Своя

       — Итак, я только что с собрания по поводу стажировки для первогодок. Помимо директора, большинство учителей высказалось против, — с ходу начал Шота, за пять минут до начала урока. Во-первых, когда успели собраться и обсудить? А во-вторых, они там ахуели? Класс чувствует то же негодование, все злятся, недовольно восклицают, уставившись на учителя. Только Кацуки злорадствует, но он бешеная псина, ему можно. Потом дойдёт, что его это тоже касается, когда получит свою лицензию. — Были и те, кто считает, что с нашей нынешней политикой безопасности учеников, из вас не выйдет сильных героев. Поэтому теперь мыслим так: «мы позволим стажировку только в тех геройских офисах, что смогли себя зарекомендовать». Вот к какому решению пришли.       На этом сообщении закончилось и не прощаясь, мужчина свалил. Думает, я не пристану? Ошибается. Завалюсь к ним на переменке, побыкую, наеду, нассу в тапки тем, кто был против. Тоже мне, умники. А если думать о насущном, то к кому идти? Я не получила никаких знакомств и связаться с Кошками не могу, страшно. Так как выкручиваться? Нагло пристать к кому-то? Попросить с кем-нибудь познакомить учителей? Наставницу? Директора? У них точно есть связи. Как и у мамы с папой. Но я не знаю, подойдут ли мне те, кого порекомендует. Вообще не знаю, какой герой нужен. Прямо сейчас я настолько не уверена в своих способностях, что просто не понимаю, какую сторону нужно развивать, где слабее, а где сильнее. В голове каша. Утомляет. Кажется, я совсем потеряла ориентиры. Будто компас внутри поломался. Пользуясь последними предурочными минутами некоторые выползли из класса позвонить тем, с кем проходили практику. И мне завистно. Я тоже так хочу. Смотрю в телефон, на контакты Кошек. Куча пропущенных звонков и непрочитанных сообщений. Внутри всё сжимается и становится снова сложно дышать. Мне страшно. Стоит хоть немного, даже косвенно коснуться того, что может напомнить о тех днях, как дрожь пробирает тело, острый ком застревает в глотке, перекрывая воздух. Хватаюсь за горло, царапая кожу, пытаясь ослабить давление паники. Чувствую, как взмокли подушечки, холодеет кожа, а внутри всё горит, до боли, волдырей. Я не могу. Просто не могу! Не могу, не могу, не могунемогунемогунемогунемогу!!! Вздрагиваю, ощущая прикосновение горячих, обжигающих ладоней к лопатке, вскидываю голову. Глаза горят, будто их разъедает и через мутную пелену угадываются лица друзей. Фумикаге гладит по спине, как ребёнка, успокаивает, поддерживает. Чувствую себя жалко, ничтожно. Выдыхаю с измученным стоном, роняю голову на парту, вытягивая руки, отпуская хвост. Когда я в него вцепилась? Не знаю, не могу сказать. Ребята не лезут с расспросами, наоборот, стараются отвлечь беседами, но я чую их беспокойство. Им сложно со мной. Все всегда чувствуют себя неспокойно, когда рядом человек, который очевидно не в порядке. Чужая слабость смущает людей. Это нормально. Я знаю, не первый раз вижу. Раньше из-за этого от меня уходили. А они… Они особенные. Остались. Поддерживают. Лучшие люди. Заслужила ли я таких друзей? Не уверена. Но хочу сделать всё, чтобы не стали такими, как я. Чтобы были счастливыми. И чтобы им никогда не понадобились антидепрессанты, помогающие спать, жить, не сойти с ума. Я так люблю их. Каждого.        — Джи, кстати, я тут кое-чего не понимаю, — Минета запрыгивает на стол Шото, закидывает ногу на ногу, смотрит на меня с изучающем прищуром. — Как ты можешь смущаться половых органов? Ты же врач. И в морге тела вроде бы голые.        — Ничего себе, даже не пошлятина, — удивляется Мина, окидывая паренька взглядом.        — Моя специальность не обязывает меня снисходительно относится к вашим причиндалам. У меня ещё не выработался профессиональный цинизм. Да и на столах трупы, они ничего сделать уже не могут. Я избегаю только живых, — пожимаю плечами, нервно вылизываясь. Виноградина кивает с умным видом, принимая информацию к сведению.        — Что на счёт порно? Фантазий? — одноклассники устало вздыхают, понимая, что ни одна тема от малявка не может не касаться извращений. Опускаю руку от рта, задумываясь.        — Ну, я не представляю участие мужчины. Даже полноценного человека. Мне хватает ощущений. А порево смотрю очень редко и там тоже нет хуёв, — на подростковых лицах проскакивает румянец от откровенности и начинает пахнут лёгким возбуждением. Неприятно, но нормально. Даже правильно. Учитывая возраст, активная фантазия и реакция тел является естественной.        — Ооо, так ты смотришь лесбийское? Уважая. А что по тегам? — ебать, вот это в нём интерес проснулся. Тодороки, как бы случайно задевает его мелкими всполохами огня, заставляя Минору взвизгнуть, быстро спрыгнуть на пол и в этот момент заходит Эктоплазм, извещая о начале урока. — Я тебе скину парочку из моей коллекции.        — Только нежное, — бросаю в догонку и прям слышу вымученные стоны друзей. Это даже забавно. Их явно смущает подобная тема, хотя мне кажется, что было бы неплохо наоборот, говорить открыто. Полезно и проще жить.       Вместо того, чтобы слушать урок, интересовалась в общем чате у кого какие новости, кто куда. Изуку вот послали, псина всю беседу своим ржачем засрал, от него аж злорадная энергия пошла. Но он сразу заткнулся, когда кучерявый сказал, что спросит у Всемогущего. Ага, значит через учителей можно. Или он это делает, потому что Яги его прямой наставник? Как сложно. О, костюм наконец пришёл. Сгоняю за ним после уроков. Сообщение от Такеши, так и не прочитала. Едва успеваю зажать рот, чтобы не затопить кабинет своим хохотом, потому что ящер скинул такой угарный мем, обоссаться можно. Ну как мем, видос про тупые выходки котов. Тут даже звук не нужен и так угарно. Пытаюсь сдержаться, сдавленно хрюкаю и меня прям рвёт изнутри, уползаю под парту. Математик затихает, устало, ожидающе смотрит в мою сторону и мне приходится сдавленно извиниться за своё поведение, с усилием успокоиться. Жду, когда на меня снова перестанут обращать внимание, отвечаю, сознаваясь, что нарушила покой урока, потому что слишком смешно. Парень отвечает через пару минут, кажется, довольный моей реакцией. Присылает ещё, говорит, что мне идёт улыбка и раз уж голос такой приятный, то смех вообще как у ангела. Слишком приторно. Некомфортно. Но благодарю из вежливости, прекращая на этом сидеть в телефоне. Нужно подумать о насущном. Как мне состыковать график жизни? Практика в морге, найти героя и с ним тоже проводить время, уроки, ещё заглядывать к родителям. Я бы хотела так же снова начать работать в больнице. Психотерапевт, Детский дом. Нужно проверить свою физическую пригодность, начать заниматься. Шота будет недоволен. Попросить маму опять тренировать меня? Вариант. И тусы по выходным. Хотела погонять с Кацуки. Было бы неплохо так же проводить побольше времени с учителями и одноклассниками. Кажется, у меня совсем не останется времени. Это хорошо, не будет даже минутки подумать о своих психах!!! На большой перемене интересуюсь у класса Б, что им сказали на счёт стажировки и те тоже недовольны, что чуть всё не обломали. Ага. С преподами нужно поговорить. Выпиваю свой томатный сок, заталкиваю в себя еду, глотаю на бегу. Не факт, конечно, что они в учительской, но хотя бы дождусь их там. А нет, все сидят на месте, кушают пиццу. Судя по коробкам, заказали доставку. Повара у нас будто по приколу вкалывают, как черти. Вот скажу им, обидятся и будут кормить этих негодяев безвкусной кашей!        — Итак, у меня сообщение от класса А и Б, — прочищаю горло, привлекаю к себе внимание. Жуют, не отвлекаясь от еды, но хотя бы глаза подняли. — Вы офанарели?! Это касается тех, кто голосовал против стажировки. Мы для чего пахали?! Ходили, радовались, возлагали надежды и вы тут чуть всё не обломали! Да на нас нападают чаще, чем на магазы! И вы не хотели, чтобы мы получили навык, как дать отпор? Супер! Во! Идея просто огонь! Радуйтесь, что никто не знает, кто конкретно был против, а то пришлось бы в коридорах оглядываться!        — Угрожаешь? — Хизаши поднимает бровь, говорит с набитыми ртом. Фыркаю, закатываю глаза, падаю на диван, хвост хлопает кончиком по искусственной коже.        — А ты прям испугался. Предупреждаю. Для всех эта стажировка много значит. Знаете ли, мы, поступая сюда понимали, что это явно не безопасное дело. А после того, что пережили, — тру шею, сглатывая снова растущий ком. — Стремления стать полноправными героями только окрепло. Вы нас недооцениваете?        — Хоть иногда включай в себе ученицу, будь поуважительнее, — хмыкает Немури, потягиваясь, вытирая пальцы салфеткой. Морщусь, жмурясь. Я уважаю их. Очень. Плохо показываю? Делаю это как-то не так? Разве моя честность, прямота не признак уважения? — Мы вас не недооцениваем. Просто хотим обезопасить.       