*
Сон изменился, сдвинув часы вперед. С момента начала экзамена эфенди прошло два лета, и крыло Имперского Знахаря чаще всех посещала только одна троица. Когда вместе, когда отдельно, захаживали стабильно каждый Белый Сон. — Да заживет все, — фыркнула Полярная, угрюмо склонившись над койкой, и поморщилась, когда Кохаб сел и ощупал темный синяк на искривленном носу. — Да как же, заживет. Опять сломаешь, — лакрим провел рукой по бирюзовым волосам, убирая те с лица. — Ты два лета не унималась. Сломала? Довольна теперь? — Не особо, — Полярная, пожав плечами, выпрямилась и скрестила на груди руки. — Думала, удовольствия будет больше. — Извиняются не так, заноза, — Феркад возник неожиданно, подойдя со спины. — Я не знаю, чего он ожидал, — хмыкнула лакрима, не выдав смущения. — Кохаб — второй по яркости после меня. По-моему, очевидно, что однажды я надрала бы ему задницу. — Опять за свое, — бросив ощупывать сломанный нос, балтадж поднялся с койки и махнул рукой собрату. — Пойдем, Феркад. Не будем мешать нашей Ярчайшей сиять. — Эй! — Полярная в ярости развернулась, задетая комментарием. — Я не это… — Да уж, Ваше Ярчайшество, ты «не это имела ввиду», — оглянувшись через плечо, Феркад показал язык. — Мы так и поняли. Лакримы удалились, забыв о балтадже. Опустив руки, Полярная оскорбленно выдохнула. Заносчивая и самолюбивая, слишком гордилась, что была выбрана ставленницей самой эфенди. Забылась, сбилась с пути и подводила не только Ригил, но и карту Малой Медведицы. Их всего было двадцать пять во всем мире, и только трое пошли в ряды войск Солнца. Трое самых необычных в Империи, пока что единственных Ведьм. Полярная подавала больше всех надежд, легко справляясь с чарами. Клинок не нужен, кузнецы Печи даже не пытались его сковать. И когда после распада постаревшей Альфы Малой Медведицы на алтаре Баал-Зебуб появилась новая лакрима, управляющая магией без оружия, сомнений не возникло, кто именно возглавит карту. Вступив на службу, Полярная столкнулась с самой сложной задачей — побороть саму себя оказалось тяжелее, чем вынести тренировки Ригил. Глубокий вдох и сосчитать до семи. Это помогало не всегда, но сейчас сработало. Время бежало вперед, а найти подход к карте все еще не получалось. Ничего, она справлялась и с более невыполнимыми задачами.*
— Чем вы занимаетесь? — скептично проговорила Полярная, подойдя к лакримам сзади. Собратья сидели на коленях в траве. Сложив ладони, поднесли руки к губам и что-то шептали, глядя в лес. Наверняка криво сочиненный заговор. — Ого, заноза! — Феркад ехидно улыбнулся и едва не упал, когда друг пихнул его в плечо. — Э-э, здоровяк, осторожнее. — Не обращай на нее внимания, — шикнул Кохаб и, демонстративно отвернувшись, продолжил заговор. — …О дарах земли прошу. Скривившись, Полярная закатила глаза. Оба собрата игнорировали ее, не желая продолжать диалог. Лето назад балтаджа в ответ на такое пренебрежительное отношение развернулась бы и ушла, но сейчас, глядя на две спины, — угрожающе широкую и болезненно узкую — осталась на месте. — Слово мое нерушимо… Да погань! — Феркад взмахнул руками. — Не понимаю, почему не выходит?! — Не кипятись, — задумчиво промямлил Кохаб, чей сломанный нос хоть и зажил, но все еще косил вправо. — Надо еще раз попробовать. Увереннее. Тогда духи услышат нас. — Они услышат, если вы нормально с ними поговорите, — фыркнула Полярная, заставив обоих собратьев обернуться. — Ты все еще здесь? — Кохаб выгнул бровь. — Заноза не убежала жаловаться эфенди, — просмеялся Феркад. — Я не стукачка, — Полярная огрызнулась и, не обращая внимания на уколы, опустилась между лакримами в траву. Сложив ладони вместе, поднесла к губам и склонила голову. — Для начала вы должны точно знать, к кому обращаетесь, — сдержанно пояснила, игнорируя недоверчивые взгляды. — А потом сообщите, кем являетесь, а не просто «слово нерушимо». Чье слово? Забытого, Ярчайшего, младшего, старшего. Вы ведьмаки или кто? — Слышь, Альфа… Тебя кто за задницу укусил? — шокировано прошептал Феркад и запнулся, когда его друг вместо ответного укола сложил ладони, переняв стойку девушки. — О дарах земли распад прошу, — зачаровала Полярная. Напряженные плечи расслабились, когда Кохаб повторил за ней и его басистый голос смешался с ее грудным. — С собой тайну унесу, — Феркад присоединился, и три пары глаз загорелись аметистом. — Ибо слово мое ведьмино нерушимо. — Ибо слово мое ведьмачье нерушимо. — Получилось… Я не могу-у, — завороженно прошептал Феркад, не сдержав улыбку, и ткнул Полярную кулаком в плечо. — Заноза, ты ли это? Лакрима сжала челюсти, думая, как задеть собрата в ответ. Но ее попытку прервал второй балтадж. Кохаб прочистил горло, опустил ладони на колени и коротко кивнул угрюмой Альфе. — Спасибо, — пробасил тот, заставив смутиться.*
Тренировки шли полным ходом. Стать лучшей в академии балтаджей — вот главная цель. Ливень второго оборота мешал, но это лишь препятствие, которое надо преодолеть. Полярная не станет лучше, если даст дождю остановить себя. Развернувшись, ударила ногой по соломенной кукле. Не только чары, но и грубая сила отличали хорошую балтаджу от плохой. Необходимо всегда быть в форме, вечно гибкой, если не удастся чаровать. Кулаки, сбитые в кровь, болели, им не помогал даже толстый слой повязок. Волосы слиплись, выбившись из заколок, с каждым разворотом хлестали по лицу, попадая то в нос, то в глаза. Тренировочный костюм промок и потяжелел. Во дворе академии, где вдалеке сверкал Дворец на границе двух земель, не оказалось никого. Только самая безбашенная, не умеющая вовремя остановиться. Приближающиеся шаги услышала, но не бросила тренировку. Узнала балтаджей по звуку. Один опускал ноги медленно, шаг широкий, тяжелый. Второй маршировал быстро, слегка пружиня. Два балбеса, отказывающиеся взрослеть, вышли в дождь. Оба старше самой Альфы, но вели себя порядком хуже. — Хей, зано-оза, — Феркад обогнул куклу и, раскинув руки в стороны, в ожидании изогнул брови. — Брось свои плановые избиения и пойдем обниматься. — Не отвлекай меня, — буркнула Полярная, развернувшись еще раз, и с размаху вдавила сапог в голову куклы. — Я занята. Тонкий Гамма Малой Медведицы глубоко вздохнул и удрученно покачал головой. — Она не хочет обниматься, — убито взглянул на рослого Кохаба. — Опять. — Ничего, переучим, — лакрим встал перед юной ведьмой и, отбив кулак, выпущенный в куклу, навалился сверху. Вдавив голову в грудь, отодвинул ногу, чтобы не получить сапогом в колено. — Что ты себе позволяешь?! — крикнула Полярная, выйдя из себя. — Я на тренировке, болваны! Не мешайте м… — Перевоспитание, — смиренно пробасил Кохаб, сжав руками плечи. — Тебе надо отдыха-ать, заноза, — счастливый Феркад обошел лакрим и присоединился к объятиям со спины. — Только не лягайся. Я после прошлого раза не оправился. — Сами ничего не делаете и мне не даете, — прошипела Полярная, дернулась, чтобы выбраться, и от безысходности расслабила плечи. — Болваны. — Угу-у, — мечтательно протянул Феркад. — От болванки слышу. Шумно втянув носом воздух, поджала губы. Надо лишь переждать. Однажды соплякам надоест стоять под дождем. — А мы тут дело затеяли, — вкрадчиво пропел Феркад. — Тебе понравится. Тренировка ловкости. Стащить у визири пару грамот с полки. — Что?! Полярная успела только выдохнуть, прежде чем Кохаб перехватил за поясницу и закинул балтаджу на плечо. Удар кулаком по спине проигнорировал и под возмущенный вопль понес в сторону казарм. — Не пинайся, — пробасил лакрим. — Пойдем развлекаться. — Я не участвую в этом! — крикнула Полярная. — И вы не смейте! Даже не подходите к Канцелярии! Балбесы. — Не-ет, моя дорогая, — Феркад, следуя позади, пригрозил пальцем. — Ты с нами. — Только не визирь! — воскликнула лакрима, хлопнув Кохаба по лопатке. — Думать о ней забудьте. Кто угодно и что угодно. Но. Не. Спика. — Какая пра-авильная, — просмеялся Феркад. — Ты что? — поддержал Кохаб, пинком открыв дверь казарм. — Визирь вынюхает, и эфенди будет злиться. — Закройся! — А, ну точно, — поджав губы, Гамма смиренно кивнул. — Как это я запамятовал. Ах-х… Моя дража-айшая эфе-енди будет в шо-оке! — Зак-рой-ся, — по слогам прошипела Полярная, когда Кохаб опустил ее на пол, и одернула края задравшегося костюма. — Твой нос я еще не ломала. И не провоцируй меня, щенок. — Ладно, — расслабленно пожав плечами, Феркад развернулся и, подтолкнув Кохаба, направился вместе с ним к выходу. — Тогда пойдем к визири без тебя. Все лавры нам. — Стойте! — Полярная в панике шагнула к лакримам. — Кухня, комната отдыха… Да хоть казначей! Но только не визирь. Балтаджи остановились, не оборачиваясь к подруге, и Феркад не сдержал победную улыбку. — Веди, заноза, — просмеялся он.*
