Покоритель ветров

Эдмунд падал на дно. Он понял это не сразу. Сколько времени он падал, он не смог бы сказать. Поначалу казалось, что вокруг просто бесконечная, душащая его чернота. Но постепенно цвет пространства вокруг него менялся, становясь все светлее и светлее, из черного в темно-ультрамариновый, затем глубокий синий, лазурный и почти золотистый… он падал на дно моря. Оно сверкало, освещенное солнцем, все приближаясь и приближаясь…Только почему на дне светло, а поверхность, откуда он провалился в эту воду, – темная? Должно же быть наоборот. И тут он открыл глаза. Первое, что он смог увидеть или почувствовать, это струящийся на него свет и странное онемение во всем теле, да еще что-то мягкое, окружавшее его со всех сторон. Затем он услышал тихие голоса где-то вдалеке. Или это был один голос? И кажется, он совсем рядом. – Эд! Эд! Голос был встревоженный и радостный. Кто-то положил ладонь ему на лоб. Он попытался приподняться, но тут же упал обратно, странное ощущение охватило его, словно чего-то не хватало… Тем временем мир вокруг начал постепенно проясняться. Теперь он точно видел, что над ним склонилась Люси, он лежит на мягком одеяле, но, кажется, прямо на земле, на траве точнее. На нем свежая чистая рубашка… А еще над головой шумят деревья, это их голоса он слышал. Интересно, может это все еще сон? Нет, бред какой-то. Он снова попытался приподняться, и… тут он вспомнил. Морская змея вырывается из стягивающих ее пут. Он прыгает на нее и они падают. Змея кусает его. И потом… Рывком Эдмунд откинул укрывающие его плащи и одеяла. Левой ноги у него не было. Штанина была закатана до бедра, а все, что должно быть ниже колена, отсутствовало. Хотя ни бинтов, ни повязок не было, да и боли тоже, в глазах у Эдмунда потемнело, а в ушах зазвенел шум, подобный тому, как шумят листья тополей и осин на ветру. Он уронил голову обратно на подушки, нащупал руку Люси и сжал ее в своей, чувствуя, как его собственные пальцы дрожат. – Эд, милый… – прошептала над ним Люси. – Мы все так надеялись, что эликсир поможет… Но, видимо, не помог. Что ж, вот какую цену он заплатил за их победу. Они же победили, не правда ли… Отдал часть себя, буквально. Теплая ладонь Люси крепко сжимала его собственную. Постепенно паника начала отступать. Зрение вновь вернулось, и теперь он увидел перед собой еще одно встревоженное лицо. Это был, как ни удивительно, Юстас! В своем прежнем человеческом обличии… Хотя, что было по-настоящему удивительно, в его глазах читалась искренняя тревога и радость. Надо же, и как он изменился. – Очнулся, братишка, – тихо проговорил он, и они вдвоём с Люси аккуратно приподняли его, помогая сесть. – Сколько я спал? Эдмунд сам с трудом узнал свой голос, он был хриплым и севшим, словно он наглотался воды. Слова с трудом удалось выдавить из себя. – Всего два дня, – ответила Люси. – Ты был без сознания… все это время. Мы так боялись! – Резко выпалила она и, не сдержавшись, порывисто обняла его. Сидевший рядом на коленках Юстас добавил что-то вроде: «Да, ужасно боялись» и обнял их с Люси обоих. Все это было так странно и непривычно… Но где же Каспиан? Мурашки вдруг пробежали по коже в страшном предчувствии. Эдмунд задергался, пытаясь высвободиться из объятий, но Люси догадалась кажется, о чем он заволновался, и тут же поспешила успокоить его: – С Каспианом все хорошо. И с остальными тоже. Все живы! – Где он… – Сейчас? Не знаю. Я все время тут была… он приходил рано утром. А вчера вообще не спал целые сутки, все не хотел от тебя отходить, еле уговорила его поспать. Юстас, может ты его видел? Юстас закивал, прежде чем ответить, словно по привычке, приобретенной, будучи драконом: – Видел, да. Он там собирает команду у стола Аслана. Отбирает тех, кто