Своя

      Все планы по помощи одноклассникам перекрыл всего лишь один человек. Айзава. В одного против стольких. Выглядит устало, страшно думать, как там его глаза. Нужно попытаться хотя бы минуту ему выиграть, чтобы закапать смог. Осторожно спускаюсь вниз, всё время оглядываясь по сторонам и прислушиваясь. По земле прокатился поток холода, всё покрылась льдом, тупо заскользила вниз. Тодороки, я конечно рада, что жив и вероятно, только что уделал врагов, но знай, ты половинчатый кусок говна. Собираю ледяную стружку под когтями в попытке затормозить, но продолжаю сползать вниз. Ладно, будем действовать по другому. Прижимаюсь к земле, вытягиваю передние лапы, ускоряюсь. Пользуюсь сложившимся трамплином, лечу в какого-то мужика. Цепляюсь за голову, со скоростью толкаю в землю. Втыкается в неё, отключается. Возвращаю маску на лицо, пряча от учителя свой страх. Скачу дальше, маневрирую под ногами врагов. Они спотыкаются об меня, падают. Может это не выведет их из боя, но хотя бы отвлечёт. Едва успеваю убрать хвост из-под ноги, бью задней лапой в горло, царапаю. Учитель в плачевном состоянии, его локоть осыпается пылью. Вырывается из хватки противника, отскакивает назад. Сбиваю с ног напавших на него следом, использую свинг, закрываю учителя собой.        — Мори! — оттаскивает за шкирку, прячет за спиной. Выкручиваюсь, скидываю его руку.        — У вас минута закапать глаза, я прикрою, — щетинюсь, верхняя губа дёргается от напряжения.       Непроизвольно накапливается слюна, чавкаю, пеню её. Рычу, иду в атаку. Сменяю бокс на удар когтями по нервным сосредоточениям, подрезаю мышцы на ногах. Бью в ухо, оглядываюсь на Сотриголову. Отбиваю у него противника. Дурак, пользуйся моментом. Шиплю на него, провожу апперкот, подсечка, ноготь вспарывает тонкую кожу лба. Враг хватается за голову, кричит. Это не столько опасно, сколько просто страшно, кровь заливает глаза. Защищаю своего комфортного человека, он быстро капает лекарства в глаза, надевает очки, подскакивает, толкает меня в сторону. Бью его по щиколоткам, роняю, спасаю от прямого удара в голову. Цепляю к ноге урода леску, пробегаю через толпу, тяну на себя. Падают как домино, Айзава тут же вырубает их. Довольно скалюсь, оглядываюсь и вижу, как его легко сносит с ног какая-то громадная чёрная херня с мозгами наружу. От него шманит смертью. Страшно до ужаса.        — Не лезь! — кричит учитель, бьёт его. Но это не принесло вообще никакого эффекта!       Выгибаюсь, бросаюсь к нему. Дура! Да от тебя же и мокрого места не останется! Тут про не может справится, тебе и делать нечего. Но всё равно бегу, будто могу помочь. Слышу хруст костей, его рука сломана. С размаху вбивает голову в землю несколько раз. Мне страшно, безумно страшно. Так сильно, что хочу плакать, лапы трясутся. Смотрю на это, не в силах сдвинуться с места. Появляется клякса, говорит, что с 13 покончено. В носу щипит, хочу чихнуть. Замечаю ребят, Тсуи, Мидория, Минета. Странный чел, от которого шманит, как от сломанных ворот, опасностью, разрухой, в один прыжок оказывается рядом с ними, тянет руку к моей лягушечке. Вспоминаю, что стало с локтём Шоты, что осталось от защиты Юэй. Срываюсь с места бегу к ним. Я не успеваю!        — А ты крутой человек, — крехтяще посмеивается рукастый. Слышу, как Айзаву снова вмазали в землю, всё внутри скрипит от ужаса и тревоги за мужчину. — Сотриголова.       Приземляюсь рядом, чуть не падаю в воду, пинком отбрасываю ублюдка в сторону. Становлюсь перед ребятами, закрываю их собой, вытащив из бока торчащий нож, крепко сжимаю рукоять, готовая использовать его как оружие.        — Да он у нас вообще самый лучший, — самодовольно скалюсь, прячу свой страх. Пена сочится из-под маски, дышу глубоко, испускаю гортанное рычание.        — В сторону! — рядом возникает Изуку, целится. Меня отбрасывает порывом ветра.       