Беги, Йоко, беги!

      — Это провал… — глаза Уэнсдей слезились от непривычки носить линзы, тем более цветные. Угол обзора слегка падал, а зрение приобретало весьма странные очертания, не считая уже жуткого дискомфорта от ощущения чужеродных объектов в глазах. Она тяжело вздохнула, прикрывая глаза и стараясь аккуратно двигать ими под веками. Как и говорила Энид, это немного помогало. Сикнлер в принципе было легче, ведь чёрные линзы не так сильно казались чужеродными, если присмотреться.       — Не соглашусь с тобой. Это кажется весьма забавным, — Энид слегка улыбнулась на фоне, поправляя перед зеркалом чёрный пиджак и критически осматривая себя со стороны. — Такое ощущение, что на дворе Хэллоуин и мы просто занимаемся косплеем.       — В таком случае это самые отвратительные костюмы, которые мы могли придумать на Самайн, — Уэнсдей хмуро смотрела на своё отражение в зеркале. Там отражалось почти привычное лицо Энид, если не считать слегка ненатурального цвета голубых глаз, с явно искусственного оттенка радужками, да хмурого и непривычного для блондинки взгляда. — Дьявол, это настолько вульгарно, что меня сейчас стошнит. Почему я не могу надеть просто тёмные очки?       — Потому что на улице дождливо и пасмурно. Хотя, предвидя эту проблему, я уже попросила у Йоко её запасные очки, — Энид усмехнулась своему отражению и, чуть выгнув чёрную бровь, сощурилась, поворачиваясь к своему бывшему телу, в котором находилась Уэнсдей, на что та брезгливо сморщилась при упоминании вампирши в принципе, но не могла отрицать того, что очки лучше, чем линзы. Чем и вызвала мягкую улыбку на лице Синклер, от которой Аддамс передёрнуло. Сейчас её тело, в котором временно, как она надеялась, находилась Энид, выглядело почти точно так же, как и должна была выглядеть Уэнсдей, а оттого её улыбка казалась чужеродной. Если не считать несоответствующего выражения лица и пока ещё не собранных в косички волос.       — Подойди сюда, я тебя, то есть себя, заплету. У тебя это получается настолько отвратительно, что кажется, будто совсем недавно я копала могилу и меня снова поймали с поличным. Хотя я бы не отказалась пересидеть пару суток за решёткой. Во всяком случае, у меня было бы отличное алиби, чтобы не терпеть присутствие дражайших родителей в ближайшее время, — она криво усмехнулась, садясь на кровать Синклер. — Это спасло бы нас обеих от позора.       — Ты предлагаешь раскапывать могилы вдвоем? Что ж, на свидание это, конечно, не слишком похоже, но я думаю, что не против, — Энид в теле Уэнсдей подошла к ней и опустилась на пол перед ногами соседки, поворачиваясь к той спиной и позволяя заняться волосами. Руки Аддамс замерли на мгновение, когда она расческой разделила чёрные волосы на две ровные половины, обнажив незащищённую шею. Дыхание на мгновение сбилось, но она всё же взяла себя в руки.       Как бы она ни противилась, но таблетки выпить всё-таки пришлось. Потому что буквально вчера она чуть не вспорола когтями горло, едва пришедшей в себя после их феерического появления в столовой, Йоко. Причиной послужило то, что ошалевшая от происходящего вампирша умудрилась ляпнуть Энид что-то в духе: «Каково это — целовать саму себя?». Вовремя подоспевшие Бьянка и Дивина со стороны вампира и Энид, вцепившаяся руками за талию Уэнсдей в этот момент и заоравшая в паническом ужасе: «Йоко, беги!», успели предотвратить неминуемое. Хотя Уэнсдей об этом даже пожалела на мгновение. Нахлынувшая с головой ярость буквально выталкивала из неё звериное нутро. Когти разминулись с шеей вампира всего на пару сантиметров, прежде чем той и след простыл. Позже Уэнсдей без удовольствия признала, что бушующие чувства тела оборотня — это просто какое-то чёртово проклятие. Даже ей удавалось едва сдерживаться, и она в этот момент прониклась уважением к самой Синклер, у которой раньше это получалось весьма лучше, чем у неё в данный момент времени.       — Давай, повторим для проверки. Как зовут моих родителей? — Энид довольно прикрыла глаза, ощущая, как аккуратно и почти бережно заплетает волосы Уэнсдей.       — Эстер и Мюррей Синклеры. Что тут проверять… — уже более сдержанно ответила Аддамс, фокусируя всё внимание на своём занятии, дабы отвлечься от странных реакций организма на прикосновение пальцев к чужой коже.       — Неправильно! — торжественно фыркнула Энид, назидательно приподняв указательный палец вверх. — Мама и папа! Это ты своих родителей называешь Мать и Отец, а брата просто по имени, причём с такой интонацией, как будто выплёвываешь слога, — она тут же состроила лицо типичной Уэнсдей и произнесла имя её брата именно с такой интонацией, как и полагалось, на что сама Аддамс чуть криво усмехнулась нехарактерной для лица блондинки усмешкой.       — Почти идеально. Я удивлена, что ты так легко можешь меня копировать, — она как раз закончила доплетать первую косу, когда по полу послышалось мелкое перестукивание. К её ногам подбежал Вещь, отдав ей пару резинок для волос, что та оставила на собственном столе. Уэнсдей хмуро покосилась на придаток, всё ещё подозревая неладное. Вещь они обнаружили вчера вечером засунутым в чёрный мешок и привязанным к потолку в библиотеке. И хотя тот утверждал, что не видел нападавшего и всё время провел в тщетных попытках вырваться из плена, от глаз самой Уэнсдей не укрылся тот факт, что кожа руки буквально лоснилась и пахла, как минимум, несколькими средствами для рук, а на всегда грязных ногтях был заметен аккуратный маникюр.       — Тебя несложно копировать, в конце концов, я наблюдаю за тобой каждый день. Сложно только всё время держать одно и то же выражение лица и не моргать. Учитывая линзы, это становится весьма проблематичным, — Энид тяжело вздохнула, погладив Вещь по пальцам и грустно улыбнувшись. — Бедный малыш, так перепугался вчера, когда мы достали его из мешка. Мне кажется, если бы у него было сердце, то он получил бы сердечный приступ, узрев нас… такими.       — Малыш? Да он старше дяди Фестера. Если бы у него было тело, он годился бы тебе в отцы, — хмуро цыкнула Уэнсдей, следя за тем, как пугливо пятится Вещь, исчезая под кроватью. У неё всё ещё были к нему претензии, но она не могла долго на него злиться. Вещь был частью семьи, а это уже другое.       — Но ведь именно так его называет твой отец, разве нет? — Энид задумчиво склонила голову к плечу, как раз тогда, когда Уэнсдей закончила со второй косой.       — Мой отец в принципе слишком мягок ко всему, что может числиться в его семье, — Аддамс хмыкнула, возвращая себе спокойное выражение лица. И невзначай поймав себя на мысли, что Энид больше бы подошла её фамилия, чем «Синклер». Мысль на секунду звякнула в светловолосой голове и быстро была силой отправлена на задворки сознания.       В дверь мягко постучались, и Синклер, быстро встав, пошла открывать под задумчивый взгляд Аддамс. На пороге стояла Бьянка, застыв на мгновение и вперив удивлённый взгляд светлых глаз в лицо Энид в теле Уэнсдей, которая в этот момент состроила её фирменный убийственный взгляд исподлобья.       Сирена нахмурилась и осторожно произнесла:       — Аддамс?       На что сама Энид радостно усмехнулась, подпрыгнув на месте и сжав ладони у груди, повернулась к Уэнсдей, что сидела на кровати, тяжело вздохнув и прикрывая глаза рукой.       — Видишь? У меня получается!       — Оу, — Бьянка чуть тряхнула головой, приходя в себя, как будто от лёгкого замешательства. — Значит, ничего не поменялось, — она протянула Энид пару тонких чёрных кружевных перчаток и запасные тёмные очки Йоко. — Вот, ты просила, так что одалживаю на время. Смотри не потеряй, они всё-таки дорогие, — сирена задумчиво проследила за такой непривычной Аддамс, зная, что в её теле сейчас находится Синклер, и лишь вздохнула. — В любом случае, желаю вам удачи, — Барклай развернулась к выходу, бросив странный взгляд на Уэнсдей в теле Энид, сидящую на кровати, которая смотрела на неё совсем не дружелюбно. — И проследи за своей девушкой, Синклер. Мне бы не хотелось, чтобы ты осталась без родителей.       — Я не… — начала Энид, но её перебил жутко спокойный голос Аддамс:       — Впервые слышу от тебя логичное замечание. Ты меня приятно удивила, — она скрестила руки на груди и чуть заметно усмехнулась краешками губ, на что Бьянка лишь пожала плечами и покинула их комнату.       — Как у тебя получается говорить моим ртом интонациями типичной Уэнсдей Аддамс? Я на мгновение даже почувствовала холодок на спине. И да. Не стоит покушаться на моих родителей. У нас, конечно, не самые лучшие отношения, но всё же мне бы ещё хотелось видеть их живыми и в дальнейшем, — Энид задумчиво надевала тонкие перчатки на свои руки. Самой Уэнсдей не нравилась эта идея, но другого выхода у них попросту не было.       Буквально вчера выяснилось, что талант медиума может шокировать почище улыбки Аддамс. Оказалось, что Синклер умудрилась словить пару видений, на последнем из которых она едва не упала с лестницы, коснувшись вскользь рукава Уэнсдей. Странно, но видения Энид не были страшными, не были наполнены смертью или ужасом, к которым так привыкла сама медиум. Они были почти обыденными: мелкие детали, какие-то весёлые, с точки зрения оборотня, события. Ничего серьёзного. Как и говорила Мортиша, видения зависят от эмоций, а эти самые эмоции у Энид были диаметрально противоположны самой Уэнсдей. Собственно, благодаря этой способности они и нашли Вещь. И хотя сама Аддамс подозревала, что Синклер не всё рассказала о своих видениях, она понимала как никто другой, что подобные вещи почти невозможно контролировать, так что пришлось искать перчатки, чтобы хоть как-то избежать возможных эксцессов со случайными прикосновениями.       — Это всё годы практики, Cara mia — Уэнсдей довольно усмехнулась, оглядывая саму себя со стороны. В конце концов, выбора у них особо не было.       Вчера весь день и половину ночи они потратили на бесплодные расспросы и поиски хоть каких-нибудь зацепок, но ничего толкового так и не нашли. Это дико раздражало саму Уэнсдей, которая понимала, что их ждёт катастрофа вселенских масштабов на следующий день. По итогу, устав, они уснули в одной кровати, как обычно в последний месяц. В этот раз Аддамс заметила, что даже не приняла свою любимую позу для сна. Утром она обнаружила себя крепко стискивающую в объятиях Синклер, которая жалобно пискнула, что ещё немного, и она задохнётся от хватки не контролирующей силу девушки. Подобные мелочи заставляли саму Уэнсдей хвататься за голову. Всё это ей уже прилично надоело. До такой степени, что она уже готова была пойти на святотатство: спросить совета у Матери, сдавшись с поличным под её тёмные очи. Однако сама Энид настояла на маленькой конспирации, не желая слишком сильно впутывать в их отношения всех родителей. Честно говоря, Аддамс не могла понять, почему снова уступила. Такое ощущение, будто волчица уже привыкла вить из неё веревки, и это откровенно пугало.       Получив возможность наконец вздохнуть спокойно без переполнявших её эмоций, Энид словно стала другим человеком. Более хитрой, продуманной и с какой-то странной притягательной тайной, затаившейся в её голубых глазах пополам с целым шабашем отплясывающих чертей. Уэнсдей ловила себя на мысли, что и раньше это замечала, но ей думалось, что это лишь попытка казаться более взрослой.       — Ну что ж, — Синклер поправила косы и внимательно посмотрела на задумчивую Аддамс. — Дальше всё оттягивать не имеет смысла. Пойдем? — она протянула руку Уэнсдей, и та, вздохнув, встала с места, принимая тонкую ладонь, в чёрной кружевной перчатке, в собственную. Она никогда не обращала внимания на то, какой иногда хрупкой казалась со стороны. Это её немного разочаровывало.       — Пойдём.       

***

                    — А правда, что твои родители на самом деле дальние родственники? — Энид нервно теребила рукава чёрного в полоску пиджака, чуть смущённо улыбаясь и рассматривая подъезжающий невдалеке чёрный кадиллак семьи Аддамс.       — А правда, что оборотни вылизывают своих детей, как только те родились? — не осталась в долгу Уэнсдей, осматривая общую толпу оборотней-студентов со своими родителями, сбоку от которых стояли и родители блондинки. Отец Энид помахал ей рукой, и Аддамс в теле Синклер сдавленно, немного криво улыбнулась, чуть приподняв руку в ответ.       — Хм… Туше, — Энид устало вздохнула и, состроив лицо «Типичная Уэнсдей Аддамс», выпрямила спину, сдержанно кивнула соратнице по несчастью в ответ на такой же кивок, и они разошлись в разные стороны.       