поплывет на… ну, в то место, которое вы называете краем света. Хотя я все же сомневаюсь, что плоский мир физически возможен… Эдмунд услышал все, что ему было нужно, и опустился обратно в горизонтальное положение, не дослушав, что Юстас хотел сказать насчёт геометрии здешнего мира. Да пусть он будет хоть квадратный! Слава Аслану. Каспиан жив. Сейчас хотелось только одного – увидеть его. И еще, быть может… чтобы он обнял его, по-настоящему тепло, как во сне. – Пойду тогда и скажу ему, что ты очнулся! Вот он обрадуется! И Люси, быстро и неловко поцеловав Эдмунда в лоб, встала и побежала по траве и камням и скоро скрылась за деревьями. Юстас остался. Какое-то время они молчали. В голове беспорядочно шумели мысли. Тревога за Каспиана отступила, но осознание собственного положения все еще доходило до него… Он все еще не мог до конца поверить в то, что с ним произошло. Как теперь… ходить? Для начала. – Хочешь пить? – Вдруг с большим участием спросил кузен. Эдмунд кивнул. Пить действительно хотелось. И есть, кстати, тоже… Исчезнувший куда-то и через минуту появившийся Юстас поднес ему ко рту кувшин, пытаясь напоить, но это было чертовски неудобно, поэтому Эдмунд сел, и взяв кувшин сам, вдоволь напился холодной воды. Пара капель стекла по подбородку, и закатившись под рубашку, защекотали грудь. Кажется, силы понемногу возвращались к нему. По крайней мере в ушах уже не звенело, и он был почти готов встать, если бы только не… – Знаешь, я бы хотел рассказать тебе, как снова стал человеком. Я встретил кое-кого… Эдмунд уже чувствовал в себе достаточно сил, чтобы сидеть, но без опоры это было слегка неудобно… обернувшись, он увидел, что лежит в нескольких футах от большого дерева, крона которого и шумела над ним. – Я с удовольствием выслушаю твой рассказ, Юстас! Только помоги мне немного сдвинуться назад. Чтоб можно было опереться о ствол дерева. Юстас захлопал глазами и выпалил: – Конечно! Устроившись с комфортом, Эдмунд попросил еще чего-нибудь перекусить, потому что с каждой минутой все сильнее ощущал голод, словно не ел месяц или больше. И наконец, с гроздью винограда в одной руке и добрым куском хлеба в другой, он принялся внимательно слушать рассказ о том, как Юстас встретил Аслана… … Солнце было высоко, время шло к полудню. Юстас только-только закончил свою исповедь, и сразу куда-то исчез. Эдмунд остался один. Слушать шелест восточного теплого ветра в листве… Где-то совсем недалеко было море, шум прибоя и крики чаек отчетливо доносились до его ушей. Он сразу догадался, что находится на том самом острове, где они нашли стол Аслана. То ли воздух здесь был какой-то особенный, то ли этот свежий запах цветов и кедров запечатлелся у него в памяти. Выходит, они благополучно вернулись сюда, нашли здесь Юстаса. И вскоре отправятся дальше, на самый восточный восток. Но как же теперь быть ему… Борясь со страхом и отвращением, Эдмунд первый раз дотронулся до своей культи. Больно не было. Кожа была гладкая и совсем зажившая. Видимо, это и было все, на что был способен эликсир Люси. Интересно, когда он вернётся в Кембридж, как он будет всем объяснять это? Или по возвращении нога ему вернётся? Эта внезапная мысль затеплилась слабым огоньком надежды… *** Каспиан быстрым шагом удалялся от стола Аслана, за которым только что подошло к концу их собрание. Он явственно ощущал, что взгляды всех присутствующих были обращены на него, когда запыхавшаяся Люси принесла радостную новость. Но стоило ему скрыться от их взоров, углубившись в лес, он перешел на бег. Скорее увидеть его… Помнит ли он, что произошло? И Как смотреть ему в глаза… что сказать, как утешить? Весь вчерашний день он провел, не отходя от него. И весь день и ночь его душил страх, ведь Эдмунд