МОИ ПОЗДРАВЛЕНИЯ.
Два слова раздались в голове громкими выстрелами. Лорел Гейтс тут же задохнулась, понимая, что держит в руках, и огненная искра мгновенно поразила склад её мысленных боеприпасов. Всё то, что она так отчаянно вытесняла из сознания, неостановимым потоком ворвалось в разум Лорел, и той показалось, что её ударили по голове: резко и сильно. Ощущая, как грудь заполняется огненным коктейлем эмоций, Лорел резким движением разорвала бумаги в своих руках и забросила их обратно под кровать, пытаясь спастись от накатывающего безумия, но было уже поздно. Её сердце сжало дикой болью, глаза заполнились жгучими слезами, Лорел горько скривилась, обхватывая свои плечи руками, и — с силой провела ногтями до локтей, оставляя алые царапины. Миллионы нервных окончаний тут же отозвались на повреждение кожи, но не смогли заглушить боль в груди Лорел, не смогли вернуть её к реальности, и она полоснула руки снова, сильнее, до крови, неконтролируемо рыча, но окончательно погрузилась во тьму. Лорел Гейтс захлестнула острая, яростная, неистовая истерика: Лариса заботилась о ней, Лариса хотела полюбить её, Лариса всецело доверяла ей, Лариса чувствовала себя в безопасности рядом с ней — а она была совершенно не тем человеком, с которым следовало делать нечто подобное. Лорел задыхалась от осознания того, что она позволяет Ларисе совершить страшную ошибку, что она не достойна ни капли её света, что она — самый ужасный человек на свете, вообще не заслуживающий жизни. Лорел ненавидела себя за то, что скрывала от Ларисы правду, что не могла отказаться от её чувств, что не была способна обезопасить Ларису от своего появления. Лорел рыдала, совершенно не понимая, что творит. Даже в самый важный момент своей жизни она не могла поступить правильно: не могла оттолкнуть Ларису, предупредить её о Покровителе и навеки убраться прочь из Невермора. Лорел не могла отказаться от человека, к которому впервые в своей чёртовой жизни испытывала чувства, и ненавидела себя за то, что поддалась слабости, глупости и эгоизму. Она ненавидела всё своё прошлое, наполненное страданиями и одиночеством, ненавидела настоящее, где получила шанс на счастье, который не заслуживала и от которого не могла отказаться, ненавидела будущее, в котором её, вероятно, ждала ещё большая боль: вряд ли она могла обезопасить их с Ларисой от правды и — что в миллионы раз хуже — от Покровителя. В своём исступлении Лорел хотелось задохнуться от ненависти к себе, захлебнуться в нескончаемой боли, прервать своё жалкое существование, потому что она не могла быть с Ларисой и не хотела быть без неё. Лорел видела лишь один выход из сложившейся ситуации: её дурацкое сердце, всё ещё бешено колотящееся и качающее кровь по венам, должно было навсегда остановиться. Желая помочь ему, Лорел попыталась встать с пола. Ей показалось, что она чертовски пьяна: перед глазами всё буквально расплывалось, а конечности совершенно не слушались, и от такого бессилия рыдания Лорел приобрели отзвуки смеха. Боже, она просто была не в состоянии покончить с собой, сущее ничтожество!.. Лорел ревела и хохотала одновременно, не замечая ни времени, ни пространства. Её мир сузился до одной короткой мысли: «Я не заслуживаю Ларисы», и Гейтс окончательно потеряла себя.Но она нашла её.
