Лорел не сразу поняла, что раздающиеся рядом странные звуки — это мелодия её мобильного, но, когда до неё наконец дошло, она притянула телефон и, прочитав имя контакта, приняла звонок.
— Мэрилин? Что случилось? — мигом раздался испуганный голос Ларисы. Лорел раскрыла рот, лихорадочно выискивая мысли в своей голове, но, даже найдя нужную фразу, не смогла издать ни звука и лишь рвано вдохнула, заходясь дрожью. В голосе Ларисы, не услышавшей ответа, зазвенело отчаяние: — Лин? Лин! — в следующую секунду телефон Лорел издал новый сигнал, и, убрав его от уха, Гейтс увидела, что Лариса решила переключиться на видеозвонок. Непослушным, холодным пальцем Лорел провела по экрану и увидела взволнованное лицо возлюбленной. — Лин, что с тобой?! — Лорел вновь предприняла попытку что-то сказать, но из груди вырвался лишь странный хрип, и она вновь рвано вздохнула, ощущая, что ей всё равно не хватает кислорода. Лариса, пытающаяся разобраться в происходящем, приблизилась к экрану на секунду и вновь откинулась в водительском кресле. — Это паническая атака?! Как тогда, после аварии? — стала расспрашивать она, набирая скорость и испуганно поглядывая на экран. Мэрилин, немного задумавшись, закивала, не до конца понимая даже, о чём идёт речь. Лариса негромко выругалась, понимая, что она только отъехала от города и, даже если превысит скорость, будет у академии не меньше, чем минут через пять-семь. — Я сейчас пришлю кого-нибудь, — вслух выдала она свою мысль, но Лин вдруг издала возмущённое мычание, и Лариса, взглянув на экран, поняла, что женщина против. — Ты уверена, что это паническая атака? Если это не она, тебе срочно нужна помощь! — воскликнула Лариса, даже сквозь перчатки вцепляясь пальцами в руль и чувствуя себя максимально беспомощной. Видя, что Мэрилин исчезла из кадра, Лариса забеспокоилась ещё сильнее: — Лин! Лин, если ты меня слышишь, поставь телефон так, чтобы я тебя видела! — потолок исчез из кадра, и Лариса увидела бледную Мэрилин, бессильно лежащую на своих коленях, согнувшись, прямо на полу. Прислонив к чему-то телефон, Лин зашлась дрожью, всхлипывая, и Лариса мысленно постаралась отрезвить себя, обращаясь к Мэрилин: — Ты можешь сделать вдох? — женщина в кадре глубоко вдохнула, слишком глубоко, так, что зашлась кашлем, и Лариса поняла: да, это паническая атака. — Так, Лин, ещё раз: мне послать к тебе кого-нибудь? — хрипящая женщина взглянула на телефон и уверенно покачала головой в отрицании. — Ты будешь ждать меня? — голос Ларисы дрогнул. Мэрилин кивнула ей, утыкаясь лбом в пол. — Ох, Лин… Я уже еду, но мне нужно время. Слушай мой голос и дыши: вдох — задержка — выдох, — Лариса раз за разом повторяла технику, отсчитывая нужное время и пытаясь успокоить саму себя. Мэрилин на экране вроде бы дышала вместе с ней, и Уимс сосредоточилась на дороге, не переставая считать вдохи и выдохи.
Подъехав к зданию школы, Лариса мигом выскочила из автомобиля, даже не захлопнув до конца дверь, и стремительно направилась в сторону нужной спальни. Мэрилин на экране её телефона, всё так же лежавшая на своих бёдрах, не подняла голову на слова Ларисы о том, что она близко, и Уимс захлестнула новая волна тревоги. Понимая, что кричать в телефон на всю академию неуместно, она просто ускорила шаг, убеждая себя, что вот-вот окажется рядом с Лин. Но, добравшись до нужной двери, Лариса обнаружила, что комната заперта.