все это время был в забытьи, и никто не мог ему ответить, когда тот очнется. Но не только это тревожило его. Как бы он ни хотел забыть об этом, ему в память намертво врезались слова колдуньи. Она говорила с Эдмундом так, словно их связывало что-то… словно… Впрочем, это не важно сейчас. Когда-нибудь он узнает правду. Пробежав сквозь рощу столетних кедров, тисов и самшитов, мимо поросших сухой золотистой травой и сиреневыми цветами скал и оказавшись наконец на краю уединенной, спрятанной среди деревьев поляны, Каспиан остановился. Эдмунд, его дорогой мальчик, сидел, прислонившись к стволу раскидистого дерева, ноги его были укрыты плащом… Ворот рубашки расстегнут, обнажая его бледную грудь и ключицы. Глаза прикрыты, но на лице написан покой. Солнце, пробиваясь сквозь листву, оставляет на его коже и ткани белой рубашки мягкие блики, медленно пляшущие в такт дуновению ветра. Как он красив и покоен… Наверное не стоит ему вторгаться в эту гармонию, может совсем мимолетную? Но все же его тянет вперед, к нему. И он ничего не может с собой поделать. Ему самому уже никогда не обрести покоя. Он подходит тихо, мягко ступая по траве, цветам и вереску. Опускается рядом с ним на колени. Эдмунд дремлет, этот остров подарил ему свой благословенный исцеляющий сон без сновидений. Каспиан медленно и аккуратно, боясь неосторожным движением разбудить его, садится рядом, прислоняется спиной к шершавой коре дерева, вдыхает аромат нагретой солнцем древесины, напоминающий тархистанские благовония, только более свежий и чистый. Он прислоняется щекой к макушке Эдмунда, прислушиваясь к его дыханию. И с тихим вздохом тот просыпается. Его тело на мгновение напряглось, но тут же он облегченно выдохнул и обернулся к Каспиану. В его глазах так много всего… Но им не нужны слова, совсем не нужны. Каспиан улыбается, и Эдмунд дарит ему а ответ свою трогательную веселую ухмылку. – Вижу, ты закончил свои дела? – Все же проговорил он слегка севшим голосом. Каспиан весело усмехнулся. Он не собирался отвечать. Вместо этого он прижал Эдмунда к себе, укладывая его голову себе на плечо. Над ними то и дело пролетали белые чайки, в кроне дерева шелестел ветер, он звал их дальше в путь. *** На восток было решено отплывать с рассветом следующего дня. Не все из без сомнения доблестной команды Покорителя зари отправлялись в этот путь. Кто-то из матросов оказался «сыт по горло морем и обитавшими в нем тварями», а были и такие, кто не то что бы сильно верил в существование страны Аслана как таковой. Двое из команды – Рэнди и многострадальный Грейвз, были ранены в битве с морским змеем и, хоть эликсир Люси и исцелил их, они предпочли остаться на острове Раманду вместе с тремя проснувшимися лордами и одним, наконец впервые за много лет спокойно спавшим. Но большинство матросов было преисполнено решимости идти за своим королем до конца, сколько бы ни пришлось плыть. … Эдмунд стоял посередине небольшого балкона, выходившего со стороны кормы из кают-компании. За его спиной в кильватере пенилось и бурлило море, корабль бойко шел левым галсом, разрезая прозрачную нежно-бирюзовую морскую гладь. Деревянный костыль, специально изготовленный для него одним из матросов, оказавшимся по совместительству искусным плотником, стоял сейчас рядом, прислоненный к перилам. Передвигаться с его помощью по ходившей ходуном палубе было настоящим мучением… в первый же день он понял, насколько унизительны для него эти падения на глазах у всех. Конечно, ему не следовало ожидать, что жизнь без одной ноги будет легкой. Но что он будет настолько сильно скучать по своей прежней ловкости… Конечно, всякий, кто оказывался с ним рядом, предлагал свою помощь, и оттого было еще обиднее, отказавшись от нее сперва, мрачно