Своя

      В итоге всё прошло спокойно и очень хорошо. Кьёка, Мезо и Коджи стояли на шухере, Очако поднимала вещи в воздух и мы быстро перенесли всё в общагу, держа за ленты Ханты, как воздушные шары. Чел попросил рассказывать о всех наших выкрутасах, потому что уверен, что сможет поржать и игриво помахав на прощание ручкой девчонкам, уехал. Ко мне некоторое время приставали с вопросами кто он, сколько лет, кем мне приходится, но как-то быстро успокоились. Кацуки согласился сходить погонять. И разобрав покупки, на этом завершили день. Уже слишком поздно, чтобы заниматься украшением гостиной. Смотря на то, как друзья с нетерпением и весельем смотрят на все купленные безделушки, понимаю, как верно было затеять всю эту тему с тематическими тусовками по выходным. Даже если мы не каждый раз будем придерживаться плана, редкие тусовки поднимут настроение всему коллективу. Чертовски довольная Ясу смотрит на меня с изголовья кровати и когда наконец падаю к ней, чую запах директора с шерсти. Значит вместе время проводили? А вы подружились, даже забавно. Утро началось классически и для всех уже привычно. Я готовлю завтрак, псина моет посуду, убегаю раньше всех в учительскую. Меня любят, целуют, гладят, приветствуют и на душе тепло. Удобно не давать себе времени думать, спокойнее живётся. Хизаши теперь тролят, что он фанат Всемогущего, даже хлопья его ел, а сам Тошинори старательно делает вид, что ничего не видит и не слышит, только уши горят от смущения и пахнет радостно. Ему это нравится. Не знаю, что конкретно, шутки над коллегой или чьё-то внимание к нему, как к герою. Хм, должно быть, ему сложно, раз теперь просто учитель. Прекратить свою карьеру, которой горел, наверное, очень обидно и тяжело. Но пристать с вопросами не успеваю, постучавшись, видимо лишь для галочки, зашли три ученика. Примерно моего возраста. С интересом рассматриваю их и явно привлекаю ответное внимание, особенно от девушки. Шота спокойно выставляет меня из помещения, просит уйти в класс, не давая шанс узнать подробнее, кто они и зачем пришли. Любопытно же. Остаюсь на месте, собираясь подслушать, как сквозь дверь возникает лицо одного из тройки. Пугаюсь, на рефлексе отскакиваю в сторону, спотыкаюсь об хвост, падаю на бок. Смотрим друг на друга, я на полу, он в двери. Ладно, поняла, подслушать не получится. Но это не значит, что я так просто уйду. Подползаю к нему ближе, разглядываю, принюхиваюсь. Ого! Какой он сильный. Куда круче нас. Если брать лишь физические параметры, то его только Мезо уделает. Ну, может ещё Рикидо под сахаром. Но это ведь не всё, я ещё много чего чую. Самое интересное, как он это сделал? Нарастил своё лицо, как плесень? Прошёл сквозь? Что это за трюки?        — Урок скоро начнётся, тебе стоит идти, — голос приятный, звонкий, энергичный. Чем-то напоминает Ямаду, только более мягкий и не такой яркий.        — Только если потом ответишь на мои вопросы, — тыкаю его в щёку, шерсть встаёт дыбом от живого тепла и упругости. Это странно воспринимается. Я видела его тело, но сейчас только лицо, даже не вся голова.        — Мори! Нос! — рычит по ту сторону Айзава. Морщусь, уши обиженно опускаются.       Ладно, ничего не остаётся. Ухожу в класс не оглядываясь, недовольно виляя хвостом. Одноклассники разбегаются по местам, выжидающе смотрят. И снова понимают, что что-то не так, никто следом не заходит. Не не, вы не разбредайтесь, наш класс., рук., точно скоро явится. У него сегодня не очень хорошее настроение, так что лучше не нервировать. Ребята удивлённо поднимают брови, переглядываясь. Виделся со мной, но не счастлив или хотя бы спокоен? Неужели поссорились? Интересно, с каких пор наши эмоции зависят друг от друга. Я не знаю! Если учитывать, что молока в кофе несколько меньше обычного и мой нос меня не подводит, то просто не выспался. Оно не удивительно. Вы видели кто у него в учениках? С нами учится псина-сапёр! Кацуки рычит, подрывается, готовый накинуться на меня и я с удовольствием иду в бой, не зря же провоцировала. Сцепляемся в середине нашего ряда, скидывая Изуку со стула. Блондин с этого ржёт, бью его хвостом по щеке и тут же вою, схватил за ухо. Нас уже не разнимают, не успокаивают, все привыкли. Резко реагируем на открывшуюся дверь, отскакивает друг от друга, как от кипятка, почти падаем на свои места, я так ещё и навернулась. Шота игнорирует, устало прикрывая глаза, вижу, как у него дёргается бровь. Может, порадовать чем-нибудь? Подбодрить?        — Теперь, когда все на своих местах, давайте серьёзно поговорим о стажировках, — даже интонации менее радостные. У его спокойствия есть разный окрас. Сейчас немного раздражённый и очень усталый. — Входите, — дверь вновь открывается и заходит та самая тройка, которую я видела в учительской. Ребята заинтересованно вытягивают шеи, впиваются в них изучающим взглядом, переходя на тихий бубнёж, заполняя кабинет гулом, как в улье. Мне тоже любопытно. Особенно этот блондин. — Сначала, давайте выслушаем тех, кто уже прошёл через это. О том, чем отличается стажировка от боевой тренировки. Они нашли время в своём плотном расписании поговорить с вами об этом, так что слушайте внимательно. Эти третьегодки лучшие студенты в ЮЭЙ. Их называют Большая тройка.        — Пафосно, — уважительно хмыкаю, разглядывая. Шото согласно кивает, тоже выражая интерес, хоть и в своей, сдержанной манере.        — Утихли, — цыкает на нас учитель, при этом строго смотря на меня, будто я одна нарушала тишину в классе. — Почему бы вам не представиться? Начнём с тебя, Амаджики, — и тёмненький на нас вылупился так, будто прихлопнет прямо на месте. Его причуда — лечить запор взглядом? Ну да, после такого враг точно не захочет драться.        — Это некуда не годится, Мирио, Хадо, — тихо, как-то вымученно и лицо его становится лишь мрачнее. Что, мы настолько плохи? Прям вот так? — Я изо всех сил пытаюсь представить их картошкой, но всё кроме их головы, остаётся в человеческой форме… Так что, всё как прежде, только с картофельными головами! Что же делать… Слова не могу сказать… Я хочу домой!        — А, страх публики, — доходит и вызывает даже какую-то симпатию, сострадания. Когда на тебя вот так пялятся и правда некомфортно. А когда он утыкается лбом в стену, поворачиваясь к нам спиной, вообще вижу в нём себя. Я тоже имею такие привычки, помогающие сбежать от стресса. — Картошка отстой, представь, что мы манекены! Похожи на людей, но не они!        — Ха-ха! Эй, Амаджики, смотри, тебе подсказывают! Таких как ты ведь называют «трусишка-зайчишка»! А ведь человек! Непорядок, да? — крайне энергично, едва делая паузы заговорила девушка, перетягивая внимание на себя. Хотя некоторые из нас и так с неё глаз не спускали, грозя затопить всю школу слюнями. Делает шаг вперёд, окидывая нас внимательным взглядом и мило улыбаясь. — Этот парень — Тамаки Амаджики, трус! А я Неджире Хадо! Нас сюда позвали поговорить о стажировке! Но… Эй, эй, а почему ты маску носишь? Простудился? Или мода такая?        — Ну, давным-давно… — растерянно, совершенно неуверенно начал Мезо и по плечам вижу, как напрягся. Но она уже не слушает, понеслась дальше.        — О! А ты? Ты ведь Тодороки, да?! А почему у тебя часть лица с ожогом?! — о таких обычно говорят «язык без костей». Ну и голова без стоп-кранов. Вообще не думает о том, что спрашивает. Конкретно меня не беспокоит, но за ребят тревожно. Не хочу, чтобы трогали их старые раны. — И ты, Ашидо, если эти рожки сломаются, они отрастут обратно? Можешь ими шевелить? Эй! А что насчёт тебя, Минета? Эти шарики на голове — твои волосы? Как ты стрижёшься?! Асуи, ты древесная лягушка? Не жаба ведь? Странно! На кого из вас не посмотри, вы все такие интересные! Эй, эй, Бакуго…        — Информация за информацию! — подскакиваю, немного пугая своей резкостью окружающих. Боюсь, что она спросит его о чём-то, что нанесло моральный ущерб, а это будет совсем не круто. Улыбаюсь, протягиваю ей руку, пусть нас и разделяет целый класс. — Ты о вас, я о нас! Соглашайся, выгодная сделка!        — Мори, сейчас за дверь пойдёшь, — угрожает Айзава. Не хочу его злить, напрягать, но наш конфликт можем решить разговором, а ребятам потом долго дух поднимать, они и так стараются сделать вид, будто ничего страшного не случилось.        — Эй, а почему ты ушла, когда тебе сказали «нос»? А это правда, что ты приёмная? — вообще не останавливается, лишь сменила цель. Это даже впечатляет.        — А ты нет? Я думала, у всех так, — позволяю себе саркастичный смешок и всё же сажусь, потому что Стёрка уже взялся за ленты.        — Как я погляжу, рационального мышления вы не придерживайтесь, — почти рычит препод, направляя своё скверное настроение всё же не только на меня, но и на диснеевскую версию Всемогущего.        — Извольте не волноваться, Сотриголова! Я здесь ключевое звено в выступлении! — заверяет качок, энергично махая рукой, как будто никто не понял, что он о себе.        — Так и начал бы перв…! — договорить не дали. Шото скастовал ледышку и просто запихнул её мне в рот, вместо кляпа, затыкая. Зубки холодно. Выплёвываю её в ладони, обиженно сутулюсь на стуле, пока хвост выдаёт всё негодование, энергично подметает пол. Думайте, это меня успокоит? Остудит пыл? А вот возьму и начну её громко грызть!        — Приключение впереди?! — наклоняется к нам, прислоняя руку к уху, будто это поможет. Хотя даже если бы работало, много услышать он бы всё равно не смог. Все молчат. Прям совсем. У нас в классе такая тишина большая редкость. Агх, неловко.        — Полны опасности! — поддерживаю его, поднимая вверх руку со льдом и получаю удивлённые взгляды от всего коллектива. Какой кринж. Аж щёки горят, чувствую.        — Да! Молодец! — ярко радуется парень, тыкая в меня пальцем. Начинаю чувствовать братское единство с Амаджики, тоже очень хочу домой. Одноклассники совсем не понимают движ, точно ли это лучшие, почему так стрёмно и очевидно, тройка старшеклассников замечает наш настрой. — Что ж, по вашим лицам вижу, что вы понятия не имеете, что происходит. Объяснение стажировки, которая по сути, сама по себе опциональна, была предоставлена ученикам третьего года, которых вы впервые видите. Понимаю, бессмыслица какая-то, да? Вы получили временные лицензии на первом году, так получается, в этот раз первогодки очень активные… Вам так не кажется? Понятно… Ну, видимо моё вступление потерпело крах, так что, как на счёт того, чтобы вы всем скопом сразились против меня?!       А вот это заявление явно заинтересовало каждого. Айзава просто махнул рукой, давая нам Карт Бланш и все кубарем вывалились из класса, убегая в раздевалки, потому что показать кто на что горазд и проверить старшеков всё же хочется. И мне тоже. Но я не могу. Помню, наказана, никаких физических занятий. Обидно, между прочим. Кусаю хвост, плетусь за учителем, поглядывая на него. Равняется, бережно вынимает отросток изо рта, прерывает тактильный контакт. Прячет руки в карманы, а лицо в ленты, видно только усталые глаза. Не хочу к нему лезть, навязываться, так что послушно иду рядом, не возникая. Но я бы не была против, если бы прикасался ко мне дальше. Смотрю под ноги, в основном его. Как делает шаг, одежда прячет сгиб колена, подошва соприкасается с полом. Тихо, уверенно. Даже в таком простом действие угадывается сила и опыт. Его походка чем-то напоминает кошачью. Мягкий перекат ступни, перенос веса, едва слышно. Могу чётко представить, как напрягаются и расслабляются мышцы, создавая тени на бледной коже. Останавливается, я замираю рядом, веду взглядом по фигу вверх, заканчивая путь на лице.        — Обидел? — голос тихий, чуть шершавый. Знакомая интонация, почти интимная. Наклоняю голову в бок, пытаясь понять, что у него в голове, но лишь чую лёгкую вину. — Грублю.        — Всё хорошо, не волнуйся об этом. Хочешь злиться — злись, мне не обидно. Только хочу знать, на меня или просто? — касается щеки, мягко ведёт к затылку, зарываясь пальцами в волосы, наверняка портя и без того хлипкий хвостик.        — Не на тебя. Прости за это, я не должен был позволять себе, — шаг ближе, прижимаюсь к нему, обнимаю, смыкая руки в замок за сильной спиной. Сердце у него спокойное, громкое. А моё снова честит, бьёт по рёбрам.        — Позволяй, пожалуйста. Мне нравится любая твоя эмоция, а если будет перебор, то обязательно скажу, — чувствую, как набирает воздух, раздувает грудь и выдыхает, мне в макушку, горячо. Держит ладони на моих плечах, сутулиться, держа голову совсем близко к моей.        — Буду с тобой нежнее. Ты не заслужила злобы, — ведёт пальцами вверх, по воротнику, шее, линии челюсти. Останавливается на щеках, приподнимает моё лицо, касается губами лба. Горячие. Он весь горячий. Как же мне нравится.        — Если злишься, значит заслужила. В этом нет ничего плохого. Бабушка говорит, что любая эмоция заслуживает права на существование и нет ни одной причины, чтобы её не испытывать. Не отказывайся от того, что чувствуешь, — смотрю ему в глаза, понимая, что ещё немного и растворяюсь в них. Как же красиво. — А то превратишься в меня.        — О, ну это конечно аргумент, — весело усмехается, подталкивает меня в спину, предлагая продолжить путь.       Я бы хотела, чтобы его рука оставила след на моей коже. Ожог, синяк, кровоточащая рана — мне всё равно. Он греет. Саму душу, и так хорошо становится. Хочу касаться его всегда, всю жизнь, бесконечно. Не важно как, не важно зачем. Но знаю, что Шота не самый тактильный человек и уважаю его комфорт, не наседаю. С ним так приятно молчать. Совсем не тревожно. Но долго в зале «Гамма» одни не простояли, совсем скоро прибежали ребята и третьегодки, явно не терпеться начать. Вместе с ним и Ясу, сразу уходит ко мне, просится на ручки. Не могу ей отказать. Глажу красавицу, пряча в её шерсти свою обиду и недовольство, что мне не дают поучаствовать. Всё самое интересное проходит без меня. Итак переживаю, что ослабела, а даже проверить не могу. И Гончий меня бросил. Я его даже не видела больше, будто избегает. Или может ему в целом нет до меня дело, не интересно проводить тренировки. А как же та дыня? Сам ведь угостил. Банальная вежливость? Учительская забота? Неужели, как только я перестала быть его подопечной, всё, больше не друзья? Мне неприятно. Не хочу так. Нужно поговорить с ним, спросить прямо. Поднимаю голову на зовущую меня Мину, беру у неё телефон, убираю в свой карман. К нам подскакивает Хадо и нагло трогает рожки розовой, рассказывает про какого-то паренька, так разочаровавшегося, что перехотел быть героем и натворил дел. Лучше бы сказала имя, мы бы сами нашли информацию. Подруга сжимается, просит прекратить, скорее всего пропуская историю мимо ушей из-за ощущений. Не знаю, что она испытывает, но ей явно некомфортно. Иду спасать, отгораживаю собой и тем самым становлюсь следующей целью болтушки. Ловит за локаторы, грубо трёт между своих пальцев, даже внутреннюю часть, где совсем нежная кожа. Шерсть становится дыбом, кровь в миг приливает к щекам, чувствую, как они горят и аж дыхание сбивается. На помощь приходит кошка, бьёт лапой без когтей по рукам, недовольно рыча. Ловлю Ашидо за плечо, делаю пару шагов от неугомонной девушки, пытаясь успокоиться. Сердце колотится, как безумное, какой кошмар. А виновница этого состояния явно не понимает нашей реакции, наклоняет голову в бок.        — Чувствительные рожки, чувствительные ушки, — показываю на наши отростки пальцем, укладывая шерсть на хвосте резкими взмахами. — Пожалуйста, не трогай их.        — О! Поняла! — едва ли чувствует смущение или вину, весело улыбается и убегает. Шота подманивает к себе пальцем, послушно подхожу и он наклоняется ближе, чувствую макушкой его дыхание, жар снова поднимается к лицу.        — Потом поговорим? — говорит тихо, чтобы остальные не слышали. Чёрт. Ну, зато теперь знает. Перестанет трогать их. Жаль. Киваю, соглашаюсь, провожаю взглядом розовую и тоже сваливаю, поближе к Амаджики, потому что стало неловко, да ещё и обидно, что не могу присоединиться к ребятам. Не хочу, чтобы он видел моё расстройство. Тамаки бросает на меня быстрый, тревожный взгляд, весь сжимается, но не прогоняет, следит за своим другом. Какой напряжённый.        — Кошку? — протягиваю ему Ясу, прекрасно зная, что она хорошо снимает стресс.       Моргает, неловко взирает. Пушистая дружелюбно мяучет, тянет к нему лапки. Слегка касается моих рук пальцами, холодными, аккуратно прижимает к себе подругу и та урчит, помогает ему. Забавно, но у него покраснели уши. Заострённые, как у эльфа, выглядит красиво. Гладит бережно, нежно, благодарно кивает мне. Возвращаемся к бою, первыми вызываются Изуку и Кацуки, сопернически зыркают друг на друга и не сговариваясь атакуют. Мирио стоит, не реагирует и с него падает одежда, проскальзывая через тело. Успеваю испугаться, отшатнуться к стене, вжимаясь в неё спиной, когда третьегодка всё же ловит портки, спасая мою психику от неизбежного. Выдыхаю, нервно покусывая свой хвост, видя, как парни пролетают через Тогату. Это интересно. Как? Он проходит через объекты? Типа, как персонажи в играх застревают в текстурках? Любопытно, что он при этом чувствует? Приятно или наоборот? Блондин действовал чётко, быстро, не тратя время на лишние манёвры. Даже интересно помериться с ним силой. Велик процент того, что я проиграю, даже если он не будет использовать причуду. Его опыт превосходит мой навык. Тем временем, под размышления, с одного удара в живот уложил некоторых из моих деток, даже Мезо, хотя тот самый крепкий из нас и я была уверена, что превосходит по силе человека, с лицом Микки Маус. Боязно за них и безумно хочется присоединиться, показать себя и просто защитить своих. Заламываю отросток чуть ли не в узел, кусаю кончик, сдерживаясь, не дёргаясь. Хотя очень хочется. Побежать, напасть со спины, вытащить кого-то из-под удара, уберечь. Сложно не действовать. Я боюсь быть в стороне от всех. Понимаю, сама проебалась, накосячила, нарушила закон и подвергла опасности не только себя. А старшак вообще походу с тормозами не знаком, без тревог лупит моих друзей, даже когда они очень серьёзно сопротивляются, пытаются дать отпор. Остались только бойцы ближнего боя, теряют уверенность в своих силах, верят, что противник непобедим. Уже сдались? Не круто. Мидория, по видимому тоже не рад такому раскладку, подбадривает одноклассников, привлекая к себе лишнее внимание. Хочется его прикрыть и я даже делаю шаг вперёд, но из пола возникает абсолютно голое тело, сверкает своей накачанной задницей. И клянусь, я успела на микросекунду, совсем немного, увидеть то, что не должна была. Обзор мне преградило пузико Ясу, смешно повиснувшей в руках Тамаки.        — Кошку? — предлагает, тихо, как-то неуверенно. Ему, видимо, тяжело говорить с незнакомыми людьми. Но это мило, что решил помочь мне.        — Спасибо, — перенимаю живой антистресс себе, закрывая ей глаза, как маской для сна. — И часто он в нудиста играет?        — Раньше больше! — подскакивает Хадо, наверняка дружелюбно улыбаясь. Гладит пушистую, а в месте с ней проводя и по моей шерсти на руках. Для этой девушки вообще нет границ. — Но эй, эй, на счёт Тогаты! Он того, стал супер сильным или как?        — Он был сильным с детства, но, — тяжело вздыхает. Рискую подсмотреть и в целом, понимаю его. Да уж, там то ещё мясо. Всех друзей уложил с одного удара, даже Кацуки за живот держится, упав на колени. — Ему не помешало бы утихомирить свой пыл.        — Мои детки, — испускаю тяжкий стон, с грустью смотря на валяющихся одноклассников. И ведь даже не могу поучаствовать, попытаться отомстить, заступиться. Блондин, пряча пах ладошками осматривает зал и натыкается на меня взглядом. Снова закрываю глаза кошкой, почти хныча от вида живого, голого мужчины перед собой. — Да убери уже валыну!        — Прошу прощения! — громко извиняется, голос эхом разносится по помещению, заглушая болезненные стоны. Выглядываю, вижу, как спешно, ловко натягивает одежду, немного краснея. Помру в этой школе, честное слово. Один раз сердце остановилось, сможет и ещё раз. А вот на счёт завестись не знаю. — Я пытался всё время уследить, лишь бы чего не засветить! Простите, если кого смутил!        — Хочу домой, — печально ною, подползаю к свои ребяткам, нервозно поглаживая Ясу. Замечаю быструю, почти незаметную улыбку Тамаки. Да, он меня понимает.        — Небось думаете, что моя причуда супер сильная? — не знаю на счёт силы, но читерская точно. Он просто тупо проникает через абсолютно всё. Да его ни одна дверь не остановит. Этот парень круче таракана, отовсюду выход найдёт.        — Да уж, скорее офигеть, какая сильная! — кричит Ханта, негодующе размахивая руками и я прям чую, насколько он недоволен, правда, кажется, скорее собой. — Это просто не честно! Даже стыдно со своей сравнить!        — Ты сквозь стены проходишь и телепортируешься! Ты что, гибрид, как Тодороки?! — поддерживает высокие интонации Мина и меня пробивает на ха-ха с её слов. Хлопаю половинчатого по плечу, озорно скалясь.        — Гибрид? Ты как гомункул, из пробирки? — хихикаю, отпуская кошку по её делам. Парень поворачивается на меня, уголки губ приподнимаются в лёгком подобие улыбки.        — А ты родная, биологически? — чуть наклоняется ко мне и я улавливаю в нём тихое веселье. Задорно фыркаю, сдерживая смех. — Тоже нет? Тогда пропустим по сигаретке.        — Нет, причуда всего одна — фазирование! И эта телепортация действительно трюк, произошедший от моих способностей, как ты и подметила! — у него какой-то не убиваемый энтузиазм, поразительно. Висну на Шото, тот аккуратно обнимает одной рукой за талию, придерживает и вот так мне спокойнее. А то пацанячьи письки как-то немножко выбивают из колеи.        — А как именно происходит ваша телепортация? — о боже, Изуку записывает в воздух. У него уже так сильно закрепилась эта привычка. Фоткаю его на телефон розовой и заодно делаю пару дурачливых селфи с двумордым, засоряя нашими мордашками галерею подруги.       Если я правильно поняла объяснения, то его причуда уже не кажется такой крутой. Всё равно читерская, но стрёмная, даже пугающая. Я знаю, понимаю, у величия, как у любой монеты, всегда есть обратная сторона. Но страшно представить, что он испытывал, когда впервые её активировал. Ничего не видит, не слышит, не может дышать и только чувствует, как падает, всё ниже и ниже, дальше и дальше. Я бы сошла с ума. Это буквально мои кошмары, но у него — жизнь. Теперь Тогата вызывает неподдельное уважение, что превозмог это, выдержал, научился контролировать и обернул в свою сторону, сделав силой. Он невероятно крут. Однако, шлангом своим мотать перед лицом всё же не стоит, я ещё не дошла до таких тем со своим психотерапевтом. Меня эти ваши письки вообще не прильщают, вот совсем. Задница? Ладно, не страшно, пусть хоть булками аплодировать будет. Но вот кокушки со стволом аж нервную икоту вызывают. Мотаю головой, случайно ударяя Тодороки волосами, возвращаю внимание к речи старшеклассника. Быть сильным, умным, думать наперёд, всегда на шаг впереди. Это сложнее, чем звучит. Намного. Я столько лет учусь и у меня с трудом получается хоть что-то. Но он прав, с этим нельзя не согласиться. Мирио говорил про опыт, как эта стажировка важна для нас, первогодок и что там мы научимся тому, чему в школе точно не сможем. Друзьям понравилась речь, выглядят воодушевлёнными. Не понимаю. У нас ведь есть опыт. Мы уже сражались с настоящими злодеями, не раз. Да почти в засос целуемся со Смертью. Это разве не тоже самое? Мы уже знаем и понимаем, как это страшно, что на кону, какие ставки. Умеем оценивать ситуацию, сравнивать силы, поняли, что недооценивать противника нельзя. В команде работаем, о других беспокоимся. Молчу, оставляя свои размышления при себе, понимая, что если озвучу, заставлю ребят снова вспомнить о тех страшных моментах. А я ведь и сама не готова. Избегаю даже мыслей. Хожу в своей голове вокруг да около, и не могу просто хотя бы посмотреть на те дни. Мне