Своя

      Без зеркала даже не знаю, как выгляжу, но костюм обкуренной креветки даже без меня выглядит весело. Надеваю на Ясу шапочку-ананас, чтобы была с нами на одной волне, только после понимая, что она теперь олицетворяет нашу новую фразочку. Рисую на щеках спиральки, делая пародию на камабоко, густо мажу овалы бровей зелёным, дополняя волнистой окантовкой, стараясь придать вид салата. Отлично, я теперь как ингредиенты закуски. И кошка тоже, могу взять её как дополнение или оставить саму по себе. Переглядываемся, киваем друг другу. Отлично, мы готовы. Выходя из комнаты столкнулась с первой проблемой, загнутый вперёд хвост морского гада мешает открыть дверь. Несколько попыток, всё четно, поролон выпрямляется и захлопывает обратно. Ладно, пойдём по другому. Опускаюсь на лапы, пытаюсь ногой нажать на ручку. Получилось, подцепляю, распахиваю. Мне не встать. Костюм снова мешает! Пячусь к шкафу, опираясь на него, кое-как поднимаясь на ноги. Фух, вечер только начался, а веселье уже пошло. Закрыть комнату нормально тоже не получается, поэтому просто оставляю её открытой, всё равно доверяю тем, с кем живу, чего скрывать? Итак видели обстановку. Спускаюсь вниз, приходится идти, как ковбой, широко ставя свои корявки, и руки нормально не опустить. На первом этаже уже собрались некоторые из нас и меня выносит с одного только вида. Денки буквально розетка! Тройная, с портами на голове, груди и бёдрах. Это остроумно и тупо одновременно. Эйджиро — лопата. Он даже волосы уложил по форме, им же теперь реально капать можно. Вокруг бегает Рикидо, одетый в гигантский шлёпок, обещает прихлопнуть, если парни продолжат таскать закуски до начала тусовки. Ему пытается помогать Тенья, одетый в, сука, мотор!!! Чёрное трико и весьма правдоподобный внешне механизм, на подтяжках. В углу дёргается какой-то глист, в котором по смеху опознаю Мину. Это что? Она тупо трубу воздуховода надела? Угар. Замечают меня и троица весельчаков начинают ржать, хватаясь за животы. Девушка вновь падает, так и не сумев нормально подняться. Начинает сводить живот от сдерживаемого смеха, пытаюсь присоединиться к Сато, накрывая столы, проверяя готовность чая. Великолепно. А какой аромат! Будто кто-то в ромашковом поле нассал. Мечта. Собирается всё больше народу, стараюсь не смотреть, потому что просто вымру на месте, задохнувшись. Блять, Кацуки стал болгарским перцем. А Юга звезда, с лучом на паху. Не ожидала от него такой шутки, но мне нравится. Ходит, якобы случайно тыкается в парней, извиняется, подмигивает и ловко поворачивается спиной, на которой написан его номер. Просто лучший. Тсуи стала сперматозоидом, на котором подпись «головастик альбинос». Момо пошла дальше всех, облачилась в зеркало. Это настолько гениально, что буквально читерство. Очако объединилась с Тору, играя роль разных половинок очков и когда они отходят друг от друга, у нас получается два очка. Я сейчас обоссусь. Сползаю на пол, уже похрюкивая в попытках дышать, понимая, что даже не смогу добежать до туалета и снять костюм. Тенья постучал гигантской ложкой по своему моторчику, убивая меня, привлёк внимание. Пытаемся затихнуть, получается плохо, хотя бы потому, что Ханта, притворяющийся петухом начал хихикать слишком похоже на кудахтанье. Попискиваю, совершаю попытку встать, что конечно же получается с диким трудом. Ковыляю до столешницы, перебирая лапы, будто на кота надели тапочки, уничтожая тишину окончательно. Ноги дрожат, стало жарко, щёки уже горят и я почти плачу от смеха. А ведь ещё ничего даже не началось! Дрожащей рукой разливаю чай по чашкам, периодически немного сползая вниз. Со спины возникает поддержка в виде сильных рук, аккуратно придерживающих за бока. Могу только благодарно кивать. Оборачиваюсь, вою, узнавая в Мезо Урсулу. Сука, он Урсула! Это просто… Да у меня слов нет! Я в разнос, всё, конец. Окончательно висну на нём, вяло махнув всем рукой на готовый напиток. Ковыляя, срываясь в истеричные смешки друзья подползают, берут себе и ближнему, передают. Ладно, вдох-сдох. Нужно успокоиться.        — Рад видеть вас всех здесь, — искренне делится староста, сам опираясь на стол, рука с чашкой дрожит, как плечи, да и голос тоже. — За эту неделю произошло много и даже кажется, что прошло больше семи дней. Сегодня, здесь, мы хорошо проведём время, сбросим немного стресса и просто повеселимся. Объявляю первый вечер без депрессий открытым!        — Ура!!! — поднимаем чай вверх, даже не пытаясь чокнуться, в такой-то толпе и отпиваем. Кто-то даже до дна. Например я.        — Это ужасно на вкус, — фыркает Кацуки, вглядываясь в чашку.        — Ананас, — озорно скалюсь ему, подбирая со стола Ясу, передавая другу. — Привыкните. Тут главное эффект.        — Если не сработает — прибью, — цыкает, аккуратно обнимая пушистую, как это возможно, с овощем-то вместо головы. Как бы громко не лаял, всё равно заботливый.        — Через некоторые время будут проведены конкурсы, а пока что отдыхаем, — оповещает очкарик, забавляя, даже умиляя своей серьёзностью. Морж с косяками вместо бивней, он же Кьёко, только этого и ждала, сразу включила музыку.       Лягушка ловит меня за руку, тащит за собой, толкая в кого-то. По запаху опознаю Фумикаге, отстраняясь, чтобы увидеть, во что одет. На этой тусе у меня точно будет пердечный сриступ. Помру от смеха. На нём костюм голубя. Полноценная тушка, с головой, хвостом. Но вот лапок нет. Зато есть секси ножки парня, вырезы настолько высокие, почти открывающие ягодичные мышцы, что я точно могу сказать — на нём не боксеры или семейники. Да я даже не уверена, что трусы вообще есть. И это даже не конец! Каким-то чудом птах умудряется стоять в туфлях на каблуках, которые тоже выполнены в дизайне голубятинки. И настолько детально, что может показаться, будто чучела. Я восхищаюсь им. Но ржу. Тёмная Тень обиженно бурчит, что его не нарядили, а он хотел быть воробушком, они милые, тянется ко мне за утешениями. Не могу отказать, милуюсь с чужой причудой, почёсывая мордочку, чмокая в клювик. Каждый раз такое странное, интересное ощущение, когда соприкасаюсь с ним. Мягкий, плотный, тёплый. Как пух за ушами у кошек. Прелесть. Прошу подождать, быстро наливаю себе ещё и предлагаю тост, за нас, людей-не-людей. Стукаемся чашками, пьём, друзья морщатся на непривычный вкус. Но штука эффективная, работает быстро. Тянет танцевать, приглашаю Тень, когда Тсуи выбирает самого мальчишку. Меня поражает, восхищает, удивляет и интригует то, как спокойно он двигается в туфлях. Дёргаемся, скорее как будто у нас припадок, подражая образам, которые выбрали. То есть я дёргаю бёдрами вперёд, предполагая, что так креветки и двигаются, Токоями дрыгает головой, периодически что-то клюя, а Асуи тупо извивается. Только мой партнёр пытается делать какие-то нормальные движения, из-за чего выглядит странно в такой-то компании. Мельком оглядываюсь, вижу, что и остальные во всю отрываются, веселясь. Пока что всё проходит хорошо. В углу Шото зажимает Коджи, что удивляет и неистово веселит. С другой стороны это выглядит как кечунез, левая сторона кепчук, правая мазик, агрессивно подкатывает к шавухе. В противоположном краю надувной задницей динозавра качает Маширао, крутит в своих лапках очко без тела. Залпом опустошаю чашку, разминаюсь, падаю на лапы и широко расставив их, как ящерица, побежала на хвостатого. Подпрыгиваю, планируя оседлать, но поскольку в костюме лишь один человек и он наполнен воздухом, проминается подо мной. Ткань натягивается, тащит за собой парня и тот падает на меня сверху, полностью обволакивая шкурой древней ящерицы. Со звонким «банзай!» сверху прыгает Денки, выбивая из нас двоих сдавленный вскрик. Тору прекращает танцевать, даже не спрашивает, как её спутник поживает, спешно фотографирует нас, запечатляя. Смеюсь, пытаясь выбраться, барахтаясь в самом низу. Поскольку я лежу на задней части костюма, Оджиро не может встать, но и у меня не получается, поскольку он на мне и всё это время воздух перекатывается в его обмундировании, только мешая. С каждой попыткой хохот поднимается только сильнее. На помощь идёт Урсула и шлёпок, растаскивают нас. Почти задыхаюсь, уже не могу заткнуться, даже всхлипываю. У меня точно всё по лицу размазалось. Мезо аккуратно держит на ручках, сажая почти себе на плечо и кажется совсем не испытывая дискомфорта в пышном платье. С корсетом, шнурки на спине. С такой высоты вижу, как Кацуки дерётся огромными столовыми приборами с Эйджиро, хер знает из-за чего. Да и нужен ли ему повод? В это время Юга преследует Минету, облачённого в какой-то чёрный мешок, предлагая «прикоснуться к прекрасному» активно размахивая главным лучом. Тенья залезает на стол, упирается руками в колени, пока Очако засыпает ему блётски в турбины. Залп! Всех осыпает и я уверена, что отмыться будет сложно, особенно близь стоящим и самому старосте. Внимание он привлёк знатно, и пользуясь этим, жестом просит сделать музыку тише.        — Раз уж мы все разогрелись, думаю, самое время начать конкурсы? Пожалуйста, сядьте и прошу коллег выйти вперёд, — спрыгиваю на пол, иду к нему вместе с Момо, испытывая смешанные чувства от своего отражения в ней. Тратим немного времени, соединяя два стола в квадратный помост.        — Вызываться будут рандомно. У нас подготовлены имена, которые мы будем вытягивать не глядя. В конце, в чат будет скинут анонимный опрос, где каждый проголосует за понравившийся ему образ, — поддерживает официальный тон подруга и мне кажется, что я не вписываюсь со своей ебанутостью и не прекращающимся хихиканьем.        — Автор опроса, который так же не будет озвучен, сможет видеть ваши голоса, так что даже не пытайтесь отдавать бал самому себе, — озорно скалюсь, скулы уже сводит, но я просто не могу прекратить. Как же мне весело! — А теперь, возьмите резиновых куриц, по две на руки и используйте их для аплодисментов. Это вечер кринжа, так давайте же он будет таким даже в мелочах! Начинаем!       Никто не подумал отказаться, вместе с тем выбирая себе курительные дудки и включая дым-машину. Первым оказывается Изуку. Мило улыбается, смущается, неловко забирается на импровизированную платформу. Киваю ближайшим к чаю на чайник, поднимаю чью-то чашку и указываю на кучерявого. Ханта показывает жест «окей», наливает и напиток идёт по рукам, наконец достигает парнишку. Скандируя «пей», вынуждаем его опустошить за несколько глотков. Выдыхает, вытирает рукавом губы. Джиро включает музыку с показа мод, такую всратую версию, где фальшивят буквально на каждой ноте. Мидория собирается с силами, проходит перед нами туда сюда, вставая в позы Всемогущего. В каждой присутствовали поднятые средние пальцы. А учитывая, что он сам одет в факушку, нас послали минимум шесть раз. Аплодируем, дикий рёв собачьих игрушек заполняет пространство. Дальше Денки, без всяких стеснений приседает на корточки, широко разводит ноги, наигранно смущается, хлопает ресницами, сводит их обратно, проводя пальцами по языку, ниже, натыкаясь на разъёмы разметки и пуская пару искорок. Эффектно, красиво. Все веселятся, я стараюсь не отставать, только стало душно, шерсть дыбом, звуки притупились. Ясу лезет на ручки, трётся о грудь, успокаивая. После Хагакуре, вместе с ней и Урарака, попросили считать их как одного. Красиво шагают, держась за ручки, но на середине что-то происходит и изображая трагедию, разошлись в разные стороны. Достали из карманов бумажки с надпись «мы» наклеили в центр очка и под бурные овации вернулись к зрителям. Фумикаге коварно соблазнял своей походкой от бедра на каблуках из голубей. Остановился, провёл по бёдрам, зная, что мы, очевидно, смотрим на них, опустился на локти, не сгибая колени, показывая свою гибкость. Подмигнул, перевернулся на спину, немного нелепо из-за громоздкости костюма, элегантно поболтал лапками в воздухе. Тёмная Тень уместился между ними, нависая над пташкой и на этом всё прекратилось. Если у него не получится с геройской карьерой, в стриптизе точно сможет достигнуть высот. Фух, как-то жарко, вам не кажется? Свистим, гудим, просим на бис, но всё равно приходится идти дальше. Шото выходят с двумя тарелочками пельменей. В огненной руке, со стороны кетчупа — жареные, а в противоположной варёные. Ловко меняет их между друг другом, облизывает губы, при этом сохраняя своё спокойное лицо, утверждает, что он вкусен и желание, с чем бы не сочетали. И голос такой глубокий, убедительный. Оу май, наша кринж вечеринка превращается в хорни пати. Кажется, вечер закончится свиданием с рукой. Тсуи красиво извивалась, плавно повернулась к нам спиной, покачала бёдрами и хвостик головастика повторил в такт.        — С меня началось многое, — подмигивает, ловко спрыгивает на пол. Я уже почти оглохла от крика куриц, настолько громко все аплодируют. Кацуки не церемонится, тяжёлой, грубой походкой доходит до середины, окидывает нас взглядом. Переносит вес на левую ногу, ставит руку на это же бедро, ухмыляется.        — Я могу заменить каждый приём пищи, — он тоже решил сыграть по неожиданным правилам! Да это же невероятно! Вою, стучу пищалками друг о друга над головой, выказывая своё восхищение. Обменивается пятюнями с Аоямой, уступая друг другу место. Парень обводит контуры своего костюма, начиная сверху, по каждому лучу и по итогу, конечно же перетекая на центральный. Две ладони уверенными движениями идут от тела к концу, улыбка становится всё наглее и даже смущения на лице не видно.        — Сегодня можно не только смотреть, но и трогать, — привычно подмигивает. У него голос немного изменился, стал слаще, притягательнее. Я уже всей собой чувствую, как друзья едва могут сидеть на месте, их эмоции настолько яркие, что пропитывают меня. Мина бежит, почти сносит столы к чертям, выражая всей собой нетерпение. Соблазнительно улыбается, почти спотыкается в своей трубе. Поднимает низ, обнажая ноги и ещё немного, будут видны бёдра, но не даёт их увидеть, опуская «подол», пряча от нас. Взамен обнажились плечи, ключицы, очертания начала груди, конечно же в одежде.        — Во мне может поместиться несколько тел, — и тут же заливается смехом, уходит к краю. Шоджи помогает ей слезть, бережно придерживает, спускает. Легко залезает, поворачивается к нам, высокомерно вздёргивая голову. Репликанты, как настоящие щупальца осьминога обвивают сильное тело, подминая ткань, понемногу задирая пышную юбку, показывая зрителями высокие каблуки, поражая нас.        — Если верить легенде, проведи со мной время и получишь сокровище, — немного хрипит, распутывает шнуровку корсета, довольно вздыхает, что звучит слишком пошло в сложившейся обстановке. Платье должно упасть к ногам, но вовремя ловит его оставляет грудь закрытой. В это же время Момо сообщает, что пришла моя очередь. Помогаю здоровяку завязать обратно, стараясь не слишком туго затягивать. Поднимаю оба больших пальца вверх, показывая своё отношение к его выступлению, залезаю на стол. Хвост костюма цепляется за стол, теряю равновесие, падаю на локти, задрав задницу. Ну ладно, пойдём так. На лапах, вальяжно перебираясь в центр, жмусь бёдрами в поверхность. Перекатываюсь на жопу, развожу ноги в шпагате, ложусь, подставляя руки под голову, а хвост неудобно давит на живот.        — Я природный афродизиак, помогу вам, только скажите, — облизываюсь, прикусываю указательный палец. Это невероятное чувство, вот так предстать горящим глазам. Зная, что мне не навредят, безумно весело дразнить, играться, проявлять свою фантазию, сексуальность, от которой обычно отбрыкиваюсь. Реакция друзей тешит эго, поднимает самооценку и даже верится, что я и правда красива или хотя бы весёлая. Моё место заменяет Тенья, шагает привычно, как робот. Натягивает подтяжки, отпускает и они с ярким, смачным, громким хлопком возвращаются к телу. Все и так смотрели только на него, но издав такой звук всё внимание точно отдано очкарику.        — Мощно, быстро, надёжно. Во мне достаточно энергии на долгое время, — будто реклама, но даже в этом есть что-то особое, притягательное. На подиум запрыгивает Серо, выпячивает грудь, как всякий петух, важно переставляет ноги. Подбоченивается, азартно улыбается.        — За один день я могу потоптать много курочек, — звучит весело, даже с вызовом, будто побуждает нас проверить. И неожиданно кукарекает, сигает в низ под общий ржач. Вливаю в себя чай, чувствуя, как пьянею под травами, расслабляется мозг, отпуская все блоки, стоп краны. Проявляя невиданную ловкость, пред нами предстаёт виноградина и я правда начинаю думать, что он в мусорном пакете. И что скажет? От меня хотят избавиться, но не могут? Как-то слишком жёстко.        — Это всё было круто и невероятно, я обеспечен фантазиями надолго, но мой костюм настолько крут, что вам понадобится скорая, — нифига себе, какая самоуверенность. Скептично поднимаю своё подобие брови, пряча фырканье в чашке. Но тут парнишка сдёргивает с себя балахон, показывая всем жёлтую машину. Ах ты сука! Оставляю пойло, хватаюсь за куриц и начинается вакханалия. Все набросились друг на друга, слышны вскрики, смех, крик игрушек. Они визжат так, будто из ада. Меня кто-то сбивает с ног, поваливает, но противника отшвыривает другой. Не успеваю подняться, как меня использовали вместо оружия, схватив за хвост креветки, швырнув в других.        — Успокоились! Мы ещё не закончили, — остаётся строгим и дисциплинированным тоном Иида, размахивая гигантской ложкой над головой.        — Ананас! — крикнули ему в ответ и со всей возможной в данной ситуации бережностью по рукам пошла Ясу, оказавшись в конце у старосты.       По итогу, конечно же, всё же пришлось утихомирить. Но эта потасовка вернула нам задорное настроение, позволяя провести оставшиеся показы в запланированном, кринжовом формате. Кьёка тупо легла на столах, по моржиному лениво глянув на нас, почесала брюшко и в конце сняла один из своих косяков-клыков, сделала вид, что закурила. Это напомнило нам о существование дудок, все синхронно затянулись, довольно мыча, выпуская дым, будто от специальной машины его мало. Рикидо с разбегу пролетел над сценой, показывая, как летают тапки и там, из угла, с пола заверил, что носят многие, но стаптывается под одного. Оу, это неожиданно мило звучит. Запишу в свой список подкатов, зная, что не стану использовать. А Эйджиро, будучи