констатировать потом свою беспомощность. Кажется, один только Рипичип, для которого собственная слабость была хуже смерти, понимал его. Юстас пытался было пошутить, что Эдмунд теперь выглядит как заправский пират (Эдмунда это, разумеется, не рассмешило, но скорее удивил тот факт, что Юстас вообще читал что-то про пиратов), но он сам понял, что шутка вышла неуместной, и извинился. Люси поначалу не отставала от него ни на шаг, всюду и везде следуя за ним. Спал он теперь вместе с ней в королевской каюте Каспиана на койке, потому что залезть в гамак без посторонней помощи было практически невозможно. Поэтому так приятно было побыть немного наедине с Каспианом, словно это вдруг превратилось для него из привычной рутины в привилегию. К слову, Каспиан прямо сейчас задумчиво склонился над листами пергамента, держа в руке гусиное перо, и наносил на карту острова, которые они посетили. Мысли его, кажется, были опять где-то далеко, то ли устремленные вперед, к еще никем не виденным восточным морям, то ли куда-то совсем в другом направлении. – О чем задумался? Каспиан обернулся на его голос и почему-то нервно облизал губы. (Что-то хочет спросить, не иначе). – Ты… ты не обидишься, если я спрошу кое-что? (Так и знал) – Смотря что хочешь спросить. Шутливый тон, кажется, получился каким-то неуместным. Каспиан вздохнул. – Мне не дает покоя одна вещь… может быть, это глупо. И я надеюсь, что… что зря об этом беспокоюсь. Но я должен спросить. Внутри что-то заскребло. Кажется, Эдмунд догадывался, о чем хотел спросить Каспиан. В безумии, радости и горечи последних дней он совсем забыл… Каспиан тем временем, выждав небольшую паузу, продолжил: – Белая колдунья. (Ну конечно) – Я знаю, что не должен верить ее словам, но… скажи, почему она назвала тебя предателем? Да, пожалуй… нужно было объясниться. Эдмунд был уверен, что давно простил себя за свою ошибку. Но не столь давние события ясно показывали, как легко он попадает под влияние темных сил. И Каспиан ощутил это на себе… так что, он имел право знать его историю целиком. – Эд, если мне не о чем беспокоиться, просто скажи, прошу тебя. Или если есть о чем… – Все… все случилось в первый раз, когда я попал в Нарнию. В самый первый раз. Голос у Эдмунда против его воли слегка дрогнул, когда он начал говорить. – Я тогда был… мне было 13, я был спесивым подростком. Но я не оправдываю себя, не подумай. Я и правда был ужасен. – Брови Каспиана поднимаются вверх, он похоже с трудом в это верит. – Это правда. Я попал в Нарнию вслед за Люси. Но первой, кого я встретил там, была Джадис. В ушах гремел звук пенящегося за кормой моря, изрядно отвлекая и путая мысли в голове. Эдмунд взял костыль (он ужасно устал стоять, хотя заметил это только сейчас, когда правая нога начала ныть от напряжения) и хватаясь правой же рукой за стены, заковылял к столу, за которым сидел не двигаясь с места Каспиан. Опустившись напротив него в резное кресло, он продолжил. – В общем, я и сам не знаю почему, но я стал служить ей. Попал под ее чары… и… наверное… Наверное, хотел думать, что я особенный. Не такой, как брат и сестры. В глубине души я всегда знал, что она – зло. Но мысленно оправдывал ее. Надеялся получить свою выгоду. Словом… думал только о себе. Он помедлил немного. Было странно так спокойно формулировать и озвучивать все то, о чем ему хотелось бы забыть навсегда. Но сейчас он, как никогда ясно, осознавал: выходило так, что отгораживаясь от прошлого, он чуть не перешел эту грань вновь… Вздохнув, он продолжил. Не меняя спокойный тон голоса: – Я выдал ей план Аслана и место сбора его армии, выдал собственных брата и сестер. Я сразу понял свою ошибку, понял, что я был лишь орудием в ее руках, и она даже собиралась убить меня. Но меня