Полюбить за 30 дней лета

— Гад ты, Мещеряков. Я, наверное, могла уехать, — лениво протянула Кира, натягивая одеяло - если не сказать, что пародию на одеяло, - на плечи и пытаясь вновь задремать. — Выгони петуха, пожалуйста. — Нам вставать надо, — Артём, вместо того, чтобы немедленно отправиться изгонять назойливую птицу, придвинулся к Кире ближе и поцеловал её в щёку. Ну, точнее, намеревался поцеловать в щёку, почему-то промахнулся, попал в плечо, и Кира отмахнулась от него всё тем же краем одеяла. Отодвигаться не стала. У Мещерякова, во-первых, были тёплые руки, а во-вторых, тёплое всё остальное, и в довольно холодное, как для лета, утро, прижиматься к нему куда приятнее, чем к лазящему по кровати петуху. — Кто-то опять открыл дверь в дом, — сонно сообщила она. — Который раз подряд. Я тебя просила разобраться вчера с этим. — Я выгнал всех животных и закрыл дверь. — Ну так это не решило главную проблему! Её вновь открыли! — Не ворчи, — вздохнул Артём. — Как-нибудь разберёмся с тем, кому делать нечего… — он придвинулся к Кире ещё ближе и поцеловал её уже более настойчиво. Сомнений в том, что он не промахнулся мимо щеки, а нарочно поцеловал в шею, не возникло уже никаких. — Прекрати, — Кира попыталась отгородиться одеялом, повернулась на другой бок - как назло, это оказалось плохим решением проблемы - теперь она лежала лицом к лицу с Мещеряковым, и следующий поцелуй пришёлся уже в уголок губ. — Мещеряков, перестань! Пока ты не решишь проблему с петухом, я не намерена с тобой разговаривать! И тем более, — она вылезла из-под одеяла, вместе с ним избавившись и от возможных посягательств на собственную честь, — ты мне уже который день обещаешь, что этого не повторится! Вчера говорил, что петуха больше не будет. Позавчера… — Проснулся с ним в одной постели и увидел, что моя начальница с преступным элементом направляется в сторону полей. Кира отмахнулась и скрылась за шторой. Вчера они с Артёмом пытались как-то разграничить личное пространство. Она настаивала на том, чтобы Мещеряков перестал лазить в её кровать, и тот нашёл отличный способ этого больше не делать - объявил ее общей и ложился туда вечером, не размениваясь на пол. Но штору всё-таки повесил, и теперь Кира могла переодеваться, не беспокоясь о том, что за нею подсматривают. Штора, конечно, была старая и с дырой, но сквозь дыру незаметно можно было рассматривать только ноги ниже колена. Учитывая то, что вся одежда, оставленная дядюшкой, и так открывала эту часть Кириного тела, она предпочла не возражать. К тому же, они всё равно спали рядом, и приходилось регулярно отмахиваться от Мещерякова и возмущаться, когда он позволял себе лишнее. Она спешно натянула на себя самую тёплую и закрытую одежду, которую только имела, и мысленно прокляла ставшее вдруг холодным лето. Дядя, разумеется, рассчитывал на невесть какая Анталья или хотя бы Бали, и Кира сама виновата, что сидит в селе Извара какого-то невыговариваемого района, но почему постоянно должен лить дождь? Хлопнула дверь, раздалось возмущённое кудахтанье - Артём выпихал петуха из дома. Кира тем временем стянула его рубашку и завернулась в неё в надежде хоть немного согреться. — Там опять дождь? — поинтересовалась она из-за шторы, застёгивая все до единой пуговицы. Прекрасно. Эта рубашка длиннее, чем эти проклятые шорты. Чем только думал дядя? У него вообще есть голова, или вместо неё - котелок, умеющий придумывать своей же племяннице неприятности?! — Не опять, а всё ещё, — поправил её Артём. Судя по шуму, он тоже