— Мэрилин! — с трудом контролируя громкость своего голоса, воскликнула Уимс, стуча в дверь и совершенно забывая про мобильный, что сжимала в опущенной ладони. — Лин! — понимая, что женщина не отзывается, Лариса уже запустила руку в волосы, выискивая шпильку, но тут замок вдруг негромко щёлкнул. Уимс мигом потянула за ручку, распахивая дверь, и увидела Лин, бессильно стоящую на коленях и держащуюся одной рукой за пол, в то время как второй она, очевидно, дотянулась до ключа и открыла Ларисе. — Лин… — шокированно прошептала Уимс, закрывая дверь, мигом опускаясь на пол и притягивая Мэрилин к себе. Та бессильно рухнула в руки Ларисы, стоило женщине лишь подхватить её под мышки.
— Как ты? — тихо спросила Лариса, переворачивая Лин на спину и перемещая свои руки под лопатки и колени женщины, чтобы одним уверенным движением прижать её к себе и подняться на ноги. Рыжая голова бессильно привалилась к плечу Ларисы, и Уимс увидела, что глаза Мэрилин закрыты. Добравшись до кровати, Лариса присела на край, опуская Лин на свои колени и бережно укладывая её в своих руках поудобнее. — Посмотри на меня… — прошептала Лариса, блокируя телефон, бросая его куда-то за свою спину и ощущая странную влагу в глазах от вида измотанной Мэрилин. — Лин, посмотри на меня! — Лорел, которая чудом смогла выровнять дыхание благодаря указаниям Ларисы, перебарывая смертельную слабость, медленно подняла ресницы и взглянула в лицо возлюбленной. Лариса смотрела на неё широко распахнутыми глазами, а по её щеке медленно скатывалась слеза.
— Я пока жива… — едва слышно выдала Лорел, с трудом удерживая взгляд на Ларисе. — Почему ты плачешь?..
Лариса странно заморгала, наклоняясь вперёд и касаясь губ Мэрилин своими. Лорел с трудом подняла непослушную руку и провела пальцами по щеке Ларисы, стирая влагу, отчего Уимс странно вздохнула и, разорвав поцелуй, крепко прижала Лин к себе.
— Я рада, что ты жива… — прошептала Лариса, зарываясь носом в любимые рыжие волосы и вдыхая знакомый аромат трав. — Что произошло?
Ещё не отошедшая от панической атаки Лорел зажмурилась, понимая, в какой дурацкой ситуации оказалась. Но из-за слабости она не могла найти ни одной адекватной мысли в голове и потому лишь тяжело вздохнула, мечтая просто раствориться в Ларисе и исчезнуть навеки.
— У меня нет сил… — язык едва слушался Лорел, но она смогла ответить Ларисе хоть что-то.
Взволнованная Лариса, вспомнив о словах врача насчёт того, насколько энергозатратна паническая атака, слегка покачала головой, мысленно ругая себя, и, повернувшись, опустила Мэрилин на постель. Следом Уимс соскочила с кровати, сбросила пальто, перчатки, обувь и только после этого легла рядом с Лин, мягко прижимая её к себе и поглаживая по волосам:
— Всё хорошо, я с тобой, отдохни, я буду рядом, — прошептала она, оставляя поцелуи на макушке возлюбленной и бережно придерживая её спину.
— Спасибо… — выдохнула Лорел, теряющаяся в своей слабости, и, ощутив себя в безопасности рядом с Ларисой, бессильно провалилась в полудрёму.
Лариса вслушивалась в её неровное дыхание и думала о том, что происходит. В последний месяц их отношения более-менее стабилизировались, они научились договариваться о совместных вечерах и ночах, о каких-то важных для них моментах в отношениях, поэтому всё, вроде бы, было хорошо. Да, порой Лин выглядела уставшей или немного грустной, но стоило Ларисе коснуться её — и той становилось легче, о чём Мэрилин говорила сама. Лариса всегда спрашивала, что происходит — и слышала рассказы о делах в оранжерее, разборках в общежитии или подготовке к занятиям… Но могло ли всё это довести Мэрилин Торнхилл до панической атаки?