Но они ведь не могут. Мы такие же герои. Ну, почти. И мы всегда будем в опасности. Это неизбежно. Какой смысл пытаться нас ограничить от того, что в дальнейшем, будет нашей работой? Слишком рано? Возможно. Но мы уже видели больше, чем должны были. Рисковали жизнями, даже чуть их не потеряли. Что от нас скрывать? От чего отгораживать? В этом уже просто нет смысла. Водят у меня перед носом куском пиццы и я тянусь за запахом, кусаю, так и не открыв глаза и случайно задеваю зубами пальцы. Хизаши. Дурачится. Благодарно урчу, на ощупь нахожу другую его руку, тяну к себе, трусь щекой о ладонь. Я бы сама хотела их обезопасить. Чтобы могли не бояться, что завтра не увидят одного из своих коллег. Трясу головой, отросток гулко хлопает по обивке, пытаюсь прогнать мрачные мысли. Они утомляют, вытягивают силы. В кармане коротко вибрирует телефон, всё же открываю глаза. На экране высвечивается милая моська с кучерявой копной. Изуку. Пишет, спрашивает, в учительской ли я и если да, то есть ли там Всемогущий. Фоткаю Яги вместо ответа и картинка только загрузилась, а по коридору уже слышен топот. Поразительный парень. Быстро стучится, оповещая о своём визите, заходит. Здоровается со всем составом лёгким поклоном, бросает мне быструю улыбку, сразу шагает к своему кумиру. О стажировке собирается говорить? Интересно. Может и для себя вариант найду.        — Пожалуйста, познакомьте меня с Сэром Ночноглазом! Я бы хотел попасть к нему на стажировку! — с места к делу начинает Мидория, сгибаясь в пояснице, выражая всю искренность в своём желании. Ух ты, высоко замахнулся. Жую, смотря на них, как на спектакль. — Очень прошу! Он один из многих, кто работал с вами!        — Внезапная просьба. Где ты вообще услышал о нём? — прям довольным не выглядит. И в смысле «где»? Об этом человеке многие знают, особенно фанаты Всемогущего.        — Я хочу начать стажировку, как можно скорее и связался с Гран Торино, но он отказался. Порекомендовал пойти к вашему бывшему напарнику, — спокойно объясняет друг, всё ещё не разгибаясь. А потом спина болеть будет. Сколько здесь живу, всё ещё не могу понять стремление Японцев надрывать поясницу в поклоне. Можно же сделать это быстро или даже не делать вовсе, серьёзность намерений не поменяется. — Прошу! Познакомьте меня с ним!!!        — Ни за что, — ого, неожиданно. Тошинори отказал своему любимому сыночке? Это что-то новое. Чёрт, Изуку расстроится. Вмешаться? И что скажу? Сложно. — Я не со зла. На то есть три причины. Первая; на собрании я был одним из тех, кто против стажировки, — ах ты крыса! Мышь погрызанная. Предатель. — Учитывая недавний рост активности злодеев, я думаю, что по крайней мере первогодкам не стоит рисковать идя на стажировку.        — Поддерживаю, — кивает 13, грея уши, как и все в кабинете. И ты тоже? Как ты могла! Я же верила тебе! Обидно.        — На стажировках и до этого всегда имел место риск. Вам не кажется, что академия наоборот должна только поддерживать инициативу учеников? — Немури, девочка моя, я так тебя люблю! Спешно вылизываю шерсть от пиццы, лезу к женщине обниматься урча, трясь висками о тело. Спасибо, что веришь в нас! Мы станем хорошими героями и будем помогать тебе на патруле! — Какая ты сегодня ласковая.        — Вторая; я думаю, что тебе стоит идти на стажировку только когда отработаешь технику побочного стиля, — продолжает Всемогущий, старательно не обращая на нас внимания, загибая пальцы. Подходят Цементос и Эктоплазм, становясь вместе с нами за спиной блондина. Гладят, облепливая руками со всех сторон. Приятно.        — Мне кажется, он уже достаточно хорош, — да, да, математик правильно считает. Изуку крутой, сильный, умный.        — Но ему ещё есть куда расти в этом плане, так что, лучше заняться тренировками, — в этом есть смысл. Льну к широкой ладони серого, трясь об угловатые руки, оставляя свой запах.        — Третья… — тяжело вздыхает, чуть опускает голову. Смотрю на него, на Мидорию. Драматичная пауза, все затихли в ожидании. — Мне просто неловко.        — Эй, Всемогущий! Ты эту причину из пальца высосал! — присоединяется к нашей толпе голосистый, энергично размахивая руками, как диджеи в клубах, когда пытаются зажечь толпу. Согласно киваю, лезу к нему, чтобы погладил и он не отказывает, распуская мне волосы, залезая в них пальцами и продолжая при этом дразнить на распев. — Вы-со-сал! Вы-со-сал!        — Мик, прекращай, — всё же не выдерживает мужчина, немного краснея. Всем составом уставились на горлопана, озорно ухмыляясь.        — Он просто, как твой фанат, внимания хочет, — делает вывод 13, и голос у неё такой пакостный, весёлый. Яркая краска заливает щёки Хизаши, надувается, бухтит. Ворчит себе под нос, что это всё из-за меня, будто его кто-то заставлял брать мои хлопья. Утаскивает на диван, берётся за пряди, заплетая, отгораживая от разговора.       Мне нравится, когда кто-то заплетает мои волосы. Для меня это особая форма заботы, выражения любви. Обычно ими занимается мама, но сейчас её нет рядом и я всё время хожу с обычным пучком или хвостиком. Кацуки редко помогает мне с ними, только когда его достанут. Нежусь в ловких, добрых руках, громко мурлычу, тянусь к нему всё ближе и ближе. Пока не утыкаюсь затылком в живот. Изгибается, запрокидывает мне голову, чмокает в лоб и возвращает в изначальное положение, что-то там делая, складывая патлы в причёску. Трогаю, пытаюсь понять, как выглядит, но лишь ощупываю косы, сложенные во что-то сложное. Наверняка красиво. У него много талантов и умелые пальцы. Разворачиваюсь к другу, тянусь руками вверх, обнимаю за шею, трусь щекой о щёку, растрепав ему усы. Крепко обнимаем за рёбра, приподнимает, мотает из стороны в сторону и абсолютно довольный оставляет, возвращается к работе. Чувствую себя такой воздушной, эфемерной, лёгкой. Будто состою из облака. Изуку касается плеча, привлекает внимание, уводит из кабинета на уроки. Какое теперь хорошее настроение. От меня пахнет учителями, их любовью, заботой, лаской. Тепло чужих рук быстро стирается с одежды, тела, шерсти. Жаль. Я бы хотела оставить их следы на себе навсегда. Пускай синяк, пускай рана, пускай шрам. Так, чтобы всегда могла ощутить их присутствие в своей жизни.       По итогу, из-за того, что у всех завтра с утра планы, решили за толканкой ко мне идти сразу после уроков. Так что костюм придётся забирать утром, не хочу его раньше времени палить перед друзьями. Предупредила родителей, взяли себе мороженое из общей морозилки, остатки сигарет и двинули вперёд. Шото читерил, периодически подмораживая свой десерт, пока наше таяло. Ребята заметили, что я вообще не чувствую жары, что удивительно, ведь на мне чёрная шерсть, должна, по идеи, притягивать солнце. Не знаю, врождённая ли это черта или выработалась со временем из-за жизни в жарком климате, но зато у меня проблемы с холодом. Вот зимой мне будет плохо. Так что готовьтесь к моей сонливости, ворчанию и что буду лезть на ручки греться. Вам так жарко? Пускаемся в обсуждения температуры в Японии и её регионах, как с этим было сложно в детстве. Страшно представить, как раньше жили люди, когда качественных кондеев не было на каждом углу. Варились заживо в собственном поту? Фу, какая гадость. Скидываем бычки в пачку, её в мусорку, оставаясь хоть и немного наглыми, но цивильными. Друзья беспокоятся, что мои родители запалят, что мы курили, будут ругать или лекцию прочитают. Но зря. И так знают. Они помнят, какими были в наши годы и понимают, что мы не дураки, сами знаем к чему могут привести подобные привычки. Папа считает, что лучше я буду ему говорить о таком, чем скрывать и потом не знать, как разобраться с проблемами, копить тайны. А мама верит, что по итогу брошу, как и она, когда повзрослела и всерьёз занялась боксом. Ясу бежит к дому вперёд нас, радостно мякая, оповещая взрослых. Захожу, запускаю друзей, все в обязательном порядке подняли голову на плакат с Сотриголовой, прочитав вслух «хуй». Это весело, забавляет и вызывает смешки. На кухне сидят родители, построив вокруг себя замок из упаковок туалетной бумаги. Чинно пьют чай, приветствуют нас, подняв чашки. Одноклассники сдерживают смех, но Кьёко прорывает первой, хватается за живот и за ней следом ржут остальные. С ними ещё картонная версия Шоты стоит и на него тоже накрыто. Я так люблю этих людей! Только мои родители могут вот так, по детски дурачиться, не боясь, что над ними будет смеяться. Более того, на Айзаву даже натянули юбку. Фотографирую их, плавясь от собственных чувств по отношению к семье. Лучшие.        — Так зачем вам столько? — папа хлопает по ближайшей упаковке бумаги. — Планируется понос?        — Конечно. Всё по расписанию. Сегодня срём, завтра пьём, — киваю, стараясь держать серьёзное лицо, но задорный оскал пробивается, тянет губы.        — Обычно наоборот, — подмечает мама, поднимаясь. Аккуратно поправляет подол платья, идёт к холодильнику, мило улыбается нам. — Хотите пить? Сегодня жарко.        — Без вариантов, ты точно приёмная, — хмыкает псина, пихаясь плечом. У него хорошее настроение, весёлый.        — Зато меня выбрали, — поддерживаю его желание поцапаться. Обмениваемся взглядами и он просто показывает мне фак. Отвечаю тем же и мы сцепляемся в драке, заваливая друг друга, перекатываясь по полу, просто пытаясь обездвижить, прижать, пока остальные спокойно пьют, хвалят вкус, благодарят.        — И часто? — отец кивает в нашу сторону, продолжая сидеть на месте, в компании искусственного героя. Ответом ему служат сдержанные улыбки друзей, привыкших уже к нашим выкрутасам. Бакуго прижимает мои руки к паркету, сидит сверху. Мне не хватает сил ему противостоять, скинуть с себя. — Лучик, ты что же, качаешь мозг вместо мышц?        — Не смейся надо мной! — обижено рычу, изворачиваясь, выползая из-под друга. Довольно хмыкает, встаёт, поднимая меня на ноги следом за собой. — Мам?        — Да? — поправляет свои прекрасные локоны, смотря на меня с такой любовью и нежностью, что никакие проблемы не имеют значение.        — Потренируешь меня? — строю умоляющие глазки, подходя к ней ближе. Целует в лоб, тем самым давая ответ и я радостно оборачиваюсь на одноклассников, испытывая гордость за родителей. Хочеться похвастаться, кричать, мол; «Смотрите! У меня есть родители! И они самые лучшие! Видите, как мы любим друг друга? Только у нас так!». А они и не сомневаются, ничего не говорят, хотя знают, что меня отстранили от всех физических занятий. Но ведь спарринг с мамой не имеет отношения к школе, верно?        — Тут вам ещё Чел передал, — папа взмахивает рукой, в помещение залетают пара знаков, светофор и на нём ещё висит пакет, видимо, с табачными штучками. — Столбы нужны или нафиг?        — Даже не знаю. Наверное, нет? — вопрошающе киваю Тенье, он уклончиво склоняет голову на бок и задумавшись, всё же соглашается со мной. — Да, без них.        — Понял, — поднимается, опираясь на трость, поправляет складки на своей юбке в пол. У него худые бёдра, ему очень идёт. Правда, что-то мне подсказывает, что это не его, а у жены своей украл. Будто собственного гардероба мало. Опускает светофор на пол, вытягивает причудой болты, железные палки звонко падают. Крутит в ладони детальки, хмыкает и оперевшись на спинку дивана что-то с ними делает, пока парни подбирают наши крутецкие украшения для общаги. — Хотите?        — Как красиво! — Мина подлетает к нему, рассматривает колечки, серёжки, всякие побрякушки. Любит он покрасоваться. За юбками больше не бегает, но привычка одаривать девушек подарками осталась. — Джи, ты не говорила, что твой папа умеет делать такую прелесть!        — Вы и не спрашивали, — пожимаю плечами, чувствуя тёплую, даже горячую гордость за родителя. Мама приобнимает меня за плечо, совершенно не ревнуя, доверяя своему супругу. — Почти все наши украшения он сам сделал.        — Просто с причудой повезло, — отмахивается, подгоняя кольца под пальцы прямо на подругах. Актёр. Надо же так театрально смущаться. Он ведь и обручальные своими руками складывал, научился ради этого с золотом работать.        — С такой силой из вас бы вышел крутой герой! — заявляет Эйджиро, разглядывая новые серёжки на розовой. — Тебе идёт.        — Не в обиду, ребята, но быть отцом и мужем мне нравится намного больше, — пожимает плечами, шагает, хромая, обратно к креслу, садится. Ему всё же тяжело стоять долгое время. — Одного героя на семью хватит.        — Соглашусь. Вы там хорошо кушаете? Я недавно виделась с Инко и Мицуки, они тоже переживают, — Изуку с Кацуки резко поворачиваются на мою маму, хлопая глазами, удивлённые. Что? Она общительная женщина, легко находит общий язык. Меня только удивляет, что ещё кого-нибудь с собой не взяли.        — Д-да, — неловко выдавливает кучерявый, подбирая на ручки Ясу, от чего-то краснея.        — Джи и Бакуго следят за нашим питанием! Спасибо за ваше беспокойство! — спасает староста, привычно размахивая руками. — Друзья, уже поздно и вынужден предложить вернуться в общежитие!        — Плакат на входе не забирайте, мне нравится, как он бесится, — шепчет женщина, наклонившись ко мне. Хихикаю, киваю.       