Годунова на царство?

Ничего более умного Саша сделать не догадался. А «Женек» само вырвалось. Как еще его прикажете называть? Боженька? Рогатый? Чрезмерно пафосно. От Евгения же и до Женька недалеко. — Что тебя не устраивает? — мертвый вопросительно приподнял бровь. Мимика ему давалась так же не очень здорово. Все выходили какие-то жуткие гримасы. На взгляд Саши, при таком отвратительном результате, может, и пытаться не стоило? С другой стороны, постоянные тренировки рано или поздно дадут эффект. Но Саша надеялся, что у мумии не будет никакого «поздно». Что получится с ним покончить в ближайшее время. А значит, пусть кривляется, пока есть такая возможность. Опять же, пока гримасничает, не делает пакостей — все благо. — У нас как-то не принято, чтобы покойники поднимались, — понес дальше фигню Саша. — Кто помер, тот лежит, не встает, людей не пугает и никого не убивает. А ты ведешь себя неприлично. — Ты шутишь, — после недолгого «подвисания» констатировал мертвец. — Стараешься не показывать страх. Это мужественно, но абсолютно бесполезно. Расслабься уже, я чувствую твои эмоции. — Какой-то у тебя удивительно актуальный словарный запас, — не мог не отметить Саша. — Для такого древнего покойника. А как же все это: уне есть человеку добра смерть, негли злой живот? — Вещати умеют мнози, а разумети не вси, — отозвался «Евгений». — Я сотворен вместе с этим миром. Почему ты полагаешь, что я должен говорить исключительно на древнерусском? — Стереотипы, — пожал плечами Саша. Мертвец покачал головой с видом: «ох уж эти люди, что с них взять». — Выходит, ты меня ждал? «Евгений» кивнул. — Но почему именно я? — Почему нет? Кто-то же должен. — Должен что? — Служить мне. Отдать свою жизнь ради меня. Я все же божество постарше вашего Иисуса, — мертвец пренебрежительно махнул рукой в сторону иконостаса. — А что только ни кладете вы, людишки, на алтарь веры. И жизнь не исключение. — Ну, я не больно-то верующий, — признался Саша. — Неважно, — отмахнулся труп и показал на себя. — Этот был верующий, ты не представляешь, насколько. Столь всеобъемлющая вера, столь неподвластная искушениям душа редко встречается. Уж очень он уповал на своего триединого бога. Но когда я забрал его душу себе, знаешь что? Никто не претендовал на нее, кроме меня. — И где она теперь? — невольно заинтересовался Саша. — Здесь, — «Евгений» ткнул пальцем себе в грудь, — я не отпустил, хоть он не устает меня об этом умолять. С ним не так скучно время коротать в ожидании. — Даже знать не хочу, в ожидании чего, — пробормотал Саша. Мертвец тонко улыбнулся и неторопливо принялся одну за другой гасить свечи, прижимая огоньки пальцами. — Ну, давай, сули мне всяческие блага от служения такому великому божеству, как ты, — приступил к делу Саша. — Не стану, — отказался Рогатый. — Кому бы и посулил, но ты — иное дело. Саша, ты же умненький и сам понимаешь, чем для тебя все закончится. — Мне стоит гордиться? — Как хочешь. — И в чем тогда мой резон? — Придумай сам. Ты же придумал жизнь, полную лжи самому себе. Находишь какие-то резоны отрицать свою сущность и влачить жалкое, никчемное существование. Прими свою смерть, как принимаешь жизнь. — Какая-то совсем хреновая реклама, — сделал вывод Саша. — Жень, гони свой маркетинговый отдел к чертям собачьим, вот что, и найми профессионалов. — Ох, ну все-то за вас делать приходится, — рассердился «Евгений». — Не хочешь добровольно? Хорошо. Сейчас я дам сигнал, и твоего друга там, на улице, разорвут собаки. Кажется, он их боится? — Ярик мне не… — вякнул Саша. И понял, что Ярик вообще-то да. Именно что друг. Мелкий, как подросток, с огромными глазами аниме-персонажа, при этом умный, сообразительный, удивительно неконфликтный, вечно влезающий в какие-то сомнительные авантюры, всегда готовый прийти на выручку и позаботиться, если нужно. А если не нужно, разумно не навязывающий свое присутствие. Пожалуй, Саша счел бы за честь иметь такого друга. Но если даже допустить, что Ярик просто его деловой партнер на данном жизненном этапе, Саша вряд ли хотел позволить собакам растерзать мелкого по наущению какого-то свихнувшегося божка. «Евгений» вытянул руку в сторону выхода. На улице громко и яростно залаяли собаки, испуганно вскрикнул Ярик, что-то сказал Кирилл. — Ладно, ладно, перестань! Я понял. Не надо травить Ярика собаками! Мертвец опустил руку, лай прекратился. — Ты согласен? — Слушай, ну это какая-то вообще странная сделка с дьяволом. Никакого цимеса, одни сплошные неприятности. Предложи хоть что-то, или я не знаю… — Я не дьявол, — устало поведал «Евгений». — Никакого дьявола не существует в принципе. Обещаю забрать только вместилище, а душа… пусть будет свободна. Святоша внутри этого тела уверяет, что это шикарная сделка. Лучшее предложение, другого не будет. Не согласен? Я убью тебя, но сначала ты посмотришь, как собаки жрут твоего друга. — Вот ты зануда, а, — с упреком произнес Саша. — Не так я представлял себе все это. — Тебе очень страшно, но ты не показываешь вида. Я уважаю это. Давай скорей закончим, и ты просто отправишься… — Куда? — Не знаю. Куда повезет. Или не повезет, но это уже не предмет нашей сделки. Саше на самом деле, кроме шуток, было страшно. Чертовски страшно. Так, что сердце встало в груди ледышкой, тряслись руки, а ног он вообще не чувствовал. Сейчас все решится. Ладно. — Ладно… — произнес Саша придушенным голосом. Горло перехватило, он немного подышал, чтобы прийти в себя. — Что нужно сделать?