В памяти Ларисы всплыл прошлый раз, когда Лин находилась в подобном состоянии, и Уимс тяжело вздохнула, зарываясь лицом в чужие волосы. То, что Мэрилин спасла ей жизнь, всё ещё казалось Ларисе чем-то поистине невероятным. Но, наверное, именно это событие окончательно и бесповоротно подтолкнуло их друг к другу. Конечно, возможно, в ходе дальнейшего обыденного общения они могли бы прийти к осознанию своей влюблённости, но… Решились бы они сойтись? Лариса не знала, но, обнимая Лин в тот момент, понимала, что не хотела бы другого развития истории. Да, их путь друг к другу был сложен, непонятен и полон тёмных испытаний, но они преодолевали всё это и укрепляли свои отношения, становясь сильнее как вместе, так и по одиночке.
Лариса невольно провела параллель между той ночью, когда у Лин случилась первая паническая атака, и этим днём: разница между событиями была колоссальной, как и между теми «версиями» Лин и Ларисы, которые проживали этот опыт. Конечно, Уимс не могла знать, что действительно происходит внутри Лорел, но она видела личностный рост Мэрилин и бесконечно радовалась тем положительным изменениям, что происходили с её возлюбленной. Только вот… новое паническое состояние Лин говорило о том, что она не в порядке. И Ларисе было просто необходимо выяснить, почему.
Поэтому, когда Мэрилин отдохнула, немного набралась сил и уверенно обняла Ларису одной рукой, Уимс осторожно начала расспрашивать:
— Лин, дорогая, ты как?
— Лучше… — выдохнула Лорел в чужую грудь, понимая, что сейчас начнётся допрос. Конечно, когда она успокоилась и смогла ощутить себя под защитой в руках Ларисы, то мгновенно поняла, что Уимс начнёт задавать вопросы, и морально подготовилась к этому: настолько, насколько была способна. Поэтому она поспешила облегчить Ларисе задачу, тем самым попытавшись избежать лишних уточнений: — Я плохо спала сегодня, — Лорел солгала: она не спала совсем, — а потом получила письмо с неприятными известиями от давних знакомых… — постаралась объяснить она конверты, валяющиеся где-то на полу: только находясь в руках Ларисы Лорел поняла, что не спрятала послание Покровителя до прихода Уимс и очень надеялась, что Лариса не успела ничего рассмотреть. — Вот всё как-то наслоилось… — прошептала она, неосознанно сжимая талию женщины сильнее.
— Кто-то умер? — мягко спросила Лариса, проводя пальцами по плечу возлюбленной и отмечая то, что Лин сама начала всё рассказывать ей.
— Нет, пока нет, — пробормотала Лорел, жмурясь, и добавила: — Там сложная ситуация, но всё разрешится, я уверена, не забивай голову…
— Хорошо, — спокойно ответила Лариса, принимая нежелание Мэрилин посвящать её в проблемы каких-то неизвестных ей людей. — А почему ты не спала?
Лорел рвано хмыкнула: да, ей никогда не удавалось избежать цепляющих вопросов Ларисы, ведь Уимс всегда стремилась «разложить всё по полочкам».
— Я думала… — выдавила из себя Лорел, отчаянно сдерживая слёзы и укоры совести.
— О чём?.. — голос Ларисы прозвучал прямо над ухом, и Лорел ощутила, как от чужого дыхания по коже её головы и шеи бегут мурашки. Гейтс нервно поёжилась, и от Ларисы это не скрылось: — Лин, солнце, что происходит с тобой снова?.. — Лариса оставила поцелуй на рыжих волосах и сильнее прижала к себе возлюбленную, зная, что в тяжёлые моменты Мэрилин нужна тактильность. — Пожалуйста, поговори со мной, не держи всё в себе.
Лорел хотелось просто разреветься. Да, она привыкла жить с постоянной виной под кожей, но… сейчас она оказалась балансирующей на грани бездны. Ей казалось, что она попала в ловушку, потому что рассказать всю правду Ларисе — это самоубийство, ослушаться приказа и выйти из-под контроля — тоже. И Лорел совершенно не понимала, что ей делать. Чувствуя, как тьма пробуждается в глубине души, Лорел, практически выпадая из реальности, жалобно прошептала:
— Обними меня…
Лариса опешила и изумлённо раскрыла рот, не в силах произнести ни слова. Просьба Лин по-настоящему напугала её. И Ларисе стоило больших усилий всё-таки поймать в своей голове хоть одну мысль и произнести вслух:
— Но ведь я
уже обнимаю тебя.
