Покоритель ветров

Шёл уже третий день, как они застряли в полнейшем мертвом штиле. Ни единого облачка на блеклом, как будто затянутом мыльной пленкой небе. И если в первый день команда восприняла эту напасть как добрый знак: можно было устроить передышку, привыкнуть к новому и все-таки весьма пугающему обличию Юстаса, то уже к полудню следующего начала недовольно роптать. Они пробовали идти на веслах, но без помощи ветра на это тратилось слишком много сил, а корабль словно и не двигался с места. Провизии у них было по-прежнему катастрофически мало. О сочном апельсине или свежих хрустящих сухарях из пшеничного хлеба можно было только мечтать. Из питья у них в достатке оставалось только сладкое крепкое вино, пить которое в такую жару, да еще и неразбавленным, было бы опрометчиво. Все, чем они довольствовались, это пойманная не без помощи Юстаса морская рыба, дикие кислые яблоки да еще кое-какие дикорастущие овощи и плоды, собранные на вулканическом острове (единственное, что было там в избытке, это пресловутое золото, но им, как известно, не наешься). Питьевой воды было всего две полных бочки, что являлось отнюдь не стратегическим запасом. Каспиан точно знал, что будь он один, он бы не справился с натиском недовольной, голодной и озверевшей от скуки команды, вполне справедливо сетующей на череду непредвиденных трудностей, выпавших на их долю. Он бы позорно пошёл у них на поводу. Он бы не осмелился второй раз помещать на одну чашу весов жизни и здоровье своих людей, хотя на другой лежала его миссия, данные обещания и всего три клинка из семи… К счастью, он был не один. С ним была дорогая Люси. Люси Отважная, способная одной своей улыбкой, одним добрым словом и своим собственным примером вдохновить и зажечь в сердцах нарнийцев мужество. И Эдмунд. Эдмунд Справедливый. Спорить с ним и его доводами было просто-напросто невозможно, его абсолютная непоколебимость и железная логика не оставляли никакого иного выбора, кроме как идти за ним вперед, к назначенной цели. Он был всегда рядом и одним своим видом придавал твердости любым решениям и приказам. Эдмунд… со стороны могло показаться, что все последние дни он был все так же замкнут и мысленно устремлен лишь вперед, в тусклую синеву моря, но это впечатление было обманчиво. Каспиан ловил его взгляд на себе практически постоянно, и когда смотрел на него в ответ, тот уже не отводил глаз. Хотя оставаться наедине было все ещё трудно. Они почти не разговаривали, и в этом молчании Каспиан чувствовал, как каждый из них снова и снова прокручивает сказанные на острове слова, на этот раз пытаясь действительно понять друг друга. Раз или даже два в день Эд менял ему повязку, в эти моменты он был так аккуратен с ним и так настойчиво заботлив, что совсем не вязалось с прежним Эдмундом, но скорее вызывало в памяти того, который после дуэли с Миразом перевязывал раны брату, держа его за плечи и смотря ему в глаза хвалил за удачный выпад и ловкий бросок. Невольно зажмурившись, не от боли, а скорее от того, как подрагивает в эти моменты сердце, и какое тепло разливается в груди, Каспиан ощущал, как в нем вновь разгорается это чувство, ответом на которое до сих пор был лишь холод или в лучшем случае смущение. Дни тянулись бесконечно долго, почти ни у кого уже не было сил на сопротивление жаре и безделью. Одни валялись в тени, другие, чей запас энергии еще не был истощен, то и дело ныряли прямо с борта корабля в море, чтобы поплавать и освежиться. Люси занимала себя игрой в шахматы, но вскоре желающих составить ей компанию не осталось. Фавны, лениво перебиравшие струны своих кифар в предыдущие дни, сейчас забросили и это занятие. Хуже всех было Юстасу, ведь на корабле он не мог поместиться при всем желании. Ему приходилось то летать над ними кругами, то, падая с тучей брызг в море, дрейфовать в нем, как гигантская севшая на воду стрекоза. Каспиан и сам себя ловил на том, что просто вновь и вновь бессмысленно вглядывается в горизонт. Абсолютно мертвый. И каждую ночь сквозь мутный ночной воздух им сияла Голубая звезда, словно дразня их своим светом. Одуревшие от жары, мокрые от липкого пота, они с Эдмундом спасались в хоть и не хранившей прохладу, но хотя бы закрывающей от палящего солнца каюте. – Сегодня первый раз ел летучую рыбу. Юстас уже рыбачит как профи! Эдмунд кажется пытался искать положительные стороны даже в такой безвыходной ситуации. Правда, от упоминания набившей оскомину рыбы к горлу подступила легкая тошнота… – Да, он молодец, это правда. – Дракон из него неплохой получился… – Пожалуй. В каюте стояла влажная духота, но убежать от неё было решительно некуда, на палубе точно так же, как и в трюме, было не дождаться ни дуновения ветерка. Воздух, пропитанный густым кисловатым запахом пота, щекотал ноздри. Эдмунд лежал, покачиваясь, в своём гамаке, свесив с него ногу и болтая ей в воздухе. В данную минуту он был скорее красноречивой аллегорией понятия «праздность», нежели сыном Адама. Его длинные чёрные ресницы казались ещё более густыми, чем обычно, а на носу от палящего морского солнца проступили веснушки. Все эти мелочи, и ещё эта расслабленная поза, так контрастирующая с его жестким собранным поведением, когда он общался с командой, все это прямо сейчас кружило голову. Каспиан постоянно мысленно возвращался к их ночному разговору на острове, точнее, к своему признанию, которое он не собирался делать, и оттого, возможно, сказал все не так, как следовало. Понял ли его Эдмунд? Догадаться наверняка было невозможно, а спрашивать напрямую он не хотел. Между ними и так было слишком много неловкости… Но что-то все же изменилось с того дня. И эти изменения давали ему надежду. Порой он забывал, где он, куда они плывут, только бы поймать его взгляд, а еще лучше… …Схватить за волосы, прижать к переборкам (или к горячим, прогретым солнцем деревянным доскам палубы), заставить его сказать вслух все, о чем он думает, что он чувствует. И не дослушав, целовать его мягкие пухлые губы, долго, бесконечно… Каспиан осознал, как далеко зашёл в своих фантазиях, когда сфокусировав взгляд на пусть и не очень его устраивающей, но все ещё почти сносной реальности, понял что Эдмунд смотрит прямо на него, видимо уже довольно давно, с поднятыми бровями, как будто мысленно спрашивая, и где же это он блуждает. Из груди сам собой вырвался смех, довольно нервный, пожалуй. Эдмунд зачем-то улыбнулся в ответ. Пытаясь вспомнить, о чем, собственно, был разговор, Каспиан наморщил лоб, но непривычно веселый взгляд Эдмунда никак не помогал сосредоточиться. Сдавшись, он снова расхохотался, вытирая мокрые от смеха глаза и лоб тыльной стороной левой