит на пути борьбы со своими проблемами, что Лариса находится рядом и всегда готова подставить ей плечо, вернее, перехватить пальцы Торнхилл, которые, по неясной Уимс причине, вечно стремились причинять боль. Мэрилин не хотела говорить об их с Ларисой отношениях и всячески избегала подобных моментов, порой пытаясь буквально уйти прочь от Уимс, поэтому Лариса быстро отступила и перестала затрагивать эти темы, напоминая о них лишь прикосновениями. Но если в первые дни всё шло хорошо: Лариса могла сжать руку Лорел, дотронуться до её плеча, соприкоснуться с ней коленями и даже обнять её перед уходом, то с началом нового семестра возможностей для близкого контакта стало ощутимо меньше. То им не удавалось выкроить время даже для краткой встречи, то им кто-то мешал, то Мэрилин оказывалась вся перепачкана землёй или стремилась уединиться в своей комнате… Ларисе ужасно хотелось украсть Лин хотя бы на одну ночь, утянуть в свою кровать и беспрестанно обнимать, испестряя чужую кожу замысловатыми узорами в попытке отыскать выход из лабиринта её не-касания. Но переходить к подобному было рано: Мэрилин ещё не была готова. Она только привыкала к прикосновениям Ларисы, что было заметно по тому, как она награждала Уимс неверяще-изумлёнными взглядами каждый раз, когда та решалась напомнить Мэрилин о том, что кто-то испытывает к ней чувства. Понимая, что, не говоря и не касаясь, они могут загубить возникшую связь, Лариса делала напор на тактильность, периодически уточняя, позволит ли Мэрилин совершить Ларисе определённое действие. Та никогда не отказывала Уимс, но раз за разом смущённо опускала взгляд и — ничем не отвечала ей. А Ларисе так хотелось большего: она жаждала взаимных прикосновений, откровенных разговоров и совместно проведённых ночей, поскольку Уимс уже — боже, какое безумие! — решила отдаться этим отношениям и не собиралась отступать. Но Мэрилин вела себя иначе: она практически не касалась Ларисы, избегала разговоров о них и, пожалуй, выглядела в какой-то мере холодной и отстранённой. Подобное поведение многие годы отпугивало от Лорел людей, но Лариса была первой, кто понимал, почему всё происходит именно так, и потому с неимоверным терпением ждала момента, когда Мэрилин разберётся со своими чувствами и сможет ответить ей взаимностью.Но так ли это было просто?
Может, для кого-то и да, но точно не для Лорел. Её поисковая строка едва успела выдавать результаты на темы: «Что такое любовь», «Стадии развития отношений», «Механизм влюбленности», «Как понять собственные чувства» и т.д. Лорел читала подобные статьи в попытках найти верные, простые ответы — но их не было и не могло быть. Не будем заглядывать глубже — в те запросы, благодаря которым Лорел хотела разобраться: что из всего совершенного ею в последнее время является предательством и как ей действовать дальше, ведь там всё было совсем плохо. Лорел находилась в полной потерянности и сходила с ума наедине со своими мыслями, и одни лишь прикосновения Ларисы могли спасти её от вечного заточения в непроглядной тьме. Лорел невероятно ценила каждое действие Ларисы в её сторону, каждый взгляд и каждое слово, но совершенно не понимала, как на них ответить. Иногда внутри неё появлялось неясное желание первой коснуться Ларисы, но она не знала, что делать с этим желанием: как облечь его в правильную форму, подходящее ли сейчас время и не будет ли она выглядеть глупо… Лорел мучилась от того, что не могла дотронуться до Ларисы, которая просто была рядом и совершенно ничего не требовала от Лорел, безвозмездно окружая её необходимыми заботой и нежностью. И Лорел впервые в жизни хотелось сделать что-то важное для другого человека, показать — боже — свою искреннюю привязанность и отблагодарить Ларису за свет, спасающий Лорел от гибели. Лариса не знала ничего из этого, но ощущала, что Мэрилин нуждается в ней, и — продолжала делать осторожные шаги в её сторону. В один из холодных январских дней Лариса привычно решила заглянуть в оранжерею. У Мэрилин наконец закончились занятия, и Уимс не терпелось поговорить с ней. Лариса скучала по Мэрилин и хотела вновь оказаться с ней на диване в обнимку, но они были разделены дистанцией, причём во всех смыслах. Нельзя было, чтобы кто-то из неверморцев узнал об их связи, поэтому при всех они старались не говорить друг с другом и не оказывать излишних знаков внимания, хотя Ларисе было сложно не поглядывать на