Бьющаяся в истерике Лорел даже не была способна осознать, что она уже не одна в комнате, что кто-то выкрикивает её имя и касается её, пытаясь достучаться до разума, пленённого тьмой, и что этому кому-то плевать абсолютно на всё — главное, чтобы с ней всё было хорошо… Лариса спокойно работала в зале Офелии, когда к ней заглянула миссис Рамс, добродушная женщина лет пятидесяти, управляющая прислугой в замке, и, не заходя в кабинет, сообщила: — Мисс Уимс, извините, но там Торнхилл опять рыдает, и как-то уж слишком сильно в этот раз. — Что? — Лариса поражённо замерла, приоткрыв рот и высоко вскинув брови. — Снова? В этот раз? — переспросила она, с трудом поднимаясь на ноги от волнения. — Это случалось раньше? — Да, по вечерам я иногда прохожу по второму этажу и за последние пару месяцев уже несколько раз слышала это довольно отчётливо, — женщина неловко пожала плечами. Лариса подошла ближе и, с трудом сохраняя спокойствие, уточнила: — Почему Вы раньше мне не сказали? — сердце Ларисы всё больше наполнялось тревогой, но она не могла не задать этот вопрос, прежде чем броситься на нужный этаж. — Не хотела лезть в её личную жизнь, всякое бывает, но сегодня это громче обычного, да ещё и днём… — просто ответила работница. Лариса с трудом поблагодарила её и, сказав, что справится сама, едва не бегом направилась к лестнице. С Мэрилин определённо творилось что-то неладное, и Лариса своими глазами видела это — но, как дура, проигнорировала свои опасения, надеясь, что всё в порядке. Идиотка! Как хоть что-то могло быть в порядке после всего, что Мэрилин пережила в прошлом? Ларисе стоило понять, что это «сияние» рядом с ней должно компенсироваться чем-то в психологическом плане, чем-то негативным, а в случае с Торнхилл… В памяти Ларисы всплыла тьма в глазах Мэрилин тогда, в оранжерее, и Уимс сорвалась на бег.Ей не стоило оставлять Мэрилин со всем этим наедине!
Приближаясь к нужной комнате, Лариса услышала поистине ужасающие звуки, и всё внутри женщины завибрировало от чувства вины и страха. Уимс мигом постучалась, но её не услышали, резво потянула ручку на себя — закрыто. Не думая ни секунды, Лариса вытянула шпильку из волос и, поблагодарив бурную молодость, быстро отомкнула чужую дверь. Мэрилин, дрожащая и задыхающаяся от рваных рыданий, сидела в нескольких шагах от входа в ванную и выглядела совершенно безумной. Заперев дверной замок изнутри, Лариса мигом рухнула рядом с Торнхилл на колени, громко охая от вида расцарапанных в кровь плеч, и схватила Мэрилин за руки, повторяя её имя, но это не помогало; Лариса бережно взяла в свои ладони лицо Мэрилин — но её невидящий взгляд будто прошёл сквозь Уимс, даже не узнав; тогда Лариса прижала Мэрилин к себе, но и это не заставило Лин вернуться к ней, как бы Лариса не просила. Мэрилин заходилась сумасшедшими, звериными рыданиями, хрипя на каждом вдохе и неостановимо дрожа всем телом. Чертовски испуганный, панический взгляд Ларисы выцепил приоткрытую рядом дверь. Мгновенно подхватив Мэрилин, Лариса внесла её в соседнюю комнатку и опустила на дно широкой ванны. Мэрилин тряслась, продолжая захлебываться невнятной смесью смеха и рыданий, поэтому Лариса, со сжавшимся от жалости сердцем, решительно схватила душ, потянула вентиль и обдала Торнхилл холодной водой.Это сработало.
Лорел почти сразу пришла в себя и вскинула руки, закрываясь от острых, леденящих ощущений. Увидев, что Мэрилин наконец вернулась к реальности, Лариса покрутила второй вентиль, обдавая женщину водой уже приятной температуры. Лорел, умудрившаяся рассмотреть возвышающийся над ней силуэт, ощутила, как истерика отступает и, боясь вновь растерять праведный порыв, вскрикнула: — Я должна покинуть тебя! Сердце Ларисы полоснуло жгучей болью, будто бы Мэрилин провела по нему своими острыми ногтями. Уимс выключила воду. Насквозь промокшая женщина подняла на неё взгляд, и Лариса впервые узрела всепоглощающую тьму. Не говоря ни слова, она перелезла через бортик ванны и опустилась рядом с Мэрилин. Та дрожала, обхватив себя руками и подтянув колени к груди. — Повтори, — жёстким тоном произнесла Лариса, пряча свои чувства под непроницаемой маской. Она понимала, что Мэрилин вновь сорвалась, что её вновь поглотила тьма — и что она, Лариса, наконец должна набраться решимости и спасти Лин от всего этого. Лорел, дрожа от боли