вызволили из ее плена. И потом… Потом она явилась в лагерь Аслана, предъявить свои права на меня. Ведь по законам Нарнии каждый предатель принадлежит ей, колдунье. Но Аслан обменял мою жизнь на свою. Взял на себя мое предательство. И… Спас меня, но был убит на каменном столе. – Я не знал… ничего из этого, – пробормотал Каспиан. На его лице не было ни злости, ни отвращения. Только задумчивость. – Но ведь ты… ты дрался с армией Джадис в битве у брода Беруны. Каспиан словно не спрашивал, а утверждал, как заученный с детства факт. – Так и есть. Питер простил меня, и Сьюзен с Люси конечно. И я командовал лучниками в той битве. И потом мне удалось переломить ее ход, сломав волшебный посох, и дальше я чуть не умер, но Люси спасла меня, и так далее. – Что? Подожди, ты говоришь об этом так, словно это общеизвестные факты. Ты чуть не умер? – Ну да. – Эдмунд пожал плечами в легком замешательстве. Выходит, детали их легендарной битвы значительно отшлифовались временем, утратив много подробностей… – Она обращала всех наших воинов в камень, поэтому я и решил помешать ей делать это. В отместку она проткнула меня насквозь. Если бы не волшебный эликсир Люси… Так что мне не в первой! Усмешка вышла невеселая, а поднимать вверх костыль, демонстрируя лишний раз свое увечье и вовсе было не обязательно. Каспиан сидел молча со все так же поднятыми в удивлении бровями, осмысливая услышанное и, наверное, сопоставляя в голове факты. Наконец, после долгой паузы он сказал: – Я думаю, ты полностью искупил свою вину. Что было, то было. От сердца было отлегло, но… – Но… мне жаль, что ты не рассказал этого раньше. И снова повисшая тишина обрушилась на Эдмунда чуть сильнее, чем ему бы хотелось. Он почувствовал, как ком подступает к горлу. – Прости, – выдавил он. Он не знал, что еще может добавить. Но Каспиан замотал головой и продолжил: – Я хотел сказать, я бы может тогда… смог защитить тебя. Уберечь от того, что с тобой случилось. По крайней мере, я бы больше старался. Сумасшествие… он считает, что это его вина? В том, что Эдмунд потерял ногу? (Какой же ты болван, Кас!) – Я люблю тебя. – Просто сказал он вслух. Каспиан до этого смотрел на него серьезно, почти строго. Но стоило Эдмунду произнести эти слова, он в момент растаял, уронил лицо в ладони и горячо прошептал: – И я люблю тебя больше своей жизни, Эд. И мне совсем не важно, что было… когда-то. Он вскочил, отодвинув резким движением свое кресло. Обошел в два шага стол и опустился перед Эдмундом на пол, положив голову ему на колени. Его руки сцепились вокруг талии Эдмунда. – Я чувствую, что чем ближе мы к цели, тем скорее наше расставание. Я не хочу этого… Эдмунд шумно выдохнул. Будто он этого хотел. Он боялся даже начинать об этом думать… Сейчас этого хотелось меньше всего. А хотелось… – Кас, может закроешь дверь? Тот взглянул вопросительно снизу вверх. – Закрыть дверь? – Да, Кас, закрыть дверь. Или ты не против, чтобы кто угодно мог зайти сейчас сюда без стука? Каспиан послушно вскочил и запер дверь каюты на ключ. … Они лежали на полу, лениво разглядывая друг друга. Прохладный порыв ветра заставил покрыться мурашками обнаженную грудь и живот. – Не желаешь выпить немного вина? Каспиан смотрел на него, ожидая ответа. Его взгляд скользил по нему, переходя с раскрасневшегося рта Эдмунда на его плавно вздымающуюся грудь, со сцепленных на животе рук снова вверх, на, наверняка сильно растрепавшиеся, взлохмаченные волосы. Словно он хотел запомнить каждый сантиметр его тела. – Не откажусь. Море все также пенилось за кормой, а большое оранжевое солнце уже клонилось к закату, его косые лучи заливали каюту теплым золотистым светом. – Кас! – Мм? Один последний поцелуй. Прежде чем они оденутся и выйдут на палубу – наблюдать