Влетев в коморку, которая за последние три лета стала тайным логовом, Полярная привалилась спиной к двери, тяжело дыша. Пока Феркад пытался взять себя в руки и остановить злорадный смех, Кохаб свалил в кучу принесенную добычу. Кубки младших паша, объявления с доски, гостинцы для знатных персон, оставшиеся после банкета, устроенного визирью, — все нашло приют в кладовке дальнего крыла казарм, куда даже уборщики захаживали раз в лето. — В следующий… раз, — Феркад задохнулся от смеха. — Сопрем портки казначея. — Балбесы, — выдавила Полярная, съехав по двери на пол. — Какие же вы… — А сама-то, — хмыкнул Кохаб, свалившись напротив лакримы. — Вот-вот! — подхватил Гамма. — Громче нас хохотала, когда визирь не досчиталась угощений и начала орать на своих. — Ну-ну, важно сохранять лицо, — деловито напомнил Кохаб. — М-хм, — Феркад привалился к пыльной полке и лукаво поиграл бровями. — Она же Почти-Имперская-Ведьма. Да и эфенди нельзя разочаровывать… — Да замолчи уже, — Полярная устало отмахнулась. — Достал. — Нам надо придумать какое-то название, — приложив руку к груди, Гамма шумно выдохнул, придя в себя. — Секретное. — Название? — нахмурилась лакрима. — Для чего? — Для нашей компании, разумеется, — обвел худощавой рукой кладовку. — Берлога есть, а вот секретных имен нет. Нехорошо. — Согласен, — уверенно пробасил Кохаб. — Имена нужны. — У меня уже есть имя, — презрительно фыркнула Полярная. — А с вами думать не надо. Дуэт соплежуев. — Эти клички знают все в казармах. Ты слишком громко орешь, — Феркад язвительно высунул язык и задумчиво потер подбородок. — Надо что-то, что будем знать только мы. Такое… Милое, семейное… Команда… — Лопухи, — скептично дернула бровью. — Стражи Полюса, — закончил Кохаб, твердо кивнув самому себе. — Громила победил! — Феркад хлопнул в ладони и прыснул, когда Полярная закатила глаза. — Мы со здоровяком почетные Стражи, а ты будешь… М-м… Ну, не язвой же тебя звать… — У меня есть имя. Я Полярная, — процедила с угрозой в голосе. — И по-другому зваться не стану. Даже для вас. — Надо что-то сильное. С претензией на загадку, — Гамма не обратил внимания и постучал по плечу Кохаба. — Громила, помоги. — Я не стану… — Кино-осура-а, — по слогам пропел Бета, глядя на подругу. — Достаточно сильно? — Я не стану на это откликаться! — возмутилась Полярная, потеряв остатки сдержанности. — А если будете называть так, поджопник получите, балбесы! — О-о, сойдет, — просмеялся Феркад. — Самое то для Ее Ярчайшества. Для друзей — просто Кино. — Что за кличка вообще такая?! — сетовала Полярная. — Бессмысленный набор звуков. — Тише, Киносура, предводительница Стражей Полюса, — Феркад ехидно усмехнулся и подцепил острым ногтем чей-то полосатый носок на полке. — Мы еще не обговорили план, как стащить штанцы казначея. — Не-ет, — гортанно простонала Полярная, опустив затылок на дверь. — Хорош уже. И так натворили дел, визирь узнает. — Следующий Белый Сон? — хмыкнул Кохаб. — Он как раз казармы проверять будет. — О да-а, громила читает мысли, — Феркад охотно кивнул. — И у казначея таки-ие шаровары! Палатку построить можно. — Болваны! Я же сказала, мы не будем!*
Время бежало все быстрее. Лето сменялось другим, а порядок, выстроенный упорным трудом свиты Солнца, начал трещать по швам. По неизвестной причине из поселений пропадали первые лакримы. Большинство находились на другом конце Империи, но были те, кого не сумели отыскать даже самые опытные балтаджи. У кого-то исчез скот, у кого-то — целый дом. И Слезы на Небесном Полотне стали гаснуть. Старшие паша, закончив обсуждение плана действий, покинули зал. Последним шел громадный Дзета Большой Медведицы. Сапогом подтолкнул к выходу белого кота, не справившегося с поиском пропавшего лакрима, и хлопнул дверью. За стратегическим столом Канцелярии остались только трое: великие визирь с эфенди и ставленница, не понимающая хода мыслей своей полководицы. — Что ты так смотришь на меня, — промямлила Ригил, не оторвавшись от карты. — Простите, эфенди, — Полярная сжала челюсти и потупила глаза. — Говори, — приказала женщина, исподлобья взглянув на ставленницу. Выпрямившись, молодая паша коротко вздохнула, собираясь с мыслями. — Я не понимаю, почему Вы отказались эвакуировать из западных земель Ваал-Фегор всех мирных лакрим, — нехотя проговорила, внутренне ожидая провала. — Паша эвакуируют во Дворец Солнца прежде всего глав стратегически важных карт, — Ригил ткнула пальцем в красную отметку, находящуюся выше от обширных болот. — Разрушения идут к границе Баал-Зебуб. У короны ресурс ограничен, и мы не успеем спасти всех. — Но Вы можете послать больше балтаджей! У Вас есть на это ресурс, он не истощен, — вспылив, Полярная разъяренно взмахнула рукой и запнулась, увидев, как визирь за спиной эфенди поджала тонкие губы и дернула бровью, предупреждая молчать. — Эти поселения хоть и не имеют стратегической важности, но там проживают лакримы. Живые лакримы. У каждого есть друзья, семья на карте. Они и так лишаются домов, а тут корона отворачивается… — Ты владеешь искусством ведения войны? Умеешь грамотно распоряжаться ресурсом короны? — холодно осадила Ригил, пригвоздив девушку к полу. — Не смей учить меня, кем стоит жертвовать, а кем — нет. Помни свое место, ставленница. — Простите, эфенди, — проговорила сквозь зубы. — Когда дослужишься до поста Имперской Ведьмы, тогда попробуй критиковать. Ни минутой ранее, — взмахнув рукой, Ригил хотела вернуться к картам, но ее отвлекли. — Эфенди, — один из приближенных возник в дверях. — Имперский Знахарь… Возникли трудности в распределении раненых. — Иду, — Ригил сорвалась с места, подхватила посох с белым камнем на навершии и бросила хмурый взгляд через плечо на ставленницу. — Свободна. Собирай свой отряд и отправляйся. Никаких лишних балластов не «спасай». — Так точно, эфенди, — мрачно согласившись, Полярная сжала кулак. Выждав паузу, мотнула головой и направилась к выходу. — Хорошего стратега от плохого отличает умение выжидать момент, — ровный голос визири остановил на полпути. — А также — самому создавать его. Полярная, поджав губы, развернулась к женщине. Спика, поправив без того идеально сидящие очки, взглянула на балтаджу из-под опущенных век. — Хорошая полководица точно знает, когда ресурс стоит использовать, а когда — сберечь. — Я понимаю это, визирь. — Нет, не понимаете, — надавила на больное. — Вы служите короне. Ей и подчиняйтесь. — Я служу Империи, — Полярная сдержанно сложила ладони на животе и почтительно поклонилась Спике. — Благодарю за наставления, визирь. Вылетела в коридор, где среди бесчисленных черных голов карты Девы нашлись две бирюзовые. Балтаджи догнали девушку, все еще улыбаясь, и не поняли ее угрюмого настроения. — Хей, зано-оза, — улыбка растаяла, когда лакрима прошла мимо друзей, не поведя и бровью. — Чего ты злая такая? Эфенди подсрачник дала, что ли? Феркад переглянулся с Кохабом и насупился, когда тот пожал плечами. — Она явно не в настроении, — пробасил старший балтадж. — Ой, да что ты, — шикнул Феркад и засеменил за Полярной, которая даже не думала останавливаться и ждать. — А то без тебя не вижу. Пока догоняли, едва не сбили с ног несчастных слуг визири. Выбежали на улицу и застучали сапогами по ступеням, спускаясь в аллею перед Канцелярией. Пытаясь хоть как-то разрядить обстановку и завязать диалог, худощавый парень глубоко вздохнул. — Кстати, в народе судачат, что еще какие-то ведьмы появились, — Феркад прыснул от смеха. — Вроде как трое. Почти-и одновременно. Только не помню, с каких они карт… Может, с разных? Ну или нет… Ай, голова дырявая. — С нами перепутали, — отмахнулся Кохаб, вместе с другом следуя за Полярной. — Нас тоже трое. И тоже почти одновременно. — Говорят, одна из них си-ильная, — Гамма Малой Медведицы мечтательно вздохнул. — Как думаешь, они тоже в ряды Солнца пойдут? — Да где ты таких глупых сплетен набрался? — фыркнул Кохаб. — Ничего не глупых, — балтадж насупился и, ускорившись, ткнул пальцем в спину Полярной. — У тебя появились конкуренты. — У кого? У нашей Ярчайшей? — Кохаб расхохотался, запрокинув голову. — Не мо-ожет быть такого. Да и ведьм до нас не было никогда. Мы исключение, а не правило. Так что не неси чепуху. А то подхватил дурную сплетню от малых карт, которые сами хотят известности, и несешь ее в мир. — Здоровяк… Мне больше нравилось, когда ты много молчал. Не обратив внимания на перепалку, Полярная остановилась и развернулась к собратьям без тени улыбки. — Соберите небольшой подвижный отряд. Эфенди приказала эвакуировать из западных земель Ваал-Фегор главных Слез Парусов, Киля и Кормы. — Э-эм, — Феркад недоверчиво поморщился. — Но там не только эти карты живут… — Это самые крупные, — пожал плечами Кохаб. — А как же малые? — не унимался балтадж. — На них эфенди плевать? — Мы исполняем приказы эфенди, а не оспариваем их, — спрятав собственное недовольство, строго осадила Полярная. — Остальные карты будут эвакуированы позже и по необходимости, — развернулась на месте, закончив диалог. — Выполнять. — Так точно, моя паша, — уныло промямлил Феркад. — Да ну… Как-то это бессердечно.*