и ужаса, выдохнула: — Я должна покинуть тебя. Лариса резко схватила её дурную голову обеими руками и уверенно поцеловала. Лорел не ответила ей, и Уимс отстранилась, не отпуская чужого лица: — Повтори. — Я должна… — неуверенно начала Лорел, но Лариса мигом накрыла её губы своими. Гейтс затрясло ещё сильнее, и Уимс отпустила её. — Повтори! Лорел подняла на неё глаза: Лариса вновь смотрела на неё тем странным, непонятным, нечитаемым взглядом, как новогодней ночью, и в яростном отчаянии сдвигала брови. Всё это вновь разбило Лорел в осколки, и она беззащитно прошептала: — Ты повтори. Лариса мигом припала к её губам, смелее и несдержаннее целуя Мэрилин. Лорел ощутила, как ком боли, ненависти и самобичевания, вшитый под рёбрами, медленно растворяется, и слабо ответила Ларисе, чувствуя, как из глаз начинают литься слёзы. Лариса целовала её, периодически отстраняясь, чтобы Мэрилин могла вздохнуть, и вновь трепетно накрывала чужие губы. Лорел, голова которой совершенно шла кругом, стала отклоняться назад, и Лариса вдруг, надавив на чужую грудь, позволила Торнхилл откинуться на покатую стенку ванны. Лорел развела согнутые в коленях ноги, и Лариса, придвинувшись ближе и схватившись одной рукой за бортик ванны, нависла над женщиной, увлекая её в новый поцелуй. Никогда ещё Лариса не делала это с таким отчаянием. Она так боялась потерять Мэрилин, что совершенно не хотела думать об этом, и потому — какая кошмарная оплошность! — проигнорировала явные переживания Торнхилл, наивно полагая, что та попросит помощи, если не будет справляться сама. Лариса ругала себя до беспамятства: она же примерно понимала масштаб психологических проблем Мэрилин, так почему же позволила ей переносить все тёмные переживания в одиночку?.. Ларисе так хотелось верить в атмосферу счастья, которая возникала между ними наедине, что она забывала о боли, страхах и волнениях Лин, которые неизменно оставались в её душе! Исключительный разум Уимс раз за разом отказывал рядом с Мэрилин и совершенно подводил Ларису в отношении Торнхилл. А это было непозволительно. Когда Лорел окончательно потеряла возможность дышать из-за слёз и поцелуев, она слабо отстранила Ларису. Уимс, не позволяя Мэрилин прийти в себя, переместила свои губы на её лицо, вновь испестряя светлую кожу алыми отпечатками, как в новогоднюю ночь, но в этот раз — ощущая соль на языке. Мэрилин вдруг опустила руку на щёку Ларисы и вновь попыталась отстранить её. Уимс слегка выпрямилась, замирая на расстоянии протянутой ладони от лица Мэрилин, и ожидающе замерла. Лорел с трудом сморгнула слёзы, из-за которых всё расплывалось, и выцепила взглядом голубые глаза. — Я должна покинуть тебя, — повторила Лорел. — Да что ж такое! — выпалила Лариса, наклоняясь обратно, но Лорел мигом повернула голову вбок, не позволяя заткнуть себя поцелуем. — Тебе опасно быть со мной, Лариса, — ощутив, что Уимс отодвинулась, Лорел перевела взгляд на её лицо, чтобы сказать всё прямо. — Я — монстр, и моя тьма погубит тебя. — Я не верю, — горько выдохнула Лариса. — Я погублю тебя, — прошептала Лорел, ощущая, как вновь начинает дрожать: то ли от холода, то ли от эмоций, то ли от всего сразу. — Лариса, ты ведь даже не знаешь, кем я была, чего придерживалась и что делала раньше… — Мне плевать, — перебила её Лариса. — События прошлого не властны над тобой в настоящем. Лин, я знаю, что в твоей жизни было много боли и страданий, но я не причиню их тебе. — Ты не понимаешь, — покачала головой Лорел. — Мы не должны быть вместе! — Кому должны, Лин?! Кому и что мы должны?! — горестно вскричала Лариса, чувствуя, как неумолимо теряет Мэрилин, отчего две горячие капли сорвались с её ресниц и упали на грудь Лорел, почти прожигая её кожу своим теплом. — Мы с тобой ничего никому не должны, понимаешь? — Лариса впервые показывала