ладони. Кажется, тут становилось слишком, слишком жарко. Решение стянуть мокрую от пота рубашку пришло само собой. Обычно они оба давали друг другу немного личного пространства, когда кто-то из них снимал или надевал одежду, это был их негласный договор, что-то вроде базового правила приличия, подобающего их королевскому статусу. Наверное. Выпутавшись из рукавов своей рубашки, Каспиан поднял глаза и вздрогнул, встретившись со взглядом Эдмунда. В нем горел незнакомый блеск… и, великий Аслан, он продолжал смотреть, словно собирался прожечь в нем, Каспиане, дыру. Что дальше? Может быть… Но секунду спустя Эдмунд сглотнул и, резко выдернув себя из расслабленной позы, выпрямился и отвернулся, склонив голову. И может ему показалось… но его лицо, обычно всегда мраморно-бледное, слегка залилось краской. Нет, хватит этих игр в прятки. Разве они уже не открыли друг другу все, что было у них на сердце… нужно только решиться на первый шаг, самый опасный в своей отчаянной неопределённости. Если Каспиану суждено всю жизнь доказывать самому себе, что он не трус, то что ж… Рубашка выскользнула у него из рук. Он резко встал, хватаясь за канаты, на которых был подвешен его гамак (штиль штилем, но неприятнейшую бортовую качку никто не отменял) и, сделав один шаг, оказался вплотную к Эдмунду, с широко распахнутыми глазами снова смотрящему прямо на него… Сердце стучало как в лихорадке. Действовать дальше было опасно, одно неверное намерение, и все могло быть разрушено. Он протянул руку к лицу Эдмунда. Резким движением тот перехватил ее своей горячей потной ладонью. Вот и все. Сердце билось где-то в горле. Но Эдмунд вовсе не собирался отталкивать его. Вместо этого он поднёс ладонь Каспиана к своим губам и поцеловал, зажмурившись, словно от сильной боли. Мир вокруг слегка поплыл… или это качка усилилась? Спустя мучительно долгое мгновение Эдмунд отпустил его ладонь, а сам подавшись вперед уткнулся носом Каспиану в живот. О Боги… Его руки обвились вокруг талии Каспиана, крепко, уже без тени сомнений Эдмунд держал его в своих объятиях и, кажется, не собирался отпускать. Но этого было недостаточно. Вспомнив, что руки у него свободны, Каспиан схватился за тонкую ткань рубашки Эдмунда и в пару рывков стянул ее с него. Отправив ее куда-то подальше в компанию к своей, он легким толчком уложил Эдмунда обратно в гамак и лег рядом сам. Их взгляды встретились, теперь их лица разделяли всего несколько дюймов. Каспиан перекинул одну ногу через бедра Эдмунда, еще плотнее прижимая его к себе. Тот, все это время не моргая смотревший ему в глаза, на мгновение перевёл взгляд ниже, перед тем как их губы столкнулись в отчаянном и неловком, почти яростном поцелуе. Все вокруг перестало существовать. Духота, качка, их каюта, их плавание… Только этот жар, только дурманящий запах пота. *** Они только-только заново натянули одежду, помогая друг другу, переводя дыхание и стирая пот со лба, (Эдмунд даже позволил себе заново собрать мягкие растрепавшиеся волосы Каспиана в аккуратный конский хвост и проверил повязку на руке) и вышли через дверь, отделявшую их каюту от трюма, как словно только этого и ожидая, корабль вдруг резко накренился вперед, и их обоих отшвырнуло прямо в переборки. Из люка у них над головой выплеснулось немного воды. В замешательстве и не без досады переглянувшись, потирая ушибленные затылки, они поспешили наверх. Что за чертовщина? И надо же было так вовремя… Эдмунд опасался худшего, и еще не успев подняться на палубу, он крикнул: – Мель? Мы сели на мель? Но он поторопился с вопросом, да и отвечать на него не было нужды, потому что тут же представшее его глазам зрелище избавляло кого бы то ни было от необходимости ответа. Юстас, самый гениальный из всех драконов, обхватив своим мощным мускулистым хвостом нос корабля (как мы помним, сделанный как раз в виде драконьей головы, правда, как теперь было видно в сравнении, намного более изящной, чем настоящая), тащил их вперед, наперекор мертвому штилю. И Покоритель Зари послушно несся, разрезая килем эти мертвые воды, и брызги морской пены вылетали из-под носа корабля. На драконьей голове (деревянной), стоял бесстрашный Рипичип, что было сил выкрикивая оды Юстасу и размахивая своей миниатюрной шпагой. Эдмунд, выскочив на палубу, остановился так резко, что бежавший вслед за ним Каспиан влетел в него сзади. От этого внезапного толчка волна жара вновь прошла по его телу. Каспиан, извиняющимся жестом обхватил его за плечи, на одно единственное мгновение, которое они могли себе позволить на глазах у всех, прижимая к себе. Но вот он отошел, переводя взгляд с дракона на Эдмунда и обратно, его губы дрогнули в легкой улыбке, адресованной только ему. Так. Пора возвращаться обратно в реальность. Эдмунд, не долго думая, метнулся на полуют к штурвалу, где уже стоял воодушевленный как никогда Дриниан. – Идем точно по курсу? – Только и смог выпалить он, переглянувшись с кивнувшим ему капитаном, и тут же крикнул что есть сил: – Юстас! Ты гений!! Юстас с трудом обернулся, рыкнув что-то на своём драконьем. Эдмунд махнул ему рукой и, найдя глазами Люси, стоявшую вместе со всеми на палубе, расхохотался с ней в унисон. Когда шум, восторг и неразбериха немного улеглись, Дриниан раздал всем команды и, сам оставшись у штурвала, кивнул Каспиану, дав понять что все снова под контролем. И Эдмунд наконец почувствовал настоящее облегчение. Значит, он наконец сможет закрыть глаза и… Сладкая дрожь пробежала по телу, колени были готовы подогнуться в любой момент… Сможет восстановить в памяти каждый взгляд, движение, каждый поцелуй… Запомнить их навсегда. Потому что… Они все ближе к цели. А значит, все ближе расставание. На этот раз, скорее всего, навсегда. Наверное, подсознательно именно этого он и боялся все это время. И все же… как же теперь, черт возьми, можно думать о чем угодно, кроме Каспиана? Кроме его тепла, его запаха, блеска его глаз, и того, как неуклюже и при этом так безумно сталкивались их тела… Досадно было лишь то, что они так и не успели по-настоящему поговорить. Пока что. Впрочем, может это и к лучшему. Но что дальше? … – Земля! Вижу землю! По правому борту! На появившийся перед ними, словно спасительный оазис среди пустыни, скалистый, поросший густым лесом остров было решено высадиться всей командой, за исключением пары человек, которые оставались на вахте сторожить корабль. Вечер наступал очень быстро, погружая море и остров в прозрачные синие сумерки. И почему кажется, что голубая звезда теперь повисла прямо над островом? … Открывшееся их глазам зрелище: длинный каменный стол, уставленный всевозможными яствами, три спящих мертвым сном