Годунова на царство?

Мы чтим мертвых за тот мир, который унаследовали. Однако, если мы позволим мертвым править этим миром, то сами будем уничтожены. (с) сериал «Карточный домик»

Впервые оказавшись в Тобольске, безжалостно выброшенный на мороз из теплого, уютного нутра поезда, Саша испытал когнитивный диссонанс. Теоретически он знал, что существует полюс холода, и он находится вовсе не в Тюменской области. Но практически не представлял, как это может быть еще холодней, чем на заснеженном перроне железнодорожной станции города Тобольска. Но несколько дней, прожитых в этом интересном, загадочном, мистическом и очень гостеприимном городе убедили Сашу в одной простой истине: сибиряк не тот, кто не мерзнет, а тот, кто тепло одевается. Если, согласно заветам встречающих и провожающих поезда теток с клюквой, снарядиться для начала в термобелье, потом надеть носки потеплей и плотный свитер, сверху натянуть штаны на синтепоне, непродуваемую куртку, нормальную шапку, хорошую обувь и завершить образ правильно подобранными рукавицами, то в Тобольске, оказывается, вполне можно жить. А не вымирать, подобно мамонтам в вечной мерзлоте. Данью столичной моде и демонстрацией Сашиного стиля оставался тот самый дизайнерский шарф, плотно повязанный поверх сибирского комплекта одежды. Правда, теперь это смотрелось скорей практично, нежели стильно. Но Саша не огорчался, потому что умел правильно расставлять приоритеты. Итак, снаряженный соответствующим образом по самые уши и даже выше, Саша готов был отправиться на кладбище. Но только при свете солнца и ненадолго. А Ярик, как пионер, был всегда готов к любой движухе, кроме, разумеется, голодовки. *** При первом приближении Завальное кладбище выглядело вполне безопасным и безобидным. — Завальное, потому что раньше находилось за чертой города, за валом, — объяснил начитанный Ярик. — Потом город разросся, но христианское кладбище так и осталось одно, еще с тех времен. Смотри, здесь декабристы похоронены… Центральная аллея была аккуратно расчищенной, могилы — ухоженными, а надгробные плиты смотрелись вполне монументально. Дальше, графично перечеркнутый голыми ветвями деревьев, виднелся храм. — Церковь Семи Отроков Ефесских, — продолжал делиться знаниями Ярик. — Нам туда. Но в этот раз сыскарская удача изменила Ярику. — Что ты, сынок, что ты, — всплеснула руками бабулька, сидевшая в церковной лавке при входе в храм. — Никаких документов, никаких архивов тут отродясь не водилось. Это же церковь, а не контора, понимать надо. Бери вот иконку именную, тебя как звать-то, сыночек? — А кто-нибудь еще в храме сейчас есть? — деловито спросил Саша, сорвав бабульке торг. — Это кто же, например? — подбоченилась старушка и прищурила на Сашу глаза. — Ээээ… Батюшка? — предположил Саша. — Батюшка, милок, к вечеру будет, к службе ближе. А сейчас только я и сторож, Петюнька. Только он глухой и не в себе от рождения. Позвать? — Как же он сторожит, глухой и не в себе? — удивился Ярослав. — С Божьей помощью, — бабулька сложила благостное лицо и недолго поглядела в потолок. Потом снова сделалась необычайно деловой. — А батюшка у нас молодой, из семинарии только. Я же здесь почитай лет двадцать сижу. Ты у меня спроси, только вежливо. Ярик даже растерялся, чего на памяти Саши с ним не приключалось. Они явно подошли к вопросу не с той стороны. — Меня Александр зовут, — Саша решил спасать ситуацию, применив свое природное обаяние, и разулыбался бабке. — Мой друг — Ярослав. А ваше имя-отчество как? — Аполлинария Феоктистовна, — и непонятно было, то ли старушка шутит, то ли издевается, то ли правда фиг выговоришь, как ее звать. — Дорогая Аполлинария Феоктистовна, — без запинки произнес Саша. Не зря он был профессиональным актером и умел четко произносить еще и не такое. — Расскажите все. Нам очень нужно. —Чегой-то все? — удивилась старушка. — Все про документацию, — подключился Ярик, застенчиво улыбаясь, очаровательно строя глазки и хлопая пушистыми ресницами. Двойного удара бабулька не выдержала. — Дык, в городском архиве все, — призналась она. — Здесь и держать негде. — А в архиве был потоп, — припомнил Ярик. — Круг замкнулся. — Точно ничего не осталось? — продолжал надеяться Саша. — Точно, голуби мои, точнее некуда. Так иконку брать будете? — Мы лучше пожертвование в пользу храма сделаем, — не захотел иконок Саша. — Благое дело, — одобрила старушка. — Вот сюда средства перевести можно. И подсунула Саше карточку с номером счета. — Вот это Аполлинария, однако, — резюмировал Саша, вывалившись из храма слегка ощипанным, но непобежденным. — Акула бизнеса. — Что же делать? — огорчился Ярик. — Ну, не могло же нам бесконечно везти, — не удивился препятствиям на пути Саша. — Скорее, легкость, с которой ты изначально добывал инфу, была подозрительной. А сейчас все закономерно. — Да я смотрю, ты оптимист, — насмешливо фыркнул Ярик. — Реалист — будет вернее, — не согласился с определением Саша. — И что ты предлагаешь делать дальше, реалист? — Вернуться в музей и попробовать раскопать еще что-то там. Или, вознеся молитвы Фортуне, наведаться снова в городской архив. В конце концов, не все же потонуло, что-то осталось наверняка… Рассуждая таким образом, подельники почему-то шагали не в сторону ворот, а наоборот, в глубь кладбища. Расчищенные дорожки становились все уже и уже, деревья вокруг из тонкоруких прозрачных березок метаморфизировались в солидные мрачноватые кедры. И могилки были не столь пафосны, как те, что стояли поближе к Отрокам Эфесским. — Куда это мы забрели? — задался вопросом Саша, угодив ногой в глубокий сугроб. — А главное, как нам отсюда выбрести обратно?