свою уязвимость, свой страх и свою боль, отчего Лорел хотелось зажмуриться: она доводила Уимс до всего этого. — Я хочу быть с тобой, Лин! — Лариса опустила руку ей поверх сердца и рвано произнесла, слегка надавливая на кожу пальцами в такт словам: — Я. Хочу. Быть. С тобой. — Лорел, задыхаясь от волнения, накрыла её ладонь своей, неясным образом понимая, что Лариса нуждается в её прикосновении и — боже — в ней. Губы Уимс предательски дрогнули, но она не менее решительно спросила: — А чего хочешь ты, Мэрилин? Чего ты действительно хочешь в своей жизни? Лорел замерла, не прерывая зрительного контакта. Она знала, впервые в своей чёртовой жизни она твёрдо знала, чего хочет, но разве могла она пойти на поводу у этого желания? Разве могла так серьёзно рискнуть жизнью и благополучием Ларисы? Разве могла позволить себе настоящие чувства?.. Лариса смотрела на Мэрилин и была готова разлететься на атомы, потому что совершенно не понимала, что и как ей нужно сделать, чтобы побороть мрачные сомнения внутри Торнхилл. Отдавшись собственным чувствам после январских событий, Лариса упустила из вида тяжёлую внутреннюю борьбу Мэрилин. Конечно, она заботилась о Торнхилл, старалась быть не слишком настойчивой, пыталась поддерживать её приятными прикосновениями, но совершенно забывала о главном: Мэрилин Торнхилл не умела справляться с собственными чувствами и совершенно ничего не знала о любви. Ларисе нужно было говорить с Мэрилин, объяснять ей, что происходит между ними, открыто спрашивать, что её беспокоит, а не просто касаться в надежде на то, что Мэрилин разберётся со всем сама. Да, в первые дни Лин не хотела говорить о них, и Лариса вполне логично отступила, но ей следовало попробовать снова чуть позже, и ещё немного, и вновь — пока Мэрилин не согласится. Те откровения, что стали появляться между ними после разблокировки тактильности Мэрилин, были недостаточными и запоздалыми. Лариса совершенно ничего не знала о глубоких, тёмных переживаниях Мэрилин — и в этом была её ошибка. Ошибка, из-за которой всё могло рухнуть. От этого осознания Ларисе хотелось кричать, но она лишь сжимала губы, глядя на мокрую, заплаканную Мэрилин, лежащую на дне холодной ванны и смотрящую на Ларису с неописуемой болью. Понимая, что Торнхилл настроена решительнее, чем прежде, Лариса, неожиданно и для самой себя, произнесла: — Ты можешь убить меня, Мэрилин. — Что? — охнула Лорел, испуганно сводя брови. — Ты боишься погубить меня, так? — Лариса дождалась краткого кивка: — Хорошо. Я разрешаю тебе убить меня. Разбей зеркало и перережь мне вены, Мэрилин, — видя по шокированным глазам женщины, что та совершенно ничего не понимает, Лариса хмыкнула: — Хорошо, я сама, — и попыталась встать. Её уловка наконец сработала. Мэрилин вдруг схватила Ларису за плечи и потянула на себя с испуганным: — Нет! Лариса, повинуясь чужим рукам, опустила голову на дрожащую грудь Мэрилин. Лорел прижала её к себе и прошептала: — Если одна из нас умрёт, надеюсь, я умру первой. — Никто из нас не умрёт из-за любви, Мэрилин, — Лариса бессильно прикрыла глаза, пытаясь угомонить собственную дрожь. — С нами всё будет хорошо. Прости, мне многое стоило сказать тебе раньше, объяснить, успокоить, нельзя было оставлять тебя наедине с сомнениями и страхами, я боялась быть слишком настойчивой, а в итоге — чуть не потеряла тебя… Я стараюсь не навредить тебе, но, кажется, делаю только хуже. — Ты спасаешь меня, — призналась Лорел, сильнее сжимая руки на спине Ларисы. — И я на самом деле хочу быть с тобой. Но цена может быть очень высока. Моё прошлое не оставит меня в покое, и я не хочу, чтобы ты пострадала. Я боюсь этого больше всего на свете. Ведь если ты погибнешь, я… Лар, я… чёрт… — Лорел горестно всхлипнула, уже почти готовая назвать своё настоящее имя, но Лариса остановила