за тем, как закат сменяют прозрачные сумерки, а море становится спокойным и темным; пить неразбавленный грог и смотреть на первые появляющиеся на небосводе незнакомые звёзды. … Покоритель Зари мчался под сенью своего пурпурного паруса, и само море несло его вперед. Дни тянулись медленно, солнце было необычно ярким, и его свет, отраженный от морской глади, ослеплял. Ночи же были теплыми и очень темными, они наступали резко, словно кто-то выключал лампочку. С каждой пройденной лигой все присутствующие на корабле всё сильнее ощущали, как тело наполняется удивительной энергией и, в то же время, спокойствием и умиротворением. Они почти не ели и не разговаривали, это было им не нужно. Тревоги растворялись в лучах огромного восточного солнца. Вина больше никто не пил, обычная вода стала вдруг удивительно вкусной. Морская же у них за бортом становилась все прозрачнее, так что можно было рассмотреть морское дно во всех подробностях. Казалось, каждый из ни забыл, что такое тревога, волнение и даже радостный трепет, до тех пор пока… …зачерпнув своей крошечной лапкой и отпив морской воды, Рипичип не крикнул им: «Она сладкая! Сладкая!» И они поняли, что их путь почти завершен. … Нос лодки мягко разрезал сплошной ковер из белых водяных лилий, грести почти не было нужды, лодку словно что-то направляло, и она плавно шла вперед, удаляясь от корабля. Рипичип стоял на самом носу, вглядываясь в горизонт. Каспиан сидел к нему спиной, придерживая поднятые из воды весла, с которых капала вода. Люси с Юстасом сидели в передней части шлюпки, Эдмунд на корме. Каждый из них точно знал, что должен плыть туда, вперед. Хотя вряд ли смог бы это объяснить, за исключением Рипичипа, намерения которого были озвучены им еще в самом начале их грандиозного плавания, и с тех пор были неизменны. Эдмунд прикрыл глаза. Вокруг все было так ярко и белоснежно, что долго смотреть было невозможно, глаза начинали слезиться. Воздух был наполнен чудесным цветочным запахом, но солнце светило так ярко, что напекло ему голову. Было и мучительно и хорошо одновременно. Из этой странной сладкой полудремы его выдернул отчаянно громкий вскрик Рипичипа: – Смотрите, друзья мои, что там впереди? Каспиан обернулся, Люси и Юстас и так сидели лицом по направлению движения и во все глаза смотрели на приближающийся горизонт. Это была волна, и она приближалась к ним, но очень медленно. Или скорее это они приближались к ней, а волна стояла на месте. Вот она, граница миров. Вскоре лодка с легким толчком уперлась носом в песок. Перед ними тянулась длинная полоска пляжа, отделявшая их от сплошной водяной стены. По очереди все выбрались из лодки, прыгая из нее на мелководье. Эдмунд уже почти научился балансировать на одной ноге и смог выбраться до того, как Каспиан успел предложить свою помощь. Все молча двинулись вперед, навстречу волне. Каспиан шел последним, он был так тих все эти дни… Как и все остальные, но как будто чуть больше. О чем он думал сейчас? Эдмунд оглянулся на него, но взгляд его скользнул мимо фигуры Каспиана, потому что за его спиной… Медленной и мягкой походкой шел огромный золотистый лев. *** Сердце колотилось, как сумасшедшее. Словно все чувства разом вернулись ему. И радость, и тоска, и отчаяние, и трепет. Аслан стоял перед ними и был готов выслушать любой их вопрос. К слову, у всех нашлось, что спросить. Первым начал Рипичип. И конечно, Аслан ответил на его просьбу благословением. Затем спросила Люси, пришло ли их время возвращаться. Возвращаться… Каспиан не смотрел на Эдмунда. Он не мог. Он знал, что время подходит, поэтому теперь казалось, что стоит ему позволить себе хоть мимолетную слабость, его горе потом будет безутешным. Или он сделает какую-нибудь глупость. Помедлив, Люси