Замутнённый разум Лорел осмыслил прозвучавшую фразу, и Гейтс окончательно рухнула во тьму: она действительно не осознавала, что Лариса бережно прижимает её к себе, пока Уимс не обратила на это внимание. Чувствуя, как воздух стремительно покидает лёгкие, Лорел всхлипнула, заходясь дрожью, и громко, отчаянно заплакала, вжимаясь лицом в грудь Ларисы и чувствуя себя поистине ничтожной.
— Лин… Лин! — ещё более испуганно отозвалась Лариса, слегка отстраняясь, просовывая руку между плечом и головой Мэрилин вместо подушки и крепко прижимая её к себе обеими руками. Опустив одну ладонь на рыжую макушку, Уимс начала уверенно массировать пальцами чужую голову, желая избавить Мэрилин от тех дурных мыслей, что довели её до неистовых, горьких рыданий. Плотно прижимая вторую ладонь к спине любимой женщины, Лариса успокаивающе гладила вздрагивающие лопатки и нашёптывала в перерывах между заходами рыданий Лин: — Я здесь. Я с тобой. Ты в безопасности. Всё хорошо. Мы всё решим. Мы разберёмся с любой проблемой. Ты не одна. Я помогу тебе. Доверься мне. Я рядом. Я защищу тебя. Я поддержу тебя. Всё будет хорошо. Только раскройся мне.
— Я не могу… Мне страшно… Я не знаю, что делать… Я ничего не понимаю… Я устала… Я ужасно боюсь… — невнятные фразы периодически сыпались с губ Лорел, и она будто бы умирала от боли в груди, потому что не могла признаться своей возлюбленной в том, кто она такая и зачем появилась на пороге академии. Лорел рыдала, понимая, что она до ужаса
ненавидит себя и до беспамятства
любит Ларису. И осознание того, что она готова использовать то самое слово, просто уничтожало Лорел Гейтс. Поэтому она рыдала так, будто мир вот-вот рухнет, она фактически кричала от горя, зарываясь лицом в чужое платье, пачкая его тушью, перемешанной со слезами, и мечтая об одном: чтобы эти мучения закончились. Но нельзя, это невозможно — твердил разум Гейтс, и Лорел рассыпалась на части в руках Ларисы Уимс, понимая, что ей придётся нести эту тяжесть до конца. Ей придётся играть роль пешки Повелителя до победного: только так она сможет контролировать процесс и уберечь Ларису от непоправимого. И, да, для этого Лорел придётся раз за разом рвать свою несчастную душу, потому что она готова стерпеть самые страшные пытки на свете ради того, чтобы Лариса не отвернулась от неё и была с ней рядом.
Понимая, что Лин совершенно теряет голову, Лариса, ощущая слёзы в собственных глазах, отстранила женщину от себя и с трудом уловила её затуманенный болью взгляд. Лариса растерялась. Ей нужно было сказать Лин что-то, что поможет ей вернуться из власти тьмы, но в голове Уимс была лишь одна фраза.
Запретная фраза. Сходя с ума от взгляда Мэрилин, полного такого невыносимого страдания, что
застрелиться хочется, Лариса сорвалась, понимая, как она хочет произнести ту самую фразу, как нуждается в этом, и воскликнула:
— Я люблю тебя!
Ещё один выстрел в самое сердце… Лорел замерла в парализующем шоке, глядя в огромные голубые глаза напротив, полные слёз, и все мысли испарились из её головы. Лариса воспользовалась этим, чтобы резко наклониться и уверенно накрыть губы Лин своими. Лорел привычно, почти инстинктивно ответила на её поцелуй, но, когда Уимс отстранилась, Гейтс хрипло переспросила:
— Что ты сейчас сказала?