лопатой, предложил посадить дерево, откопать клад и закопать труп. Не, вот это я понимаю, серьёзное предложение. Момо покрутились вокруг своей оси, говоря, что она честно даст взглянуть нам на самих себя её глазами. Ну да, будучи зеркалом странно делать что-то другое. Но это всё равно гениально. Оджиро залез с трудом, костюм чертовски неудобный. Тяжело подышал, махнул рукой, устало выдохнул, что он слишком старый для этого и как истинный динозавр, сполз под стол. Остался последний. Наша сладкая булочка. Одно его присутствие вызывает в нас невероятное желание. Желание пожрать. Коде даже говорить ничего не понадобилось, мы стали одобрительно визжать ему заранее, тем самым позволяя остаться в своей зоне комфорта и не лезть на сцену. Все снова наливают себе чай, обсуждают, кто больше понравился, с чего хорошо посмеялись. Но оказывается, у нас ещё один участник, о котором все забыли. Каким-то чудом кошка вытащила ананас из миски с фруктами, скинула на пол и призывно мяукнув, залезла на него всеми лапами, катая, как цирковая. Ананас на ананасе. Это как; пошёл нахуй, идя нахуй. Обсудив, решили и её включить в наше голосование, а пока, просто отдыхаем дальше. Парни отняли у скоростного ложку, уложили на пол Киришима и положили её сверху, как крест. По приколу сажусь в само углубление и мне не ясно чем думал Каминари, но прыгнул на черевок, катапультируя меня. Выставляю перед собой лапы, цепляюсь за свой гамак над диванами, испытываю невероятный скачок адреналина. Как давно этого не происходило! Спрыгиваю на пол, довольно визжу, сажусь в ложку снова и прошу повторить. Дважды говорить не нужно, лечу ещё раз по той же траектории, смеясь, веселясь. Чай всё больше берёт власть над телом, адекватность отступает на второй, если не третий план. Включаем светофор, мигает, подсвечивая поддельный туман и у нас во много раз круче, чем во всяких клубах! У кухонного островка крутится небольшая толпа, клеят на себя переводные татуировки. Так же среди нас появляются садовые фламинго, Очако резво запрыгивает на него, вооружившись детским молоточком и мы не можем её в этом не поддержать. Ханта тормозит меня, надевает очки с огромным носом и усами, приклеивает душки к вискам и довольно кивнув, отпускает сходить с ума дальше. С разгона прыгаю на плюшевого Жирножвача, утопая в мягкости, чувствуя себя просто невероятно. Мне так хорошо! Чувствую себя живой, целой! Настоящей! Изуку быстро замечает моё валяние, немного пошатываясь начинает читать мне лекцию, какой это крутой герой, какие навыки, характер, что раньше был полицейским. Вспоминаю, что парень умеет делать лицо, как у Всемогущего и прошу научить. Это неожиданно интересует и других, невидимочка ради этого даже нанесла на лицо грим, правда почему-то зелёный, ну да не важно. Все упорно пытаются следовать инструкциям, напрягать мышцы, растягивать губы в улыбке, которая соблазнила стольких людей. Вот не надо так усмехаться! Я читала комментарии к постам о нём. Так чуть ли не эротические книги пишутся. Оказывается, многих людей интересует секс с человеком, который как будто родился в качалке. Не выдерживаем, смеёмся, понимая, что все в классе сидят с лицом героя. Хагакуре не упускает этот момент фотографирует. Кучерявый ловит меня за руку, становится чертовски близко, сжимает мой костюм на затылке, наклоняя голову к себе.        — Я срочно хочу подарить Всемогущему подсолнух, — громко шепчет, едва стоя ровно. Да меня и саму шатает, неплохо так накрыло.        — Я знаю где его достать, — отвечаю в той же интонации.       Сваливаем из общежития и даже за территорию школы. Спотыкаемся, не нарочно толкаем друг друга и несколько раз заваливаемся в кусты. Сплёвываю листья, смеюсь, друг быстро зажимает мне рот. Подносит палец к губам, очень громко шипя, прося тишины. Почти отрубается, каким-то чудом возвращается на ноги. Путаюсь в своих лапах, их становится как-то слишком много. Ложусь прямо на дороге, просто не понимая, зачем мне столько. Ахуеть, у меня же ещё и хвост есть. Пытаюсь найти его, посмотреть. Вот чувствую, есть, но не вижу. Костюм мешает. А совсем не видно? Кое-как встаю, наклоняюсь, держась за свои ляжки, пытаюсь посмотреть, но глупо падаю через себя, перекатываюсь со спины на жопу. Мидория капризно мычит, по детски надувает губы, топает ножками. Берёмся за руки, ковыляем дальше. Так, уже ведь ночь? Нам на улице быть нельзя. Значит нужно прятаться. Веду дворами, останавливаюсь у забора. Подсаживаю парня, жамкаю его ягодицы, такие жёсткие, упругие, мускулистые. А у меня такие же? Не может