Прощаемся, забираем вещички, сваливаем. Пробивает на ха-ха от абсурдности нашего вида, как смотрят прохожие. Толпа школьников с кучей упаковок туалетной бумаги, дорожными знаками, светофором и конусами, которые пришлось с боем отбивать у отца, картонной фигуркой какой-то мужика в юбке, а ведёт шествие кошка, задрав хвост. Хагакурэ снимает всё на телефон, прося нас помахать рукой, будто это является возможным и сильнее смеётся, когда не получается. Привычно подмигиваю в камеру на входе на территорию школы и вот тут нам нужно быть аккуратными. Кьёка слушает с помощью своих наушных разъёмов, а Мезо, вытянув репликанты выше, осматривает периметр. Приходится двигаться быстро, постоянно оглядываясь, ведь если нас выловит кто-то из учителей, объяснить будет сложно. Забегаем в общагу, выдыхаем, роняем всё прямо так, на пол, создавая невероятный шум. Изуку сразу убегает, извиняясь, что не поможет, но у него какая-то там встреча, потом расскажет. Ладно. Пришло время привести это место в порядок. Юга вместе с Момо достают из коробки какой-то невероятно красивый столик из стекла. Прозрачный, с красивыми разводами розового, фиолетового и голубого, конечно же блестит и ножки необычной формы, будто когда выплавляли они сами собой застывали крупными, покатыми каплями. Это для коробки с темами тусовок. Минета притащил дым-машину, которую мы сразу же отдали на расправу очкарику, пускай крутит её. Мишуру на стены, полки, оцениваем, как смотрится. Знак «стоп» у холодильника, «конец зоны всех ограничений» к входной двери, конусы пока что поставили в угол. Самое лучшее — это светофор. Мороки с ним вышло конечно. Сначала искали место, потом нужно было, чтобы кто-то держал, а ведь тяжеленный, прикрутить к стене. Подключить к проводке, чуть не ослепли от яркой вспышки зелёного. Притащила переключатель, настроила. Вот это круть! Теперь мы можем переключать свет и даже просто вырубить его, как обычную лампу. Только всё равно слишком ярко. Момо наколдовала затемняющую плёнку, аккуратно вырезали круги, приклеили. Отхожу подальше, чтобы полюбоваться и случайно натыкаюсь на Кацуки.        — Нарываешься?! — рычит, нагнетая надо мной, нависая, угрожающе выпячивая челюсть.        — Это ты, как бревно застыл на месте! — отвечаю в том же тоне, хлопаю хвостом об пол из стороны в сторону.        — Иди на хуй!        — Нет, ты ид…!        — Ананас!!! — перебивает Иида, поднимая над головой плод. Все поворачиваются на него, наш задор сразу пропадает. Тенья теряется, краснеет от такого внимания. Эйджиро и Рикидо делают ему ещё хуже, поднимают вдвоём, кружат на месте и наклоняют, прямого как струна старосту. Начинаю аплодировать этому нелепому, восхитительному танцу и друзья подхватывают, осыпаю парней овациями.        — Вот именно, ананас, — тыкаю псину в грудь, заканчивая на этом так и не начавшийся спор.        — Вы оба ананас, — вздыхает Ханта, распаковывая гигантские столовые приборы.       Завтра будем готовить еду и вечером уже развлечёмся. Мне нужно будет встать рано, чтобы сгонять за костюмом, подарком для Шоты и может, заодно заскочу в полицейский участок, поблагодарю взрослых за их работу. В конце концов, они оперативно приехали, когда злодей докопался до Изуку в торговом центре и потом ещё меня отмазали от проблем. Ну и того мужчину-котика увижу, он мне приятен. Заваливаясь в комнату, смотрю на копию Сотриголовы, в папиной юбке, которую я отказалась отдавать и улыбка сама тянет губы. Как же круто! Не могу поверить, что это всё правда со мной происходит! Тусовки, веселье, друзья! Скажи мне кто 13 лет назад, что у меня будет что-то такое, я бы ни за что не поверила и убежала. Тогда и представить себе не могла подобное. Мне казалось, что так и должно быть, так правильно. Бьют, оскорбляют, почти убивают. Это любовь такая. Я верила в это. А сейчас знаю её здоровое проявление и это ощущается, как мёд после сгнившего лимона. Как солнечное тепло после стужи. Невероятно. Окрыляюще. Ясу вытягивается рядом, вдоль тела, сладко щурясь мне, урча. У неё тоже хорошее настроение. Вынуждена встать, переодеться в пижаму, выпить свои антидепрессанты и в этот раз, уже ложась спать, кошка устраивается буханкой на груди. Она теперь всё время так спит. Моя хорошая, любимая, ласковая. Лучшая девочка. И просыпаться с ней в обнимку очень приятно. Пускай в носу шерсть и по шее стекает слюна. Чувствует моё пробуждение, лениво поднимается, потягивается. Очень красивая кошка. Сильная. Крупные уши, округлая мордочка, умные глаза. А рыжие пятна на белом — как поцелуи солнца. Обмениваемся кошачьими поцелуями, готовимся к этому дню. Вылизаться, расчесаться, одеться. Завязываю волосы в обычный пучок, поддаюсь настроению, мажу губы блеском и немного