её: — Каким бы ни был конец, что бы нам не пришлось преодолеть, как бы сложно это ни было — на меньшее я не согласна. И если за твою любовь мне придётся умереть — пусть будет так, — Уимс поднялась с чужой груди и наклонилась вперёд, чтобы оставить мягкий поцелуй на губах Мэрилин. — Что для тебя вообще значит любовь? — спросила Лорел, проводя пальцами по щеке Ларисы и стирая сбегающую слезу. Она понимала, что не может принять подобную жертву, если Лариса сама не понимает, ради чего готова рискнуть. После всех скандалов, эмоциональных ран и горьких расставаний это чувство долгое время казалась Ларисе сложным и переоцененным. Но рядом с Мэрилин мнение об этом незаметно для Ларисы изменилось: любовь стала видеться ей важным чувством, призванным поддерживать людей и наполнять их жизненной силой. Поэтому, когда этот вопрос прозвучал, Уимс с приятным удивлением осознала, что их отношения с Мэрилин действительно отличаются от всех предыдущих даже на стадии влюбленности: возникшее между ними нежное, осторожное и жертвенное взаимодействие трогало Ларису больше страсти и каких-то безумств, которыми она «наслаждалась» с другими в первые месяцы отношений. — Раньше я считала её глупостью, — честно призналась Лариса Мэрилин. — Но сейчас мне кажется, что только ради любви люди и живут. Она становится смыслом всего и ответом на любой вопрос. И ты сейчас являешься для меня всем, Лин, — Лариса мягко улыбнулась, глядя в ореховые глаза. — Поэтому меня не волнует, что будет после. Я хочу отдаться тебе полностью, поэтому, прошу, не гони меня прочь, если ты действительно не хочешь этого. — Не хочу, — покачала головой Лорел, жмурясь. — Но я боюсь за тебя. — Со мной всё будет в порядке, с тобой тоже, — успокоила её Лариса. — Я не допущу, чтобы с нами случилось что-то плохое, обещаю. Ты позволишь нашим отношениям ещё один шанс? — Мэрилин закивала, жмурясь ещё сильнее. — И ты не сбежишь от меня? — Мэрилин закачала головой, и Лариса улыбнулась: — А ты скажешь мне что-нибудь словами? Лорел Гейтс открыла свои глаза, взглянула на женщину напротив и искренне прошептала: — Ты — всё, что у меня есть. — Лариса так довольно улыбнулась, что даже опустила свои ресницы в смущении, однако Лорел ещё не закончила: — Но, Лар, скажи мне… Правильно ли я поступлю, если откажусь от всего, чем жила до этого? Мне всегда казалось, что, решив что-то начать однажды, нужно обязательно довести дело до конца, ведь в него вложено уже столько сил и времени… — Ох, Лин, — Лариса сокрушённо покачала головой, полагая, что Мэрилин говорит о своём решении жить без любви, однако, в любом случае, была убеждена в своей правоте. — Бросать что-то незавершённым — нормально, менять своё мнение — нормально, пробовать что-то новое, на что не решалась раньше — нормально. Конечно, иногда нам жаль потраченных на что-то усилий, но они не окупятся, если ты дальше будешь продолжать делать то, во что уже не веришь и чего больше не хочешь. Лучше потратить свою энергию на то, что для тебя важно в настоящем. Прошлое позади, его нельзя изменить, но ты можешь повлиять на своё будущее, если сделаешь что-то в настоящем. Поэтому: да, Мэрилин, ты поступишь совершенно правильно, если откажешься от того, что уже не имеет для тебя значения сейчас. Лорел поняла, что она окончательно пропала, принимая готовность Ларисы ко всему и клянясь себе спасти её даже ценой собственной жизни, поэтому с трепетом прошептала: — Спасибо тебе, — и оставила нежный поцелуй на губах Ларисы, зная, что никогда не расплатится с женщиной за её доверие. Уимс ощутила холод, исходящий от кожи Мэрилин, поспешила подняться и выбраться из ванны со словами: — Я тебя совсем заморозила… Лорел приняла её руку и осторожно вылезла следом, понимая, что на самом деле почти заледенела, но, боже, какой же это был