зацепиться, падает. Извиняется, легко запрыгивает на кирпичную ограду, протягивает руку, подтягивает и мы вдвоём переваливаемся во двор. Изуку, срочно, потрогай мою жопу. Парень приседает на корточки позади, не удерживает равновесие, шлёпается на пятую точку, но как верный друг, исполняет просьбу, мнёт мою задницу. Ну как? Показывает большой палец, уверяет, что во, огонь! Отлично. Вот цветок. Сейчас откопаю. Мы же хотим, чтобы он у Тошинори прожил подольше, да? Значит корень тоже нужен. Рою землю, раскидывая комья, а одноклассник тянет на себя, выдёргивает, падает на спину. Хочет пить. Я тоже. Тихо, ползком, крадёмся к двери, аккуратно заходим. Жду мальчишку, пока снимет обувь, на четвереньках движемся к холодильнику. Достаю сок, ананасовый и вместе смеёмся с этого, пьём, обливаясь. Он ещё и подавился, кашляет. Хлопаю его по спине, аккуратно убираю напиток обратно и подождав, пока обуется, снова лезем через забор. В этот раз он помогает мне и я тяну его к себе. Держу подсолнух в зубах, балансируем, идём по ограждению к углу. Зачем? Просто так. Сейчас нам приходится быть аккуратнее, валятся уже не можем, ведь несём такое сокровище! На цыпочках, шикая друг другу, прёмся обратно в общагу. Тихо тихо закрываем дверь, просим Айзаву говорить тише, а то учителя придут и вливаем в себя ещё чай, едва стоя на ногах.        — Джи-и-и-и! — пьяно тянет кучерявый, ловит меня за щёки одной рукой, перекрывая рот ладонью. Чихаю, сопли тянутся от его кожи к моему носу, но всем всё равно. — Там Всемогущий!        — Да ну?! — говорим всё так же шёпотом. Поворачивается, смотрим на героя, медленно моргая, разинув рты. Ахуеть. Реально. Подскакиваю к друзьям, бью Кацуки по щекам, приводя в чувства, пачкая землёй. Почему он в кетчупе, майонезе и блёстках? На него будто Шото с Югой накончали. — Давайте, как репетировали! Делаем лицо!        — Эт… тотэв… это вы! — всё же выдаёт Мидория, становясь перед героем на колено, протягивая руку. Без цветка. Но пальцы сложил так, будто он есть, тем самым показывая «очко». Подбираю подсолнух пихаю ему и парень кивает, чуть не падая из-за этого. — Это вам!        — Э, а, да, спасибо, мне очень приятно, — кивает, улыбается, принимая подарок, переворачивая корнями вниз. Смотрит на нас, своего подопечного и все с одинаковыми лицами, как у него в геройской форме. Сглатывает, делает пару шагов поближе к коллеге. — Айзава-кун, мне немного жутко.        — Самому в кошмарах снится будет, — кивает, тяжко вздыхает. Подходит ко мне, отклеивает очки от висков, вытирает лицо от соплей своим платком. — Приходим в чувства и по койкам, вечеринка окончена.        — Мы это сами решим, — перечу, жмясь щекой к его руке, мурча. Как вкусно пахнет. Как тепло. Как хорошо. Тенья, спотыкаясь об фламинго, распластался рядом со мной, протягивает свой телефон. — Вот, мы всё проверили. В выходные дни разрешено не спать, сколько пожелаем, главное, чтобы это не отразилось на учёбе.        — А алкоголь? — хмыкает, похоже веселясь от сложившейся обстановки, нежно поглаживая мою скулу большим пальцем.        — Нет его у нас. Это всё ча-а-а-ай, — тяну слово, чувствуя его вкус и только от этого снова пьянея.        — Всё так! — резко подскакивает пёс, с его лица стекают соусы. Сил на то, чтобы открыть глаза не хватило, но говорит чётко. — Особый чай! Купили, заварили, выпили! Всё по правилам! И вообще, ананас.        — Да-а, ананас! — поддерживаем его нестройным хором, тратя энергию на слова. Учителя переглядываются, меня лишают такого комфортного тепла.        — Меня беспокоит, где они достали подсолнух, — делится Яги. Изуку печально всхлипывает, расстраиваясь из-за такого подлого недоверия. А ведь мы от всего сердца! Обнимаю друга, укоризненно смотря на долговязого. Блондин теряется, явно желая утешить, но почему-то не делает этого.        — Трус! Вот все они такие, сначала не доверяют, обижают, а потом ничего не делают, чтобы исправить! — бурчу, гладя мальчишку по спине. К нам присоединяется остальные, утешая. Зелёный всхлипывает, согласно кивает.        — Я всегда так стараюсь, а он совсем не ценит! У меня зависимые отношения! — надрывно плачет, растирая слёзы по моему костюму.        — Бросай его, — твёрдо, уверенно советует псина, валяясь на полу где-то рядом. Согласно гудим, киваем, поддерживаем это решение.        — Но он хороший! — закатываю глаза, но продолжаю обнимать несчастного.        — Был бы хороший, ты бы сейчас не плакал, — приводит аргументы Ханта, поворачивая зарёваное лицо к себе, вытирая сопельки, как истинный друг.        — Верно! Сейчас не оценил подарок, а дальше что? Всего тебя? — куда жёстче, но по факту стелет жёлтая тачка, протягивая чашку чудо чая нашему бедолаге.        — Давай я поговорю с ним! Объясню, насколько не прав! — предлагает Очако, двумя руками жамкая поролоновый средний палец.        — Давай, — кивает, глаза загорелись. Ловит её за руки, крепко сжимает, благодарно улыбается. — Спасибо!        — Только скажи, с кем конкретно, — затихаем, смотрим на Изуку. А у того такая пустота в глазах, сразу видно, активно думает. И начинает снова плакать.        — Я не помню, о ком мы! — бля, бедный мой мальчик! Сейчас сама заплачу. Ситуацию спасает Кьёка, включая супер зажигательную песню.       Слёзы в сторону, поднимаемся как можем. Кручу Мидорию в руках, веселя, пока Тенья проводит конкурс оригами из капустного листа. Парень неожиданно ловит меня за талию, поднимает над головой и с этой высоты вижу учителей, сидящих на кухонном островке. Наплевать. Меня перехватывает Сато, уверяет, что я должна это попробовать! Что «это» сказано не было. Ставит прямо на столешницу, запихивает в рот какую-то еду. Ебать, что это? Они уронили пельмень в чай? Друг открыто угорает, тыкает пальцем. Злюсь, тяну его к себе, нависая сверху, раз уже есть такая возможность. Тянусь к губам, намереваясь выплюнуть ему в рот, но тут в меня прилетает Жирножвач. Учитывая размеры плюшевой игрушки, снесло нахер не только меня, но и самого Рикидо, а так же чуть не задело преподов, едва успели уклониться. Падаю на пол, ошалело смотрю по сторонам. Это был Аояма, злится, что я ему изменяю. Сама ведь предлагала ему стать моим мужем! Сахарный, шокировано втягивает воздух, округляет глаза.        — То есть всё, что было между нами — фальш?! Ты просто использовала меня, тебе только еда и нужна, так и скажи! — отворачивается, закрывает лицо ладонями.        — Неужели те бутерброды ночью для тебя ничего не значат? Какие-то десерты важнее? Конечно, вкуснее ведь! — голос надрывный, грустный. Теряюсь, тяну к нему руки, хочу успокоить, но тут ещё и Рикидо в печали, его тоже нужно поддержать. — Я помню, у тебя ещё два свидания, там тебя тоже накормят!        — От миски к миски, сама не устала? — качок хватает за плечи, встряхивает. На нас смотрят остальные, пока что держат дистанцию, не влезая в конфликт.        — Я… Я… — наворачиваются слёзы. Плачу, бегаю глазами между парнями. — Мне жаль! У меня зависимость от внимания и любви! Я не хотела вас обидеть! Вы мне важны!        — Mon Dieu — вздыхает Юга, обнимает и кондитер тоже наваливается сверху, зажимают меня между своими телами. — Всё хорошо, ты тоже нам важна.        — Мы пройдём через это вместе, — соглашается. Ненадолго отходит, достаёт из холодильника торт и мы сползаем на пол, едим прямо так, чайными ложками.       Пока вдруг не появляется Денки, зачерпывает его гигантской ложкой и сбегает. Бросаемся вдогонку, уже забыв, что только что было. Пикачу налетает на валяющегося Кацуки, спотыкается, падает. Десерт летит дальше, оказываясь прямо на заднице Шото. Спокойно смотрит, как коржи кусками падают на пол, поворачивается к Минете, уверяет, что он теперь сладкий, предлагает попробовать. И он пробует! Виноград укусил кетчунез за жопу! Господи, я надеюсь это кто-нибудь заснял. Гудим, бьём курицами об пол, вызывая невероятный шум и от этого смеясь ещё сильнее. Мина ловит за руку, тянет за собой. Кода поднимает Момо над собой, так, что та лежит на боку. Суть такая, камеру на таймер, телефон в рот и запрокинув голову — фоткаемся. Тренд такой видела. Дважды повторять не нужно, я сейчас готова даже срать на скорость. Наша личная папарацци Тору катается на старосте по всей гостиной, заставляя использовать причуду, чтобы ничего не упустить. Например, как Киришима пытается ходить на голубиных каблуках Фумикаге, завистливо смотря, как Мезо, задрав юбки до колена, красиво и без дискомфорта рассекает перед ним туда сюда. Мне правда интересно, когда, зачем и при каких обстоятельствах они научились. Я даже в обычной обуви не особо умею, а тут такое. Вряд ли когда-либо смогу проверить, но это же сложно. Парни поворачиваются на меня, переглядываются и предлагают попробовать. Просто скотчем туфли к лапам примотаем. Даже не подумаю отказаться. Как вам? Креветка на голубях! Такое не каждый день увидишь! Стоять легко, мои ноги полностью помещаются там, где у остальных пальцы. Да и ходить за счёт этого могу, только неудобно, что перевешивает, тяжёлые. Бакуго смотрит внимательно, задумчиво, стирая с себя салфетками остатки соусов и понимает, что по сути, я