Мэрилин в столовой: ох, если бы они только могли сидеть вместе… Но такая перемена сразу бросилась бы всем в глаза. Поэтому Уимс постоянно искала возможности для их тайных встреч. Убедившись, что все студенты вернулись в замок, Лариса вошла в кабинет ботаники. Мэрилин была там, стояла спиной ко входу и что-то записывала. Услышав знакомые шаги, она приобернулась: — Привет, — лицо Лорел на миг озарила улыбка. — Подожди минутку, я запишу оценки, пока помню… — с этими словами она развернулась обратно к столу, пытаясь сосредоточиться. Лариса приблизилась к ней со спины и уже почти привычным образом обняла: наклонившись, она опустила свой подбородок на чужое плечо и резво обхватила талию Мэрилин, сцепив руки на её животе. Мэрилин вздрогнула всем телом — снова! — и оставила ручкой длинный резкий след на половину страницы. Лариса замерла: это случалось уже не в первый раз, и Уимс всё не могла понять, в чём дело — Мэрилин разрешила обнимать её и уже почти спокойно реагировала на все прикосновения Ларисы, но иногда её буквально пронзало дрожью. И пора было разобраться с такой реакцией. — Мэрилин, скажи, пожалуйста, всё в порядке? — негромко спросила Лариса. — М-м? — неуверенно протянула та, медленно приходя в себя. — Да, — неуверенно ответила Лорел, просчитывая в своей голове все варианты того, почему Лариса могла задать подобный вопрос: чем Гейтс выдала себя? кто-то донёс об её истериках по ночам? она наложила недостаточно тонального крема под глазами? или Лариса узнала что-то большее о ней, что-то, что не должна была?.. Горло Лорел крепко сжала паника. — Ты уверена? Тебя ничего не беспокоит? — издалека заходила Лариса, не решаясь сразу спросить, почему Мэрилин вздрогнула. — Всё хорошо, — едва смогла выдавить из себя Лорел, прикрывая глаза, чтобы успокоиться. — Тогда почему ты так вздрагиваешь, когда я обнимаю тебя?.. — с волнением прошептала Лариса ей на ухо. — Не всегда, да, но порой ты очень резко дёргаешься… Что я делаю не так? — наконец спросила она, сильнее переплетая свои пальцы, чтобы Мэрилин не разорвала руки Ларисы и не унеслась прочь от очередного прямого вопроса об их отношениях. Лорел изумлённо замерла, слегка приоткрыв рот: о, так вот что смутило Ларису. Едва сдерживая нервный смех, Гейтс задумалась. Её действительно странным образом пугали подобные объятия, но она не искала причин происходящего, ведь не собиралась говорить об этом Ларисе, однако та заметила всё сама. — Лин? — мягко позвала Лариса, когда пауза затянулась. Лорел, прислушавшаяся к своим ощущениям и обдумавшая возникшую ситуацию, прикусила губу, не набираясь смелости произнести правду. Догадываясь, что происходит в голове Мэрилин, Лариса попросила: — Лин, пожалуйста, скажи мне, почему ты вздрагиваешь. — Я… — Лорел не могла отказать Ларисе и потому была вынуждена что-то ответить, но ей было до ужаса неловко и стыдно говорить о том, что она испытывает… Переступая через себя, Лорел с трудом собирала слоги в слова, рвано выдыхая их из себя: — Не понимаю, почему, но меня пугают прикосновения к животу. Я знаю, что это ты, я чувствую твою голову на плече, но в тот миг, когда ты обвиваешь мой живот… Я чувствую себя в опасности, — Лорел болезненно зажмурилась. Руки Ларисы мгновенно исчезли. Уимс выпрямилась во весь рост, и Лорел вдруг сама развернулась к ней, поднимая взгляд: — Прости, это так глупо… Уимс смотрела на неё в смятении, тревожно сведя брови: — Почему ты молчала о том, что тебе неприятно? — Я не могла… — Лорел опустила взгляд. Ей было так тяжело говорить о собственных чувствах, ощущениях и мыслях, что это почти лишало её голоса. — Это глупо… — Мэрилин, милая, во всём этом нет ничего глупого, — встревоженно отозвалась Лариса, присаживаясь на край стола, чтобы их лица оказались на одном уровне. — Мне очень жаль, что мои действия были тебе неприятны. Ты не должна бояться говорить о том, что чувствуешь, особенно, если что-то причиняет тебе дискомфорт. Я ещё не знаю, как правильно к тебе прикасаться, поэтому, пожалуйста, помоги мне изучить твоё тело, — Лариса вдруг замерла и смущённо рассмеялась, видя, как Торнхилл начинает улыбаться: — Да, вот видишь, и мои слова звучат глупо, но это нормально, в них нет ничего стыдного или страшного. Просто нам обеим нужно к этому привыкнуть. Я хочу знать, какие прикосновения тебе нравятся, и для этого мне нужна твоя помощь. Понимаешь? Лорел кивнула, ощущая, как её