подвожу глаза, придавая им выразительности, используя совсем маленькое зеркальце, в котором не видно и половины лица за раз. Белый костюм из топа с шароварами, затягиваю шнурки над хвостом. Подруга запрыгивает на плечи и не готовя завтрак, потому что все всё равно встанут позже обычного, ухожу. Семь утра. Ночная прохлада уходит, солнце уже греет землю и немного слепит. Спокойным, прогулочным шагом иду в сторону города, рассматривая птиц, редких людей, Кан выгуливает своего бульдога. Обмениваемся ленивыми маханиями ручкой, дежурно желаем доброе утро и расходимся, не желая нервировать лишний раз уже насторожившихся животных. Более чем уверена, что собака не стала бы нападать, вряд ли Король Влад позволяет своему четвероногому другу жестокое обращение в сторону других пушистых, но за свою подругу я не могу быть уверена. Зная её характер, может обидеть косолапого. Злорадная она у меня моментами. Покупаю несколько крупных тортов, один сливочный, другой на йогурте, потому что в душе не ебу, что может понравиться полицаям. Пончики? Это такое клише. Как повезло, что мы с мамой забирали Изуку и я знаю в какой участок идти. С трудом открываю дверь, прижимая к себе одну коробку, а другую держа за ленты. Кто-то бросается в мою сторону, воняя агрессией и реагирую не подумав, на рефлексе, ударяя ногой в голову, впечатывая черепушку в пол. Блять, блять, блять! Моя лапка! Болезненно мычу, поджимая конечность, балансируя и пытаясь при этом не навернуть угощения. Напавшего подбирают, утаскивают, даже не приводя в чувства.        — Мисс Мори? — поднимаю глаза на полицейского. Санса. Удачно. Ставлю десерты на стойку ресепшена, улыбаюсь мужчине, пока пушистая уже охаживает его, крутится вокруг ног. — Что-то случилось?        — Не. Я же говорила, что будет чудесно, если наша следующая встреча будет не по работе, — добродушно скалюсь. Делаю к нему хромой шаг, он два на встречу и вытягиваем шеи, нюхаясь, как в первый раз. Всё так же пахнет ухоженной шерстью и зелёным чаем. — Угощение вам принесла. Хотела поблагодарить за работу, всё время спасаете нас.        — Был бы рад, если бы не приходилось, — улыбается, слегка обнажает клычки. Ясу недовольна, что на неё не обращают внимание, призывно мяучит и офицеру приходится наклониться, погладить её. — Подождите пару минут, сейчас подойду.        — Хороший удар, — рядом останавливается девушка с белыми волосами и кроличьими ушами. Да и ноги грызуна, сильные, мощные. Герой, видела пару постов о ней. Мируко. — Муай Тай?        — Благодарю. ММА, — рассматриваю её, принюхиваясь, провожая боковым зрением кошку с полицейским. Она невероятно сильная, даже маму превосходит. Эта мощь поднимает шерсть дыбом. Могу сказать, что она опасная. Но не конкретно для меня, а просто. Настолько физически развитая, что стоит захотеть и мало кто сможет её остановить. Впечатляет.        — Без правил, — кивает, с одобрением, впиваясь в меня красными глазами в ответ. Ощущение, что ей нравится тот факт, что я использую все возможности в бою. Будто любит насилие, драки. Если не ошибаюсь, крольчиха боец ближнего боя, рукопашка. Ещё и звериная причуда. Хочу к ней.        — Джи Мори, геройское имя Хеппи, — протягиваю руку. Саркастично, насмешливо хмыкает, пожимает и мы оцениваем друг друга через крепость, стискивал сильнее. Мне больно, серьёзно уступаю, но терплю. — Возьми меня к себе на стажировку.        — Нет, — обрывает тактильный контакт, скрещивает конечности на груди, смотря на меня уже с неодобрением, даже раздражением. — В командах работают только трусы.        — Ну хоть не панталоны, — фыркаю себе под нос на русском, скрывая обиду и лёгкий страх, что упущу такой шанс. — Мне тоже не нравится работать с кем-то, это мешает. Беспокоится о человеке и терять бдительность, думая, что тебе могут помочь. Потому хочу, чтобы меня обучал человек с похожим мышлением и стилем боя. Не могу обещать, что не буду мешать, но прошу подумать об этом.        — Может быть, — пожимает плечами с лёгким пренебрежением. Возвращается Санса, неся на руках Ясу, почёсывая ей шейку. Девушка хмыкает на эту картину, уходит за столик, заполняет рапорт.        — Коллеги очень рады вашему подарку. Как ваша нога? Кажется, вы ушиблись, — неловко дёргаю губы в быстрой улыбке, разминаю лапу, перебирая пальцами по полу.        — Уже нормально. Крепкий тип. Кто он? Или тайна следствия? — Ясу спрыгивает на пол, обнюхивает помещение, медленно подбираясь к Мируко.        — Могу сказать, что тот удар заслужен, — вместе со мной смотрит, как подруга обнюхивает женщину, старательно делающую вид, что не замечает её. Пушистый бок трётся о ногу в фиолетовом сапоге, выглядит довольной. Крольчиха всё же не выдерживает, быстрым, грубым движением гладит спину, поджав губы. И быстро убегает, предварительно положив документ на ресепшен. Оглядываясь на девушку, заходит мужчина с уложенными назад чёрными волосами, вместе со стариком, с которым познакомилась в Хосю. Гран Торино.        — О, одноклассница пацана, — тоже узнаёт меня, хмыкает. Испытываю смешанные ощущения от этой встречи. В прошлый раз мы встретились не при лучших обстоятельствах и в последствии я предпочла избежать пересечения в больнице. А что он вообще здесь делает?        — Доброе утро. Неожиданная встреча, в полицейском-то участке. Изуку сказал, что ты отказал в стажировке, ссылаясь на занятость, — Кошка запрыгивает на стойку, поскальзывается на гладкой поверхности, сваливается по другую сторону, что-то там свернув. Отвлекаюсь на неё, забираю подругу из рук работника. — Спасибо и прошу прощения.        — Да, сейчас дел не в проворот. Он поговорил с Тошинори? — игнорирует выходку животинки, спокойно шагая к кулеру, наливая себе водички.        — Ага. Его послали, но вроде, всё разрешилось, ещё не успел рассказать, — пожимаю плечами, разглядывая дядьку в бежевом плаще. Он замечает упаковки тортов, заинтересованно поднимает брови. — Это вам. Ну, не конкретно, а на коллективу. Хочу выразить благодарность, что всё время оказываете нам помощь.        — Наомаса Цукаучи, — протягивает руку. Принюхиваюсь, изучая и только после пожимаю. Ладонь у него тёплая, немного влажная, скорее всего из-за жары. Он крепкий, относительно здоровый, но значительно слабее мужчин, которые обычно меня окружают. Хотя, я кручусь среди героев и людей, серьёзно занимающихся спортом, так что сравнивать глупо.        — Джи Мори, — улыбаюсь, немного нервничая, что меня до сих пор не отпустили. — Что-то не так?        — Ох, прошу прощения, задумался, — смеётся, резко прерывая тактильный контакт, взмахивая рукой вверх, трепя себе затылок. А я шарахаюсь в сторону от его действия, готовая сжаться в комок. Неловкая тишина, сюрпанье наблюдающего за нами старика. — Ещё раз извините…        — Ничего страшного! Просто рефлекс, не обращай внимание, — отмахиваюсь, успокаиваясь, хотя хвост трусливо подгибается, обвивая бедро, применая ткань шаровар. Эта ситуация наводит на мысли, удушливые воспоминания. Мой шанс начать разбираться во всей ситуации с кукухой. — Только не подумайте, тортики правда как благодарность. Но я тут подумала… Могу кое-что узнать?        — Да? — быстро переглядывается со своим коллегой, отходит в сторону столика, подзывая меня следом за собой. Санса берёт десерты, уносит их, кинув мне на последок красивую, добрую улыбку. Чёрт, я даже не знаю, можно ли с ним об этом говорить. Мне ведь велели молчать. Но это полицейский. И я не знаю, кого ещё спрашивать.        — Ну… Тебе известно об инциденте с круизным лайнером? По новостям ещё говорили, примерно когда напали на… — сбиваюсь, ком застревает в горле, мешая говорить. Блядство. Мну хвост, Ясу успокаивает урчанием, жмётся лбом к груди.        — Слышал, участвовал в разбирательстве, — кивает, понимая. Наливает два стакана воды, один себе, а другой мне, ставит на столик, поближе. Благодарно киваю, чувствуя вину, что даже не смогу принять его заботу из-за своих страхов. — Мне известно о вашей связи с этим делом.        — Фух, так даже лучше. Там был человек, мужчина. Контроль воды или что-то такое. Могу я посмотреть какую-нибудь его вещь? Просто, либо это были мои галлюцинации, либо он имеет отношения к моему прошлому. Я пойму, если откажите, — загибаю отросток в болезненную петлю, едва удерживая кошку на руках. Наомаса тепло улыбается, кивает.        — Постараюсь помочь. Дам знать через пару дней, а пока, с вашего позволения, мне пора работать. И спасибо за угощение, не часто нас так благодарят, — салютует рукой, оставляя после себя добродушное ощущение. Приятный. Гран Торино внимательно рассматривает меня, допивает, выкидывает стаканчик.        — Удачи, Хеппи. Передавай привет Тошинори и пацану, — бросает на последок короткую улыбку, даже скорее беззлобную усмешку. Киваю ему, провожая взглядом, чувствуя, что я перешла какую-то грань. Не знаю, хорошо это или плохо.