Все шло не так. Разрушения распространялись слишком быстро, и четвертый чертог, ужасающий Инвидия, не облегчил задачу. Упыри не засыпали, появляясь каждый оборот. И сейчас, когда на повозку с эвакуированными лакримами напали, все трещало по швам. Трое остались отбиваться от полчища врагов, пустив остальных балтаджей с мирными Слезами вперед. Утопленники наступали, к ним присоединились мятежные лакримы, не желающие умирать от буйства стихии и бездушия властей. — Феркад! — Полярная, бросив попытки отбиться, подхватила раненого в грудь товарища. Кровь сочилась сквозь доспех, длинные волосы выбились из тугого пучка. Балтадж усмехнулся, дернув уголком губ. — Н-н…мально, — пролепетал бессвязное разбитый рот. — Отходите! — рявкнул Кохаб, собой загородив путь врагам. — Вглубь болот. Ну же! Короткий клинок сверкнул в руке, широкие ладони покрылись густой шерстью. Низкое рычание разрезало лес, перекрывая скрипучие крики упырей. Послушавшись, Полярная наугад поволокла собрата с дороги. Распадные топи не казались такими опасными, как открытая местность. — Дыши, — процедила сквозь зубы, проваливаясь на болотных кочках. — Не смей распадаться, болван. Медвежий рев сопровождал их отступление, раздаваясь за спинами, когти Кохаба рвали мертвую и живую плоть, дав возможность лакримам уйти. Феркад дышал тяжело и слабо, сердце грозило остановиться. Спасли слабые огни, что замельтешили впереди. Пробравшись сквозь дебри ветвей, Полярная пнула дверь старой избы. — Эй! — в отчаянии крикнула. — Откройте именем Солнца! Видела пламя свечей в мутных окнах и пнула дверь еще раз, угрожая сорвать с петель. — Немедленно откройте! Замок щелкнул, и на пороге возникла престарелая Слеза. Ее синие глаза с горизонтальным зрачком сощурились, трясущаяся ладонь отпустила косяк. — Проходите, — с надломом проговорила бабушка, пропуская балтаджей внутрь. — Спасибо, — выдохнула Полярная, втащив друга на тесную кухню. Старушка собиралась закрыть за ними дверь, но нахмурилась, увидев силуэт у ограды небольшого сада. Медведь на ходу становился лакримом, и Кохаб свалился на порог, рухнув на колено. Скривился, схватившись за укус на плече. — Заходи скорее, — проворчала бабушка. — Соляной круг мне поломали, погани блохастые, — обернулась и указала Полярной в сторону спальни. — Неси на койку и возвращайся. Поможешь мне. — А Вы, — выдавил Кохаб, с усилием закрыв за собой дверь. — Вы кто? — Снедена, — прищурилась и схватилась за мешочек с солью. — Вы находитесь на топях моей карты. Как можно аккуратнее уложив балтаджа, Полярная похлопала того по щеке. Облегченно выдохнула, когда фиолетовый глаз лениво открылся. — Не пугай меня так, балбес, — прошептала лакрима, склоняясь над другом. — Будешь жить, сопляк, а то сама тебя распаду. Попытка посмеяться провалилась, и Феркад поморщился от боли. — А ведь, — судорожно выдохнул. — По слухам… ведьмы на западе были. А мы… бросили их. — Заткнись, — шикнула Полярная. — Молчи и забудь свои сплетни.***
На чердаке, где находилась первая ведьма Ваал-Фегор, видения, пришедшие этой ночью, явились приятными только поначалу. Цветущая деревня, в которой оказалась девочка, была в огне. Остроухие соседи вопили, выбегая из домов. Спасали не пожитки, а только себя. Но разрушение распространялось быстрее, обгоняя молодые карты, бегущие от распада. Девочка споткнулась о чей-то труп, с криком увернулась от руки упыря и взмахнула ладонями перед лицом. Вода, поднятая из поилки лошадей, заменила щит. Кто-то из знакомых закричал, просил о помощи, но она не смогла определить направление. — Атрия!.. — Моталлах? — девочка обернулась в поисках говорящего. — Моталлах, я здесь! Парень выбежал из-за ближайшей избы, тяжело дыша, и привалился к стене. Атрия, забыв об упыре, развеяла чары. Вода рухнула на землю, и девочка подхватила знакомого под мышку. Потащила к выходу из деревни, стараясь не обращать внимания на крики соседей. — Надо помочь остальным, — парень дернул рукой, но лакрима вцепилась в его локоть. — Нет, уходим отсюда, — прошептала, не в силах произнести громче. — А моя карта? — Моталлах оглянулся через плечо и застыл, увидев разрушение в центре поселения. Дома пылали. Разбитые крыши кусками поднимались в воздух. Стирались в пыль или исчезали вовсе. Катастрофа, накрывшая Империю, добралась до запада Ваал-Фегор. Заметив в горящей избе знакомое лицо, парень вырвался из хватки и побежал вглубь поселения. — Нет! — Атрия бросилась следом, пытаясь не запнуться. — Стой. Там… Там опасно! Смотрела в спину зеленокожего лакрима, испуганно вскинула ладони, когда тот, наплевав на осторожность, перепрыгнул груду, оставшуюся от двери, и скрылся в огне. Густой дым повалил, едва Атрия обрушила собранную воду внутрь избы. Кашляя, закрыла нос рукавом платья. Щурясь, вошла в избу. — Моталлах? — глаза слезились, дышать невыносимо. — Ты… Осеклась, увидев лакрима на полу. Он склонился над чьим-то телом, наверное, собрата по карте. Ссутуленные плечи дрожали, и Атрия дернула знакомого за ворот рубашки. — Изба обрушится, — с мольбой произнесла, но сил не хватало, чтобы сдвинуть парня с места. — Пойдем. Пожалуйста, пойдем! — Моя карта, — всхлипнул лакрим. — Я… теперь один. — Если не уйдем, тоже распадемся, — закашлявшись, процедила сквозь зубы. — Пошли! Вытащила из избы, за руку поволокла к выходу из деревни. Моталлах, наконец придя в себя, обогнал ее, взяв ответственность вывести из деревни самому. Но лакримы слишком долго мешкали, и к тому времени темные дыры образовались в земле. Чернее любого из уголков царства распада. Все, что попадало в них, исчезало. Сорваный с цепи пес, телега без лошадей, лакрим — все терялось в пустоте. И находилось не всегда. Пока бежали от упырей и смерти, ноги Моталлаха зацепились друг о друга, ладонь, выставленная вперед, так и не встретилась с землей. Чернота поглотила обоих, и сердце Атрии успело лишь на секунду замереть. Сон длился вечно, как тот полет во тьме. Сцепленные руки лакримы отпустили только тогда, когда мрак закончился, легкие разжались и они встретились с травой. Атрия рухнула в нее и сжалась всем телом, когда плечо от удара прострелило. — Это… Моталлах пришел в себя первым, встал с земли и, отряхнув колени, шокировано взглянул на чистое небо. — Это Полотно? — парень указал пальцем и с сомнением поморщился. — Нет, не оно… Слез не хватает. А моей карты вообще нет. Дрожа то ли от испуга, то ли от шока, Атрия поднялась на разодранные ноги и, обняв себя за плечи, проследила за рукой лакрима. — Не знаю… — выдавила, чувствуя, как слезы защипали глаза. — Моей тоже нет. Огляделась по сторонам, с тяжестью сглотнула, но не увидела ничего, кроме необычной ночи, темного молодого леса и странного светила в небе, похожего на серый полукруг. — Моталлах, — прошептала Атрия, сильнее стиснув плечи. — Где мы?*
Два холодных пальца коснулись веснушчатого лба. — Пусть та, что узнала тайну, познает и забвение. Женщина разогнулась, поправив алый жилет, и задумчиво взглянула на девочку. Золотое кольцо, сжатое на указательном пальце, слабо засветилось, и длинные острые уши, округлившись, уменьшились в размерах. Ссадины на руках и ногах загорелись будто бы изнутри. Белый свет исходил из ран, затягивая порезы на глазах. Синяки пожелтели и окончательно исчезли. Старик, молчаливо наблюдающий из-за спины, сцепил трость и ступил на шаг к женщине. — Куда ты ее направишь? — тихо спросил он. — Уже нашла дом, семью? Не утащишь же к себе на адский круг. — Нашла, — сдержанно ответила женщина и развернулась к старику. — Я заберу госпожу утром. Когда проснется, сообщи ей фамилию Вегард. Мужчина покачал головой, не одобрив действий гостьи в алом. — Жестоко оставлять ее здесь, — пояснил вслух. — Даже ненадолго. В мире людей звезде не место. На секунду показалось, что женщина восприняла слова за личное оскорбление. Но вместо этого тень упала на точеное лицо. — Жестокому миру жестокие боги. — Это не объяснение. — Я не обязана отчитываться перед тобой, брат, — остановила дальнейшие возражения коротким взмахом руки. Бледные ладони легли на живот и сформировали фигуру перевернутого треугольника, символа одной из Матерей — Анафемы, богини Ночи, Тьмы и Смерти. Белая голова склонилась, но почтения в этом жесте было меньше, чем элементарной вежливости. — Семеро благодарят Вас за помощь, господин Уайт.*
Найденное ухо показалось Ищейке знакомым. Туманным намеком напоминало что-то… Кого-то очень давно потерянного. Зеленоватая кожа, синяя кровь — в разуме появилось сомнение. Веснушчатые пальцы сами собой потянулись к золотому кольцу и покрутили против часовой стрелки, будто пытались отмотать время вспять. Ногтем молодая женщина нащупала углубление в металле. Треугольный рисунок то ли Света, то ли Тьмы. Но настало время ужина, родители собрались в гостиной. Спустившись к ним, Атрия не находила себе места. Оживленный разговор не шел, ведь она знала, чувствовала, что кто-то еще ждал за окном, узнав повзрослевшую лакриму даже под измененной внешностью. И оторванное ухо забрал. Атрия не стала входить в комнату, зная, что мертвой плоти там уже не было. Замерла, увидев горящие глаза в окне за спиной безмятежного отца. Как гром раздался мелодичный голос Седьмой, вдавливающий в пол.«Я оставлю лазейку. Она сможет вспомнить по ней.»