одевался, и Кира в который раз позавидовала - у него-то есть тёплые штаны! А у неё из тёплого только собственные волосы, вот иди и укрывай ими плечи тоже нельзя , если замёрзла… — И что, никаких следов? Опять? — уточнила Кира, выглянув наружу. — Тёма, а что у нас на завтрак? —Яйца. Жаренные, варенные? — А откуда у нас яйца? — удивилась девушка. — Вроде ж закончились вчера… Мещеряков таинственно усмехнулся. — А ты загляни на кухню, сама увидишь. Кира нахмурилась. Сюрпризы ей не нравились. В этой дурацкой деревне никогда ничего хорошего не случалось, зато плохого - хоть отбавляй! А потом ходи и думай, как разобраться со всеми неприятностями, которые свалились на голову! — Всё равно не понимаю, почему нельзя прямо сказать! — Потому что будет упущен необходимый эффект. Кира закатила глаза. Она ни на какой эффект и не рассчитывала. Сказал бы - и только! Тем не менее, пришлось, подрагивая от холода, ползти на кухню. Яйца действительно были, в углу, куда она затолкала тряпки, которыми мыла вчера пол. А ещё была курица, слезавшая из импровизированного гнезда. — Да что ж это такое! — возмутилась Кира. — Ещё только куры у меня здесь не неслись! Я… я сейчас сама найду этого нарушителя спокойствия. И все волосы ему выдеру! Все до последнего волоска! — Наверное, — нехотя отметил Артём , наблюдая за тем, как Кира, боящаяся обычно, что её клюнут, подхватывает на руки ненавистную курицу, — мне надо заделать дыру в заборе… — Да что ты говоришь! — фыркнула она. — А то раньше нельзя было этого сделать? — Дождь, Кира. Ты б не шла под дождь… — А я пойду! – упёрлась она. — И пусть тебе будет стыдно! — Если я буду чинить забор под дождём, — запротестовал Артём, — ты первая будешь ругаться, потому что я заболею, а потом каким-то таинственным образом тебя заражу. Кира проигнорировала его возражения. На улице опять была противная морось. И это надо было оставаться в жалкой деревушке, чтобы сидеть в здании целыми часами! Кира уже бы и в огород полезла, так ведь там болото! И сплошные куры, гуси, коровы!.. Бык, невесть что за бывший под разломанным забором, протестующе замычал, когда Кира лихо промчалась мимо него, уступая по поваленным доскам. Он даже попытался боднуть её рогом, но Кира не соизволила и оглянуться. — Му-у-у! — возмутилось животное, не удостоенное положенной долей внимания. — Му-у-у! — Не мычи, — огрызнулась девушка. —Если не можешь рассказать, откуда эта курица! Та тоже притихла и даже не пыталась вырваться из её рук. Под уничтажительным взглядом Киры обычно притихали все сотрудники,и, чувствуя силу в хрупуих женских руках, курица решилаы, что в её интересах не клевать и не пытаться не на кого напасть. Только изредка она подрагивала хвостом, но Кира в такие моменты вытягивала руки, чтобы не испачкаться лишний раз, и встяхивала птицу. Это придавало девушке некоторой уверенности в своих силах - она, кажется, убедилась в том, что победит ненавистную курицу, чего б ей это ни стало. — Чья? — спросила Сменкина ещё раз у ошеломленного быка. — Му-у-у, — недоуменно отозвался тот. — Му-у-у... —Не знаешь. Как всегда, — вздохнула Кира и огляделачь в поисках потенциального владельца если не куриной фермы, то хотя бы одной клюющей птицы. — Закричать, что ли… Стоять по среди дороги рядом с быком, который ещё совсем недавно казался таким страшным,ещё и с курицей в руках, для Киры было не слишком приятным занятием. — Эй, — решение проблемы нашлось само. — Ты что делаешь с моей бедной птичкой? Кира повернулась на каблуках - разумеется, зачем