Наследие

Вечером я сидел на кухне и смотрел видео в наушниках, поедая свой начавший остывать ужин, когда ко мне подошёл Рирз. Вернее, подошёл он к холодильнику, а потом подсел ко мне. Я вынул один наушник. — Чего? — Ты обычно не любишь есть в одиночестве. Где Софа? — Без понятия. — сухо ответил я, собираясь вновь воткнуть наушник, но бастард придержал мою руку. — Рирз, я ненавижу, когда меня вот так хватают! — Мне пофиг. Днём вы с ней выходили, а вернулся ты один и недовольный. Что случилось? — Ничего. — Флейм. — Твою мать, что я делаю не так?! — вскочил я и ударил рукой по столу. — Отличное начало… — Я же вижу, что ей херово, я пытаюсь заботиться и поговорить с ней, а она наорала на меня и ушла! Что не так с этими бабами, объясните мне! Холдбист подумал, жуя своё яблоко, половинку которого он протянул мне. Я оставил фрукт к тарелке, съем потом. — Она меня больше не любит, да? — спросил я тревожно. — С чего ты взял? — Раньше она не орала так… ну… не орала с видом, что я её по-настоящему выбесил. Обычно она прикидывалась. Боже, если она меня не любит, я же… — Верд, сейчас секрет открою. Любить — не значит во всём потакать и всегда улыбаться. Любить — значит стараться понять человека, желать ему блага… — Так я и стараюсь и желаю! Почему она этого не делает? — я упёрся в стол руками и уставился на Холдбиста. — Зная тебя, ты скорее всего донимал её своим «ну поговори со мной», вот Софу и прорвало. Вам надо просто встретиться, извиниться друг перед другом, и всё. — Извиняться должна она. Она же наорала, а я как лучше хотел! — Флейм, ты как ребёнок. Она потеряла отца, скорее всего после этого у неё началась затяжная тоска, или депрессия, ей стало тяжело учиться, и поэтому она не появлялась. Накопились долги по учёбе, невысказанные подавленные эмоции тоже, и когда ты начал лезть к ней, она не придумала ничего лучше, чем рявкнуть и попытаться оградить себя от стресса. Пойми, ей неприятно разговаривать о том, что она чувствует. Ты ведь тоже это не любишь. — Но это другое! — Ну кто ж виноват, что вы оба закрываетесь в себе и оба холерики? В общем, совет таков: иди и извинись. Даже если не считаешь себя виноватым. — Почему я? — Не знаю, обычно когда мои родители ссорятся, отец уступает матери, хотя искренне считает, что он не виноват. Просто порой лучше уступить, так и время, и нервы сэкономишь. Я надулся. — Когда отец ругается с матерью, они потом просто не разговаривают. — Ну ты хочешь чтобы у вас было так же что ли? — Я хочу, чтобы она перестала закрываться. Это выглядит так, будто она мне не доверяет. — Ну, ты беспечный своенравный избалованный наследник. Было бы страннее, если бы она бросилась тебе вещать о том, что у неё на душе. — Вообще-то я стал лучше с тех пор, как меня сюда забросили. — Да ну? В чём это проявилось? — В том, что я ещё тебя не сжёг. — Не то, чтобы меня это напугало. — Ой всё. — отмахнулся я и вернулся к еде. — Приятного аппетита. — ухмыльнулся Рирз, собираясь уходить, забрав из холодильника свой сендвич. Я подумал. — Погоди. — В чём дело? — обернулся Рирз. — Я правда не люблю есть в одиночестве… поешь со мной? Он слегка улыбнулся. — Как скажешь, лорд Флейм. Холдбист устроился за столом, и мы стали есть вдвоём, разговаривая об экзаменах, каком-то фильме, и о планах на лето. Следующим утром я пошёл искать Софит. Она была в столовой и пила кофе, попутно написывая конспекты, собрав волосы в лохматый пучок и надев очки. Я встал рядом. Она не реагировала. — Соф. Со-оф. Софа. Софит. София. — она не реагировала. — Да Софа! — я