Распахнув глаза, Атрия резко села, тяжело дыша. Сжав в пальцах одеяло, дернулась от мороза, пробежавшего по шее и спине. Но шанса подумать не было, и ее кошмар не закончился, возникнув наяву. С первого этажа раздался крик.***
Как бы ни старалась увидеть настоящее, сон переносил на двести лет назад. Снова кровь, боль потери, а лакримы, пропадавшие один за другим, больше не возвращались. Карты трещали вместе с миром, Слезы на Полотне почти погасли. Не осталось ничего: разруха дошла до Дворца. Длинноволосый балтадж, перехватив кинжал с аметистом в рукояти, с надломом взглянул на Полярную с Кохабом. — Пообещайте, что если мы расстанемся… Что если наша карта распадется, как остальные, мы найдемся снова… Что обязательно найдемся! — Что ты такое говоришь, Феркад?! — юная ведьма возмущенно воскликнула и нырнула за сломанную стену, чтобы спрятаться от выпущенной стрелы. — С ума сошел, болван?! — Ну и время ты нашел, — процедил Кохаб, рухнув рядом. — Нет! — схватив Полярную за ворот нагрудника, Гамма дернул на себя, разъяренно, с испугом заглядывая в глаза. — Обещайте мне. Вы оба! Обещайте, что мы будем семьей и дальше. Мы найдемся! То была не уязвимость, а отчаяние. Сломанная, разбитая душа кричала. И броня рухнула, когда старший ведьмак пробасил «обещаю» из-за плеча. Тяжело сглотнув, Полярная кивнула, и шершавые пальцы, сцепившие доспех, дрогнули. — Обещаю, — прохрипела вслух. Рот Феркада пролепетал что-то еще, но звук заглушил взрыв. Прочитала по губам, кивнула еще раз, и крик кого-то чужого — а может, ее самой — зазвенел в ушах. Как вопль враждующих лакрим, лишенных дома. Шторм природного бедствия, накрывшего Империю в каждом уголке. Или распад ледяного тела, треснувшего, разорванного в клочья прямо на глазах. Зажмурилась, не желая больше видеть взрывов. Загородилась рукой, чтобы спастись от бьющей в лицо каменной крошки. Но в этот раз пыль не долетела. Отчего-то кошмар прошел, будто его не было весь оборот. Вместо истошных криков лакрим запели птицы. И запах изменился. Стал когда-то уничтоженным. Родным, но не забытым. Вместо жгучего металла в нос ударил горький Асфодель. От испуга распахнув глаза, Полярная обнаружила, что сидела не на груде камней провалившейся засады, а в высокой траве. Белые цветы усеяли землю, не тронутые ураганом. Легкий ветер вместо поцарапанного в бою доспеха коснулся рубахи с широким рукавом. Горный склон на одиноком острове раскинулся под ногами. Где-то внизу находилась сеть пещер, и центральный вход обрамляла вырезанная в камне ревущая звериная пасть. Медвежий Грот, каким он был до разорения, Полярная любила, считая домом. И теперь в любой из визитов — пусть даже во сне — увиденное обращалось саднящей болью. Но не в этот раз. Тоска осталась, грусть потери все еще жила. Но глубокая рана в груди в эту секунду не кровоточила. Впервые за долгое время Полярная взглянула на дом без слез. Опустив пальцы в траву, не думала о разрухе. Безмятежного сна не знала столько лет, что действительно бросила считать. А сейчас веки закрылись, ухо дернулось, уловив ястребиный крик, и отсчет пошел сначала. Сердце билось, грудь вздымалась, чуть дыша. Значит, не распалась, еще живая, и покой был настоящим. Как легкая песня без слов, похожая на колыбельную, звучала на далеком морском горизонте. Сливалась с шумом ветра и волн, оттого и не услышать сразу. Полярная не знала ее раньше, но догадывалась, кому могла принадлежать. В прошлый раз не показалось. После подрыва тюрьмы проснулась в полу-бреду посреди то ли ночи, то ли дня. Тогда услышала колыбельную впервые. Решила, что сошла с ума, но потом лакрима сама сказала. Да, в порыве злости, но призналась в сотворенных чарах. Ведьма почувствовала прикосновение к руке. Реалистичное на первый взгляд, но все еще навеянное сном. Узнала сразу: таких мягких рук раньше не встречала. Молодая женщина сидела рядом, глядя на нее с улыбкой. Настолько искренней и светлой, что не заразиться ею невозможно. И глазам цвета чистых вод противиться не в силах. Скрупулезно выстроенная броня ломалась каждый раз, но Полярная все равно смотрела, будто хотела, чтобы лед из сердца совсем ушел. В тех глазах всегда плескалась жизнь. Даже в миг отчаяния, когда все потеряно. Душа горела. Не могла и подумать, что Феркад прав, и ведьмы были уже тогда, два столетия назад. Одна исчезла, возможно, по ее ошибке тоже, а не только из-за принципиальности эфенди. Была оторвана от мира Слез, потом людей, и снова в пекло. Но несмотря на нескончаемые муки живую искру не потеряла. Сберегла себя и била жизнью в каждом слове. Сохранила гибкость, приспособилась еще один смертельный раз. Это восхищало и пугало одновременно. Зародился страх, что Слеза быстро погаснет, растратив силы зря. Но время шло, а ведьма Ваал-Фегор доказывала иное. Трепет в истерзанном сердце побеждал, и заразительной оказалась не только улыбка. Стремление к жизни передалось. — Почему ты здесь? — все еще не веря, завороженно прошептала Полярная. В ответ от сновидения не получила ни слова. Только ладонь отпустила ее, и пальцы до безобразия нежно коснулись широкой скулы, выбив из легких мимолетным жестом остатки кислорода. Где-то внутри, даже находясь здесь, Полярная боялась лишний раз пошевелиться, будто в состоянии спугнуть даже собственный сон. И как в доказательство видение изменилось. Капля упала на лоб, потом вторая, и бывший кошмар был залит дождем. Колыбельная на горизонте затихала, и Полярная, грустно усмехнувшись, приказала себе проснуться.*
Ведьма открыла глаза, оказавшись снова в избе, и ощутила, как теплая ладонь соскользнула с ее щеки. Атрия, до того склонившись над ней, выпрямила спину и присела на край матраса. — Запомни, пожалуйста, что проснулась ты не от пощечины, — улыбнулась, незаметно шмыгнула носом и стерла с подбородка слезы. — Уже вечер. Проснила весь оборот. — Ты плачешь? Придя в себя, Киносура проморгалась и приподнялась на локтях. Дождь, приснившийся в конце, был отпечатком настоящего, когда соленая капля сорвалась с густых ресниц и упала на серый лоб. — Пустяк, — отмахнулась Атрия, запрокинув голову, и протерла заплаканные глаза. — Ты кричала во сне, вот я и… Надеюсь, песенка хоть немного помогла. — Помогла… Очень, — пробормотала Полярная, пропустив тяжелый удар. Отодвинулась, приняв сидячее положение, все так же завороженно проследила за Вегард, будто видела впервые. — Кошмар прекратился. — Я рада, — смутившись, на выдохе Атрия улыбнулась, заправила непослушные волосы за уши и потупила глаза. — Что тебе снилось? Или это секрет, который никому нельзя рассказывать? — Служба, когда я была обычной балтаджей, — медленно проговорила Полярная, но металла или неохоты в голосе не было. Отчего-то после увиденного во снах и наяву делиться личным с лакримой оказалось легче. — Еще моя карта… Точнее, ее часть, сослуживцы в рядах Солнца. А потом Снедена на болотах. Первое смущение прошло. Атрия нахмурилась, подавшись вперед. — Так Снедена реально существует? — спросила шепотом. — И Глизе? Я ношу маску реальной Слезы? — Не совсем… До катастрофы болота принадлежали карте Водолея. Потом лакримы перебрались на север Ваал-Фегор, — Киносура нахмурилась, погрузившись в воспоминания, взглянула на свои сцепленные руки на животе и хмыкнула неозвученным мыслям. — Снедена существовала. Какое-то время я и еще двое ведьмаков моей карты пробыли здесь. Потом пришлось вернуться во Дворец. А Глизе… Знаю, что такая лакрима есть, но лично не видела ее, поэтому тебе достались только имя, цвет волос, кожи и глаз. — А где сейчас Снедена? — Вегард и так поняла, когда ведьма сильнее помрачнела. Пододвинувшись ближе, склонила голову, заглядывая Полярной в глаза. — Как она распалась? — От старости, — тихо пояснила она. — Когда я бежала сюда, ее уже не было. Вмиг стало стыдно. Атрия вспомнила, как посчитала Киносуру убийцей невинной старушки. Ребра сжало, и грех на сердце оказался только у Вегард. Все та же скрипучая калитка, когда-то знакомый лакрим. После колыбельной к собственной боли прибавилась тоска Имперской Ведьмы, смешались чувства и оттеснили кошмар уже взрослой Слезы. — Мне жаль, — проговорила Атрия, не зная, к кому обращалась на самом деле. — Не стоит, я плохо ее знала, — отодвинувшись к стене, Полярная сползла вниз и опустила висок на край подушки. — Распад касается всех. Это неизбежно. — А что с лакримами твоей карты? Хотя вслух Киносура не произнесла, Вегард приняла немое приглашение и легла рядом. Заняла время, чтобы дать ведьме шанс обдумать ответ. Подложила ладонь под щеку и слушала рассказ о службе. Не смогла сдержать улыбку, видя, как Полярная ожила, с долей волнения упоминая Феркада, отказывающегося служить Солнцу без