Лорда, больше напоминающих затянутые паутиной и плющом древние статуи… все затмило ее появление. Она – спустившаяся с неба звезда в обличии белоснежной, как лилия, девы. Та самая, за светом которой они следовали все это время. Лишь раз взглянув на нее, любой бы сказал, что не знал до сих пор, что такое красота. Первое удивление и шок были весьма простительны в такой ситуации. Эдмунд и сам был зачарован ее появлением. Но какого черта? Каспиан смотрит на нее не отрывая взгляда, и как будто даже не моргая. Все это чертово время, пока она говорит с ними… И смотрит совсем не так, как хотелось бы Эдмунду. Словно теперь кроме ее золотистых локонов ничего в мире не существует. Ловит каждое ее слово, и, пока она перемещается своей плавной походкой, словно паря в воздухе, он следует за ней, как будто его притягивает невидимый магнит. Не то чтобы Эдмунд собирался ревновать, но... Едва дождавшись, пока она, окутанная голубым сиянием, не вознесется обратно в небесную высь, Эдмунд (достаточно резко, чтобы он заметил) развернулся и не оглядываясь пошел обратно к кораблю. Ноги спотыкались о корни, ветки деревьев неприятно били его по лицу… – Эд, ты чего? Куда ты? Рука хватает его за плечо, и он оборачивается, шумно выдохнув носом. Наружу просятся язвительные слова, но он сдерживает себя. – Думаю, здесь мы все выяснили, значит пора на корабль. В глазах Каспиана, кажется, блеснуло понимание… – Эд, прости. Я просто… просто никогда не видел такого. И она была очень красива, ты ведь и сам видел. Это не значит ничего… В груди защемило, стало немного… совсем немного стыдно за свою вспыльчивость. Он ведь и правда просто смотрел… Почему ему взбрело в голову, что он мог так быстро влюбиться. – Ладно. Не важно. Просто пора идти и делать что-то полезное. Но Каспиана явно не успокоил этот ответ, и, надо признать, довольно сухой тон, которым он был произнесен. – Я не вынесу, если опять потеряю тебя! – Выпалил он, схватил Эдмунда за плечи, заставляя того смотреть прямо в глаза. – Слышишь? – Но мы все равно не принадлежим друг другу. – К горлу вдруг подступила горечь, которая была внутри все это время, всегда, просто Эдмунд старался изо всех сил не замечать ее. – Как и я этому миру. Или ты забыл? И он, высвободившись мягко, но уверенно из тисков Каспиана, отвернулся и пошел быстрым шагом вниз по склону, оставив того без возможности ответить. Да и что тут можно было сказать? Они оба прекрасно знали, что скоро все закончится. Как и в прошлый раз. Пройдя метров сто и обернувшись назад, Эдмунд нашел Каспиана стоящим на том же месте, словно каменное изваяние. *** «О прекрасный юный Тритон, которого встретил я в ту безлунную новогоднюю ночь проплывающим у отвесных скал, спешащим воссоединиться со своим народом. Неужели ты обманул меня, неужели на мой вопрос ты ответил ложью? Или я сам придумал все… И придал твоим словам тот смысл, который хотел бы в них найти? Могут ли морские божества быть такими же коварными, как само море? Или все же мудрость ваша - не выдумка?» Да, конечно, он знал, что Эдмунд и Люси не из его мира, и присутствие их временно. Конечно знал. И все-таки… забыл об этом. Так отчаянно ждал он их появления. И что теперь делать со всем этим? Во имя Аслана. Каспиан поднял голову, чтобы найти глазами вновь вернувшуюся на небосвод дочь Раманду. Она все также нежно сияла в предрассветном сером небе. Можно ли испытывать нечто, кроме благоговения рядом с такой красотой и мудростью? Ведь она прекрасна, как солнце, рассвет над морем, или как вода в роднике. Дотронься до нее, и сгоришь, словно соломинка в пламени июньского костра. Неужели Эдмунд этого не понял... «Соберите семь мечей вместе, положите их на стол Аслана, и тогда их сила поможет вам. Сила праведного отмщения за судьбы их владельцев. Но последний меч лежит во тьме.» Так напутствовала она их. Значит, курс вновь на восток. Но теперь они знают, что поджидает их на пути в страну Аслана. И только если они сумеют преодолеть это обиталище зла, им откроется дорога дальше, за горизонт, в страну вечно молодого солнца. Если, конечно, она действительно существует. Но сейчас дорога им – на остров тьмы. *** К полудню они нашли его. Каждый с первого взгляда понял, что это он. Остров… Или скорее сгусток черного тумана, поглощающий свет настолько, что казалось, будто это дыра в пространстве. Словно портал в никуда… За этой тьмой не было видно ничего. Ни острых скал, ни твердой суши, ни морских чудовищ, ни чего бы то ни было еще, что могло там скрываться. Дриниан не отрываясь смотрел в подзорную трубу, крепко сжав челюсти. Он был готов ко всему, их смелый, твердый как скала, капитан. Но к чему именно стоило готовиться остальным? Никто не смог бы ответить на этот вопрос. Им нужно было отыскать последнего Лорда. И дочь Раманду наказала искать его во тьме. Эдмунд совсем не так представлял это место, до боли в глазах вглядываясь во все быстрее приближающуюся к ним черноту (ветра почти не было и они шли на веслах, но она словно сама приближалась к ним навстречу, или скорее притягивала их к себе), он думал о том, как бы им не потеряться самим в этом надвигающемся мраке. – Сушить весла! – Раздался резкий окрик капитана. – Мы приближаемся слишком быстро! – Согласен. Это Каспиан поднялся к нему на полубак и положив тому руку на плечо, что-то начал ему в полголоса говорить. Дриниан, не отрываясь от своей подзорной трубы, несколько раз коротко кивнул. Да уж, было что обсудить. Пока они не канули во мрак, без единой идеи, что будет за этой завесой. Прежде всего стоило подумать об источниках освещения… – Эдмунд, пойдем. В кают-компании хранятся доспехи, всего два комплекта, как раз для нас с тобой. Каспиан, кажется, научился перемещаться по кораблю быстрее и незаметнее, чем ветер. Что ж, доспехи – какая-никакая защита. Главное, не падать в них за борт. Они поднялись по трапу и вместе вошли в ставшую уже такой родной кают-компанию. Пока Каспиан вынимал из шкафов кожаные панцири, щитки и наручи, взгляд Эдмунда упал на золотого льва, украшавшего пространство каюты. Сейчас он был словно живой, Эдмунду даже показалось на мгновение, что лев сощурил глаза в ответ на его взгляд. – Эд. Он обернулся. Каспиан протягивал ему алые ножны. Меч Питера. Ему? – Бери, он твой. – Но… подожди, зачем? Он был в замешательстве. Сейчас не время разбираться, чей теперь меч Питера, да он и не претендует на него, по-настоящему… – Питер отдал бы его тебе. К тому же, ты воспользуешься им куда искуснее меня. В этих словах было не больше смысла, чем в самом поступке. В дружеских поединках их силы всегда были примерно равны, о каком мастерстве речь… Но в то же время, Эдмунд