Годунова на царство?

При взгляде на место упокоения святого — чего Саша прежде старательно избегал, таращась куда угодно, только не на центральный экспонат — сразу пришли в голову строчки бессмертного поэта: Перед ним, во мгле печальной, Гроб качается хрустальный, И в хрустальном гробе том Спит царевна вечным сном.* Насколько ему было известно, рака никогда не делалась полностью из стекла. Однако здесь стояла именно что прозрачная гробница, перевитая несколькими лентами темного металла. — Это, кстати, тоже как-то неправильно, — задушенным голосом подтвердил Сашины мысли Ярослав. — Это какие-то неправильные пчелы? — шепотом предположил Саша. — Ага. И они делают неправильный мед, — подхватил Ярик. Слегка разрядив обстановку, они улыбнулись друг другу и шагнули к гробнице. Что дальше происходило с Яриком, неясно. А вот Саше улыбаться сразу расхотелось. Для святых мощей обитатель раки был слишком… целым? Это был вполне себе человек, которого было отлично видно сквозь прозрачную крышку. Как ни странно, он не смотрелся мертвым, но живым, разумеется, не выглядел тоже. Как в сказке про Буратино: пациент скорее жив, чем мертв, пациент скорее мертв, чем жив. Судя по всему, довольно высокий при жизни, иссушенный теперь почти до состояния мумии. На лице и руках восковая кожа. Пальцы-веточки, острый нос, тонкие бескровные губы, волнистые волосы по плечам цвета тусклого золота. Вот вроде бы лежит себе тело и лежит — явно давно, — ничего уже в нем не осталось от человека, каким был когда-то, но все равно лицо мумии Саше показалось крайне неблагостным для святого. Наоборот даже, будто выжидающе-злобное выражение застыло на мертвом лице, предвкушающее: мол, пока я лежу себе и никого не трогаю, но однажды встану, и тогда — берегитесь! Саша нервно моргнул и перевел взгляд на богатое одеяние святого. Поблекшая от времени, когда-то алая парча укрывала тело от горла до пят, только пальцы рук, на один из которых было надето кольцо, и виднелись. И все расшито золотой нитью, причем в вышивке вперемешку с крестами и латинскими буквами (что логично) шли совсем незнакомые Саше символы, похожие на руны. Такие же символы были насечены на ленты, что опоясывали гробницу. Слова «странно-странно-странно» множились и ощутимо висели в воздухе, а также сигнализировали у Саши в голове красным тревожным светом. И тут мертвые пальцы шевельнулись, блеснуло кольцо, похожее на птичий глаз: черная середина, желто-оранжевый ободок, оригинальное обрамление из темного металла. А может, это у Саши от стылой духоты и запаха ладана голова закружилась? Саша дернулся и хотел обернуться к Ярику: ты тоже это видишь? Но не смог. Его взгляд зацепился за открытые глаза мумии. Почему они открыты? Ведь Саша точно помнил закрытые глаза и тень от рыжеватых ресниц (какие ресницы? ведь это древний труп!) на запавших скулах. Так много вопросов, так мало ответов. Но глаза мертвого вопреки всем законам мироздания светились раскаленными багровыми точками. И эти зловещие глаза таращились прямо на Сашу. Рот мумии открылся, извергая кровавого цвета туман. Вместе с туманом в голове у Саши кто-то заговорил раскатистым голосом. Слова на незнакомом языке почему-то были почти узнаваемыми. Сашу словно выдернуло из привычной ему реальности, и он завис вне времени и пространства наедине с этой непонятной, но, без сомнения, опасной тварью. Даже сердце остановилось, и Саша забыл, как дышать. Со стороны он видел самого себя: бледного, с пустым взглядом. И он, покинутый собственной душой, медленно, с эффектом слоу мо, заваливался в сторону гроба. Судя по траектории, столкновение было неизбежно, как и следующее за этим падение раки на пол. Наверное, это будет даже хорошо: опрокинутому мертвяку станет не до него, и Саша сбежит… куда-нибудь подальше. — Саша! Саша, блин! Очнись! — шепотом заорал ему в ухо Ярик. От этого шепота-крика ментальный и реальный Саша мгновенно схлопнулись в одного, целого. Баярунас дернул его на себя, и Саша, вместо того, чтобы скандально снести гроб, мягко спланировал на товарища. Ярик дрогнул в коленках, скрипнул зубами, но удержал Сашу в более-менее вертикальном положении. А оттуда уже Саша сам, добровольно, шлепнулся на пол, посидеть на попе ровно. — Т… ты это видел? — промямлил Саша слабым голосом. Голова у него будто мокрой ватой была набита, сердце колотилось как бешеное. — Что видел? — приземлился рядом Ярослав. — Э… это… Саша вытянул шею, чтобы осторожно, одним глазком взглянуть на мумию. «Святой» — святой, блин, как же! — лежал весь из себя как приличный покойник. Глазами не лупал, пальцами своими паучьими не шевелил, туманом не плевался. Показалось, что ли? — Нет, ничего, — Саша втянулся обратно и завис. — Что случилось? — участливо, без привычной подковырки, спросил Ярик. — Тебе плохо стало, да? — А что ты видел? — Да ничего особенного. Ты постоял, постоял, вдруг глаза закатил, побелел весь и стал падать. Ну, я тебя и дернул, чтобы ты в гроб лобешником не вписался. — С… спасибо… — Да не за что. Может, на свежий воздух? Что-то здесь слишком душно. Еще трупак этот… воняет будто. Или мне кажется? — Да, идем. Ярик подскочил, подал Саше руку. И хотя тот уверял, что уже в порядке и может идти сам, Баярунас все равно всячески проявлял заботу и пытался поддерживать, подставлял плечо. Выходя из часовни, Саша услышал за спиной скрипучий, похожий на звук рассохшихся половиц, смешок. Он вздрогнул и поежился, будто ему между лопаток со всей силы залепили тяжелым снежком. Показалось. Это все стресс и спертый воздух. И общая трепетность нервной системы. Ему совершенно точно всего лишь показалось. Оказавшись на улице, Саша первым делом старательно и часто задышал, чтобы поскорей выгнать из легких тошнотный воздух, пропахший ладаном и мертвечиной. — Вон лавочка, — повертевшись по сторонам, сообщил Ярик. — И не дыши так интенсивно, гипервентиляцию себе сейчас устроишь, еще хуже будет. — Куда уж хуже? — задался вопросом Саша, но послушно сделал несколько шагов и упал на ледяную лавку. — Вон девчонки идут. Ничего им не говори, просто голова закружилась, сейчас станет лучше. — Понял, — кивнул Ярик. — Принял. — Саша, что случилось? — встревоженно спросила Дарья. — Все в порядке, — Ярик вклинился между девушками, подхватил их под локотки. — Саша у нас слишком впечатлительный, ему всего лишь нужно немного свежего воздуха. А можете меня сфотографировать на фоне вон той елочки? И целеустремленно потащил своих спутниц к елке. Мельком обернулся на Сашу: «долго не сиди, отморозишь… важное». — Очень кушать хочется, — продолжал болтать Ярослав так, чтобы никто и слова вставить не успел. — Даша, Вера, а мы с Сашей приглашаем вас в ресторан, только не знаем, в какой, сами мы не местные… Девицы уже смеялись вместе с Яриком, а Саша получил возможность посидеть один и слегка прийти в себя. Только чуть-чуть, а то, и правда, лишится какой-нибудь существенной части организма на таком морозе. * А.С. Пушкин «Сказка о мертвой царевне и о семи богатырях»