— Я люблю тебя, — повторила Лариса, наблюдая за тем, как брови Мэрилин испуганно вздрагивают, как отрицающе она качает головой и… пытается отстраниться. Мигом осознав, что Лин вновь бежит от чувств, Лариса не позволила ей отодвинуться на край кровати и крепко сжала руками чужое тело, маленькое и дрожащее, притягивая Мэрилин обратно. Лорел, захлебываясь волнением, попыталась упереться ладонями в грудь Уимс, оттолкнуть её, отбиться от этого объятия, вновь начиная плакать, но силы окончательно покинули её, она всхлипнула снова, поэтому Ларисе наконец удалось крепко прижать её к себе и повторить: — Я люблю тебя и не требую от тебя того же в ответ, но, прошу, позволь мне помочь тебе, Лин.
Лорел хотелось ответить: «Я не Лин».
Лорел хотелось во всём ей признаться.
Лорел хотелось избавиться от мучений.
Но Лорел не хотелось умереть от вида боли в глазах Ларисы.
А она умерла бы, причинив Ларисе эту боль своим ничтожным предательством. Поэтому Лорел вздохнула, Лорел пересилила себя, Лорел выставила щит между тьмой и Ларисой, после чего произнесла:
— Забери это слово обратно.
— Почему? — ранено спросила Лариса, замирая.
— Ничем хорошим это не кончится… — робко прошептала Лорел и, заметив, как напряглась Лариса, позволила себе хоть в чём-то быть откровенной с ней: — Я очень много думала о нас в последнее время, всё это ужасно пугало меня: то, как мы сближаемся, как обсуждаем сложные моменты, как говорим о каких-то мелочах насчёт будущего… Всё это странно, непривычно, тяжело для моего осознания, поэтому я и не могла спать. И то, что ты сказала сейчас… — Лорел слегка отодвинулась от окаменевшей Ларисы и села, перебирая ткань платья пальцами, подтягивая подол всё выше и оголяя правое бедро. — Мне нельзя говорить это слово, — Лорел вздохнула, кивком предлагая Ларисе взглянуть на свою кожу.
Лариса неуверенно приподнялась на локте, придвигаясь к Лин, и увидела тонкие чёткие шрамы, каждый длиной в несколько сантиметров, спускающиеся прямой лесенкой вниз, параллельно друг другу, от верхней части бедра в сторону колена, напоминая разлиновку для записей. Лариса мигом сосчитала: двенадцать.
— Что это значит? — глухо спросила Уимс, отчаянно пытаясь понять, что происходит в голове Лин и — не в силах понять её тревогу из-за последних недель.
— Количество раз, когда мне говорили «люблю» — и бросали жестоким образом, — с горьким вздохом призналась Лорел. — И это же — двенадцать раз, когда я думала, что люблю кого-то. И ни один из них не оказался правдой. Я думала, что люблю, но… — Лорел оборвалась, давая отпор дрожи и ранящим воспоминаниям, понимая, что должна объяснить всё Ларисе, которая из-за неё опять оказалась растерянной и растроенной. — Я думала, что это любовь, но ни разу не была права. Я думала, что чувствую что-то, но… на самом деле не знала, что делать, как всё понять и просто хотела чуда в жизни, этой сказки о вечной прекрасной любви… — Лорел обнажала свою душу перед Ларисой, одновременно надеясь удержать и оттолкнуть её своим рассказом, не понимая, что сейчас будет правильнее, и просто отдавалась возможности быть искренней с Уимс. — Но всё было пустотой. И я оставляла себе напоминание: не верить в одну ложь, но за ней приходила другая — и вскоре появлялась новая отметка… — Лорел покачала головой, не поднимая взгляда.
— Ты специально делала это, раз за разом? — изумлённо прошептала Лариса, пытаясь уловить взгляд Лин. — Но почему они такие ровные и четкие?..
— Специально, — горько хмыкнула Лорел, наполняясь ненавистью к себе и жмурясь. — Всё просто: сначала проводишь главную линию, резко и глубоко, чтобы был нужный ориентир. А потом, по мере заживления, проводишь повторно, чтобы точно отпечаталось… — Лорел задохнулась от собственных признаний, но выдала ещё одно: — Это не просто шрамы — это напоминание о том, что меня нельзя любить.
