Уроки литературы 2

      МА готовили и что-то пели на кухне, я прошёл в комнату. Правильно ли я поступаю, не предупреждая Колю о знакомстве с родителями? Хотя рано или поздно это должно произойти, если мы собираемся строить совместное будущее, а я на меньшее не согласен. Я смерился с поражением в первый раз, но второй раз точно не могу облажаться. Коля будет моей хоть и второй, но последней любовью. И теперь моя очередь отдавать все силы.              Я сел за стол, чтобы скоротать время и сделать уроки. Был уверен, что сдам литературу, что смогу подготовить Голышева к литературе так же хорошо, как это сделал бы любой бы репетитор. Был уверен, что у нас выйдет поступить на один факультет, что у нас всё получится. От него веяло надеждой и терпением. И я взял бы это терпение в свои руки и сжал бы до хруста, до обморока, до клятв любви и просьб о поцелуях.              Время подходило к шести. Вышел на веранду, сообщив родителям, что сейчас вернусь не один. Они уже сидели за накрытым столом и говорили о работе, попивая вино. Я занервничал. Они ждали, наверное, девушку? Хотя…              Я даже не переживал по этому поводу, ведь МА были всегда на моей стороне и принимали меня любым, отчего им теперь злиться, что полюбил я мужчину? Глупо было нервничать и сомневаться в последний момент. Голышев зашёл на веранду через десять минут моего ожидания. Он снял шапку и поцеловал меня в щёку.              – Там очень холодно. Ты уже определился, какой фильм будем смотреть?              Он стал раздеваться и разуваться.              – Знакомство с родителями, – ответил я.              – Ого, – Коля повесил куртку на крючок, – а кто написал?              – Боюсь, что никто.              Он с удивлённым лицом посмотрел на меня, затем задумался и щёлкнул пальцами, предложив, по его мнению, гениальный ответ:              – Русское народное что-то?              – Не уверен, что народное, но русское точное, – с сарказмом ответил я.              – Ладно. Видимо я ещё не силён в этих литературных штуках, но у меня хороший учитель. Буду послушным мальчиком.              – Не сомневаюсь, – проговорил я и открыл ему двери. Мы зашли в тёмный тёплый коридор, в конце которого светил свет из закрытой двери кухни.              Голышев хотел свернуть влево, в мою комнату, но я взял его за локоть и предложил пройти прямо.              – Зачем нам на кухню? Там кто-то сидит ведь, – непонимание.              – Я хочу, чтобы мы пошли на кухню. Ты не против?              – Да я не против, – сомнение.              Я открыл дверь. Коля держался за мной. Алёна поднялась изо стола и замерла в ожидании. Матвей опустошил бокал и посмотрел в нашу сторону. Я зашёл, ведя Голышева за толстовку. Он сопротивлялся и просил меня остановиться, пока не поздно.              – Привет, – Алёна улыбнулась ему.              – Мы думали, что ты познакомишь нас со своей девушкой, а не друга на ужин приведёшь, – вздохнул Матвей, который отменил ради этого работу.              Коля всё понял. Он отошёл к двери настолько, насколько это позволяла ему кофта, которую я ещё держал.              Я молчал, переводя взгляд от папы к маме.              – Чего стоите-то? Друг так друг. Приятно познакомиться. Ты как раз ни разу не знакомил с друзьями, тоже хороший повод, – проговорила Алёна.              – Повод-то хороший, – поддержал её Матвей, – но с девушкой-то поссорились?              – Нет, – ответил я. Неужели они ничего не поняли?              – Может, пойдём в комнату? – спросил шёпотом Голышев. Но его услышали все. Страх и злость. Очевидно, что ему хотелось провалиться сквозь землю. А мне казалось, что это получиться как-то проще.              – Саш, ты чего стоишь, как вкопанный? – спросил Матвей.              – Я же сказал, что познакомлю вас со своей любовью. Никто не уточнял, что это будет девушка.              Тишина. МА смотрели друг на друга. Я смотрел на Колю, а он в пустоту. Кажется, в его планы не входило такое знакомство.              Все чего-то ждали.              – Это Николай Голышев, и он мой парень, – решил прервать тишину.              Отец поднялся изо стола. Прошёл до крана. Открыл. Помыл руки. Лицо. Снова руки. Взял чистую тарелку, развернулся в нашу сторону и кинул её в пол.              – Это какое-то издательство. Да что с тобой не так? Ты насмехаешься над нами с матерью? Да мы тебя после больницы не трогали, позволяли тебе делать, что твоей душе угодно, думали, что это поможет тебе, а ты привёл в дом парня? Ты в своём уме?              Он дошëл до стола, ударил по нему, затем швырнул в меня другой тарелкой и, указав на дверь, крикнул:              – Собирай свои шмотки, и чтобы я больше не видел тебя в своём доме. Ты нам больше не сын.              Я посмотрел на Голышева, который отошёл от меня ближе к выходу. Эту двухсекундную тишину прервал громкий звонок. Коля поднял трубку, потом осмотрел всех вокруг и дрожащим голосом проговорил:              – Вицин сбила машина, она в больнице без сознания.