почувствовал в этом жесте что-то еще. Каспиан решил довериться ему. В чем-то очень важном, что им предстояло. Это было… словно и высшая награда и высшая ответственность одновременно. И он решил принять и то и другое. – Я не подведу, – просто ответил он. Приняв из рук Каспиана меч, он вынул его из ножен, чтобы полюбоваться его стальным блеском и украшенным с большим вкусом эфесом, таким знакомым... Но для начала нужно было облачиться в доспехи. Каспиан уже достал два имеющихся комплекта для них, оба были предназначены скорее для его роста и сложения, поэтому Эдмунд слегка замешкался и, когда Каспиан уже стоял перед ним в полном облачении, продолжал подгонять ремни и застежки. Это уже превращалось в какую-то традицию... его дурацкая неловкость. Он мысленно оправдывал себя тем, что просто отвык от этой вполне рутинной части жизни в Нарнии… да и, помнится, в его бытность королем, облачаться ему всегда помогал оруженосец… Каспиан какое-то время исподлобья смотрел на его мучения, потом, вздохнув, решительно подошел к нему, и принялся молча помогать. Закончив, они оба застыли на месте, стоя почти вплотную. Снова так близко… Дыхание Каспиана было неровным, он словно хотел сказать или сделать что-то еще, но не решался. Как же хотелось забыть про все, что они должны, обязаны делать, про все их миссии, титулы. Просто оказаться вместе где-нибудь… под сенью деревьев у реки Быстринки, например. Просто быть вместе, там где их никто не найдет и не потревожит. Гладить его мягкие волосы, ловить на себе его взгляд, полный будоражащего желания. Эдмунд привстал на носки и подался вперед, в порыве не поцеловать, но прижаться лбом ко лбу, и Каспиан, кажется, угадал его движение, слегка склонив голову ему навстречу и прикрыв глаза. Так они стояли, прижавшись друг другу, слушая чужое дыхание. Сердце отчаянно колотилось в грудной клетке. И руки Эдмунда сами собой, словно против воли, скользнули по плечам Каспиана вверх, пальцами он провел по его шее и затем ладонями обхватил его лицо. Указательным пальцем он заправил Каспиану за ухо выбившуюся прядь. Тот вдруг сбивчиво, словно боясь, что Эдмунд перебьет его, тихо проговорил: – Знаешь, мне все равно, что будет через час, через день, или через пять минут. Ты здесь, и… я… просто знай, я люблю тебя. Вот и все. Все что для меня имеет значение. Эдмунд думал весь этот день, с самого рассвета полный тревоги и нервного напряжения, что сможет успокоиться не раньше, чем они победят загадочные злые силы. Но где сейчас все его тревоги, и эта боль, засевшая внутри? Ничего этого больше нет. Перед ним стоит человек, за которого он охотно отдаст свою жизнь, и который не задумываясь сделает это ради него… и сейчас действительно не важно, чем все кончится. Он весь состоял сейчас из трепета и какого-то удивительного, наполняющего его чувства. Словно волна тепла прошла сквозь его тело. Рука Каспиана тем временем легла ему на затылок, пропуская сквозь пальцы его жесткие волосы, второй, слегка дрожащей, он гладил его по спине. Так спокойно. – Я с тобой до конца. Каспиан слегка отдаляется, чтобы заглянуть ему в глаза. Его ресницы подрагивают, зрачки расширены. Наверное, у самого Эдмунда тоже… Наконец, он решился добавить: – И я тоже тебя люблю, Кас. Слова казались таким блеклым и нелепым отражением того удивительного состояния, в котором он находился… Но все же, сказав это вслух, он встретил во взгляде Каспиана такую радость, такое облегчение. Он хотел это услышать. Какое же безумие! Они любят друга. Мог ли он когда-нибудь подумать, что с ним произойдет такое… Хорошо, что родители об этом никогда не узнают. Эта мысль внезапно позабавила его, и он с трудом сдержал себя, чтобы это не отобразились на его лице. Где-то там, далеко… Питер и Сьюзен, и мать с отцом! И они понятия не имеют где он, через что ему приходится проходить, в кого он влюбился, черт возьми! А уж что бы сказала тетя Альберта, увидев Юстаса… Непрошеная ухмылка против его воли все-таки мелькнула у него на губах. – Что? – в глазах у Каспиана появилось замешательство. – Да ничего. Просто подумал… будь мы сейчас в моем мире, нас бы засадили за решетку, если бы увидели. – Не понимаю… – Да не важно. Мы же тут, а не там. Каспиана, кажется, чрезмерно взволновало это новое знание о мире, откуда пришел Эдмунд, и Эдмунд, чтоб успокоить его, не придумал ничего лучше, чем просто крепко сжать в своих объятиях (что оказалось чертовски неудобно, мешали доспехи), и только после этого он отступил на шаг назад, поправляя наручи и крепление для ножен на поясе. – Ну что, пора узнать, что там за темная материя? Каспиан молча кивнул, и они вместе пошли на палубу. Дриниан, меж тем, проинструктировал команду, все фонари, какие были на Покорителе Зари, уже светились бледным, почти невидимым при ярком полуденном свете огнем, к тому же было подготовлено немало факелов, которые оставалось только поджечь. Гребцы в любой момент были готовы возобновить движение корабля. – Кажется, все что могли, мы сделали, – проговорил Каспиан словно самому себе. Эдмунд задрал голову, ища глазами Юстаса. Он кружил где-то высоко, наверное, отправился на разведку. Люси тоже появилась на палубе, взволнованная, как и все остальные. На поясе у нее висел ее драгоценный фиал. Почему-то было неловко смотреть ей в глаза, словно у Эдмунда на лице могло быть написано все сказанное только что и услышанное в ответ, но… черт возьми, как хотелось ей рассказать! Она бы поняла, конечно поняла. А может и так уже обо всем догадалась… Она всегда видит чуть больше, чем все остальные. Он подошел к ней и как-то неловко положил руку на плечо. Жест вышел почти отеческий, скорее, в манере Питера. Тот всегда знал и помнил, что он старший, а они втроем под его неустанной опекой. Эдмунд же с Люси наоборот, почти не чувствовали своей разницы в возрасте. По крайней мере, последние несколько лет… Поэтому такие проявления заботы были им несвойственны. Но Люси, кажется, это совсем не задело. Она обернулась на него с тревогой во взгляде. – Как думаешь, Эд, что там? – Ну, доплывем, и увидим. Не бойся, Лу, – добавил он искренне. Он сам сейчас не испытывал страха, больше нет. Что бы там ни было, сейчас самое счастливое время… возможно, во всей его жизни. … Тьма окутала их со всех сторон так быстро, что в одно мгновение все перестали понимать, где находятся. Она душила, вызывая прилив паники, обволакивая со всех сторон и словно просачиваясь в легкие. Дракон-Юстас, зацепившийся кончиком хвоста за мачту, чтобы не потерять корабль, и шумно хлопавший крыльями, от испуга резко дернулся в сторону, так что Покоритель Зари накренился на правый борт, и еще какое-то