глаза наполняются слезами. Лариса была самым прекрасным человеком на свете, и Гейтс не понимала: как Уимс могла влюбиться в её чёрную душу… — Могу я обнять тебя за плечи? — спросила Лариса, видя, что Мэрилин находится на грани слёз. Лорел, горестно зажмурившись, кивнула: — Да, пожалуйста, — и сделала шаг к Ларисе, которая мигом раскрыла руки, притянула её к себе… И всё вдруг стало так просто и легко, будто бы не могло быть иначе. После того случая Мэрилин больше не вздрагивала. Лариса нашла новый способ обнимать её со спины: Уимс стала просто перекидывать свои руки через плечи Мэрилин и скрещивать их у той на груди. Не сразу, но Лорел призналась: в таком положении она чувствует себя максимально защищённой. И Лариса была бесконечно этому рада. Несколько позже, одним уютным вечером, когда они привычно сидели в комнате Ларисы и смотрели очередной фильм, Лорел вновь мучилась от странного желания доставить Ларисе удовольствие тактильным контактом и снова не набиралась на это решимости. Понимая, что так не может больше продолжаться, Гейтс, после долгих сомнений и ругательств в своей голове, произнесла: — Лар… — Да? — мигом отозвалась Уимс, переводя взгляд на Мэрилин. — Скажи, пожалуйста… — Лорел в волнении мяла в руках край пледа, зная, что рядом с Ларисой ей лучше не щипать собственную кожу ногтями. — Объясни, как ты решаешься на то, чтобы коснуться меня? — она нашла в себе силы на то, чтобы взглянуть Уимс в глаза, ведь ей хотелось смотреть на Ларису. — Как ты понимаешь, что можешь сделать что-то прямо здесь и сейчас? Губы Ларисы дрогнули, и она расплылась в мягкой улыбке: — Ну, прежде всего, я чувствую, что желаю сделать. Или думаю об этом, — тут же поправила она себя, пытаясь учитывать психологию Мэрилин. — Потом я быстро оцениваю обстановку: не видит ли нас кто-нибудь, — она обвела собственную комнату взглядом. — И если мы одни, то я просто делаю то, что хочу и что мне позволено, — с этими словами она взяла руку Мэрилин и переплела их пальцы. — Если мы находимся наедине, ты можешь делать со мной всё, что хочешь, в тот момент, когда хочешь, и так, как ты хочешь. Почему-то меня тянет сказать: «Просто следуй за своими желаниями», но в твоём случае «просто»… Лариса не смогла закончить свою фразу, потому что в этот момент Лорел вдруг потянулась вперёд, приподнялась над диваном и едва ощутимо оставила поцелуй на щеке Ларисы. Это оказалось не таким пугающим и смущающим действием, каким оно представлялось Гейтс, наоборот, грудь женщины вдруг наполнилась светом — тем самым светом, что она обычно ощущала рядом с Ларисой. Лорел взглянула на Уимс новым взглядом, полным глубинного изумления: она, что, могла отвечать Ларисе такой же искристой и живительной энергией?.. По лицу Уимс Лорел поняла, что это так, и мягко улыбнулась, ощущая, как сладостно стучит сердце в груди: ну что за чудесное чувство… Замершая Лариса смотрела в ореховые глаза, наполненные счастьем, и отчаянно пытаясь запомнить этот миг. Спустя почти месяц Мэрилин наградила её вторым поцелуем: неуверенным, лёгким, но осмысленным и трепетным. Это означало, что преграда внутри Торнхилл наконец дала трещину, и оттого Ларису накрывало волной сильнейших эмоций. Чувствуя, как глаза наполняются влагой, Лариса не сдержалась: — Обними меня, пожалуйста, — прошептала она, задыхаясь от надежды и дрожи где-то внутри. Лариса понимала, что, наверное, слишком рано просить Мэрилин о подобном… Но Лорел, жаждущая разделить с Ларисой своё светлое чувство, мигом приподнялась, опустила одно колено между ног директрисы и, чуть возвысившись над Уимс, мягко обхватила её плечи руками. Лариса, поражаясь ещё сильнее, с нежностью прильнула к груди Мэрилин и сжала её талию руками, с улыбкой опуская ресницы и позволяя слезам хлынуть из глаз. Лариса не могла поверить своему счастью: Мэрилин была готова к тактильности! Ларисе удалось пробраться под сердечную «броню» и пробудить в Мэрилин желание осознанно касаться её! Это был огромный шаг в их отношениях, и Лариса, обычно строгая и сдержанная Лариса, многие годы жившая по правилам разума, расчувствовалась самым невообразимым образом. Она громко всхлипнула, совершенно утратив контроль над своими эмоциями, отчего Мэрилин-Лорел переместила руку на её голову и бережно прижала плачущую Уимс к себе, будто бы желая вместить Ларису в свою грудную клетку, поближе к сердцу.И разве мог быть жест значительнее этого?..