страшно. Стыдно. Жутко. И очень одиноко. До ледяной корки на душе. Перетекаю на другое плечо Шото, огненную сторону, жмусь, пытаясь согреться. Я хочу домой. Хочу к маме и папе. И больше ничего. Может и правда не стоило поступать сюда? Всё было бы хорошо. Ничего бы не случилось. Ясу прыгает в меня с разбега, чуть не сбивая с ног, благо половинчатый передержал. Кошка урчит, трётся мордой о лицо, обнимает лапками, немного царапаясь. Какая же она хорошая, всё чует, понимает. Всегда рядом. Друг немного поднимает температуру своей левой стороны, давая мне ещё больше тепла и становится стыдно, что я думала о вероятности никогда не познакомиться с ним. С ними всеми. Как же я устала. От самой себя. Уходим из зала, все в раздевалки, я за Стёркой. Ловлю его руку, когда остаёмся одни, прижимаю её к своей макушке, впитывая тепло, запах. Приятно. Какой же он комфортный. Пахнет сладко, терпко и мне так нравится, что растворяюсь, отдаляясь от горьких мыслей. Да, так намного лучше. Слегка задевает ухо пальцами, заставляя его непроизвольно дёрнуться, напоминая об обещание поговорить.        — О чём задумалась? — убирает свою конечность под внимательный взгляд пушистой. Смотрю на неё, такую умную, чуткую, верную. Кажется, она теперь вообще покидает меня по минимуму. Глядишь, лотком начнёт пользоваться, а не на улицу бегать, чтобы ещё больше быть рядом.        — Я не готова об этом говорить, — морщусь, хвост нервно дёргается, задевает ноги мужчины. Он кивает, принимает моё решение, не настаивает. — На счёт ушей. Я хотела сказать тебе раньше, но всё как-то не находила подходящего момента. Ну, и это смущает, знаешь ли.        — Верю. Я бы тоже не знал, как сказать тебе, что ты регулярно трогаешь такие зоны, — слегка смеётся, выражая спокойствие, непринуждённость по отношению к ситуации. Это хорошо. Так лучше, чем если бы он смущался, терялся, просил прощения или наоборот, требовал от меня объяснений. — Но всё же, будет лучше, если мы будем говорить друг другу всё сразу. Меньше разгребать.        — О да, недомолвки, как снежный ком. Один раз промолчал и всё, понеслась, — усмехаюсь, расслабляясь рядом с ним, от того, что просто вот так разговариваем. — Так я трогала твои чувствительные участки?        — Вопрос, чего ты вообще не трогала? Насколько знаю, при осмотре в USJ всего облапала, — озорно сверкает глазами из-под густой чёлки. Порыв ветра, волосы отлетают назад, непослушными, волнистыми прядками, обнажая лоб. Какой же он красивый, невероятный, невозможный.        — Ну нет, то не считается! Врачебная необходимость, и вообще, ты в отключке был. Да и не так уж везде, за что кстати, мне влетело. Оказывается, жопу тоже помять надо было, копчик проверить.        — Спасибо, за твою медицинскую некомпетентность. Это спасает мою честь, как учителя и взрослого мужчины, — толкаю его за такие шуточки, но конечно же едва сдвинула в сторону. У Шоты трясутся плечи от тихого смеха, слегка пихается в ответ. Его настроение стало лучше, что очень приятно, радует.        — Значит, будем говорить друг с другом прямо? Не как в женских романах, где один не говорит, другой не слушает и конфликт, который можно было решить за две минуты растягивается ещё на пол книги?        — Не знал, что ты читаешь женские романы, — улыбается, обнажая зубы и беззлобно насмехаясь надо мной, дразня. Редко можно у видеть его вот так, эмоциональным. И мне нравится. Кажется, будто это что-то личное, интимное, особое, только для меня. Я хочу думать, что это только для меня.        — Ну не только же медицинские справочники. Иногда беру у папы, — выгибает дуги бровей, явно удивлённый такой информацией. — Что? Он у меня любит иногда почитать какой-нибудь абсурд, чтобы ходить плеваться, ворчать. Ему это помогает отдохнуть. У тебя неверное мнение о моём отце.        — Уж какое сложилось, — хмыкает, подталкивает меня в спину вперёд по коридору. Ясу сонно поднимает голову, вместе со мной не понимая, почему расходимся. — Давай, иди на урок. У меня работа.