Перед ним, вместо того ублюдка, как живой щит стоял мозгоголовый. Это значит, что я могу убрать отсюда учителя! Но тогда ребята останутся одни. Хотя кудряшка ведь сильный, он должен справиться. А что если нет? Тут должен быть кто-то, кто подстрахует, их нельзя оставлять одних. Но Айзаве срочно нужна помощь. Озираюсь по сторонам, поворачиваюсь к лестнице на грохот. Всемогущий. Хвала небесам, Господи, блять! Как же я рада его видеть! Значит ещё немного побуду здесь, а потом заберу Сотриголову. Оттаскиваю брокколи-голового из-под удара, хватаю Тсуи за язык, тяну на себя. Минета вцепился в её ногу и вот все рядом со мной. Порыв ветра, давление на живот, задетая открытая рана наотмашь бьёт в сознание, создавая искры из глаз. Виснем на плече героя номер 1. Мне не нравится этот запах. Яростная сила перекрывает что-то пугающее. Рядом с ним мне ещё сильнее хочется плакать. Опускает рядом, просит свалить. Мне повторять дважды не нужно. Быстро осматриваю учителя, можно ли его вообще транспортировать, беспокойно скалюсь и закидываю на спину. Накрываю плащом, застёгиваю ремни над грудью, на рёбрах, под животом. Так прочнее закреплён.        — Джи, — Тсую тревожно протягивает руки, будто может этим помочь. Тяжёлый, зараза.        — Валим, — выдавливаю из себя улыбку, хотя из-за маски не видно. Это, наверное, даже скорее для меня самой.       Всё тело ломит, одежда прилипла из-за крови. Про лапу вообще молчу, опереться нормально не могу. Бежать сложно, но хер там я сдамся, меня не так учили, перебираю конечностями по ступенькам. Сзади что-то происходит, Мидория убежал, ребята тормозят. Не сейчас. Первым замечает Шоджи, помогает забраться, буквально затаскивая к ним. Отстёгиваю плащ, укладываю героя на спину. К чертям маску, нервно сжимаю в зубах хвост. Его лицо. Я не знаю что делать с травмами черепа, ещё не проходила это, да и вообще, какой из меня врач?! Но лучше вариантов сейчас нет, я хоть что-то знаю. Так что не ноем, реветь и трястись от страха потом будем. Кровь бы стереть, не видно толком ничего. Смотрю на ребят, они затравленно пялят в ответ. До ближайшего водоёма далеко, Ииды с его скоростью нет.        — Шоджи, Урарака, мне нужна вода, — они кивают, убегают. — Мина, Сато, поищите максимально ровные палки длинной с предплечье. Серо, будь готов мотать ленту.        — Поняли! — кислотная так же скрылась, отдавая честь, оставляя нас одних. Смотрю на парня, вздыхаю. Провожу языком по щеке, морщусь, сплёвываю.        — Фу, ему бы поменьше кофе пить. И кушать печёнку.        — Моментами ты такая крутая, но это граничит с чем-то жутким, — усмехается одноклассник, терпеливо ждёт своей очереди. По нему видно, что он едва подавляет панику и я прекрасно понимаю, разделяю это чувство, но у меня нет права и времени испытывать даже боль.       Слизываю грязь, аккуратно обхожу глаза, чувствую все переломы и как нагрелись места воспаления. Отрываю к чертям рукав, очищаю руку, избегаю раны. Покрываю голые мышцы спреем, розовая складывает рядом целую гору прутьев. Выбираю более подходящие, создаю подобие лангеты, закрепляю руку в согнутом положение. Убираю волосы с лица, снимаю ленту, укладываю под шею, запрокидывая голову. Проверяю глаза на целостность, не запрокинулся ли язык. В стороне падают ребята с бутылками воды, девушка вся зелёная. Смачиваю ленты, сворачиваю маленькими рулончиками, вставляю в ноздри. Отлично, дышит ртом, умничка. Значит помогать не нужно и искусственное дыхание никому делать не придётся. Или в этой ситуации не нужно? Не знаю. Тяжело вздыхаю, прошу друзей отвернуться, расстёгиваю комбинезон героя. Осматриваю рёбра, задрав майку, просовываю под тело руку, щупаю позвоночник. Левая рука тоже повреждена. Разрезаю рукав, смотрю по гематомам и опухлости, проверяю по температуре и пульсу, нахожу перелом. Провожу те же махинации, что и с правой рукой. Сглатываю, спускаю собачку ещё ниже по молнии, вижу боксеры. Он точно ругать будет, когда узнает. Аккуратно пальпирую таз, натягиваю ткань, запускаю руку в штанину. Спасибо, что у тебя такая мешковатая одежда. Снимаю обувь, довольно отмечаю, что он явно тот ещё чистюля. Ниже цел, это радует. Быстро одеваю всё обратно, застёгиваю.       