пустяк… Лариса мигом отыскала полотенце и только хотела укутать в него Мэрилин, как замерла, вновь взглянув на её истерзанные плечи, на которых, к тому же, виднелись небольшие синяки разного срока давности. — Лин… — горестно вздохнула Лариса. Мэрилин вскинула на неё глаза, и при лучшем освещении Лариса разглядела черноту под глазами женщины, проступившую из-под частично смытого тонального крема. — Как же сильно ты мучила себя здесь одна… — Ларисе вновь стало больно. Мэрилин рыдала ночами, оставляла синяки на своей коже и изводила себя тёмными мыслями, в то время как она спокойно спала в своей постели, ощущая тепло от собственной влюблённости… Лорел смущённо опустила взгляд, не в силах ничего ответить Ларисе, и разглядела на светлом наряде Уимс не только мокрые пятна, но и алые полосы. — Я испортила твоё платье, — виновато выдала Лорел. — Ерунда, — мигом отозвалась Лариса. — Даже не думай переживать о нём, идём, — она вывела Мэрилин в комнату. — Нужно обработать эти раны… — задумчиво осмотрелась Уимс, пытаясь сообразить, где у Мэрилин может быть нечто вроде аптечки. — Не смотри, пожалуйста, — послышалось за её спиной, и Лариса замерла. Лорел быстро стянула с себя мокрые, холодные колготки, сменила нижнее бельё на сухое, надела тёплые пижамные штаны и только хотела снять майку, но руки отозвались дикой болью. Да, в этот раз она определённо перестаралась. — Ты не могла бы мне помочь? Лариса обернулась и, сообразив, что от неё требуется, подошла к Мэрилин со спины. Мокрая ткань прилипала к коже, поэтому Лариса постаралась быть вдвойне осторожной, чтобы не задеть свежие царапины, едва переставшие кровоточить. Отбросив майку в сторону ванной комнаты, Лариса расстегнула бюстгальтер Мэрилин и осторожно спустила лямки до кистей, где Торнхилл уже сама перехватила предмет одежды. Лариса хотела было уже отвести свой взгляд, но вдруг заметила нечто неожиданное и неконтролируемо охнула, осознав, что же видит. Спину стоящей перед ней женщины прочерчивал длинный пугающий шрам, идущий ровной полосой от одной лопатки к другой. Лорел, услышавшая шок Ларисы, сначала недоумённо нахмурилась, а следом, осознав, что напугало Уимс, резко развернулась к ней лицом, пряча своё уродство и прикрывая голую грудь руками. Лариса смотрела на неё с ужасом, сожалением и тревогой. — Откуда?.. Лорел зажмурилась, когда яркое воспоминание заполнило её голову полностью, и выдохнула: — На шестнадцатилетие девочки в приюте сделали мне подарок: приложили во сне раскалённую кочергу к спине… Лариса глубоко вздохнула, пытаясь не разразиться гневными ругательствами, и, заметив, как испуганно и стыдливо сжалась перед ней Мэрилин, мигом попыталась обойти её, чтобы вновь оказаться за спиной Лин. Ощутившая это Лорел отскочила к столу, пряча шрам. — Лин, позволь мне… Но на Лорел неожиданно нахлынули страшные воспоминания о приюте, она выпала из реальности, вновь оказавшись в том жестоком и страшном месте, и не услышала фразу Ларисы, поэтому, когда кто-то вдруг взял её обеими руками за талию и резво развернул к себе спиной, Лорел испуганно вскрикнула, думая, что ей снова причинят боль. Иррациональный страх от пережитых травм захлестнул её разум уничтожающей волной, она ощутила чужое прикосновение к спине и уже хотела закричать, как вдруг поняла, что чувствует на своей коже не боль, а чьи-то мягкие губы. Вздрогнув, Лорел распахнула глаза, вновь возвращаясь в настоящее, в свою неверморскую комнату, к Ларисе, и тут же ощутила новый поцелуй под лопаткой. А потом ещё один. И ещё. Лариса прокладывала дорожку поцелуев от одного края шрама к другому, не брезгуя прикасаться к этой жуткой полосе, и у Лорел от подобного жеста слабели колени. Гейтс опёрлась обеими руками о стол, не веря во всё происходящее и неконтролируемо всхлипывая на каждый поцелуй