Хочу! Буду! Требую!

— Пыхнуть? А что такое Пыхнуть? — спрашивает размякший и поплывший немного от выпитого алкоголя Блу.       Рэд обнимает его теснее и смотрит с недовольством на скелета в цветной одежде, что нашёл их на этом прекрасном затерянном в глубине комнаты диване и всё никак не хотел отцепляться: — Пыхнуть – это курнуть, потянуть немного конопли, расслабить организм. Ох, даже не проси, не смотри так на меня! Я не буду тебе читать лекцию ещё и о каннабиноловых смолах, и прочих элементах, и их действии на организм монстра. Хватит с тебя и рассказа о спиртах. Нет. Нет! Ох, ну ладно, разве можно отказать, смотря в такие глаза?.. Но позже. — Рэд ведёт пальцем по щеке, и Блу жмурится довольно.       Тянется к пальцам, желая продлить момент такой мягкой ласки: — Я хочу посмотреть! Не только послушать рассказ, но и посмотреть. Только… только я не буду курить, ведь я постоянно ругаю Паппи за то, что он курит сигареты, и это… это будет нечестно по отношению к нему. Но я очень-очень хочу посмотреть! Ну давай, ну Рэд! Покажи мне! — Ла-а-адно, ягодка, ох, доведёшь ты меня до греха, ох доведёшь.       И Фреш втискивается между ними, перевесившись через спинку старого дивана, вызывая своим присутствием скривлённый нос у Блу и тихий рык Рэда. Бросает нетерпеливый взгляд из-под очков с ярким «GANJA!»: — Ну так чё, валим? Тока где тут можно у него заныкаться? Не затрамбовывать ж сухой прям тут? А, во, ща у черносливчика и спросим.       Цветастый оживился, увидев друга. Блу и Рэда поволокли за собой к явно занятым чем-то очень интересным, но не очень приличным, двум скелетам: — Чё как, Мар, а где тут у тебя КПЗ? — прозвучал вопрос, и Рэд с Блу переглянулись неуверенно.       Видимо, вышеупомянутый Мар вопрос также не понял, потому что промямлил что-то тихо-непонятное в ответ, и, жадно поглядывая искоса на увивающееся возле него страшилище, обозванное ранее Киллером, снизал в неопределённости плечами.       Фреш вздохнул и объяснил для особо непонятливых: — КПЗ! Кабинет приятных запахов, сортир, дальняк, тубарка. Ну чё непонятного-то? Глобальное рожеомывалище! — А-а-а… — наконец-то врубился, чего от него хотят, Найт. И, наскоро объяснив, где находится искомая комната, махнув рукой в сторону комода, добавил: — Только там света нет, лампочка перегорела, так что свечка там. — и ушёл с головой обратно в общение со своим избранником; если лапание всем чем можно и даже тентаклями можно было назвать общением.       Рэд ухмыльнулся, без особых проблем находя и хватая из выдвижного ящика свечку: — О, да это будет самая настоящая романтика! Свечи, Доместос, ёршик и я. Только шампусика для полного счастья не хватает. — и ущипнул шатающегося на не особо твёрдых ногах Блуберри за позвоночник. — Так давай возьмём! При свечах я ещё не пил! — воскликнула эта прелесть и схватила бутылку и два бокала, к большому удовольствию Рэда совсем забыв о Фреше, что вроде бы тоже шёл с ними на это увлекательное приключение. — Так выпьем. — выдохнул Рэд горячо в так приятно пахнущую скулу, — На брудершафт! — от перевозбуждения и предвкушения голос сорвался в громкий рык, и он поспешил схватить закивавшего согласно Блуберри и свалить подальше от скрипнувшего зубами и схватившегося за вилку Найта. — А что такое на брудершафт? — заглянули в глаза зрачками-звёздочками, и Рэд поплыл от нежных чувств, сражаясь с собой, чтобы не притиснуть этого мелкого провокатора где-то… а прямо тут, в тёмном коридоре, возле этой, кажущейся такой удобной, стенки. — Ох, я тебе всё покажу, ягодка. —Ты столько всего умного знаешь! С тобой так интересно и увлекательно! — продолжили убивать душу своим искренним восхищением, и Рэд закусил губу, дабы не выдать немедленно полный список того, что он ещё знает, умеет, любит и желает попрактиковать с этим голубоглазым нежным сокровищем, что так наивно и с удовольствием прыгнуло в его руки, и которое он теперь ни за что не отпустит из своей жизни просто так. — Да чё вы там застряли? Я уже разжёг! На тяни! — выглянул из двери полутёмной ванны Фреш, затащил задержавшихся в коридоре монстров внутрь и воткнул в зубы Рэда продырявленный аккуратно конец пластиковой бутылки, что так умело была скручена чужими руками фигурной уточкой.       