13 была едва ли лучше, скорее даже наоборот, спина разодрана от самых ягодиц до шеи. Хорошо, что голова не тронута. Смываю кровь, но она всё идёт и идёт, покидает тело. Дьявол, а если я не успела? Проверяю дыхание, пульс, судорожно выдыхаю. Пшыкаю лекарством, чтобы кровь свернулась. Жду минуту, грязная пена комками стекает с тела. Смываю, размачиваю ленту, накладываю слоями и бинтую. Женщина стонет, вкалываю ей быстродействующее обезболивающее. Только бы помогло, только бы я не опоздала, не проебалась. Руки в крови, воняет, шерсть слиплась и кожа зудит. Оглядываюсь на площадку внизу, там уже появились Тодороки, Киришима и Бакуго. Мидория, как и ожидалось, вместе с ними, Тсуи и Минета стоят у лестницы. Всемогущий наносит удар за ударом, кулаки едва можно различить и вот, злодей пробивает собой крышу, улетает за пределы зрения. Место битвы в непонятном дыме, ребята радостно скачут. Но это не конец. Оборачиваюсь на шаги, напрягаясь, закрывая собой женщину. Угрожающий рык вырывается сам собой и сразу затихает, стоит понять что вбегают наши учителя, герои. Радость, понимание, что вот теперь всё хорошо, сжимает мне лёгкие, давит на солнечное сплетение. Сжимаю хвост, отворачиваюсь на оставшихся в зонах катастроф ребят. Этого тупого брокколи спасают, вижу Момо и Джиро с Каминари, которым так же помогли. 13 дрожаще ползёт за моей спиной, тянет руку, активирует причуду.        — Нельзя! — кричу ей, смотрю на спину. Снова кровь. Дурацкие взрослые, да зачем?! Ты же так помереть можешь.       Мик кладёт руку мне на плечо, улыбается, подмигивает. Да запихни это подбадривание себе в жопу! Я на грани истерики, мне сейчас не твои красивые глазки нужны. Стараюсь успокоиться, с силой кусаю свою пятую конечность, бегу вниз, к друзьям. Мидория опять переломался, как кукла. И кажется Символ Мира тоже ранили, я видела бордовое пятно на боку. Остальных тоже нужно проверить. Парни отмахиваются, заверяют, что они в порядке. Киваю им, принимая такой ответ, отправляю к выходу. Передо мной возникает Цементос, просит также идти с ними, ведь тут опасно. Хмурюсь, оглядываю пространство.        — Да ну, правда? А я прям не заметила. Им нужна моя помощь и другого врача здесь нет, — обхожу, сталкиваюсь со стеной. Это шутка? Она даже не наклонена в мою сторону, не препятствие, а издевательство.        — Нет, Джи, не иди сюда, мы в порядке! — кричит Мидория. Отмахиваюсь от учителя хвостом, карабкаясь наверх и натыкаюсь на потолок. Да блять.        — Дай мне самой в этом убедиться! Чёрт возьми, — шиплю, отбрыкиваясь от рук короля цемента, потому что не надо меня трогать! Во-первых, я не хочу, а во-вторых представляю собой одну сплошную рану. Выворачиваюсь, пытаюсь оббежать преграду. — Чтобы там ни было, клянусь никому не рассказывать. Сейчас я врач и что такое врачебная тайна знаю.        — Пусти её, — подаёт голос герой номер 1, явно обращаясь к преподу. Все барьеры тут же исчезли открывая мне вид на валяющегося парня, с кровью из носа, неестественно вывернутыми ногами, всего дрожащего. Смотрю на худощавого мужчину, с затравленным взглядом взирающего на меня. Молчим, закашлял кровью.        — Так вот, что мне не понравилось.       Пытается что-то сказать, подняться, но с рычащим «лежать», хватаю его за грудки и штанины, укладываю на землю. Задираю рубашку, совершенно наплевав, что блондин может стесняться, осматриваю сломанные рёбра и глубокие раны, ровно под пальцы. Ну хоть без смещения, спасибо. Прошу Цементоса помочь, обеспечить блондину полусидящее положение и принести мне немного раздробленного льда, что оставил после себя Тодороки. Делаю тугую повязку на грудной клетке, даю обезболивающее. Это становится сложно делать, холод с пальцев поднимается выше, конечности немеют. Да и в глазах моментами мутнеет. Шатает, но прикоснуться к себе не позволяю, рычу. Я в порядке, это сейчас не важно. Перехожу к однокласснику, пытаясь продержаться ещё немного, вот с ним закончу и всё. Недовольно стучу хвостом об землю, вопросительно поднимаю бровь. Он неловко посмеивается, отводит взгляд. Я тебе, придурок хрустальный, сейчас остальные кости переломаю. Зло рычу, прошу Цементоса перевернуть его на спину, снимаю обувь, обрезаю штанины. Он не понимает, но если бы я просто сняла с него штаны, помер бы от смущения. Ступни, пальцы, колени целы, спрашиваю про чувствительность. Прошу у учителя восемь плоских штырей, прочно приматываю к ногам, между слоями сыплю лёд, как и у Всемогущего.        — Блять, как спать охота, — смотрю на свои руки, усмехаясь, даже не пытаясь встать, понимаю, что не получится.        — Не выражайся, — беззлобно цыкает Полночь, останавливается рядом, наручники звонко бренчат у неё на запястьях. — Ты проделала отличную работу, теперь можешь отдохнуть.        — Ага, — киваю и от этого простого движения неистово закружилась голова. Оно неудивительно, много крови потеряла. Всё, больше держать себя в руках не могу. Закрываю глаза руками, падаю на спину.