всю жизнь хожу на носочках. Их пятка — мой скакательный сустав. Ну, вообще да. Это не доставляет дискомфорта, мне вполне удобно. Резко затихает музыка, обрывает наш разговор. Смотрим в сторону колонки, там стоит очкарик, держа над головой часы. Полчетвёртого. Уже очень поздно. Все всё прекрасно понимают, будим тех, кто уже отключился, убираем еду в холодильник, оставляем уборку на утро. Сейчас все идут мыться, а я просто спать. Несмотря на то, как резко закончилась тусовка, мне не грустно. Чувствую воодушевление, силы жить, счастье. Мне чертовски хорошо! Может, конечно, всё из-за чая, но важно ли? Желаю друзьям сладких снов, остаюсь внизу, собирая пищевой мусор, натыкаюсь глазами на учителей.        — А, о, мы тут это, — лихорадочно думаю, пытаюсь придумать оправдание. Заинтересованно смотрят, едят сырное ассорти, приготовленное нашим французом для тусы.        — Может, лучше поговорим завтра? — мило улыбается Тошинори, держа в свободной руке подсолнух. Откуда и зачем? Он типа с цветами по ночам гуляет? Это странно.        — Согласен. Сейчас никто из нас не готов к этому разговору, — Шота вздыхает, подходит ко мне. Пячусь, спотыкаюсь обо что-то валяющиеся на полу, и как в фильмах, терзая клише, мужчина ловит меня, резко сжимая костюм на рёбрах, под грудью. Сглатываю, слежу за каждым его движением, принюхиваюсь. Злится? Разочарован? Нет. Он совершенно спокоен, даже весел. Невероятно. Возвращает мне равновесие, достаёт из кармана влажные салфетки, вытирает мои руки от земли, крема, кечунеза, ещё какой-то фигни. Заботливо. Мило. Какой же он невероятный. Выкидывает испорченные, возвращается ко мне, бегло чмокает в лоб. Губы у него обкусанные, горячие, немного влажные. — Спокойно ночи.        — Спокойной, — тихо хриплю в ответ, совсем теряясь, борясь с желанием наброситься на него и ни за что не отпускать. Чтобы целовал дальше, ещё, больше, везде. Яги, с лёгким румянцем хлопает по плечу, будто подбадривает.        — Мори, девочка моя, мы тебя очень любим, — и уходит вслед за коллегой, оборачиваясь только у самых дверей. Салютует растением, сыпя немного земли с корней. — Передай юному Мидории мою благодарность, очень милый!       Я нихуя не понимаю. И где Ясу? Поднимаюсь к себе, ощущая пространство как чуждое, несуществующего. Есть только я и мои чувства. Почему сказал, что меня любят? Мне это известно. Говорить вслух это… странно. Мысли откатываются немного назад, пока раздеваюсь, вылизываюсь, чувствую на шерсти привкус этого вечера и влажных салфеток. Тёплых рук, запаха моего комфортного человека. Он просто невозможен. Не существует таких людей. Его доброта, спокойствие, то, как принимает все мои стороны, прощает. Я не могу не восторгаться им. Бесконечно, без остановки, вечно. Довожу себя до чистоты, протираю лицо мицеллярными салфетками. Устала. Но недостаточно, чтобы вот так просто лечь спать. Я всё ещё чувствую на себе его руки. Горячие, сухие, заботливые. Он почти трогал мою грудь, был так близко. Если бы только ухватился немного повыше. Как бы это было? Нежное поглаживание или сжал? Нет, в такой ситуации конечно понятно, вариант один, а если просто? Без моего падения? Пробую на ощущение, касаюсь себя сама, представляя, что это он. Соски твердеют, реагируют, лезу под одежду, обвожу их подушечками, щекоча себя шерсть. Невесомо коготками по рёбрам, прикосновение к шраму от ножа вызывает сдавленный выдох. Царапаю спину, совсем слегка, спускаясь ниже, к пояснице, выгибаясь. В моей голове такой чёткий силуэт. Я помню его дыхание, жар, взгляд, голос, запах, даже во время утреннего стояка. По телу бегут мурашки, закусываю хвост, сдерживая стоны, лезу под резинку трусов, возвращая другую руку на грудь, сжимая, гладя. Внизу петляю по лобку, шаг за шагом приближаясь к половым губам, клитору. Слегка давлю на него, глажу по часовой стрелке, запрокидывая голову. Я не чувствую собственных рук, но есть его. Приоткрываю глаза, подпитывая образ картонной копией. Будто он здесь, смотрит на меня сейчас, наблюдает. У Шоты такие губы, боже. Я уверена, они обжигающие, как и весь он и если поцелую, то точно расплавлюсь. Как бы хотелось этого. Мышцы напрягаются, представляю, что это Айзава так крепко обнимает, давит своим весом и уверена, если подниму голову, то уткнусь в его шею, смогу укусить, сильно, до крови, оставляя след. Господи, как же мне этого хочется! Оргазм накрывает, перекрывая дыхание, кратковременной вспышкой. Скачок невероятной силы привёл к её полному отсутствию, оставляя на память только слабость, тяжесть, бешено стучащее сердце.