Рэд закрыл глаза, втягивая густой царапающий глотку дым, и замер, откидывая голову назад и чувствуя, как по костям разливается тягучая нега. Выдохнуть дым в шею прильнувшему к нему Блуберри показалось отличной идеей, и в итоге Рэд надолго залип на тонкие и такие нежные на вид шейные позвонки. Сглотнул сухо: — Ты всё ещё хочешь выпить на брудершафт? — Ты ещё спрашиваешь! Я даже уже налил! — Блу буквально воткнул в размякшие руки Рэда бокал с шампанским и воззрился на того в ожидании, — И? Что для этого нужно?       Рэд помялся на месте, устраиваясь возле мелкого монстра поудобнее: — Губы нужны. — А, это я уже умею! — не проминул похвастаться своими достижениями во владении магией Блу, и тут же продемонстрировал вышеупомянутые губы.       Рэд залип повторно. Созданные магией, отливающие волошковым светом тонкие и неимоверно мягкие на вид губы надулись в нетерпении; а потом нижнюю и вовсе зажевали ровным зубным рядом, и он отвесил себе моральный подзатыльник за грязные мысли, что тут же заполонили голову. Забудь, Рэд, эта невинная ягодка не позволит прикоснуться к себе в первый же день знакомства, тебе придётся потерпеть.       Невинная же ягодка облизнула губы и вскрикнула в нетерпении: — Ну! Ну чего ты? Я же жду уже! Я весь уже готов! Целиком и полностью! — Ак-к-гм… это… щас, я… ага… на брудершафт… это делается вот так, смотри. — он наконец проморгался и сплёл руки с Блу, сквозь красное плетение ткани чувствуя тепло чужих косточек на своих предплечьях, — Пьём до дна и закрепляем поцелуем. — Рэд заметил голубое зарево на щеках и поспешил исправиться, чтобы не испугать, видимо, ещё не имевшего ни с кем отношений скелета, — Но не волнуйся, это может быть и лёгкий, дружеский поцелуй, не обязательно настоящий.       Блу спрятал глаза на эти слова, но тут же вскинулся и дёрнул плечами в нетерпении: — Ну тогда давай уже, не хочу больше терпеть!       Терпеть? Ох, Блуберри… Рэд сглотнул и… сдался. Да гори оно всё синим пламенем! Да ебал Рэд эти общие принципы и правила поведения вместе со старшим братом этой неимоверной невинной милашки.       «Терпеть!» Ох, Свап, видимо, бережёт младшего брата, словно свою собственную душу, не отпуская от себя ни на шаг и давя чрезмерной опекой, раз Блу сейчас использует слово «терпеть» вместо «ждать». Как же, должно быть, сладко попробовать того, кто ещё ни с кем не имел близкого контакта; как же, наверное, умопомрачительно приятно быть первым и единственным.       Ох… Рэд больше не может сдерживаться, он не сможет остаться на уровне держания за руки. Не тогда, когда на тебя смотрят так откровенно открыто, не тогда, когда в голубых ярких зрачках то и дело мелькает желание и, о творцы, обожание! Кто и когда на него так смотрел? Наверное, никто. И Рэд унимает силой ток магии и стук души, смотря на соблазнительно жующего губы Блу, ведь ему уже не шестнадцать! Ему сложно держать себя в руках. Да и Блу, судя по всему, тоже… — Ну, тогда предлагаю тост. — он вскинул бокал, — За звёзды! — За звёзды? — Блу поднял бровные дуги в недоумении, останавливая взгляд на острой, чуть кривой улыбке.       Рэд скользнул кончиками пальцев по белым скулам: — Именно. За те безумно красивые голубые звёзды, что смотрят на меня сейчас с этого лица. — Ох, Рэд… — начал было Блу, но проглотил все слова, потому что монстр напротив уже прильнул к своему бокалу, и он поспешил последовать его примеру.       