***
Бесконечно можно смотреть на три вещи: как горит огонь, как течёт вода и как кривит рожу Джисон, когда Черён с улыбкой протягивает ему поводья полностью собранного на работу Бельфегора. — Это мне? — Ну не мне же, — сказала она с таким выражением, будто вовсе не была партнёршей Беля всё это время. А потом уверенно вложила повод Джисону в руку, в последний раз оборачиваясь на рыжего коня. — Больше это не моё, — добавила она, словно сбрасывая груз со своих плеч. Джисон принял своего нового подопечного с улыбкой, напоминающей оскал. — Я думал, ты его любишь, — сказал он со смешком, только вот Черён как-то резко поменялась в лице, ненадолго задумываясь над ответом, прежде чем бросить твёрдое: «в спорте нет места для любви». У Джисона сердце пропустило удар от этого серьёзного взгляда. Он бы возразил, но голос тренера снаружи велел поторопиться, и Хан пошёл ему навстречу, чувствуя, как слабеют ноги. Вот и началась реальная работа, даже страшно немного. Джисон шёл, опустив взгляд, и остановился, только когда увидел перед собой чужие ноги. А потом почувствовал прикосновение к своему подбородку. — Сколько ещё раз я должен повторить, чтобы ты раз и навсегда запомнил? Верхом ты или нет, держать осанку очень важно, — Минхо задрал Джисону голову и заглянул в мгновенно расширившиеся глаза. — А… — Б, — сказал он, слегка оглаживая подбородок, прежде чем отнять пальцы. — Идём уже, и так много времени потеряли. Минхо развернулся и направился к плацу, одетый в свои излюбленные серые бриджи и футболку на два тона светлее. Чёрные перчатки контрастировали со светлой одеждой, и Джисон завис, глупо уставившись на подчёркнуто мужественные руки. Вперёд его потянул уставший стоять Бельфегор. Только на плацу Джисон заметил отсутствие путлищ на седле. — Кажется, Черён забыла повесить стремена, — растерянно сказал он как раз в тот момент, когда Минхо подхватил корду с бортика. — Она не забыла. Сначала Джисон захлопал ресницами, непонимающе уставившись на тренера, а потом тихо мучительно простонал. — Ты… — Садист, — перебил Минхо с нескрываемым удовольствием, — ты уже говорил.***
Хёнджин наблюдал за Джисоном и Минхо с другого конца поля. Те занимались до абсурда базовыми вещами — посыл в шаг, остановка. Тренер ходил в трёх метрах от лошади, скучающе придерживая прицепленную к трензелю корду, и изредка комментировал телодвижения Джисона. — Есть какая-то причина, по которой вы так резко принялись за нас обоих? Сынмин не сразу ответил, задумчиво ощупывая ногу Хёнджина, давящую в стремя, и нахмурился. Тот сидел на крупном гнедом коне и в отличии от Хана уже успел размяться на рыси. — Начальница так пожелала, испытательный срок у вас не бесконечный. — И вот мы здесь уже через час. Поразительная исполнительность, — удивился Хван, а затем подозрительно прищурился. — Вы что, соревнуетесь? — Не мы, — Сынмин, продолжая прощупывать чужую ногу, поднял на Хёнджина свой пристальный взгляд. — Вы. — В смысле? Внезапный испуганный вскрик Джисона прервал их диалог. Он снова вспылил и поддал Бельфегору прямо в рёбра за игнорирование команд. А теперь с выпученными глазами цеплялся за коня, наматывающего круги вокруг Минхо, который даже не пытался его остановить. Ещё и без стремян. — Радикал, — со смешком закатил глаза Ким, возвращаясь к своему спортсмену. — Мне не нравится твой голеностоп. Не хватает подвижности, очень твёрдое давление на стремя. Не нужно так стараться его удерживать, ты закрепощаешься. Здесь, как и везде, важно равновесие. Его линия проходит между большим и указательным пальцами широчайшей части стопы. Это самая устойчива часть. То есть, тебе вовсе не нужно наступать на стремя плоско. Немного разверни носок наружу и упрись той частью, где находится точка равновесия. Вот так, — Сынмин провёл рукой по голенищу и обхватил ногу под коленом, слегка оттягивая колено наружу, — чувствуешь? Твоё бедро