происшествий, и Кохаба со сломанным носом, не отличающегося болтливостью. Оба немногим старше, но вели себя подобно детям. Все изменилось, когда война со стихией накрыла Империю. Небольшой карте пришлось быстро повзрослеть, Полярная заняла пост Имперской Ведьмы и командовала из Медвежьего Грота, появляясь в новом Дворце раз в Белый Сон. Вплоть до тех пор, пока новая беда не накрыла истерзанную землю. Казалось, она не имела начала и конца. Из битвы в битву, одна война сменялась другой. Если драка не на кулаках, то шла подпольно, одеяло перетягивалось со стороны на сторону, и хватка не ослабевала даже в коротких передышках. Империя не знала мира, что Атрия могла легко понять. Люди тоже не жили без войны. — Что с ними сейчас? — осторожно спросила, когда ведьма замолчала. — Они… — В последнюю нашу встречу были живы, если ты об этом, — напряженно отозвалась Киносура. — Мы обещали друг другу, что найдемся, если когда-то придется разделиться. Но я не знаю, где они сейчас… Да и живы ли. — Значит, живы, — уверенно прошептала Атрия и приподнялась, нависая над Полярной, когда та неоднозначно покачала головой. — Ты говорила мне не сдаваться. И ты не сдавайся. Верь в свою карту. Скривив уголок губ, Киносура собиралась возразить, но запнулась. Заглянув в те же бьющие жизнью радужки, забыла, о чем хотела сказать, и печально улыбнулась. — Как тут не верить, — сощурилась, пропустив грудной смешок. — Когда ты так упорно давишь. — Ага, прям задавила, — насмешливо протянула Атрия и играючи закатила глаза. — То-то ты вся растаяла. — Почти. Заранее приготовленный укол застрял в горле, и улыбка Вегард дрогнула. Не было шутки в голосе Полярной. Пытаясь отыскать подвох, Атрия замерла, в полутьме глядя на ведьму. Серьезность в каждой ее черте пошатнула, затихшее сердце зачеканило ускоренный ритм. Но через секунду вовсе разбилось, когда ладонь осторожно коснулась лица. Пальцы невесомо очертили линию челюсти, и Вегард перестала дышать. Низ живота оттянуло куда-то вниз, едва Атрия взглянула на полные губы. Лишнее расстояние захотелось стереть, упасть в пропасть, любезно разверзнутую Имперской Ведьмой. И когда пальцы остановились на подбородке, Вегард больше не понимала, жива ли мышца за ребрами или уже сдалась. Отстраниться сейчас казалось непростительным, но и переступить страшно. Тело тянулось вперед, душа призывала поднять белый флаг, и только здравый смысл шептал о неизвестности за опасной чертой. Киносура пришла в себя первой. Моргнула, снова задышав, и убрала с подбородка пальцы, заставив Атрию внутренне взвыть от потерянного контакта. — Прости, — проговорила еле слышно, отвела от Вегард взгляд и провела по лбу ладонью, убирая с лица упавшие пряди. Сердце чудом выжило, яростно наверстывая упущенные удары. Смущение Полярной было видно невооруженным глазом, когда она на миг стиснула челюсти, ругая себя за слабину. Наверняка сомневалась в своем поступке, не получив на него разрешения. Подумала, что зашла слишком далеко, и не была уверена, что Атрии это нужно. Вернув остатки чувств, Вегард мягко подалась вперед. — Вот так сразу? — вкрадчиво спросила, и улыбка стала шире, когда глаза Киносуры резко перевелись на нее. — И без цветов. Сдвинутые брови поднялись, напряжение во взгляде сменилось удивлением, а после — низкий хохот вырвался из груди. — Какая наглость, — просмеялась Киносура, но замечание оказалось беззлобным, и с деланным недовольством закатила глаза. — Будут тебе цветы. Волна тепла прокатилась от сердца до кончиков пальцев. Вопреки ожиданиям в преддверии побега стало спокойно на душе. Даже если пришлось бы хватать вещи через минуту, сейчас Атрия чувствовала себя в безопасности. — Что-то еще снилось? — Вегард снова опустилась рядом на подушку, не желая уходить. Полярная перевернулась на спину, устремив задумчивый взгляд на потолок. Тихо хмыкнула своим мыслям и в ответ на вопрошающе выгнутые брови глубоко вздохнула. — Дом.***
Второй оборот прошел в тренировках. Утренняя полоса препятствий, сбор зелий для продажи, пробежка под дождем, чистка мушкета. Времени для размышлений не было: руки заняты делом вместе с головой. С каждым прожитым часом напряжение росло, нервы натягивались тугой струной, угрожая когда-то лопнуть. На третий оборот после сбора трав и варки зелий вновь ждала полоса препятствий. На этот раз за спиной на ремне сверкало ружье. Его нельзя ронять в озеро, и Атрия справилась с задачей только на черт знал какую попытку. Сбилась со счета после девятой. Благодарила обеих Матерей за врожденные стихийные чары, раз за разом избавляя мушкет от воды, и снова лезла на бревно. Четвертый оборот, когда на болота вылезли упыри, ведьмы провели за изучением карт местности. Дорог было много, но пройти по всем нельзя. Где-то посты заняли балтаджи, а за пределами влияния Солнца бушевала война. Дружественные поселения малы в количестве, находились далеко. И даже среди них Полярная не смогла точно назвать, кто осмелился бы принять у себя Имперскую Ведьму. Гнева Солнца, дичи или всех разом боялся каждый. За что винить не получалось. Все лакримы Ваал-Фегор хотели сохранить дом. Стрелки двигались, механизм в часах не уставал. В пятый оборот, самый туманный, настало время прощаться с торговцем из подпольной лавки. В этот раз зелий на продажу оказалось еще больше, и лачуга за избой практически опустела. Проносить товар через центральные ворота было опасно, ведь пост балтаджей не покинул Брезг, как обещал знакомый Омикрон Кита. Полярную это напрягло, но не испугало. Не проронив ни одного приветливого слова, на ходу применила чары, заставив охранника уснуть, опершись на древко копья, и прошла направо. — Куда мы? — шикнула Атрия, поняв, что Киносура повела ее не по центральной дороге, а вдоль забора. — Почему идем тут? — Балтаджи еще здесь, — тихо проговорила Полярная. Под маской Снедены ее голос дрогнул, но глаза все так же яростно высматривали подозрительных Слез из-под опущенных век. — Нехорошо, они должны были покинуть Брезг. Сердце гулко застучало, меж ребер кольнуло. Ожидая подвоха, Вегард тоже обернулась, но среди покошенных домов кроме мирных жителей и пары слепых кошек никого не увидела. — Это значит, что за нами уже идут? Ответ без того очевиден, и сердце болезненно рухнуло в пятки, когда Полярная кивнула. Сталью налился каждый мускул, и, уловив напряжение Атрии, ведьма сжала ее острый локоть. Поймав на себе надломленный взгляд, еле заметно улыбнулась. — Я рядом, — напомнила она. — Алькор не вернулся. Значит, на территорию болот они не зашли. — Хорошо, — выдохнула Атрия, поверив и в этот раз. — Сколько у нас оборотов в запасе? — Оборотов? — мягкая улыбка стала траурной усмешкой. — Часов. Они обошли поселение, миновав посты балтаджей. Киносура подцепила морщинистыми пальцами пару досок от выцветшего забора и со скрипом отодвинула в сторону. Зашли на территорию торговца с обратной стороны, избежав возможных стычек не только с представителями закона, но и с местными лакримами. Когда подручный Регула так и не вышел, это заставило смутиться. Замок на люке погреба отсутствовал, и крышка открылась без труда. Атрия обменялась с Полярной встревоженным взглядом и кивнула, когда та призвала молчать, приложив палец к губам. Слух обострился, тело натянулось тетивой, но в конце винтовой лестницы промелькнул слабый свет. Киносура вошла в лавку первой и нахмурилась, найдя Альфу Льва в пустом подвале. — На-адо же, кого я вижу, — Регул, положив ладонь на грудь, склонил голову и отошел от сундука, окруженного набитыми мешками. — Обе здесь, одна краше другой. — Мне нужны патроны для мушкета и порох, — выдала ведьма, не церемонясь. — Знаю, что у тебя они есть. — Решила пострелять? — торговец надул губы. — Вспоминаешь былые лета? — Нет, — Полярная не тратила времени на лишние приветствия, осадив торговца с первых секунд. — Почему тут пусто? Куда-то собираешься? Атрия прошла следом за ней, волоча тяжелую корзину, и осмотрелась. От полок с одеждой не осталось ни следа. Редкая солома с грязными перьями устилали пол возле голых стен. Только сейчас, когда пестрых вешалок не оказалось, Вегард заметила углубления в камне. Скрытые от любопытных глаз двери вели минимум в трех направлениях. — А ты? — улыбка расцвела на губах Регула, но выглядела фальшивой даже для Атрии, мало знакомой с лакримом. — Уже говорила. Коплю на чаровальный стол, — с нажимом ответила Полярная, зная, что торговец не поверил, и опустила перед ним корзину. Когда Вегард принесла свою, испытующе изогнула бровь, ожидая версии Альфы Льва. — А я думаю расширяться, — расслабленно усевшись на крышку сундука, Регул подтянул к себе принесенный товар и принялся пересчитывать зелья. — Найду