запихивать в чемодан что-нибудь кроме отвратительных босоножеу! - у новоявленному источнику шума и сама приняла атакующую позицию: зло прищурилась, покрепче сжала курицу, подалась вперёд и тряхнула головой, на которой, наверное, за ночь разве что птицы гнездо не свили. — Ваша бедная птичка несла яйца у меня на кухне, — прошипела Кира. —Какого черта она вообще не спит в курятнике, а гуляет по домам порядочных людей. Владелица курицы широко распахнула глаза. Очевидно, она не ожидала отпора - или никогда с ним не сталкивалась? Вид, по крайней мере, у дамы был весьма грозный. Она не толстая, скорее, объёмная, крепкая, приземистая женщина, словно выросла в землю и смотрела на Киру, как... Как сама Кира Андреевна смотрела на Алисочку. Никогда ещё Кира не была на месте какой-то буздумной девочки, не умеющей постоять за себя и включить голову. И вместо того, чтобы сдаться, она ещё больше разозлилась и сделала шаг вперёд, подавляя, между прочим, с огромным трудом желание усадить эту курицу своей собеседнице на голову. — Ой-ей, это где же тут порядочные люди! Голос у женщины был высокий, писклявый, совершенно не сочетавший с её внешностью. Она сама никогда не умела брать достаточно высокие ноты, обладала голосом несколько нетипичным для женщин, хотя и далёким от мужского. — Что?! — возмутилась она. — Я никого не трогаю, своих курей никому не подбрасываю! — Неряха! Куры в чистоте не несутся! — То-то видно кто-то свой курятник так вячистил до блеска, что не щепки не осталось! — выпалила Кира. — Потому куры и вынуждены нести яйца на чужих половых тряпках. — Воровка! — её собесебница уперлачь руки в бока. — Мало того, что яйца мои крадёт, так ещё и мужа своим задом голым соблазняет, тоже своровать хочет! — Да кому ваш муж нужен! — возмутилась Сменкина. Собственно говоря, она даже не знала, о ком шла речь. — А, мой муж! Глава сельсовета, между прочим! И ты хочешь сказать, что ему глазки не строила? Ты! Знаю я вас, городских! Только и умеете, что задом крутить! Натянула на себя рубашку и думает, что никто в селе не узнает, какая она ша... Кире показалось, что она ничего не слышит. Только и остался, что какой-то неприятный шум в ушах. И чужие крики даже не резали больше слух, только противная бабища открывала рот. Ровняля её с какой-то Алисочкой! — Наберут секретуток всяких, так они ходят, бёдрами виляют, порядочных мужиков из семьи уводят! Нормальные девки сидят, найти себе никого не могут, а за эту, значит, дерутся! То она чуть у Нинки её благоверного не отбила, то на Евкиного внука глаз положила!.. Кира понятие не имела кто такой Евкин внук. Она даже не знала. А Евка - кто? Ева Александровна? Её это мало волновало. Она прицепилась единственным снарядом, который был у неё в наличии, и швырнула им прямо в свою соперницу. Курица приземлилась аккурат на голову скандальной соседке и, испугавшись принялась перебирать лапами - наверное, в попытке сбежать. Закрутив головой, птица решила, что нет дураков - прыгать с такой высоты, и потому спешно забегала по голове и по плечами хозяйки. Та замахала руками, отбиваясь от собственной курицы, и подняла ужасный визг, а потом, решил, что должна отомстить, смахнула наконец-то виновницу скандала с головы и бросилась выдрать Кире волосы. Сначала, возможно, женщина просто планировала дать обидчице пощёчину, но, после того, как Кира удачно отвернулась, словно озверела и со злым рыком схватила чёрные пряди, пытаясь лишить соперницу любой внешней привлекательности. Сменкина, не собираясь сдаваться, схватила