раскрыто, — он глянул на застывшего в недоумении всадника. — Ты меня слушаешь вообще? — А? Да, бе-бедро раскрыто, — поспешно ответил Хёнджин. Сынмин недоверчиво изогнул бровь, но не стал наседать ещё сильнее. — Ладно. Но если тебе не всё понятно, всегда можно прибегнуть к плану «Б». — Что за план «Б»? Кивнув в сторону уже красного как рак Джисона, только сейчас с трудом сумевшего перевести лошадь в шаг, Сынмин ухмыльнулся. — Нет стремян — нет проблем, — сказал он, с удовольствием подмечая как резко Хёнджин побледнел. — Мне всё понятно. — Расслабься, ты сидишь на моей лучшей лошади, так что наслаждайся, пока можешь, и запоминай все ощущения. Итак, 6 темпов рыси, 3 шага, остановка. Поехали.***
— Я хочу умереть, — прохныкал Джисон, уткнувшись лицом в диван, когда Минхо подошёл с тарелкой в руках. Тот закатил глаза, ставя тарелку на журнальный столик. — Не преувеличивай. Поешь печенья, пока обед готовится. — Не хочу. — А что ты хочешь? — Я же сказал — умереть, — ответил Хан, отворачиваясь и сгибая одно колено к спинке дивана так, что его задница теперь слегка выпячивалась. Минхо и так почти не сводил с неё глаз с тех пор, как Джисон надел экипировку, а теперь она буквально сама смотрела на него, обтянутая светло-коричневыми клетчатыми бриджами. Смачный шлепок не заставил себя ждать, вынуждая Джисона подорваться с места с выпученными глазами. — Ты что, спятил?! — его щёки вспыхнули, а ладонь потянулась к месту удара, потирая ушиб. — Моя жопа и так достаточно пострадала за эти два дня из-за тебя! — О, ты и не представляешь, какие ещё потрясения ждут её в будущем из-за меня, — сказал Минхо, с заговорческой улыбкой потянувшись к печенью. Брови Джисона поползли вверх, а рот беззвучно приоткрылся. — Боже, — удивлённо ахнул Минхо, не донеся печенье ко рту, — о чём ты только что подумал? — О работе! — покраснев до кончиков ушей, Джисон поджал губы и уронил голову обратно на диван, пряча лицо в локте. — Я серьёзно, Джисон. Сколько по-твоему лошадей профессиональные спортсмены работают в день? Твой зад сотрётся об седло, если ты будешь продолжать ездить так, как привык. Твоя поясница тоже спасибо не скажет. — Я знаю. Но я не понимаю, что я делаю не так. Минхо вздохнул и отложил надкушенное печенье обратно в тарелку. Диван прогнулся под его весом, и в следующую секунду Джисон почувствовал, как чужие бёдра сжимают его бока. — Что чувствуешь? — Твои ноги. — А теперь? — спросил Ли, опускаясь задницей на его спину. — Что ты на меня сел, — сказал Джисон, раздражаясь и приподнимая верхнюю часть туловища на локтях. — Смотри вперёд, — Минхо привычным движением отвернул его голову и проехался седалищем по спине, побуждая Джисона изумлённо распахнуть глаза, прогибаясь ещё сильнее. — Сопровождая движение лошади подобным образом, ты создаёшь лишнее давление на её спину и вынуждаешь прогибаться в позвоночнике, — Минхо снова поднялся, прося Джисона последовать за ним, и тот поддался, упираясь в диван коленями. — Вес должен распределяться практически равномерно на все точки соприкосновения с лошадью, и при этом контакт седалища с седлом стаётся самым минимальным. Этого достаточно для того, чтобы лошадь хорошо чувствовала движения таза всадника, но уже с открытой спиной. Таким образом мы можем рассчитывать на то, что она ответит нам движением вверх вместо того, чтобы убегать от встречного давления, медленно но верно травмирующего её позвоночник. — Но нас всегда учили подсаживаться глубже для лучшего контроля. — Как и в любой посредственной конюшне любительского уровня. То, что подавляющее большинство всадников называет контролем работает не всегда и не со всеми, — Минхо резко опустился всем весом Джисону на спину, заставляя охнуть от неожиданности и упасть животом обратно на диван. — Если лошадь под тобой начнёт заводиться, то первой твоей реакцией будет придавить её всем своим весом, а задравшуюся