упёрся руками в спинку стула и стол и как-то случайно толкнул плечо Софы животом. Вообще я конечно хотел её толкнуть, но как-то более изящно. Покачнувшись от толчка солидным чревом, она обернулась и столкнулась со мной нос к носу. Слегка отпрянула назад и поправила съехавшие круглые очки, тыкнув в переносицу. Затем потянулась к уху и вынула наушник. — А? — Ага. Я тебя уже минуту зову. — Что ты хочешь? — она попыталась отодвинуться назад, чтобы я не сильно упирался животом в её плечо, но я держал стул. — В общем… я насчёт вчерашнего. — давай, ты сможешь! миримся с Софой, требуем от неё массаж животика, а потом идём покупать эклеры! — Извини меня. Как же тяжело дались мне эти слова. Не помню, чтобы извинялся раньше, не считая себя виноватым. Софа медленно моргнула. — Я не должен был тебя донимать. Не злись на меня. Софа посмотрела на меня и сняла очки. Вздохнула. А затем улеглась щекой на моё круглое брюшко и погладила его по часовой стрелке, тем самым пробуждая и без того неуёмный аппетит. — Ты тоже прости пожалуйста, что наорала. Верд, когда я буду готова к этому, мы обязательно поговорим, ладно? — Да. — кивнул я, млея от её касания и приобнимая. — Ты ведь меня не разлюбила? — Конечно нет, как я могу? — улыбнулась она и чмокнула меня в пузо. — Урчит хорошо так, ты не завтракал? — Я совсем не ел, у меня совсем нет сил! — запричитал я. — Только посмотри, как я похудел от горя! — Бедняжка, ты же так страдал! — Да, боже, я едва на ногах стою! Я так переживал о нас с тобой, что не мог есть! — Мой несчастный милый лорд, ты должен отдохнуть от всего этого! Ты должен отсыпаться, отъедаться, желательно не учиться… — И именно поэтому ты пойдёшь меня кормить в моих покоях, моя будущая жена! — Да, как прикажете, мой возлюбленный исхудавший муженёк! До моих покоев мы добрались во второй половине дня, и пока я предавался чревоугодию, или, как назвала это Софа, с умным видом поправляя очки, — гастролатрии, она накидывала список вещей для соревнований, попутно жамкая моё пузцо. Обожравшись до того состояния, когда сидеть было очень тяжело, я рухнул на диван и тяжело вздохнул. Живот вдавливал меня в моё ложе, а я смотрел на Софу и скулил: — Мне плохо, я объелся, и попить очень хочу, а встать не могу, Софа, я умираю! — Бедняжка. — она чмокнула меня в щёку и поднесла к губам стакан воды, второй рукой оглаживая брюшко. — Я запомню тебя как своим возлюбленным милым лордом, который два раза в день страдал от обжорства. — Не то, чтобы прям страдал, — пробубнил я. — Так… увлекался. — Ах, увлекался? — она взяла мой живот обеими ладошками и нежно его покачала. — Ты краснеешь. Стесняешься? — Душно просто… — Мгм, понятно. — улыбнулась Софа и улеглась рядом, гладя мне тугой животик. — Верд. — А? — Ты не толстый, ты просто хорошо упитанный красивый мальчик. — она поцеловала меня. — Я знаю. — пробубнил я. — После того случая с зельем правды ты всё время это говоришь. — Ну раньше ведь я не знала, что ты жирка своего стесняешься. Ты ведь ещё и напыщенный такой всегда ходишь, я никогда бы не подумала, что животик тебя смущает. Может, ты ешь так много, потому что стеснение заедаешь? — Без понятия, я об этом не рассуждал. Это ведь не так важно. — Да. Ой, у тебя глазки сонные, поспишь? — Мгм, полежи рядом, пожалуйста. — Конечно, зефирка. — она снова меня поцеловала и убрала мне со лба пряди волос. И я задремал на её плече после сытного обеда. А на следующй день я, Рирз, Вихт, Стелла, наш тренер и Софочка выехали в Файрлайт на соревнования, итог которых я не забуду никогда.