***

             — Ох, моя дорогая грозовая тучка! Кажется, что ты ещё немного подросла! — грузный Гомес Аддамс, радостно вытянув руки вперёд, приобнял свою дочь за плечи, чуть касаясь своим лбом её. Энид стоило титанических усилий не улыбнуться в этот момент. Всё-таки, не смотря на то, что говорила Уэнсдей, её родители, казалось, очень любили и дорожили своей дочерью. Во всяком случае, они не пытались навязывать ей свои собственные правила и истины, как делали Синклеры.       — Благодарю, отец. Подростковые гормоны располагают к быстрому росту, — заученные ею фразы легко дались с почти не дрогнувшим лицом. Гомес в ответ лишь воодушевлённо вдохнул, гордо приложив руку к груди, и с улыбкой произнес:       — Ах, вот она, моя маленькая гадючка. Это моя девочка! Ты всё так же радуешь отцовское сердце.       Уголок губ брюнетки едва заметно дёрнулся вверх, но Энид вовремя себя одёрнула, чуть отрегулировав высоту собственного подбородка. Ей было невдомёк, каким образом Аддамс всегда держит чёткую осанку, даже не сбавляя ни одного градуса в наклоне головы, когда ходит, а спина её всегда прямая, словно вместо позвоночника стальная жердь. Это оказалось дико сложным, и она ощущала, как от напряжения уже сводит скулы на лице. «Чёрт возьми, Уэнсдей, я сейчас чувствую себя как уж на сковороде…» — пронеслась у неё в голове мысль и тут же исчезла, когда её внимание переключилось на, буквально плывшую в их сторону, Мортишу Аддамс.       Энид завороженно наблюдала за её движениями, готовая себе почти поклясться, что мама Уэнсдей явно имела родство с какими-то привидениями или банши на худой конец. Чтобы так передвигаться… Ощущение, будто она и вовсе парила в паре миллиметров над землей, даже почти не переставляя ноги. Синклер едва заметно сглотнула, поймав себя на размышлении о том, будет ли через десяток лет её Аддамс походить на мать. Да, её Уэнсдей. Она, конечно, об этом самой виновнице её чувств пока не говорила, но считала, что озвучит всё, когда весь этот цирк наконец закончится, и они вернутся в свои родные тела. В конце концов, почти двое суток не касаться друг друга для неё было пыткой. Энид бы с удовольствием этого не делала, но замечала, с каким отвращением Уэнсдей кривит губы при попытке к ней прикоснуться. Всё-таки действительно, как она и говорила — это странно прикасаться к самой себе. Хотя… о некоторых вещах Синклер ей, пожалуй, не расскажет. На этом моменте она не удержалась и криво усмехнулась, а подплывшая к ней Мортиша чуть удивлённо вздёрнула аккуратную бровь.       — Дорогая, мы так давно не виделись, а ты мне уже улыбаешься… Что-то произошло? Расскажи нам, мы с отцом всегда поможем тебе с чем бы то ни было, — она чуть шире улыбнулась, и Энид буквально залипла на этой улыбке. Как замирают грызуны перед танцем змеи, загипнотизированные этим опасным действием. Ей пришлось моргнуть, чтобы отогнать наваждение, что вновь заставило Мортишу вопросительно выгнуть бровь. Радовало только то, что Пагсли в этот раз не приехал. Ещё и не очень умного, по словам Уэнсдей, брата ей сейчас не хватало. Она медленно и незаметно выдохнула, приводя нервы в порядок.       — Всё в порядке, мама. Со своими делами я в состоянии разобраться самостоятельно, в прочем, как и всегда, — Энид внутренне поздравила саму себя за ровно произнесённую фразу и не дрогнувший голос. Однако Мортиша чуть сощурилась, и её улыбка слегка дрогнула, что не ускользнуло от взгляда оборотня, за мгновение покрыв её спину мурашками.       — В любом случае… — Мортиша сделала паузу, не сводя взгляда своих тёмных глаз с лица дочери. — У нас радостные новости для тебя, моя любимая тучка. В нашей семье скоро планируется пополнение, — при этих словах Мортиша мягко погладила себя по животу, а у Энид от шока расширились глаза. Она панически уставилась на родителей Уэнсдей и в ужасе не смогла даже подобрать слов. Гомес озадаченно перевел взгляд с жены на дочь, неуверенно улыбаясь и поглаживая усы в недоумении.       — Дорогая, что с тобой? Ты проглотила паука? Как тогда, на твой седьмой день рождения. Помнится, у тебя было почти такое же выражение, — он усмехнулся, но через секунду продолжил: — Мы с твоей матерью ожидали немного… другую реакцию. С тобой точно всё в порядке?       — Я… Эм… — Энид не могла подобрать слов, в панике сжимая пальцами края рукавов форменного пиджака и отвела руки за спину. «Уэнсдей, чёрт возьми, о ТАКОМ ты меня не предупреждала!» — её паническая мысль звонко билась о черепную коробку, опустошая сознание. Синклер натурально подвисла, с чуть приоткрытым ртом, дергающимся глазом и уголками губ.       Пока Гомес рассматривал лицо своей дочери, всерьёз размышляя, не отравил ли кто-то его маленького паучка, Мортиша аккуратно взяла его под локоть и, ласково улыбнувшись, проговорила:       — Mon cher… Мне нужно поговорить с нашей дочкой наедине, ты же не против? — Гомес ухмыльнулся и, жадно поцеловав руку жены, кивнул, отходя обратно к кадиллаку. Мортиша плавно помахала ему вслед и вновь повернулась к дочери, которая уже, казалось бы, пришла в себя и сейчас угрюмо смотрела куда-то в сторону широкой спины отца. Уголки губ матери Уэнсдей чуть хищно приподнялись, она плавным движением приблизилась на шаг к девушке и положила той на плечо руку. Брюнетка лишь хмуро на это посмотрела, не прокомментировав. Уже только на это у Энид уходили все её силы, так что думать сейчас о чём-то ещё было крайне трудно.       — Дорогая… — Мортиша произнесла это бархатным шепотом, чуть наклонившись ближе и заглядывая в глаза девушки, немного хищно усмехаясь. — Где моя дочь?       Энид почувствовала, как сердце уходит в пятки, и бестолково расплылась в извиняющейся улыбке, пытаясь прикинуть, куда экстренно можно сбежать.              

***

                    Уэнсдей была спокойна. Во всяком случае, ей хотелось в это верить. Она искренне не понимала, как у Энид получается выносить её мать. Та не замолкала почти ни на минуту, радостно улыбаясь, восхищалась, что её проблемная дочь наконец стала полноценным оборотнем. Поначалу всё шло относительно сносно: мать, в общем, даже не давала ей шанса вставить хотя бы слово, чему она даже обрадовалась, сократив свои ответы до выдержанных «да, нет, может быть». Аддамс чувствовала, как у неё начинает подёргиваться нижнее веко левого глаза, а внутри недовольно ворчит зверь. К этому ощущению ей пришлось привыкать последние сутки. Большей частью, конечно, зверь не давал о себе знать, только тогда, когда Энид в её теле подходила слишком близко или брала ту за руку, или тогда, когда у неё случались приступы ярости, как когда она хотела выпотрошить одну несносную вампиршу. И сейчас.       — И что за дурацкие очки у тебя? Что-то случилось?       — Ничего такого. Просто бессонная ночь. И… Это… Это всё чеснок. У меня немного опухли глаза, когда я пыталась запечь в чесноке одного вамп… кролика. Да. Мы хотели устроить праздничный ужин. Но ничего не получилось. Всё сгорело, да. Определённо, — на этих словах губы Уэнсдей скривились лишь на секунду. Кажется, ей пока вполне удавалось копировать поведение младшей Синклер. Во всяком случае, так она себе это представляла.       Лицо Эстер Синклер стало немного смущённым и задумчивым. Кажется, она пыталась переварить информацию, сказанную дочерью, что у неё явно получалось не очень хорошо. Но, встряхнув головой, она вновь улыбнулась своей полубезумной усмешкой, от которой у Уэнсдей по коже пошли мурашки.       — В любом случае… Доченька, теперь, когда ты стала взрослой, мы с отцом подумали, что тебе больше нет смысла задерживаться в Неверморе… Пора бы подыскать тебе пару в стае, — её мать заискивающе улыбнулась, чуть наклоняя голову, а отец отвел взгляд в сторону, давая понять, что вмешиваться в это не намерен.       Руки Уэнсдей непроизвольно сжались на банке с газировкой, которую она держала. И прежде чем она успела что-то предпринять, острые, всё ещё чёрные когти выдвинулись из пальцев, проткнув несчастную банку в нескольких местах, сминая её и орошая содержимым ладонь. Отец удивленно приподнял брови, чуть заметно втянув носом воздух, а улыбка с лица матери исчезла, она едва заметно отодвинулась в сторону.       — Что ты сказала? — голос Энид упал на пару октав, отдавая затаившимся на его дне рыком. Брови свелись к переносице, а под губами она ощутила явно удлинившиеся клыки. Она искренне пыталась себя сдержать, но гнев уже клокотал тугим комом в горле. Её Энид собрались просто забрать у неё да ещё и отдать какому-нибудь удобному её семье комку блохастой шерсти.       — Дорогая, это традиции стаи. К тому же тебе подпортили твоё милое личико, и теперь будет сложнее найти пару. Так что не артачься и позволь своим родителям выбрать тебе будущее, — мать всё ещё пыталась улыбаться, хотя и слегка ощерилась, в её взгляде начали читаться неуверенность и даже лёгкий испуг. Отец хмуро переводил взгляд с дочери на жену и в какой-то момент всё-таки решился сделать шаг. Положив свою тяжелую ладонь на плечо супруги, он чуть тише, чем стоило бы, произнес:       — Дорогая… Ей всего семнадцать. Позволь я всё объясню сам, — он ненавязчиво и почти нежно отодвинул жену в сторону, что удивленно на него уставилась. Она явно не привыкла к тому, что её муж проявлял инициативу. От шока Эстер даже не нашла, что сказать, и, повинуясь, медленно отошла в сторону. Уэнсдей в теле Энид немного напряглась, понимая, что дело тут нечисто, и судорожно перебирала в голове факты, что она успела узнать о семье Синклеров, дабы придумать хоть что-нибудь в качестве оправдания.       Мистер Мюррей Синклер молча смотрел на дочь из-под хмурых широких бровей. Затем слегка тяжело вздохнул, отводя взгляд в сторону.       — Мне тоже не нравится эта идея. Я постараюсь отстоять твоё пребывание в Неверморе до конца обучения. Но, — он чётко это выделил. — Либо ты найдёшь себе пару в стенах школы за это время, либо твоя мать всё-таки получит своё. Ты знаешь, у нас нет выбора. Но я постараюсь дать тебе шанс решить свою судьбу самой, — он мягко улыбнулся сквозь бороду, поглаживая широкой рукой голову Энид, отчего та напряглась ещё сильнее, силой заставляя себя не дёрнуться в сторону от чужого прикосновения.       — Кхм. Простите, мистер Синклер? — раздавшийся рядом до боли знакомый голос заставил Уэнсдей в теле Энид дёрнуться, как от удара. Она медленно повернула голову в сторону голоса и увидела подплывшую к ним Мортишу Аддамс, что, мило улыбаясь, протянула руку отцу Энид. — Здравствуйте, я мама Уэнсдей, соседки вашей дочери. Боюсь, мне придётся позаимствовать вашу девочку на время. Меня попросила её привести директор. Вы же знаете эти студенческие годы, кажется, у них там что-то случилось в… учебном плане.       — Ох. Весьма приятно познакомиться, миссис Аддамс, — Мюррей Синклер озадаченно пожал ей руку, всматриваясь в Мортишу и её дочь, что слегка испуганно держалась позади. Он удивленно хмыкнул в густые усы, когда перевел взгляд на Энид. Его дочь буквально прожигала взглядом дыру в Уэнсдей, а его нос уловил слабый и едва знакомый запах. — Хм… Что ж. Тогда вверяю свою дочь вам. Надеюсь, ничего страшного пока не произошло?       — Что вы, что вы. Пока не произошло ровным счётом ничего, — Мортиша была самим воплощением любезности, едва заметно выделив интонацией слово «пока», и Уэнсдей, не выдержав, зло цыкнула, на что та ей ответила понимающей улыбкой. Энид выглядывала из-за её спины, чуть нервно улыбаясь и пряча глаза, как бы говоря: «Нас раскрыли… Готовься». Но это Аддамс и так уже поняла. Что ж. Деваться всё равно было некуда, и они неспеша отправились вслед за матерью Уэнсдей, стараясь держаться как можно ближе друг к другу.       — Ты что, рычала на мою мать? — тихое шипение раздражённой Энид в теле Уэнсдей приятно щекотало ухо. Аддамс лишь зло усмехнулась в ответ на эту реплику, чуть расправляя плечи и идя свободнее, понимая, что их жалкая маскировка уже пошла коту под хвост.       — Если бы ты пришла ещё парой минут позже, то я уже не могла бы тебе гарантировать, что оставила бы всё как есть, — видя, как Энид собирается высказать всё, что она об этом думает, Уэнсдей перевела взгляд на спину идущей впереди Мортиши.       — Мама, — сухо выдавила из себя Уэнсдей, находясь в теле Энид. — Ты ведь и так всё поняла. К чему весь этот спектакль?       — К тому, моя дорогая гадючка, что сначала мне нужно разобраться в том, что с вами двумя всё-таки произошло. Энид уже вкратце обрисовала ситуацию, и я думаю, что догадываюсь, с каким заклятием мы имеем дело и как его снять. Но нужно проверить вашу комнату, — Мортиша удовлетворённо улыбнулась, оглядывая девочек, идущих следом за ней, благо что дорогу она и так знала. Остаток пути прошёл в молчании, так продолжалось до тех пор, пока дверь в их комнату не закрылась за их спинами.       — Вещь? Я знаю, что ты тут, — голос Мортиши разрушил тишину бархатным шипением. В ответ на её слова из кучи плюшевых игрушек вынырнул вышеупомянутый придаток и, быстро перебирая пальцами по полу, подошёл ближе, чуть склонив пальцы перед Мортишей. Она улыбнулась. — Дорогой, поищи под кроватями девочек что-нибудь необычное. Вроде клочка бумаги, приклеенного ко дну кровати, или иголки, вставленной в половицы, хорошо?       Вещь, приподняв пальцы в жесте согласия, быстро убежал искать. Уэнсдей же хмуро проводила его взглядом.       — Значит, всё-таки заклятие?       — О, дорогая, тебе совершенно не о чем переживать. В твоём возрасте я уже получила пару подобных и с десяток других проклятий. От всего этого очень легко избавиться, если знать, что это такое, — она внимательно изучала девочек взглядом, под которым Энид стало неуютно, и она неосознанно прижалась плечом к Уэнсдей, едва заметно коснувшись пальцами ладони той.       — Так… И когда ты собиралась мне сказать? — Мортиша воодушевлённо улыбнулась, понимая, что и её дочь настигло благословление, или, как говорила Уэнсдей, скорее проклятие семьи Аддамсов.       — Прежде чем я отвечу на твой провокационный и неуместный вопрос, я бы хотела узнать, как вышло, что ты раскусила Энид? — произнесла младшая Аддамс, снимая надоевшие очки, и облегченно проморгалась, вперив в Мортишу взгляд её родных чёрных глаз, на что та лишь удовлетворённо улыбнулась и кивнула чему-то своему, переведя хитрый взгляд на Синклер.       — Всё просто, милая моя грозовая тучка. Твоё выражение лица даже при таких новостях всегда бы оставалось словно высеченным из камня. Энид же, этот милый волчонок, продемонстрировала такую гамму чужеродных тебе эмоций, что сразу стало всё понятно. Хотя твой отец, кажется, списал это всё на шок.       — Стоп. Каких ещё новостей? — Уэнсдей вперила недоумевающий взгляд в Синклер, и та, чуть потупив взор, еле слышно произнесла в ответ:       — Эм… Ты скоро станешь старшей сестрой ещё раз… — хмыкнула Энид, чувствуя, как уголки её губ расплываются в улыбке.       — ЧТО?! — от неожиданности эмоции Уэнсдей вырвались наружу, и она хмурым взглядом уставилась на мать, требуя объяснений, но вместо этого произнесла: — Что за день ужасных новостей?..       — Каких ещё новостей? — недоумённо произнесла Энид. — Мои родители тебе что-то сказали?       — Ага. Твоя «чудесная» маман спешила поделиться тем, что они собираются забрать тебя из Невермора и выдать замуж за какого-нибудь удобного им ублюдка, — Уэнсдей на эмоциях выдала всё как есть, успев вовремя прикусить язык и не вдаваться в слишком большие подробности.       — ЧТО?! — как будто вторила её возгласу ранее Энид, с ужасом закрывая руками рот.       В повисшей тишине послышалось торопливое перестукивание по полу. Вещь что-то нашел под кроватью оборотня и спешил привлечь к себе внимание. Синклер так и осталась стоять на месте, пустым взглядом уставившись куда-то в пол под своими ногами, а понимающая, что в её груди закипает ярость, Уэнсдей, резкими шагами подошла к кровати, одной рукой приподнимая её верх за ножку. Их взглядам открылся приклеенный ко днищу кровати лист бумаги, на котором было нарисовано несколько магических кругов. Протянув руку с удлинившимися когтями, Уэнсдей оторвала клочок пергамента, ставя кровать на место и внимательно рассматривая лист.       — Оу… Я знаю это заклятие. Оно из Книги Теней. Что ж, тогда всё становится проще, — Мортиша неслышной тенью подобралась к дочери, заглядывая той через плечо. — Ведь едва ты его отсюда сорвала и поместила на свет, оно истончится уже завтра. Думаю, что уже с утра вы будете на своих местах. Так что могу вас поздравить.       — Хм… — Уэнсдей задумчиво рассматривала лист бумаги, чуть сощурив глаза, и вдруг уловила от него едва знакомый запах. Она не могла вспомнить, откуда он ей знаком, но явные нотки лаванды, казалось, вылавливали из воспоминаний какие-то не самые приятные ощущения. Она нахмурилась, поворачивая голову к Энид. — Кажется, мы наконец нашли улику. Что будем… — но запнулась, видя, как выступили злые слёзы на глазах Синклер. Её губы были стянуты в нитку, кулаки сжаты, а спина, казалось, слегка сгорбленной. Аддамс на мгновение впала в ступор, не зная, как на это реагировать. Но вдруг уловила легкий толчок в спину от ладони матери. Мортиша улыбнулась и плавно поплыла к выходу из комнаты.       — Что ж… Родительский день продолжится ещё завтра. Мы с твоим отцом останемся на ночь в Джерико, так что оставлю вас двоих наедине. Увидимся, — она неслышной тенью выскользнула из комнаты, оставляя за собой звенящую тишину на двоих.       Уэнсдей тяжело выдохнула. Новость о том, что в их семье ожидается пополнение, слегка выбила её из колеи, но больше её сейчас беспокоило то, что творится в голове у Энид. Она мягко подошла к той и молча сгребла её в объятия. Хотя ей претила сама мысль того, что она будет обнимать себя же фактически, но другого варианта в её голове на данный момент просто не было. Руки Энид вцепились в ткань её пиджака на плечах, она уткнулась лбом ей в шею, и послышался тихий всхлип.       — Я… Не хочу, — выдавила из себя волчица, понимая, как сейчас странно это выглядит со стороны.       — Ну… Твой отец обещал, что отложит твое отбытие из Невермора. При условии, что тебе надо будет найти свою пару здесь, иначе потом за это возьмётся мать… Ужасная женщина. Я очень хотела вспороть ей глотку. Не понимаю, как у такой недалёкой псины родилась такая… как ты.       — Уэнс… Она моя мать. Это не очень похоже на утешение, когда ты угрожаешь её убить, — всхлипывания затихли, и Аддамс кожей почувствовала робкую улыбку девушки и, дабы закрепить начатое, продолжила:       — Знаешь, для тебя я вполне могу устроить массовый геноцид всей твоей семейке, — Энид вздрогнула и приподняла свое лицо, вглядываясь мокрыми глазами в глаза напротив.       — Тебя посадят, — она хмыкнула, снова утыкаясь носом в плечо Аддамс, но уже скорее по привычке, чем из необходимости.       — Ничего страшного. Вскроешь пару могил, как я тебя учила, и окажешься там вместе со мной. Несколько лет в заключении избавят нас от всех наших чудесных родственников, — она едва заметно улыбнулась, чуть прижавшись щекой к чужой щеке. — Или… Есть другой вариант.       — Это какой же? И тебе не пойдёт оранжевый, ты уж прости… — Энид ощущала, как её сердце медленно успокаивалось, здесь, рядом с её Уэнсдей. Начало даже казаться, что все их проблемы остались где-то там, вдалеке, а может, и в другой жизни.       — Ну, например, тот, в котором ты возьмёшь мою фамилию. Думаю, мама уже заранее дала свое благословление, — она усмехнулась, обнажая клыки. — Тем более, что теперь я лучше понимаю твои настоящие чувства и эмоции. Не думаешь, что Энид Аддамс — звучит стильно?       — Что?! — Энид резко подняла голову, вперившись чужими глазами в свои, только другого цвета. Её челка растрепалась, а белки глаз покраснели. — Уэнсдей Аддамс, ты головой тронулась? Ты меня ещё даже официально своей девушкой не признала, а уже предлагаешь мне за тебя выйти?       — То есть ты предлагаешь сначала признать тебя моей девушкой официально, а потом я смогу сделать тебе предложение? Зачем терять столько времени? — она недоумённо уставилась на оборотня. Её лицо действительно выражало непонимание, и Энид усмехнулась.       — Знаешь, Уэнсдей… Ты иногда бываешь такой тупой…