время раскачивался, возвращаясь в состояние равновесия. Невидимая в темноте вода громко плюхала о его борта. Палубу слегка залило, и она, теперь мокрая и блестящая, отражала свет фонарей и факелов, все же довольно тусклый. Их свет выхватывал из темноты совсем немного пространства в радиусе около 30-40 футов вокруг каждого, и все, что было дальше – тонуло во мраке. Вокруг было очень тихо, и эта тишина настораживала. Их корабль и хлопающий крыльями Юстас были единственными источниками звука в этом безмолвии. До тех пор пока… – Кто здесь? Кто здесь??? Хриплый, какой-то почти нечеловеческий голос окликает их из тьмы… … Так они нашли последнего лорда: Рупа. Выглядел он ровно так, как мог выглядеть человек, утративший связь с реальным миром давным-давно, не живший, но лишь существовавший все эти годы. Доведенный страхом и отчаянием до безумия. Удивительно было уже то, каким образом он вообще сумел выжить. И еще более удивительно, что тронувшийся умом, он все же не утратил его до конца, и немного успокоившись, убедившись видимо, что его и правда приплыли спасать, он попытался объяснить, чего им следовало ожидать и бояться на этом острове тьмы. И то, что он им сбивчиво поведал, не обрадовало бы никого. Эдмунд отмерял шагами палубу, нервно кусая губы, Каспиан пересчитывал матросов, чтобы узнать, все ли на месте. Одного, кажется, не хватало… Дьявольское проклятие черного тумана поначалу не показалось им таким уж смертельно опасным… «Здесь сбываются все ваши страшные кошмары, ваши сны! Здесь нельзя спать!» … ведь никто из них не спал, когда они заходили в эту черноту. Но где еще один человек из команды? … Его отыскали наконец, он наощупь выползал из кубрика, не вполне понимая, что происходит. Дриниан не церемонясь схватил его за грудки и поставил перед собой на допрос. – Грейвс, где ты был?? – Прошу прощение, сэр, дремал, сэр. Мы уже нашли остров тьмы? – Сейчас я задаю вопросы, а не ты. Как это вышло? – Как вышло, сэр? – Грейвс недоуменно озирался вокруг, оценивая обстановку, – нес две вахты подряд, ночную и утреннюю. Вот и… ну, прикорнул чуток, когда нашлась минутка. Проклятье. – Тебе что-нибудь снилось?? Отвечай! – Ой, сэр. Ну это даже неловко пересказывать… уж такой был кошмар пренеприятный, даже рад был проснуться. – Кошмар? – Голос Дриниана уже подрагивал от раздражения. – Что. Тебе. Снилось? Матрос занервничал, видя, что провинился, но еще не понимая в чем именно. – Так, это, мы нынче с Тавросом перекидывались в картишки, вот он и начал про морских змей мне байки травить, мол такие они растакие… и зубы у них как кинжалы… Стоявший рядом Таврос протестующе что-то прорычал в ответ. Проклятье. Проклятье. Проклятье. Выходит, чёрный туман проникает в сознание, выискивая в памяти самые страшные образы… – …вот мне возьми и приснись такая тварь. Она была огромная, сир. Но только это же просто сон… Надо отсюда убираться. И как можно скорее. Меч и лорда они уже отыскали, значит задерживаться тут нечего. … – Лети все время вверх, слышишь? Все время вверх! Да, надо было убираться, но очень быстро они осознали, что понятия не имеют, в какую сторону им плыть. Где границы этой тьмы? Разумеется, подтверждая самые пессимистичные догадки Дриниана, компас был неисправен - его стрелка безостановочно вращалась по кругу. Ни дуновения ветерка, ни звука. Не было ничего, что могло бы помочь им найти путь обратно к свету. Однако надежда вернулась к ним, стоило им вспомнить про меч. Быть может, если возложить все семь мечей на стол Аслана, свершится магия, которая и поможет им выбраться из этой ловушки. В любом случае, других идей ни у кого не было. Только бы не появилась эта морская змея… Было решено отправить с этой миссией Юстаса, ведь он мог лететь прямо вверх, и вырваться из тумана наверняка. Каспиан, разумеется, предложил ему взять с собой и Лорда Рупа заодно, но тот был так напуган видом дракона и так рад снова оказаться среди живых людей, что наотрез отказался от полёта в драконьих лапах, пусть он и нес бы его к заветной свободе. Все-таки, странное существо – человек, как же он нуждается в себе подобных. Когда Юстас исчез в черноте и звук его хлопающих крыльев стих, все вокруг погрузилось в еще более мертвенную тишину. Взгляд Эдмунда вдруг упал на что-то, выступающее из воды. Вот так так! Это, кажется, камни! Большие круглые и гладкие камни торчали из воды вряд один за другим. – Эй, смотрите, что это там! Он обернулся назад, ища глазами Каспиана или Люси, или Дриниана. Но вновь посмотрев обратно на воду, он в растерянности замер. Камни исчезли. Секунду назад они были там, а сейчас только водная гладь, темная и непроницаемая. – Что там, Эд? – Это подбежала Люси и перегнулась слегка за фальшборт, всматриваясь в воду. – Я ничего не вижу… Эдмунд схватил ее за рукав, ну… на всякий случай. И пробормотал: – Вообще-то я теперь тоже… Но, там были какие-то круглые камни. Разрази меня гром! – Слыхал я кое-что о морских змеях… Незаметно подошедший к ним сзади Дриниан заставил обоих вздрогнуть. – …эти твари умеют сидеть в засаде, принимая разные формы. Сдаётся мне, это были не камни. Эдмунд нервно закусил губу. Что если и правда… – Вот что я скажу, опасаться нужно не ту морскую тварь, которую ты видишь, а ту, которой не видишь. Потому что это значит только одно – она начала охоту. – Тогда, капитан, не нужно ли нам сесть на весла? Дриниан сдвинул брови и решительно выпятил челюсть. – Именно это мы и сделаем! Но нужно выставить часовых! По двое на борт, одного на полубак, еще одного на ют и одного в воронье гнездо. Мы все должны смотреть в оба! Черт знает что, этот черный туман… Стоило Дриниану развернуться, чтоб пойти раздавать команды, к ним подлетел Каспиан. Капитану пришлось заново подробно обрисовать ему ситуацию и план действий. Тот был встревожен, слушал внимательно, скрестив руки на груди и то и дело машинально потирая свое раненое плечо. Плечо… (Ну конечно, ты, болван, у него же повреждена правая рука, конечно он доверил свой меч тебе…) Эдмунд мысленно проклинал себя, что не понял это сразу. Он, единственный рыцарь с боевым опытом на этом корабле, должен был сам, преклонив перед Каспианом колено, поклясться что будет защищать его и команду до последних сил, не важно с каким оружием в руках. Но сейчас уже, правда, было не до церемоний… Когда Дриниан отошел от них, они остались втроем. Люси продолжала внимательно вглядываться в черноту за бортом, и не жалко ей было собственных глаз… – Насколько она была большая, Эд? Это спросил Каспиан, повернувшись к нему. – Не знаю. Судя по всему… потопить наш корабль ей ничего не стоит… – А проглотить? Как думаешь? Эдмунд не удержался