деревушку поживописнее. Сначала Денница, а потом, гляди, и до Пострела доберусь. — До Пострела?! — Полярная не сдержалась, пнув корзину, отчего торговец театрально вздохнул и одарил ведьму осуждающим взглядом. — Это портовый город. Ты думаешь, я совсем дура?! — Будь проще, Кино. Видишь подвох там, где его нет, — улыбнулся Регул. — В Постреле у меня больше перспектив, чем в Брезге. — Он захвачен дичью, — прошипела ведьма. — Там тебя тут же вздернут. Атрия потянулась в сторону Полярной, когда та вспылила, но остановилась. Не совсем понимала, чем вызван ее гнев, поэтому поджала губы и сохранила молчание. — Оттого и краше, — торговец проговорил с напором, отсчитав горсть монет, протянул ведьме мешочек и три коробки с патронами и порохом. — Меня не интересует мелкий улов. Под разъяренным взглядом Киносуры задумчиво сложил губы бантиком, с прищуром осматривая обеих женщин, и невзначай пожал плечами. — В Постреле скоро появится рыба покрупнее, — улыбнулся и выпрямился, не скрыв надменность в лице. — Окажетесь неподалеку, заглядывайте. — Атрия, пойдем, — стиснув зубы, Полярная схватила обе корзины и прошла к выходу. Задохнувшись от растерянности, Вегард кинулась следом. Еле дождалась, отойдя от люка в погреб, и дернула ведьму за рукав. — Что не так с Пострелом? — беспокойно озираясь по сторонам, прошептала Вегард. — Опять Ложа чудит? — Разумеется, она, — прошипела Киносура, направившись не к торговым рядам, а снова к дыре в заборе. — Погань. — Почему ты разозлилась? — не унималась Атрия, схватила Полярную за локоть и не дала уйти от ответа. — Пострел имеет прямой выход к Медвежьему Гроту через море, — проворчала себе под нос. — Не удивлюсь, если сейчас идет захват моей земли. Хотя со стороны Ложи это станет «освобождением». Подарком, который мне великодушно преподнесут на блюдце. Атрия поморщилась, когда смысл дошел. — Они принуждают тебя к сотрудничеству, — высказала вслух очевидное и поддерживающе сжала предплечье. — Но ты ведь ничего им не обещала. Так что не обязана помогать и участвовать в их игрищах. Полярная помрачнела, что стало заметно даже под маской миловидной бабушки. Ребра Вегард стиснулись в тисках, сердце пропустило удар. — Обещала, да? — одними губами прошептала Атрия. Перебирала в памяти последние события. Образ лакрима-льва всплыл перед глазами. Вегард едва не выругалась вслух, осознав, что по изначальному плану торговца не должно было оказаться возле каравана. — Регул не просто так пришел к нам на помощь, верно? — шептала, пока позволял рассудок. — Он это сделал с твоей подачи… Взамен на ответную услугу. Ведьма молчала, быстрым шагом пересекая Брезг вдоль покошенного частокола. Вновь усыпив стражника, вышла через главные ворота и провела пальцами в воздухе, чтобы задремавший балтадж очнулся. В той же гнетущей тишине Киносура продолжила путь до болот. — Что он попросил? — чуть громче произнесла Атрия. — Мое имя, — на миг показалось, что Полярная снова замолчит, не удосужившись объяснить, но Атрия ошиблась, и последовал вымученный вдох. — Сказал, что однажды ему понадобится мое имя, но когда наступит это «однажды» и при каких обстоятельствах, я не знаю. — Вот же черт, — неверяще выругалась Вегард. — Хорошо, что я додумалась не принимать его подарок. Такого гаденыша о чем-то просить… — Да уж, — злобно фыркнула Полярная, на ходу возвращая настоящий облик. — Рада за тебя. Ее фигура вытянулась, и напряженная спина под просторной рубахой задвигалась скованно. Рука, удерживающая шест, резко вонзила древко в мох. — Нет-нет! Я не это… — запаниковав, Атрия задохнулась. — Я не имела в виду, что ты поступила глупо! Нам действительно нужна была помощь, Джубба не справился бы в одиночку! — Не бери в голову, — злоба из голоса почти ушла, сменившись усталостью. — Твоя правда. Принимать что-то или просить у Льва опрометчиво и глупо. Сморщив нос, Вегард едва сдержалась, чтобы не хлопнуть себя по лбу. Предпочла больше не комментировать, понимая, что сложившуюся ситуацию улучшить нельзя. Вошла на кухню в тишине и поставила чайник в печь. Пока Полярная переодевалась в купальне, избавляясь от одежды мертвой лакримы, Атрия сидела на скамье, сосредоточенно глядя на настенные часы. Второй Белый Сон Сапорбии заканчивался. Осознав, что провела на болотах целый чертог, Вегард сникла и осмотрела приготовленные мешки. Высушенные колдовские травы, заговоренная соль, зелья с эликсирами, запасная одежда, немногочисленный заработок — все самое необходимое для длительного похода ждало своего часа. Пока сидела одна, выдалась минута для себя. Когда в первый оборот услышала крик Киносуры, не дала себе возможность подышать.«Твоя история вся в дырах.»
Голос разъяренной ведьмы прогремел в сознании подобно удару маятника в массивных напольных часах. Атрия согласилась. Не понимала потерянную часть себя и не до конца осознавала, что чувствовала после увиденного во сне. Будто беда случилась не с ней, а с кем-то другим, внешне очень похожим. Полярная спросила в тот оборот о ее кошмарах, но Атрия снова увернулась от ответа. Отстранилась не от ведьмы, а от самой себя, чтобы взглянуть на происходящее здраво, как учили в низшей школе Пандоры. Теперь Вегард являлась не пострадавшей, жалеющей себя, а Ищейкой, что должна сложить полную картину. Поэтому делать выводы о себе рано. Сейчас лучшим решением показалось абстрагироваться и подождать, когда пазл соберется в одно полотно и истина перестанет ускользать. — Атрия, чего зеваешь?! Не заметила, как Киносура влетела на кухню, бросив завязывать шнурки на вороте. Обмотала потрепанное полотенце вокруг ладони и вынула из печи давно орущий чайник. Положив тряпку на тумбу, выжидающе изогнула бровь, но запнулась, передумав ругать. — Что с тобой? — тихо спросила Полярная. Атрия моргнула, возвращаясь в реальность, и покачала головой. — Прости, задумалась. — Настолько, что не услышала чайник? — ведьма хмыкнула и остановилась перед Вегард, скрестив руки на груди. — О чем же? Ответов на вопрос возникло так много, что выбрать среди них и озвучить хоть один оказалось трудной задачей. Атрия повела плечом и потупила глаза на стол. Где-то внутри понимала, что если не станет лгать, Полярная с высокой вероятностью поможет разобраться. После совместной попойки она ни разу не бросила и не приставила к ее горлу нож. Поэтому Вегард не думала, что Киносура вернется к старой привычке и схватится за кинжал, но рассказывать об увиденном во сне правильным не посчитала. Не из-за недоверия, а потому, что у Имперской Ведьмы без того много проблем, и взваливать еще одну Атрия не решилась. — Думала о моем прошлом, — взвешивая каждое слово, проговорила Вегард. — Я видела его во снах. Точнее, часть. — Так, — Киносура нахмурилась, когда Атрия замолчала. — И что там было? — Не могу сказать, — призналась, тут же поморщившись, и с извинением заглянула ведьме в глаза. — Я еще не разобралась в себе. Сама ничего не понимаю, поэтому пока не могу сказать… Позже, но не сейчас. Объяснение не порадовало Полярную, но возражать она не стала. Сама ломала себя, когда делилась личным, поэтому смогла понять Атрию по-своему. Глубоко вздохнув, подошла на шаг и, склонившись, опустила руку на стол, накрыв ладонь Вегард своей. Под немой вопрос печально улыбнулась. — Однажды разберешься, — заверила Киносура и задумчиво склонила голову набок. — Чем хочешь заняться в последний оборот на топях? Атрия собиралась буркнуть, что предпочла бы проспать это время, чтобы не зачахнуть в ожидании вторжения Солнца, но ворчание умерло так же быстро, как и зародилось. По ошибке взглянув ниже, обнаружила, что Полярная так и не завязала шнурки на рубахе, когда выбежала на крик чайника. Дыхание подвело, Атрия поперхнулась, в панике отведя взгляд от склонившейся ведьмы, и прокляла себя за то, что щеки запульсировали. — Выпить, — шикнула Вегард, выдернув ладонь из-под руки Киносуры. — Чего-нибудь покрепче чая. Полярная опешила и выпрямилась, не сразу поняв, отчего Атрия залилась свекольной краской. Проследив за ее взглядом, обнаружила распахнутый ворот, отчего открылись не только ключицы, но и край груди. Сдвинутые брови ведьмы поползли вверх, и Вегард, предупреждая несомненно колкий комментарий, всплеснула руками. — Нет! — Однако… — низко протянула Полярная, все еще подавляя шокированный смешок. — Я ничего не видела! — мотнув головой, Атрия вылетела из-за стола, не удостоив Киносуру взглядом, и громким шагом пересекла спальню. — Я за настойкой. К черту это все! Достало. Вынырнув из кладовки, Вегард все так же разозленно откупорила бутыль и по ошибке сделала большой глоток как раз в тот момент, когда Полярная пришла в себя и, усевшись на скамью, хмыкнула. — Уверена, что