её за запястье и пустила в ход ногти. Где-то сбоку что-то загремело. — Прекратите! — сквозь шум драки Кира с трудом разобрала призыв Артёма. — Немедленно прекратите! — Ой! Что ж творится! — заохал какой-то другой мужчина, повиснув на руке, предположительно, своей жены. — Катюша, что же ты делаешь! Катюша! Мещеряков перехватил Киру за талию и, не заботясь о её убодстве, потянул в сторону. Девушка забила ногами в воздухе, пытаясь высвободиться из его крепкой хватки, несколько раз цапнула крепно державшие её руки, но так и не смогла достичь успеха. — Хватит! — рявкнул Артём. — Перестань! Ты взрослый человек, а ведёшь себя, как маленькая девочка. — Дрянь она! Прошмонде городская! — заорала Катерина, пытаясь отстранить прочь своего худенького, не высокого мужа. —Да я таких одной рукой! — она потрясла кулаком в воздухе, показывая, что готова сделать с соперницей в тот же миг, как супруг отойдёт прочь. Артём ещё крепче схватил Киру за плечи, оттягивая прочь. — Прекратите сыпать оскорблениями! — рявкнул он. — Ваши куры топчутся по нашим головам, а по вашей, значит, нельзя? — Ничего, пусть повыщипывает её волоски! Воровка! Яйца наши украла! — Да иди ты со своими яйцами! — вскипела Кира. — Ты меня чуть не зашибла! Чуть меня головы не лишила! — А что ты делаешь этой головой? Ешь в неё?! Точно не думаешь! — Катюша... — Кира, пожалуйста... — А ты вообще заткнись! — взревела Катерина. — Что, тоже такую в постель к себе хочешь? Да? Думаешь, что она лучше меня?! — Пусти меня, Мещеряков, волю! — взвизгнула Кира. — Да я ей сейчас... — Уведи её! — не выдержав, взмолвился глава сельсовета. — Я Катю не смогу... — Мещеряков! — завизжала Сменкина, когда Артём нагло перекинул её через плечо. — Мещеряков, прекрати... — Городская дура! — Свинья! Жрать меньше на... Крик Киры потерялся в доме: Артём наконец-то затащил её в здание, захлотнул за собой дверь,а Сменкина швырнул на кровать. — Хватит, Кира,— прошипел он. — Успокойся. Ты - взрослая женщина, а ведёшь себя, словно маленький не разумный ребёнок. Сменкина вихрем слетела с кровати, порываясь вернуться на поле боя, но остановилась у двери, тяжело дыша, сдала губы - казалось, ещё немного, и можно было услышать их скрип, - и повернулась к Артёму. — Если я ещё раз проснусь в одной кровати с петухом или курицей, я тебе скручу твою шею своими же руками, — пригрозила она. — Сколько можно издеваться над живым человеком? Я ведь не подопотный кролик, я не могу...— Кира шмыгнула носом, пытаясь отогнать внезапные слезы, и скрестила руки на груди. — Ты сейчас же решить эту проблему. — Могу починить забор. — Можешь - чини, — зло кивнула она. — Но чтобы этого больше не было! Иначе я просто не выдержу... Мещеряков усмехнулся, а потом протянул к ней руки, словно предлагая упасть в его утешительные объятия. — Пожалеть тебя? — хитро поинтересовался он. — А то ты, как тигрица, кинулась на соперницу... — На корову, — проворчала Сменкина. — И надо было, как тигрице, перегрясть ей горло. И тебе потом, милый, чтобы больше не воровал порядочных девушек и не запирал их в клетках вроде этой деревни. И вообще, не надейдя на то, что я когда-нибудь к тебе хоть немного приближусь! И, подтрерждая твёрдость своих намерений, скрестила руки на груди и уверенно стала на месте. — Но если сам подойдёшь, — наконец-то вздохнула Кира, — то сегодня, так уж и быть, можешь обнимать. Мещеряков усмехнулся. — Но после того, как забор починить! — в последнее мгновение скользнула в сторону Кира. — А раньше - можешь даже не надеяться!