и фыркнул. – Знаешь, думаю, все-таки не настолько большая… Что им еще оставалось, кроме жалких попыток отшутиться? Они не могли знать, что их ждёт… *** Единственное, на что они надеялись – это магия мечей. Каспиан не был уверен, что осознает сейчас хоть что-то, кроме этой бешено пульсирующей в голове мысли. Змея была не просто огромная, не просто страшная, она сама была – страх и смерть. Появившись из воды, она моментально продемонстрировала им, на что способна. Огромная змеиная голова взметнулась на высоту в сотню футов и, приблизившись к их единственной мачте, откусила, словно зубочистку, ее верхушку, к которой был подвешен один из фонарей. И тут же обрушилась обратно в воду с оглушительным всплеском. Многие кричали и метались по палубе в панике, и их можно было понять. Лишь самые храбрые сохраняли свои посты, среди них был и доблестный Рипичип, который сейчас разъяренно размахивал шпагой, призывая змею обратно, чтобы она могла достойно встретить его ярость. Каспиан озирался по сторонам, пытаясь найти глазами Эдмунда. Нужно было что-то придумать… Им нужен план, немедленно. Вот Дриниан, прикрывая собой, уводит Люси на корму… наверное, чтобы спрятать ее в относительно безопасной каюте. Вот Ринс кричит на кого-то из матросов… а вот и Эдмунд. Его голова появилась из люка, ведущего в трюм. Он что-то тащил… Только сдвинувшись с места, Каспиан ощутил, как раскачивается их бедный корабль. Чуть не упав, он зацепился за кого-то из команды (не было времени извиняться), и подбежав к люку, увидел в слабых отблесках катавшегося рядом по палубе фонаря, что Эдмунд вытягивает из трюма свернутые петлями канаты. – Для чего это? Тот обернулся на него, во взгляде его блеснула решительность. – Пока сам точно не знаю. Но чувствую, одним мечом нам не обойтись. – Ты прав… но я не знаю, что делать! Не представляю! Я подверг нас всех смертельной опасности… – Кас… Сейчас мы все придумаем. – В его голосе спокойная уверенность. Словно в нем вдруг заговорил его старший брат… или это сам Эдмунд всегда внушал Питеру эту уверенность и твердость решений… Стиснув зубы, Каспиан помог вытащить на палубу канаты. Только они успели это сделать, как змея появилась вновь. Взрывая тишину всплеском воды и яростным шипением, она вновь взметнула вверх свою длинную, похожую на драконью, морду, но в этот раз она, похоже, решила понаблюдать за ними, заставляя каждую душу на этом корабле, кроме разве что Рипичипа, трепетать в ожидании нового удара. – Что будем делать? – Прохрипел Каспиан. Эдмунд молчал, Каспиан надеялся всем сердцем, что разум его сейчас работает, в отличие от его собственного. Наконец Эдмунд вскрикнул: – Горящие стрелы! Если не подожжем, то хотя бы отпугнем ее. Мысль поджечь тварь, которая обитает в воде, совсем не показалась Каспиану в тот момент глупой, поэтому он хриплым голосом, но что было сил скомандовал: – Слушайте все! Лучники, поджигайте стрелы! Поджарим эту тварь! Тут же организовался ряд стрелков с луками наготове, Ринс подходил к каждому с факелом. Дриниан дал команду. Пять стрел одновременно взметнулись ввысь, разрезая своим светом плотную черноту вокруг. Три из них вонзились змее в ее гладкую блестящую шею. Зашипев и извиваясь всем телом, она шумно обрушилась в воду. Все затаили дыхание. Что будет дальше? А дальше было то, что имел ввиду Дриниан, говоря о коварстве морских тварей. На какое-то время все успокоилось, и опять воцарилась тишина, нарушаемая перешептыванием матросов. Но они зря понадеялись на быстрый конец этой схватки… Змея выплыла из тьмы совершенно бесшумно, проносясь у них над головой поперек корабля и… роняя свое громадное скользкое тело прямо на них… С треском крошащихся досок и перил фальшборта оно обрушилось на палубу и медленно потащилось вслед за уже опустившейся под воду головой… О великий Аслан! Со всех сторон раздавались крики и шум. Кого-то придавило змеиное тело, и его пытались вытащить, кто-то чуть не вывалился за борт. Корабль дал страшный крен на левый борт, и он все усиливался, пока наконец не достиг той точки, после которой его плавучесть начала возвращать его обратно в вертикальное положение. Палуба ходила под ним ходуном, Каспиан упал. В ту же секунду рядом с ним оказался Эдмунд, подхватывая его и поднимая снова на ноги. – Попробуем скинуть ее? Каспиан тяжело дышал, пытаясь привести себя в состояние хотя бы подобия спокойствия. Хорош же он будет, если не только не спасет лорда Рупа, но и обречет его и всю команду на верную гибель. И Эдмунда… что, что он пытается ему сказать? – Каспиан! Послушай меня! – Да, прости, я просто… – Давай хотя бы попытаемся! … Змеиное тело было столь огромным и тяжелым, что сдвинуть его с места было практически невозможно, даже навалившись всей командой. Тем временем, они все отчетливее начинали понимать, к чему все идет. Змея обвилась вокруг корпуса их корабля, еще немного, и она раздавит его, как скорлупку. Ее голова тем временем вновь появилась из воды, протаскивая за собой свое длинное тело, продолжая крушить обшивку корабля. Она поднялась на уровень верхушки мачты, из темноты наблюдая за их жалкими попытками сдвинуть ее с места хоть на пару дюймов. Мысль про веревки никак не давала покоя… Зачем Эдмунд их вытащил? Может, попробовать обвязать змею веревкой и затянуть ее в петле? Но тут змея, кажется, устала ждать и метнулась к носу корабля. К счастью, там никого не было в этот момент, но ей нужны были вовсе не люди… своей длинной острой мордой она разбила фонарь, висевший там. Горячее масло выплеснулось на нее, и она зашипела, отчаянно тряся головой. Что ж, кажется, ее отвлекал свет, от которого она желала избавиться. Это давало им шанс… Но времени почти не было. Появившийся из темноты Дриниан вскричал; – Сэр, это невозможно. Давайте подожжем ее! Змеиная голова тем временем снова метнулась, врезаясь со страшной силой в мачту и раскидывая стоявших рядом людей. В свете оставшихся еще фонарей и факелов сверкнули ее зубы, длинные словно кинжалы. Кажется, она ранила кого-то из команды, другой матрос оттаскивал его за ноги в сторону кормы. Похоже, просто раздавить их корабль в щепки ей было мало… Тем временем, стоявший рядом Эдмунд со всей силы вонзил меч в тело змеи. – Отстанешь… ты… от нас… или нет? Скользкое тело содрогнулось, а голова метнулась прямо на них. Успев вынуть из ее плоти меч, Эдмунд полоснул им что есть силы по змеиной морде. С пронзительным шипением она дернула головой и забилась в воздухе. Эдмунда она отбросила куда-то в сторону, и он ударился о фальшборт… Каспиан не видя и не замечая ничего вокруг побежал к нему. (Эдмунд. Эдмунд. нет…) Упав рядом с ним на колени и обхватив его