— Ты не права, — прошептала Лариса. — И тринадцатая отметка, самая верная, будет этому доказательством, — тут Уимс вдруг наклонилась к бедру Лорел и коснулась губами светлой кожи под шрамами.
Лорел охнула от неожиданности, ощутив странную боль, и распахнула глаза. Лариса отстранилась, любуясь результатом, и Лорел увидела небольшой, аккуратный засос вместо тринадцатого шрама. Изумлённо посмотрев на Ларису, Лорел замерла: Уимс вновь награждала её тем самым нечитаемым взглядом, появившимся после новогодней ночи.
— Не смотри на меня такими глазами… — смущённо прошептала Лорел.
— Какими? — Лариса удивлённо наклонила голову.
— Такими. Я не понимаю, что значит этот взгляд, — честно призналась Лорел, стыдливо сводя брови.
— Это взгляд любви, Лин… — Лариса села, придвинувшись к Мэрилин, и взяла её лицо в свои ладони. — Ты ставила отметки за взаимные фразы и дальнейший разрыв, так? — Лорел кивнула ей, и Уимс нежно улыбнулась: — Я люблю тебя. И ты не обязана отвечать на это. Позволь мне любить тебя и не переживай об этом так сильно, хорошо? — получив слабый кивок, Лариса приблизилась к лицу возлюбленной и коснулась её губ своими. Лорел ответила Уимс, проклиная себя: она понимала, что уже назвала свои чувства к Ларисе тем самым словом, ещё до признания самой Ларисы… Но ведь отметка уже была поставлена, да?.. И, как там —
самая верная?.. Лорел поняла, что ей не спастись ни от любви, ни от смерти, но она была готова бороться за своё счастье до последней капли крови.
— Я хочу, но не могу сказать тебе эту фразу в ответ… — прошептала Лорел, прерывая поцелуй и утыкаясь носом в щёку Ларисы.
— Я проживу без неё, — порывисто ответила Лариса. — Если у тебя есть ко мне это чувство, просто поцелуй меня снова… — в этот миг сердце Ларисы Уимс испуганно замерло: она необдуманно предложила это и, если быть честной, не была готова к отрицательному ответу…
Но Лорел не заставила её ждать ни единой секунды: она стремительно коснулась губ Ларисы своими, зарываясь пальцами в идеальную причёску и пытаясь забыться от зова вечной бездны. Лариса, взлетая до звёзд от осознания, что Лин действительно
любит её, впервые решилась углубить поцелуй и осторожно скользнула языком сквозь мягкие губы возлюбленной. Смущённая Лорел неловко ответила на действия Ларисы, но вскоре прервала поцелуй и прижалась к груди женщины, сгорая от сотни противоречивых, неописуемых чувств внутри. Уимс стала массирующими движениями гладить спину Лин и пообещала:
— Ничего плохого не случится, я не покину тебя простым или жестоким способом, всё будет хорошо, и тринадцатый шрам, надеюсь, никогда не проступит на твоей коже. Но, Лин, прошу, давай обсудим всё то, что тебя волнует…
— Хорошо, — на удивление легко согласилась Лорел, искренне желая, чтобы Лариса уничтожила все переживания и тревоги Гейтс насчёт событий, происходивших в последние недели, да и до этого тоже… Она не лгала: многое пугало её, и, даже не имея возможности сказать Ларисе всей правды, Лорел хотелось прояснить некоторые моменты. — Только сначала поцелуй меня снова, пожалуйста…
Как же Лариса могла ей отказать?.. После этого они больше часа провели в обсуждении различных страхов и волнений Мэрилин. Лорел старательно избегала опасных моментов, действительно признаваясь Ларисе в разного рода переживаниях насчёт их отношений. Лариса внимательно принимала все опасения Мэрилин, возникшие из-за прошлого негативного опыта, и спокойно развеивала сомнения в голове возлюбленной, отгоняя иррациональные страхи и успокаивая её. Когда Лорел наконец излила всё, что только могла, и умолкла, бессильно уткнувшись в чужое плечо, Лариса спросила:
— Почему ты не говорила со мной обо всём этом раньше?..