Шампанское холодило сладкими пузырьками, щипало магию, впитывалось, моментально расслабляя и так готового практически на всё скелета. Нет, не готового, ожидающего.       Блу глотнул воздуха, стоило последней капле сладкого напитка растаять на языке, и уставился в красные зрачки напротив, утопая в пристальном взгляде. Губы мазнули ненавязчивым касанием, позволяя ощутить за приторной газированной сладостью чужой аромат чего-то остро-горького. Блу даже успел ткнуться языком в плотно стиснутые зубы и охнул тихо, когда влажное лёгкое касание вдруг спешно разорвали: — Ну Рэд, ну куда? Ну почему?       Рэд взглянул на него пристально и внимательно, раскидывая красные искры разгоревшимися так ярко зрачками: — Что? А разве ты хотел настоящий? Поцелуй. Разве… Я думал ты не… — Нет, я хочу! Хочу, я очень-очень хочу! Нет-нет, я просто требую! Требую, чтобы ты меня поцеловал! По-настоящему! Сейчас и немедленно! Иначе я…       Договорить он не успел, потому что его черепушку сгребли ладонями и притянули к себе, заставляя забыть все неозвученные возмущения, угрозы, и вообще слова. Блу с трепетом подался навстречу, впуская чужой язык внутрь, сам заныривая своим за ряд острых зубов, скользя голубым кончиком по внутренней поверхности кости, слушая чужой не то тихий рык, не то урчание. И осмелев, перехватил инициативу. Прикусил губу и, игриво фыркнув, скользнул руками по шее, растягивая красную вязку ткани, поглаживая гладкие симфизы так, как нравилось ему самому. Пересчитал острячки зубов, задерживаясь ненадолго на выделяющемся, немного выступающем золотом искусственном клыке, и скользнул глубже, пытаясь обвить красный язык своим по кругу. Рэд промычал что-то хрипло, и одна рука с затылка скользнула на спину, а следом и ниже, приглаживая пунктир позвонков пальцами и заныривая под ткань футболки. Один из поясничных хрящиков сжали и заскользили по окружности, и Блу уронил тихий стон прямо в губы, даже и не думая отстраняться или прекращать.       Неясное шуршание и чей-то голос, что перерос уже в возмущённое бухтение, заставили недовольно отстраниться. Блу выгнулся в спине назад, не желая отпускать чужую шею, симфизы и позвонки которой так горели под пальцами, и уставился туманным взглядом на спрашивающего что-то Фреша. Звуки, что слетали с его рта, не сразу обрели смысл, из бессвязного бормотания превратившись в понятные слова лишь к концу фразы. Потому сказанное Рэдом грубое «Да пошел ты, цветной, нам и двоим нормально. Вали-ка ты искать себе добровольца куда-то в другое место» вызвало недоумение. — А что он хотел? Зачем ты его выгнал? Я это… прослушал, что он сказал. — признался Блу и уставился в горящие красным зрачки напротив. — Он хотел быть третьим. — Третьим? А что, так можно? Уй, как же интересно! Рэд фыркнул: — Даже не думай, совсем не интересно, вдвоём намного интереснее и приятнее. — он наклонился ближе и лизнул молочную кость от скулы к ушному отверстию. — Ох… — Блу снова поплыл, — Но ты выгнал его так грубо, он, наверное, обиделся. — А что, надо было оставить его тут, чтобы он смотрел? — хохотнул Рэд и опустился чуть ниже, щекоча дыханием позвонки. — Ну и пусть бы смотрел. Мне не жалко. Это было бы даже… интересно. — Блу улыбнулся пакостно, вдруг представляя на месте смотрящего своего старшего брата, и, зажмурив глаза, отклонил голову назад, подставляя шею под горячий язык и зубы. — Бесстыдная маленькая звёздочка хочет острых ощущений? И ей не стыдно такого желать? — рыкнул Рэд куда-то в основание ключицы, пуская волну дрожи своим выдохом. — Бесстыдная звёздочка не такая уж и маленькая. Ей уже почти девятнадцать… — Блуберри дышал тяжело, подставляясь под скользкие касания и впиваясь пальцами в треугольники лопаток, — И разве хотеть – стыдно? Ах… — несдержанный вздох вылетел в потолок от того, что ключицу прикусили острячки зубов, и Блу, прильнув к такому привлекательному скелету ближе, попросил с придыханием: — Это так приятно, Рэд. Ох, сделай так опять, сделай ещё что-то, пожалуйста, не останавливайся, я хочу ещё.       