тебе все еще нужны цветы? Поперхнувшись, Атрия прокашлялась и под злорадный смех ведьмы ворвалась обратно на кухню. — Уверена! И я сказала, что ничего не видела, — гневно взмахнув бутылкой, все еще задыхалась и указала на развязанный ворот. — И убери уже это! — Это? — насмешливо изогнув бровь, Киносура пожала плечами и расслабленно откинулась на скамье, закинув локоть на спинку. — Не понимаю, о чем ты. — Грудь, — негодующе прошипела Вегард. — Я о ней. Убери свое… декольте. — Ты же ничего не видела, — не прекращая насмехаться, улыбка стала шире и нахальнее. — Догадалась! Ты… Язва. Сил моих нет. Атрия закатила глаза, едва услышала новый приступ смеха. Отсалютовав бутылкой, покинула кухню и рухнула на кровать. — Это все еще моя спальня, — нараспев напомнила Полярная, поднявшись со скамьи, и остановилась в дверях. — Даже если на последний оборот. — Тут теплее и удобнее, сама говорила, — прогнав остатки смущения, Вегард протяжно выдохнула, откинула за спину взъерошенные волосы и сделала еще один глоток. — И я не хочу пить в последний вечер на чердаке. С вызовом заглянула ведьме в глаза, когда та подошла и протянула руку, чтобы принять настойку. Вегард изогнула брови, не спеша передавать бутыль, и хмыкнула, когда Полярная одернула шнурки вниз, запахнув ворот рубахи. — А какую недотрогу из себя строит, — саркастично проговорила Атрия и все же отдала выпивку. Отползла к стене и вытянула уставшие ноги. В подозрении сощурилась, наблюдая, как Киносура села рядом с самодовольной улыбкой. — Не думаю, что после твоего выкрутаса недотрога здесь я, — вернула бутылку и поджала губы, чтобы снова не рассмеяться. Но вместо нее это сделала Вегард, тихо прыснув. Тыльной стороной пальцев похлопала по разгоряченным щекам, охлаждаясь, и задержала дыхание, но это не помогло. Вспомнив детали своей реакции, стало и стыдно, и смешно одновременно. Когда наблюдала похожее поведение у людей на Пандоре, с неприязнью кривилась, но наедине с невыносимой ведьмой сама превратилась в сгусток неловкости. — Отвали-и, — все еще посмеиваясь, Атрия отмахнулась и сделала глоток. — Не понимаю, чего ты так испугалась, — Полярная не оставила попыток уколоть. — Женского тела не видела? Странно… Когда ведьма забирала бутылку, Атрия открыла рот, чтобы возразить, но была перебита одним лишь жестом. Челюсти сомкнулись, а нутро скрутило, когда Киносура медленно прошлась по ней взглядом из-под полуприкрытых век и победно ухмыльнулась, получив нужную реакцию. — Себя-то ты должна была видеть, — непринужденно пожала плечами и опрокинула в себя бутылку, сделав это так легко, будто спросила о погоде. — Ну, как минимум. — От-ва-ли… оборзевшая, — задыхаясь на каждом слоге, выдавила Атрия, не в состоянии придумать ответный укол: все разбилось вместе с рассудком. — Отвалить? — Полярная насмешливо выгнула бровь и качнула бутылкой, поднимая со дна осадок. — Ты действительно этого хочешь? Резко вздохнув, Вегард приложила ко лбу ладонь, чтобы хоть немного остудиться. Но пульс не унимался, а выпивка только усугубила положение, и потоку мыслей ничто не препятствовало. Пропустив смешок, Атрия обреченно повернулась к ведьме. — Нет, не хочу, — прошептала и распалась, застав лукавую улыбку на ее лице, от которой на щеках образовались симметричные ямочки. Поборов желание прикоснуться, выпустила из легких воздух и покачала головой, сдаваясь с каждой прожитой секундой. — Какой же он идиот. — Кто? — Полярная непонимающе нахмурилась, не получив объяснений. — Джубба, — хмыкнула Вегард. — Он говорил, что ты не бываешь радостной. Язык развязался то ли от выпивки, то ли от женщины рядом. Атрия траурно рассмеялась невозможности молчать. Решила, что терять уже нечего, и забрала у озадаченной Киносуры бутылку. — Вот бы он удивился, если б узнал, на что ты способна этой своей улыбкой, — протянула Вегард, наклонившись к ведьме. Веки Полярной потяжелели, опустившись. Атрия осмелела, заметив, как ее размеренное дыхание сбилось. — На что? — прохрипела Киносура и вместо того, чтобы отстраниться, сама подалась ближе. Аметистовые глаза блуждали по лицу, пока не остановились на губах. На этот раз ведьма взгляд не отвела. — Ей бы Империи свергать. Смешок вырвался из груди Полярной, и Вегард победоносно улыбнулась, получив желаемое. — Перебор, — недоверчиво протянула Киносура. — Сплошная лесть. — Ничуть. Нарочито медленно Атрия нагнулась к ведьме, обжигая ее губы дыханием. Остановилась в считанных сантиметрах и одернула ослабленные шнурки на рубахе. Веки Киносуры дрогнули, вырвался короткий выдох. С неприкрытым ликованием Вегард отстранилась и так же демонстративно отпила из общей бутылки. — Их еще завязывать надо, — мягко подсказала Атрия, покрутив пальцем в районе ключиц. — Учишься не только магии, — проговорила Полярная севшим голосом. Взгляд, все еще вязкий, то и дело скользил по лицу Вегард. Глубоко вздохнув, ведьма заставила себя отвернуться и наугад протянула руку за бутылкой. — Не делай вид, будто тебе это не нравится, — усмехнулась Атрия, отдав остатки выпивки. — Не поверю. Вновь тягучее тепло разлилось за ребрами, когда Полярная хоть и промолчала, но от Вегард не ускользнула ее улыбка, спрятанная за бутылкой. Обе ведьмы понимали, что вечер был последним на болотах. Механизм на кухне ритмично тикал, отбивая за золотым циферблатом контрольный час. И веки потяжелели от усталости, а может, желания избежать томительного ожидания побега. — Собралась спать на моей постели? — Будешь язвить, усну на тебе, — устало улыбнувшись, Атрия не открыла глаз и прислонилась затылком к стене. — Слабовато, — справа проворчала Полярная. — Не напугала. Передумав спать в неудобном положении, Вегард съехала в сторону и опустила голову на теплое плечо. Не разлепляя век, почувствовала, как запах кожи и трав одурманил разум, мир плавно закружился все-таки от женщины рядом. Не было сил ответить, когда плечо приподнялось от вымученного вдоха. Атрия дала себе право на сон и разрешила забыться в последний раз.***
— Дракон! — на следующее утро разбудил Алькор, с писком ворвавшись в избу. — Дракон на топях! Вегард распахнула глаза так быстро, что едва не ослепла от света Ока в спальне. Резко села и обнаружила, что лежала на подушке, а не у стены. Полярной рядом не было: ведьма встала раньше или вовсе не спала. — Сколько их? — грудной голос с кухни привел в чувство, заставив скинуть одеяло и вскочить на холодный пол. — Дюжину видел, — тяжело дыша, выдавил лакрим. В панике округлив глаза, прыгнул на стол и выгнул спину. — Только пришли на болота. Есть гончий. Он вынюхает избушку. К вечеру отряд будет здесь. — Ты сказал «дракон»? — сонливость как рукой сняло. Атрия остановилась на пороге и спрятала зевок за ладонью. — Это плохо? Сколько по шкале от одного до… — Много, — буркнула Киносура, попутно проверяя целостность мешков. Развернувшись к Вегард, нахмурилась и указала в сторону чердака. — Собирайся, уходим через час. Не оставляй здесь ничего дорогого. Мышцы спины напряглись от взгляда ведьмы. Атрия коротко кивнула, не задавая лишних вопросов. Ступени лестницы заскрипели под босыми ногами, пока Полярная раздавала указания перепуганному Алькору. Минуты тянулись медленно, как в меду. Атрия сорвала с плеч старую одежду, вынула из карманов свисток с мятой жемчужиной. Заранее подготовленный комплект походной одежды уже ждал на тумбе. Выбрала самые плотные брюки, единственные подходящие по длине, и рубаху, лишенную дыр. Киносура добавила к ее вещам поношенную портупею. Одну из тех, что сама носила для быстрого доступа к зельям. Но на этой в кожаных карманах оказались не склянки с пучками трав, а металлические патроны и сыпучий порох. Услышала грохот с первого этажа. Стекло билось, но Вегард не раз обсуждала с ведьмой план и понимала, что в кладовке в ту секунду уничтожались остатки заготовок для зелий. Сердце колотилось все сильнее. Ребра под ремнями болели. Сделав глубокий вдох, Атрия спрятала жемчужину со свистком в свободном кармане портупеи и с болью осмотрела чердак. Породнившийся за чертог. Ощущение, что больше не увидит его, плотно засело в голове. И Киносура предупреждала, что опытные балтаджи не знали жалости. Решив больше не медлить, спустилась вниз и в последний раз остановилась перед зеркалом в купальне. Закрыв глаза, сосчитала до семи и завязала старой лентой вьющиеся волосы, чтобы не мешали. Когда вышла, ни Полярной, ни Алькора в избе не оказалось. Запах чего-то жгучего смешался с кислым. Исходил из кладовки, где из-под приоткрытой двери показался край маслянистой лужи. Заготовки разбиты, ход за Вегард. Завернув на кухню, натянула ботинки. Стиснув челюсти, подхватила чугунный чайник и снова зашла в купальню. Собственное отражение почудилось чужим, и Атрия, широко размахнувшись, ударила по зеркалу. Дребезг битого стекла заложил уши, осколки захрустели под подошвами. Один магический предмет уничтожен, и балтаджи даже при большом рвении не смогут подсмотреть за ними. Прежде, чем выйти на улицу, Атрия провела пальцами по дверному косяку спальни, где в бревне остался след от последнего броска кинжала в ее сторону. Ухмыльнулась самой себе, мотнула головой и перекинула через плечо мушкет. Удивительно легкий после тренировок с ведьмой.*