спрашивает снова, на этот раз про Эдмунда. Каспиан слышит ответ Аслана: «Когда вы вернетесь в ваш мир, он исцелится.» Каспиан все также смотрит на песок под ногами. Потом черед Юстаса. Он спрашивает, вернётся ли он в Нарнию. И Аслан отвечает: « Уверен ли ты, что хочешь знать это, сын мой?». Какое-то время все стоят молча. Каспиан не знает, что спрашивать, ему страшно поднять глаза на Аслана, словно тот мог наказать его за этот страх потери, сковавший его сейчас, как лёд. Вместо этого Каспиан смотрит на Юстаса. У него, красные от слез глаза. Вдруг, стоявший поодаль Эдмунд подошел ближе и, кажется, встал перед Асланом. –Могу ли я остаться? Его вопрос повисает в воздухе и продолжает отдаваться эхом в голове, становясь все громче и громче. В ушах стучит кровь, этот шум сливается с шумом пенящейся над ними волны. Каспиан видит боковым зрением, как Аслан ложится рядом с Эдмундом на песок, переворачиваясь на бок, словно игривый котенок. – Зачем, сын мой? – Спрашивает он, и в его голосе звучит строгость и… кажется, почти озорное любопытство. Эдмунд неуклюже опускается на песок рядом с ним. Он отвечает так тихо, что слышит его, наверное, только сам Аслан. Великий лев смотрел на него долго и внимательно. Затем, он наконец проговорил: – Но тогда я не смогу вернуть тебе твой прежний облик. – И я останусь без ноги? – Уточняет Эдмунд таким спокойным тоном, словно это самый бытовой на свете вопрос. – Да. – Понятно… Он оборачивается на всех. И Каспиан больше не может... не в состоянии больше прятать глаза, он смотрит прямо на Эдмунда. И тот смотрит на него в ответ. Во взгляде у него какая-то дикая смесь отчаяния и спокойствия. К нему подбегает Люси, а за ней и Юстас. Они оба растеряны, Люси плачет и обнимает его. Эдмунд что-то горячо шепчет им, и они, кажется, спорят, Люси почти ругает его, и Эдмунд виновато извиняется, качает головой… Но Каспиан ничего не слышит, он, преисполненный страха и благоговения, смотрит теперь прямо в глаза Аслану, и он не находит во взгляде великого льва ответов, лишь исцеляющее спокойствие. Тем временем Эдмунда поднимают на ноги. Братья и сестра стоят вместе и смотрят друг на друга, на лице у Эдмунда вдруг расцветает улыбка. Что он решил? – Пора, – говорит Аслан и поднимается. Люси Юстас и… Эдмунд послушно двинулись за ним. Сердце опять застучало. Они уходят? Это конец? Каспиан не может шевельнуться, не может вынести это. Все что он может, это сбивчиво выкрикнуть им вслед: – Вы самые близкие мне люди… я… всегда буду помнить вас. Люси и Юстас оборачиваются, словно только сейчас вспомнив о его существовании. Люси подбегает и порывисто обнимает его. Хочется зарыться в ее мягкие волосы и разрыдаться. Но он сдерживает себя. Люси смущенно целует его в щеку и шепчет что-то неразборчивое, ее голос дрожит от слез и Каспиан не уверен, слышит ли он что-то похожее на «береги его», или ему только кажется. Он не решается переспросить. Юстас машет ему рукой. Эдмунд… не оборачивается. Он смотрит на проход, открывшийся в волнах. И Каспиан отворачивается. Вдох. Выдох. Вдох… С шумным всплеском портал закрыт. Аслан исчез. – Каспиан! Каспиан оборачивается так резко, что чуть не падает. – Ну что, плывем обратно на корабль? Эдмунд. Стоит на берегу, в ста шагах от него, где только что проводил своих сестру и брата, а сам… Каспиан бежит к нему. Подхватывает на руки, прижимает к себе. Каждая мышца его тела болит от напряжения. Но Каспиан несёт его в лодку, с трудом переставляя ноги. Зажатый в руке Эдмунда деревянный костыль оставляет за ними неровный след на песке. В голове бьется одна единственная мысль: «Разве так бывает?» – Эд, ты дурак! – Голос дрожит от слез… – Я знаю. Слезы льются не переставая и кажется, они тоже сладкие на вкус.