за плечи, он начал трясти его, отчаянно шепча: «очнись, очнись, очнись». Он хотел уже звать Люси, но Эдмунд со стоном открыл глаза, и тут же схватился за голову, потирая виски. – Вот черт… От сердца отлегло, даже голова слегка закружилась… – Милый Эд… – Все… все нормально. Вроде. – Это было глупо! – Вырвалось против воли. Словно они не боролись сейчас не на жизнь, а на смерть. Но страх за Эдмунда был сильнее… было ли это правильно? Конечно нет. – Нужно целиться ей в голову! – Прохрипел Эдмунд, но на палубе она может задеть еще кого-то из матросов, и вот это уже будет слишком опасно… – Тогда нужно выманить ее куда-то, на нос или наверх, на мачту… Кажется, план начинал вырисовываться у него в голове: – Веревки! Мы будем сдерживать ее! Но кто-то должен заманить ее наверх… – Я сделаю это. – В голосе Эдмунда холодная твердость. – Привлеку ее светом факела. И проткну мечом. Но вам внизу придется примотать ее к мачте. И крепко держать. Каспиан больше всего на свете хотел бы отговорить его, сделать все самому. Но… слишком многое было на кону. Он сам не был уверен в своих силах. А подставлять всю команду, их всех… Тем временем змея сделала еще один яростный выпад, на этот раз она нацелилась на драконью голову, украшавшую нос Покорителя Зари. Корабль вновь содрогнулся, его деревянное нутро, казалось, застонало. Драконья голова разлетелась в щепки… Змея была готова нападать вновь. Нужно было действовать немедленно! … Он стоял там наверху, держась за ванты. Крошечная фигурка, подсвеченная теплым светом неровно горевшего факела у него в руке. Каспиан, Дриниан, Ринс, Таврос, Дрейк и остальные изо всех сил, упираясь в залитые морской пеной скользкие доски палубы, натягивали веревки, привязанные к торчащим из змеиной шеи арбалетным стрелам. Они упирались изо всех сил, сдерживая беснующуюся и рвущуюся к этой крошечной застывшей фигурке змеиную пасть. Почему он медлит? К горлу уже начала подступать паника, по лицу стекали капли пота… правая рука ужасно болела, боль отдавалась во все плечо… – Эдмунд!! Давай!! Его истошный крик точно долетал до ушей Эдмунда, должен был долететь… Но он все также стоял и не шевелился, словно примерз. И тут… Из темноты раздался голос. Не громкий, но словно звучавший одновременно из каждой точки пространства. Низкий женский голос, полный ледяного спокойствия. И он увидел. Из тьмы, клубившейся между Эдмундом и змеиной пастью проступил бледный лик. Это лицо, эти развевающиеся от невидимого ветра белые локоны. Каспиан узнал ее. Это была белая колдунья. Та самая, чью древнюю силу чуть было не вызволили из небытия ведьма и оборотень в пещере под холмом Аслана. Та самая, чей облик, заточенный в глыбу льда, был разбит мечом Эдмунда. Прямо сейчас она обращалась к нему из тьмы. – Эдмунд, милый. Давно не виделись. Возможно, Эдмунд что-то ответил ей, но Каспиан не слышал ничего, кроме ледяного звона в ушах. И вновь этот сладкий и холодный голос продолжил: – Зачем ты вновь это делаешь? Ты же знаешь, это бесполезно. – И спустя небольшую паузу: – Против самого себя не пойдешь… или ты думал, надеялся обмануть всех? Ты думал, они никогда не узнают твоей сути? Но будут ли они также любить тебя, услышав, что ты предатель? Сердце колотилось, как бешеное. Что происходит? Что это значит… Змея тем временем продолжала биться, пытаясь освободиться от пут, примотавших ее к мачте, было все труднее удерживать в руках, истертых в кровь, эту скользкую веревку… – Эдмунд, ты всегда будешь принадлежать мне. Твое ледяное сердце – мое. Так пойдем же со мной. Не сопротивляйся. Не сопротивляйся… Почему. Он… стоит и… просто… слушает ее?? – Эдмуууунд!! – Голос у Каспиана так сел, что вместо крика из него вырвался какой-то хрип. Не то что Эдмунд, его наверное и рядом стоящие матросы не расслышали… Что же такое говорит эта колдунья… почему он – предатель? – Я дам тебе то, что ты заслуживаешь. Власть! Магию. Мы будем править Нарнией вместе… пойдем. Протянутая бледная рука повисла в воздухе. *** – Только не обманывай самого себя. – Ее голос стал жестче. – Ты знаешь, что хочешь этого. Ледяной, и в то же время такой мелодичный голос. Он не произносил слова, он пел песнь, такую притягательную в своей ложной красоте… Смутная догадка вдруг посетила его. Он ведь потерял сознание на пару секунд, когда змея отбросила его… вот как черный туман проник в его сознание, материализовавшись в облик колдуньи. Или все это – дело рук самой Джадис? – Все что тебе нужно, это взять мою руку. Пойти со мной, и ты будешь навек свободен. Свободен? От чего ему освобождаться… Если она хочет купить его доверие, ей нужно предложить что-то другое. Но она, кажется, читала его мысли и видела насквозь так ясно, как видно дно ручья сквозь кристально-чистую воду: – И ты навсегда останешься в Нарнии. Тебе не придется возвращаться в свой мир, полный одиночества и ничтожности. Одиночества, это правда. Ничтожности… да, она знала. Она все прекрасно про него знала… Рука с зажатым в ней мечом начала сама собой опускаться, пальцы были готовы разжаться… Но вдруг, до этого лишь слабо ловивший отсветы зажатого в другой руке у Эдмунда факела, его меч… меч Питера, засиял ярко-голубым пламенем. Свечение было настолько ярким, что видение Джадис померкло в его свете. Эдмунд узнал этот свет. Юстас! Ай да Юстас! Он справился! Он вдохнул полной грудью, словно снова вспомнил, как дышать, и закрыл на мгновение глаза. И в голове зазвучал другой голос, единственный голос на свете, способный сейчас исцелить его сердце: «Сын Адама, я простил тебя, и ты прости себя» И Эдмунд понял, что он больше не во власти Джадис. Меч Питера просвистел в воздухе, его лезвие рассекло бледную фигуру пополам. Видение потухло, словно перегоревшая лампочка. Он свободен. Что ж, осталась самая малость: вернуться к первоначальному плану и расправиться наконец с этой чертовой змеей! Его меч продолжал сиять небесно-голубым светом, выхватывая из темноты очертания мачты и реи, на которой он стоял, зацепившись за ванты, верхней части паруса и… метавшейся вокруг него змеиной головы, с пронзительным шипением то появлявшейся, то исчезавшей во тьме. Проклятье! Она вырвалась из пут… Он не успел. Упустил свой шанс сделать все легко. Но, по крайней мере, он все еще был основной целью змеи. Свет клинка, похоже, бесил ее, и она примерялась, чтобы сделать выпад. Что ж, значит еще не все потеряно, он только должен успеть ударить первым. – Эдмууууунд! Дааааваааааай! Это был полный отчаяния крик Каспиана, раздавшийся снизу, и стоило ему долететь до ушей Эдмунда, он, уже почти не думая, прыгнул. Клинок вонзился змее прямо между глаз, и она, шипя, дернулась от нестерпимой