Ноги сами несли за пределы избы. Старая лачуга с пробитой крышей показалась меж деревьев и бесчисленных кустов. Громкий звон доносился изнутри, дверь распахнута. Переступив порог, поморщилась, когда Киносура ударила сломанным каркасом зеркала по целому. Алькор, прыгнув на косую полку, столкнул на пол склянки и пронаблюдал, свесив голову, как те разлетелись на множество осколков. — Давайте я, — предложила Атрия, когда Киносура приступила к флаконам. — И отойдите лучше. — Что? Ты? — Алькор оживленно вильнул хвостом. — Лучше лакрима все порушишь? Человеки так могут? — Они и не на такое способны. Давайте быстрее, время уходит, — Вегард дождалась, когда Полярная с котом выйдут на улицу, и вскинула перед собой ладони. — Только уничтожь все, — с металлом проговорила Киносура из-за спины. Глаза Атрии загорелись голубым, зрачок вытянулся в полоску, и уши заострились. Услышала, как за порогом удивленно пискнул Алькор и замолк, видимо, под взглядом Полярной. Вегард приказала зельям двигаться, и стенки склянок треснули. Под давлением жидкости лопнуло стекло, бочки скрипнули, пошатнувшись, разноцветные брызги полетели в стороны, пролитая масса стекалась в грязные лужи. От лачуги Имперской Ведьмы осталось лишь напоминание о чарах, которые когда-то творились в ней. — Жалко, — выдохнул Алькор, озвучив мысли Атрии. — Зачем так жестоко? Все равно эти образцы не лучшего качества были. — Неважно, — мрачно хмыкнула Полярная, отвернувшись от разгрома, и направилась обратно к избе. — Они не получат ни одного. Вегард спешила присоединиться, но остановилась, встретившись с прищуренными глазами младшего лакрима у ее ног. — Ты-ы, — протянул Алькор, ощетинившись, — не человек. — Да, — устало ответила Атрия и прошла мимо. — А ты не животное.*
Собрав сумки, Вегард дожидалась остальных в конце сада. Отведенный час тянулся вечность. Стало немного спокойнее, когда из избы вышла Полярная, на ходу пристегивая пару бутыльков с потрескивающими молниями к своей портупее. Выдернув из-за пояса кинжал, что-то выцарапала внизу стены, и чары, сорвавшиеся с губ, утонули в криках беспокойных болотных птиц. — Что ты сделала? — спросила Вегард, заставив Киносуру замедлить шаг и взглянуть на нее. — Оставила послание, — отстраненно пояснила Полярная, не вырвавшись из мыслей до конца. — Если сюда придет Капелла. Атрия нашла силы только для кивка. Без слов, не думая более ни секунды, тройка беглецов покинула хижину мертвой Слезы. Алькор, слившись с тенью, перебегал от дерева к дереву, проверяя путь впереди. Две ведьмы, покрыв плечи рваными плащами, опускали отсыревшие шесты в мох. Не обернулись, когда шестой оборот подходил к концу и Око тронуло могучие кроны дубов. Не остановились, когда земля под ногами стала твердой и длинные палки были выброшены. Атрия передвигала свинцовыми ногами, по привычке держась на два аршина позади Полярной. Смотрела той в спину, гадая, нашли ли балтаджи избу. Может, их гончий не взял след, и отряд подступит только к утру. А может, они вовсе не дойдут до хижины и сразу направятся за ними. Но по взгляду ведьмы Вегард знала, что ошибалась. Твердая уверенность, что больше не вернутся, была в нем после пробуждения и еще вчера. Мучением сквозил каждый шаг, и рассказанное в первый оборот о службе набатом било в череп. Око не успело сесть, а они уже были на границе полей, когда Атрия все же обернулась. В первый и последний раз остановилась, чтобы попрощаться. Сердце сжалось, когда над лесом заметила черный дым. — Дракон, — Алькор, вылезший из теней, пропищал в ногах. — Они сожгли ее… Вот погани. И Киносура встала, зная, что увидит за плечом, развернулась. Ее веки дрогнули, губы скривились, но слезы, блеснувшие в глазах, не сорвались в траву. Немое горе сменилось тупой болью, и ведьма вздрогнула, когда в ее ладонь легла теплая рука. Оторвалась от пылающего горизонта, все еще слыша крик Феркада в ушах. Обещание, произнесенное в злополучный оборот, сгорело.«Обещайте… Вы оба!..»
— Это всего лишь старая изба, — голос Полярной подвел, сведенный до хрипоты. — Найдем место получше.«Дом старухи Снедены.»
— Не говори так, — прошептала Атрия, стиснув ладонь, и сделала к ведьме последний шаг. — Не всего лишь. Грудь Киносуры сдавило, столб густого дыма очернял небо, уничтожая связь с семьей. Не смогла скрыть боль в аметистовых глазах, кивнула обеспокоенной Атрии, не находящей слов. Сжала ее пальцы, сама не в силах говорить.«Обещайте, что встретимся там.»
Полярная развернулась, расслабила руку, но Вегард не выпустила ее ладонь, устремившись следом. Жесток был мир, и боги в нем не уступали. Пока закат пылал, балтаджи рыскали по округе, а за спиной догорал ягодный сад, Атрия держала руку потерявшей надежду ведьмы.«Найдемся на болотах.»
***
Трактир — шумное место. Особенно по вечерам, когда работа лакрим закончена. Песни трубадура разбавлялись неуклюжими плясками подвыпивших деревенских жителей и дешевым вином. Смердящая дерьмом брага — так назвала бы пойло одна самовлюбленная Слеза. Но ее здесь не было, поэтому выпивка хоть и не прибавила в изысканности, но все еще сластила душу. К тому же любое заведение подобного толка являлось не только местом сбора дна элиты, но и кладезем сплетен, среди которых помимо пустой суеты находились ценные сведения, брошенные неосторожным ртом по пьяни. Их-то он и искал. Покрытый толстым капюшоном, не ютился по углам, а сидел у стены практически в центре заведения. Пил и ждал, когда кто-то из отводящих душу наберется больше него самого. Удары ладонями по барабану мешались с быстрой песней трубадура. Топот заплетающихся ног поднимал пыль с половиц. Кто-то из местных, слишком много выпив, выскочил из-за стола, с грохотом отодвинув скамью, и взмахнул глиняной кружкой перед лицом товарища. — …Говорю, по…гоня на топя-ях! — протянул вязким от алкоголя голосом, сбился на половине и икнул. — Я те-бе говорю… — Да усохни, — отмахнулся друг. — Нету никого там. Гиблое место, не выживет никто. — Я тебе… Клянусь! — шумно выдохнув, лакрим покачнулся и хлопнул себя по груди. — Ловят там. Ло-овят! — Чем докажешь? — смазанно улыбнулся и многозначительно вытаращил глаза. — Де-ньги дам, — обрушил кружку на стол и широко взмахнул рукой. — Все отдам, если не прав буду! — Тащи-и моне-ету, — нараспев протянул самодовольный товарищ. Когда его пьяный друг вывалился из таверны, пропустил смешок и ойкнул, увидев фигуру в плаще. Лакрим, урвавший диалог, бесшумно вышел из-за стола, оставив сладкое вино недопитым. Бросил на прилавок трактирщика пару монет и прошел к выходу. Ему не пришлось огибать местных: они сами расступались, столкнувшись с широкой грудью. — Вот э-это громи-ила, — мутно проговорил товарищ, ожидающий своих денег, и присвистнул в спину уходящему. Дверь хлопнула за ним, шум плясок с песнями остался внутри. Прохлада восходящей Слезы тронула высокие скулы лакрима, пока тот шел по пятам за пьянчугой. Тот мычал что-то под нос, шатался из стороны в сторону, наваливался на забор, не замечая преследователя. Необычно тихого для своих габаритов. — Ой, а… О-ой-а, — смеялся, икая в ворот заплеванной рубахи, и пытался косыми пальцами снять с шеи ключ. Пока мялся у входа в избу, сильный толчок прибил лицом к дереву. — Чт!.. Лоб впечатался в косяк, сильная рука развернула и прибила спиной к двери. Протрезвевший лакрим задохнулся, когда шершавые пальцы сжали его шею и заостренные ногти впились в пульсирующую вену. В трясущийся бок уперлось ледяное лезвие. Слишком короткое для меча. — У-у… м-меня н-нет ни… Ничего! — прошептал мужчина, хватая ртом воздух. — М-можете проверить… Клянусь, бед…ный я. Но нападавший не отреагировал. Его интересовали не деньги, как сначала показалось. Он склонился над пьянчугой, из широкой груди поднялся глухой рык. Из-под капюшона стало видно лицо в потемках. — М-м… — непослушные ноги затряслись, и только ногти, впившиеся в шею, не дали упасть. — М-медведь… Горбатый нос бандита косил вправо, а в тонких вертикальных зрачках застыла непролитая ярость. Глаза цвета глубокого аметиста блеснули из-под ткани, и басистый голос заставил проглотить язык. — Кого ловят на болотах?