Лорел тяжело вздохнула:
— Потому что это всё ещё непривычно: обсуждать отношения вот так…
— Понимаю, — Лариса провела по рыжим волосам пальцами. — Но пора привыкать, милая моя. Едва в твою голову закрадывается дурная мысль — говори мне о ней, хорошо? Чтобы вновь не копился этот ком… Лин, прошу, пожалуйста, говори со мной обо всём. Я всегда готова выслушать тебя.
— Я постараюсь… — солгала Лорел, зная, что не может сказать Ларисе «всего».
Уимс отстранилась, оставила нежный поцелуй на щеке Лин и сказала:
— Собери вещи, я отгоню машину, заберу ключи, и мы поднимемся ко мне. Хорошо?
— Хорошо, — кивнула Лорел, понимая, что хочет провести остаток дня с Ларисой и нуждается в этом, чтобы не потерять себя окончательно.
Лариса спустилась с кровати, поднимая свою одежду, и неуверенно подцепила пальцами какую-то бумажку, лежащую рядом.
— Лин, твоё письмо…
От этой фразы сердце Лорел сделало сальто. Она испуганно вскинула взгляд и увидела, что Лариса протягивает ей сложенную вдвое записку Покровителя. Понимая, что, кажется, Уимс не стала разворачивать чужое письмо, Лорел дрожащей рукой приняла послание и крепко сжала его в руке, будто бы боясь, что Лариса передумает, отберёт его и всё-таки прочтёт. Но Лариса спокойно обулась, вытерла размазанную помаду с лица салфетками, лежащими на столе Мэрилин, накинула на себя пальто и протянула возлюбленной свои перчатки:
— Я быстро, пусть побудут у тебя пока.
— Хорошо… — выдохнула Лорел, наблюдая за тем, как Лариса исчезает в коридоре.
Оставшись в одиночестве, Гейтс опустила взгляд на своё бедро и коснулась пальцами медленно темнеющего синяка. «Тринадцатая отметка — самая верная», — повторила она про себя, жмурясь и понимая, что её кожа будто бы помнит каждое прикосновение Ларисы, что она может мысленно увидеть все отпечатки рук и губ возлюбленной, сияющие на её теле ярче звезд. И чтобы сохранить этот свет, Лорел должна побороть тьму.
Тот вечер прошёл почти обыденно: они вновь сидели на диване в обнимку и смотрели очередной фильм, но… Лариса то и дело спрашивала о состоянии Лин и её мыслях, уточняла какие-то детали того, о чём они говорили днём, и Лорел понимала: она заразила Ларису переживаниями.
— Лар… — в какой-то момент произнесла Лорел после очередного вопроса Ларисы о том, какие слова и действия могут стать частью «тревожного кома» Мэрилин. — Я просто запуталась в своих мыслях и, по глупости, не обсудила с тобой всё это прямо. Сейчас я разобралась почти со всеми тревогами, со временем я переборю остальные и всё будет хорошо. Не беспокойся ты так обо мне…
— Как я же могу не беспокоиться? — Лариса прижалась щекой ко лбу Мэрилин.
— Поверь мне: всё нормально, — Лорел слегка улыбнулась, приподнимаясь и касаясь губ Уимс своими. — Если я снова начну запутываться — я сразу тебе скажу. Хорошо?
Вместо слов Лариса ответила ей поцелуем.
Когда вечером они забрались в кровать, легли лицом друг к другу, и Лариса мягко приобняла Лин, Лорел искренне прошептала:
— Я бесконечно благодарю тебя за всё, мой ангел…
Лариса ответила ей тем же, целуя Лин и желая ей спокойной ночи, после чего быстро провалилась в безмятежный сон, ощущая тепло любимой в своей постели. Лорел же долго лежала, рассматривая прекрасное лицо Ларисы, думая о взаимной любви, связавшей их души, и о том, что число тринадцать считается несчастливым…
Но могло же оно стать символом счастья для вечно несчастной Лорел Гейтс, да?..