голову поймать и притянуть к себе руками, — наклонившись, он закрыл ладонью чужой рот и надавил вниз и назад с такой силой, что у Джисона хрустнули шейные позвонки. Хан болезненно промычал, пытаясь высвободиться из захвата, но в ответ получил ещё больше давления. — Челюсть ты, конечно, заранее затянешь капсюлем, который будет давить на переносицу и затруднять дыхание, если лошадь попытается открыть рот. Так что у неё не останется выбора, кроме как замедлиться. А чтобы её движения не затухли окончательно, — Минхо больно ткнул указательным пальцем Джисону в ребро, и тот дёрнулся под ним как ужаленный, — просто подпинывай её шпорами в каждый темп. Вот тебе и контроль, и импульс. Нравится? Джисону нравится. Может быть он недостаточно хорошо вжился в роль угнетённого животного, но, извините, Минхо буквально вдавливает его в диван своей задницей, зажав при этом рот рукой. Ещё эти чёртовы бриджи на низкой посадке, которые Хан иногда носит исключительно потому, что они отлично на нём смотрятся. Если в таких упасть, то песок в трусах весь день таскать придётся. Да и ездить в них неудобно, ткань почти не тянется, тесно. Хотя обычно не настолько сильно. Джисон поёрзал и вздохнул как-то по-особенному, с ужасом понимая, что вот это, наверное, было очень заметно. У него что, встал? «Серьёзно? Сейчас?!» — мысленно воскликнул Хан и так сильно запаниковал, что внезапно, услышав тихий смешок сверху, столкнул Минхо с дивана резким поворотом набок. И тут же пожалел об этом. Падая следом за рефлекторно вцепившимся в его плечи Минхо, он приложился затылком о его грудь и, выругавшись про себя, попытался встать, уперевшись руками об пол. — О-о, печеньки! — послышался рядом радостный голос Чанбина. Ему не было видно лежащих на полу с обратной стороны дивана соседей. Подойдя к столику и схватив одно печенье, он уловил движение боковым зрением и встретился взглядом с округлившим глаза Джисоном, нависающим над Минхо. Чанбин моргнул два раза, осмысливая увиденное, и его рот медленно приоткрылся, втягивая побольше воздуха прежде, чем резко вскрикнуть: — Ох, извините! — он дёрнулся в сторону лестницы, но, замешкавшись, снова бросился к тарелке, сгребая ещё несколько печенин. Затем опять взглянул на замершего Джисона и не смог сдержать стремительно поднимающиеся уголки губ. — Пожалуйста, продолжайте, — сказал он доверительным тоном и побежал прочь, изо всех сил стараясь скрыть рвущийся наружу хохот. — Ты даже не представляешь, что он нам теперь устроит, — сказал Минхо, прыская от смеха. Джисон страдальчески простонал, посмотрел в его сузившиеся глаза и в очередной раз залип, напрочь забывая о намерении поскорее избавиться от физического контакта с этим человеком. — Ну, и что ты собираешься делать? — спросил Минхо с тем же довольным прищуром, на что Джисон стушевался и густо покраснел, отводя взгляд. — О чём это ты? — промямлил он, начиная отодвигаться, но Минхо внезапно обхватил его туловище ногами, прижимая к себе ещё ближе. — Ты думал, я не замечу? — коснувшись окаменевших плеч Джисона, Минхо переложил одну руку на его затылок и потянул вниз, заставляя снова посмотреть в глаза. — Ты слишком напряжён. Хан расширил глаза, чувствуя слабость в руках из-за неудобной позы, и рухнул на локти, испуганно втягивая воздух носом. Они соприкоснулись животами и почти лицами, не отрывая друг от друга взглядов. — Хён… — начал было Джисон, но ласковые поглаживания пальцев, зарывшихся в его волосы, сбили с мысли, пуская мурашки вниз по спине. — Блядь… — шепнул он, зажмурившись, и, борясь с самим собой, подался бёдрами вперёд, облегчённо выдыхая. — Хён, ты… — ещё раз, с силой вжимаяясь в чужое тело, Джисон судорожно вздохнул, стиснув зубы, и из последних сил произнёс: — У тебя там что-то горит. — Что? — переспросил Минхо, непонимающе нахмурившись, а потом услышал громкий шипящий звук со стороны кухни. — Чёрт!