Ларисы. Когда приятные ощущения достигли дальнего края правой лопатки, она хотела было развернуться, но чарующие прикосновения Ларисы вдруг стали спускаться ниже, и Лорел пронзило осознанием: Лариса пересчитывает её недавно пострадавшие рёбра губами. Когда они закончились, Лорел услышала её тихий, взволнованный голос: — Где ещё болит? — но Лариса тут же догадалась сама и осторожно коснулась кожи над локтем Мэрилин, чуть ниже рваных царапин. — Мне подняться выше? — Да… — едва смогла выдохнуть Лорел, и Лариса медленно, осторожно оставила дорожку поцелуев поверх алых полос. Лорел слегка вздрагивала от приятно-жгучих прикосновений, совершенно теряя голову. Когда Лариса закончила со второй пострадавшей рукой, Лорел развернулась к ней лицом: — И всё это не отталкивает тебя? — Нет, — мягко улыбнулась ей Лариса. — Я хотела бы залечить поцелуями все твои раны: на коже и сердце, но, наверное, мне это не под силу. Я хочу, чтобы ты знала: я принимаю всю тебя, со всеми проблемами, со всеми травмами, со всей тьмой, и ничто никогда не оттолкнёт меня от тебя. Тебе больше не нужно бороться с этим одной. Я рядом, Лин, я приму каждую твою мысль, каждое переживание, каждое чувство и постараюсь помочь тебе справиться со всем. Не бойся довериться мне. — Мне кажется, я доверю тебе даже свою жизнь, но не жди, что я так легко смогу говорить о том, что происходит внутри… — прошептала Лорел, наклоняясь вперёд и обнимая Ларису за талию. — Я постараюсь сделать всё, чтобы тебе было комфортно, — пообещала Лариса, осторожно перебрасывая свои руки через плечи Мэрилин на её спину, чтобы почти не касаться ран. — Могу я задать тебе непростой личный вопрос? — Конечно, — прошептала Лорел, надеясь, что ей не придётся лгать Ларисе. — Почему ты причиняешь себе боль в волнительные моменты? — негромко спросила Лариса. — Раньше я думала, что ты так доказываешь себе реальность происходящего, но… Ты наказываешь себя за какие-то чувства? — Почему ты изменила мнение? — удивилась Лорел. — Ты щипала себя, когда мы были вместе, но твои руки сейчас… — Лариса вздохнула и очень мягко произнесла: — Я ни в коем случае не корю и не ругаю тебя, Лин, просто очень хочу понять тебя и твоё видение мира… — Нет, не переживай, я всё понимаю, — Лорел поджала губы. — Когда мы были вместе, я действительно доказывала себе реальность всего происходящего. И наедине тоже. Даже сейчас. — Но почему именно таким способом? Как это работает? — порывисто спросила Лариса и тут же добавила: — Я понимаю, об этом может быть сложно говорить, и если ты не хочешь, то можешь не отвечать, я не хочу причинять тебе дискомфорт… — Всё нормально! — мигом прервала её Лорел, понимая, что Лариса ужасно переживает. — Почему?.. — Лорел задумалась. — Вообще, эта привычка появилась довольно давно, даже не скажу, когда точно, и прозвучит глупо, наверное, но… — Лорел глубоко вдохнула, позволяя себе быть откровенной с Ларисой: — Только боль всегда была рядом, поэтому именно она стала точкой отсчёта, если можно так сказать, — признание далось Лорел гораздо легче, чем могло казаться, и в этот момент Гейтс поняла, что способна доверить Ларисе практически всё что угодно, кроме разрушительной правды о своей сущности и миссии. Лариса поражённо молчала, и Лорел вдруг продолжила: — Помню, иногда я во снах пыталась ущипнуть себя или сделать что-то ещё, но ничего не чувствовала, и тогда понимала, что всё не реально. Пожалуй, это началось ещё в родительском доме… — неожиданно поняла она и умолкла, по-новому взглянув на всю свою прошлую жизнь. — Мне очень жаль, что всё так. И спасибо, что рассказала мне это, я очень ценю твоё доверие, — раздался над её ухом голос Ларисы. — Но ты же помнишь, какое у нас с тобой правило? Лорел рассмеялась, ощущая губы Ларисы на своей макушке:«Никакой боли — только поцелуи?»