Хриплое урчание послужило ему ответом, и с Блу вдруг начали стягивать футболку, оголяя один за другим ряды белых, подсвеченных изнутри рёбер. Он поднял руки, позволяя стянуть одежду побыстрее, и закусил губу, замирая на секунду, заглядывая в чёрные глазницы, в которых так ярко разгорались учащающейся пульсацией костры амарантовых зрачков. — Рэд? Что-то не так? — Ты такой красивый… Я боюсь позволить себе лишнее или сделать больно, ты такой нежный и хрупкий на вид, такой маленький, невинный, а я… — выдохнули судорожно, и щёки Блу вспыхнули голубым румянцем. Магия взбрыкнула, наполняя кости жаром, он так чётко почувствовал вдруг, что этот поцелуй должен был закончиться чем-то другим, чем-то большим… он так хотел этого большего. Но чужое смятение сбивало с толку: — Я давно не маленький, Рэд, я не ребёнок. И я не совсем понимаю, если честно, как ты можешь сделать мне больно. Всё, что ты делал до этого, было так приятно, так почему вдруг должно быть больно? Или ты мне врёшь? Скажи честно, я тебе не нравлюсь, ты передумал и теперь хочешь сбежать?!       Такие обвинения неожиданно рассмешили, и Рэд, громко фыркнув, притянул напыженного Блу ближе, сгребая в объятия, перебирая тонкие косточки: — Не говори ерунды. Как такой как ты может не нравиться? Полнейшая глупость. Просто я пытаюсь остановиться, не спешить, сделать всё за правилами. Унять своё желание. — Глупый! Глупый и вредный! И правила твои тоже глупые. Я не хочу, чтобы ты унимал желание, я наоборот хочу видеть его! — Блу нырнул руками под ткань водолазки, нагло цепляясь за широкую грудную клетку и запуская руку внутрь, проворно вылавливая оттуда красное сердечко и сжимая его в руке, — Раз ты такой правильный, значит мне придётся тебя заставить.       У Рэда подкосились ноги, он задышал часто и, чтобы не свалиться на пол, привалился к стене, скребя фалангами по твёрдому кафелю, едва сдерживая стоны. Он ошибся. Ох, как же он ошибся! Этот скелетик совсем не был так невинен, каким казался с первого взгляда.       Тонкая ладонь стискивала красную полуэфемерную душу в мерном ритме, и Рэд сглотнул, наблюдая, как пальцы умело поглаживают и нажимают в самой её ложбинке, растирая липкие соки, как разминают саму сердцевину и почти проникают внутрь, едва погружая кончики в пружинящую эктоплазму. Он уронил тихий стон. Нет, этот малыш явно играет с душой не впервые, он явно знает как и что нужно делать, чтобы доставить удовольствие, а не боль.       Ноги больше не держат, и Рэд сползает по стене вниз, задыхаясь и выгибаясь в спине, смотря снизу вверх умоляюще: — Блу… м-м-в-х…       Блу опускается на корточки: — Что? Ох, ты уже передумал слушаться глупых правил? Ну и отлично. Просто великолепно! Значит, мы с тобой можем продолжить! А чтобы ты не переживал, мы с тобой договоримся так: если мне вдруг станет больно и я захочу прекратить, я тут же скажу тебе об этом. — он выпустил из рук дрожащую красную душу, и та юркнула на своё законное место.       Рэд перевёл дыхание. Теперь он сомневался в правильности постановки этого вопроса. Возможно, это не Блуберри, а именно ему надо было переживать и бояться. Таким напором и беспринципным подходом к исполнению своих желаний милашка Блу даже немного пугал, а ещё вызывал трепет и неимоверно возбуждал. — Поцелуешь? — только и сказал Рэд, чувствуя, что всё ещё не в состоянии подняться на ноги. — Поцелую. — прытко оседали его сверху, тут же сдирая водолазку и цепляясь руками в рёбра…