боли, пытаясь стряхнуть с себя противника. Затем, тело ее забилось в судороге, подогнулось, как сдувшаяся камера велосипеда, и голова, извиваясь в конвульсиях, начала медленно падать. И державшийся обеими руками за рукоять меча Эдмунд падал вместе с ней. Удар о палубу был сильный, так что из легких выбило весь воздух. Хватая его ртом и пытаясь вспомнить, как начать дышать, Эдмунд озирался по сторонам, не в силах понять, каким чудом не разбился. Видимо, приземлился сначала на скрутившиеся в клубок кольца змеи, а уж от них отскочил на доски палубы... Меч был все еще крепко зажат у него в руках, но где была змеиная голова? Он слышал громкие возгласы, ощущал вибрирующие от приближающегося топота ног доски палубы под собой. Вдруг, вспышка ужасной боли пронзила все его тело, и Эдмунд закричал. Он словно слышал свой крик со стороны, не понимая, что именно с ним происходит. Левую ногу обдало пламенем… Боль была такой сильной, что мир вокруг поплыл, закручиваясь в какой-то жуткий водоворот. Казалось, сейчас он провалится в эту бесконечную черноту, окружившую его. Но… Вдруг он вновь услышал, или скорее почувствовал… Этот голос. Этот знакомый, глубокий и ласковый голос. Он произнес: «Действуй! Моя сила с тобой, Эдмунд Справедливый. Пронзи змея!» Сам не понимая, каким образом, Эдмунд приподнялся на локте и замахнулся что есть сил мечом. Меч Питера прошел навылет сквозь змеиную шею, как нож сквозь масло. В ту же секунду, как змеиная голова замертво упала с глухим стуком на палубу, она вся превратилась в сгусток тьмы, таящий на глазах. И спустя мгновение все фонари и факелы погасли, словно их задул порыв ветра. Или это в глазах потемнело… Эдмунд закрывает их и все-таки проваливается в пустоту… *** Силы небесные! Он что, просто прыгнул на нее? О великий Аслан, помоги… Каспиан видит падение Эдмунда, ведь со змеиной головой его соединяет пусть бледно, но все же мерцающий меч. И он ничего не может сделать, кроме как стоять, застыв, все еще сжимая в руках врезающиеся в ладони, но уже совсем бесполезные веревки. Дьявол! Куда он упал? (Кажется, не в море… всплеска слышно не было, только удар о палубу…) Змеиное тело бьется и извивается, продолжая крушить все вокруг и сбивая с ног. Матросы, побросав веревки, топчутся на месте, не понимая, что им делать дальше. Змеиной головы не видно, она где-то во тьме. Оцепенение, сковавшее Каспиана, проходит резко, словно его окунули в ледяную воду. Этот крик… Он расталкивает локтями матросов и несется по палубе, туда, в сторону полубака, где только что в каком-то невозможном порыве сверкнул меч. Но не успевает. Потому что прежде чем он осознал, что произошло, все фонари и факелы погасли. Змея что, растаяла в воздухе? Кажется, команда и капитан тоже застыли в растерянности, потому что резко стало очень тихо. Только поскрипывал такелаж и плескались волны. И, кажется, будто подул ветер…Может они просто все умерли? – Ай! Кажется, он отдавил кому-то ногу. Нет, что за чушь, конечно они все еще живы. Матросы, оправившись от секундного шока, уже вовсю перешептывались, вопросительных интонаций в их голосах было куда больше, чем испуганных. «Мы уже победили?», «Змей мертв, я видел, как отлетела его голова». «Но почему темно?». «Мы еще здесь?». «Где мы?». Где Эдмунд? Вот что волновало сейчас Каспиана. Он кричал… это был его крик. Пробираться по палубе наощупь оказалось чертовски трудно. При каждом новом шаге ориентация в пространстве терялась. В конце концов, Каспиан был вынужден передвигаться почти ползком. (Эдмунд упал, значит, он лежит сейчас где-то там за мачтой, у левого борта… ) Кто-то из матросов крикнул: «Он здесь! Он здесь!», и Каспиан повернулся в сторону, откуда раздавался голос. Наконец, его руки нащупали в темноте перед собой чье-то распростертое тело… Да, это был он, конечно! Каспиан не медля ни секунды прижал ухо к груди Эдмунда, услышать, бьется ли сердце. Оно билось, слабо и неровно… только руки Каспиана, кажется, скользят на чем-то липком и горячем… «Он жив, сэр?» Каспиан машинально кивнул головой, не соображая, что матрос не видит его в кромешной тьме. В панике он начал ощупывать доски палубы под ним, везде была эта липкая горячая… кровь? Чья? Змеи? Это должна быть ее кровь, должна быть. *** Люси сидела прямо на полу, прислонившись спиной к стенке каюты, закрыв голову руками. Снаружи доносился треск обшивки корабля, звуки ударов, крики. Кричали матросы, Дриниан и Каспиан. Минуту или почти целую вечность спустя раздался совсем другой крик. Крик невыносимой боли. Люси зажмурилась, не в силах выносить его. Она сидела так, обхватив голову руками, в тщетных попытках успокоиться. Но стоило ей приоткрыть глаза вновь, как она вскочила, хватаясь за переборки. Что-то изменилось… Почему вдруг стало так тихо, и корабль, кажется, перестал раскачиваться? За толстым оконным стеклом все такая же непроглядная темнота… Неужели они никогда не выберутся из этого мрака? Снова закрыв глаза (толку от них все равно не было никакого), она решила представить картину, которая была милее всего ее сердцу: солнечный нарнийский луг, залитый нежными рассветными лучами. «Аслан, если ты меня слышишь, помоги нам!» Минуту или две спустя она решилась открыть глаза и ахнула. Море за стеклом светилось яркой бирюзой. Свет! Спотыкаясь, она выбежала наверх, навстречу этому свету. Первое, что она увидела, это яркий клочок ясного голубого неба прямо над собой. Сквозь прореху в чёрном тумане струился ослепляющий золотистый свет. Разрезая этот свет огромными белоснежными крыльями, словно из самого сияния появился альбатрос, он дрейфовал над кораблем, и Люси услышала его голос, который звал за собой. – Люси! – Люси, Люсииии! Сюдаааа! Это был уже голос Каспиана, надсадный отчаянный крик. Почему-то Люси сразу поняла, что нужна не она сама, а ее волшебный эликсир. И еще, нужно было торопиться. Она побежала со всех ног по скользкой палубе, заваленной обрывками канатов. Она ожидала чего угодно, но только не этого… Где-то на фоне звучали голоса матросов и приказ капитана следовать за птицей. Корабль качнулся, когда весла разом опустились в воду. Но Люси уже не замечала этого. Она подносила эликсир ко рту Эдмунда, чувствуя, как дрожат ее пальцы. Каспиан сидел рядом в огромной луже крови, согнувшись пополам и дрожа всем телом. Эд, милый, пожалуйста, не умирай… … Нос корабля разрезает темную завесу, и вот, перед ними снова ясное небо и безбрежное, сверкающее, как россыпь драгоценностей, море… Альбатрос описывает над ними круг и исчезает, растворяется в синеве. Люси оборачивается назад, но никакого темного острова нет и в помине. Он исчез. Словно никогда и не существовал.