Полюбить за 30 дней лета

Солнце, после дождя светившее ярче обычного, упёрлось лучами аккурат в поваленный забор и крутившихся вокруг него Артёма и Киру. Дышать было нечем. После вчерашней грозы, так и не прекратившейся до вечера, обещал наступить удивительно жаркий день, и Сменкина вытолкала Мещерякова на улицу с утра пораньше, чтобы заранее справиться с забором. Всё-таки, куры этим утром опять посетили их спальню, и Кире хотелось прекратить это как можно скорее. — Подай молоток, — Мещеряков приложил одну из досок к двум уже прибитым поперечинам. — Он в полуметре от тебя, — лениво отозвалась Кира. — Сам взять не можешь? — Не могу, — усмехнулся Артём, пристраивая доску поближе к предыдущей. — Потому что из-за некоторых я на полу отлежал себе всю спину! Девушка фыркнула, поднимая молоток, и взвесила его в руке. —Между прочим, — протянула она, — ты не пролежал там больше получаса. Потом опять полез ко мне в кровать! А я говорила, что отселю за ширму! Мещеряков хмыкнул. — Ты не держишь своё слово. Гвозди дай. Кира оглянулась в поисках гвоздей и обнаружила рядом со своей ногой небольшую круглую коробочку с желаемым. Гвозди были ржавые, погнутые и определённо найденные где-то в глубинах отвратительного и разваливающегося дома. — Этот забор развалится, стоит кому-то к нему притронуться. Нет чтобы найти новые доски, новые гвозди… — проворчала она. — Или ты хочешь, чтобы бык в очередной раз наведался к нам в гости? Да что там! Этот забор сможет повалить даже пробегающий мимо кот. Или петух, заскочивший на него, чтобы опять залезть в нашу спальню… Вообще-то, Кира хотела сказать – в её спальню. Просыпаться в одной постели с мужчиной было не только непривычно и необычно, а ещё и несколько неловко. В конце концов, они не так уж давно и знакомы… Да, проработали в одном офисе довольно долго, но всё это нельзя называть полноценным знакомством. Кира так, приказы отдавала да требовала, чтобы отчитывались почаще. Но вышло – в их, общую. И девушка даже поймала себя на мысли, что не так это и плохо – заниматься чем-нибудь ещё, кроме бесконечной работы. Может быть, она была бы счастливее, если б умела немного расслабляться? — Подержи, пожалуйста, — Артём обратно вложил ей в руку коробочку с гвоздями и потянулся за следующей доской, окинул её взглядом и вздохнул, словно понимая, что приладить это кривое нечто как следует не получится. —Так где ты их взял, эту ржавую гадость? — спросила Кира, пытаясь выскользнуть из плена навалившихся внезапно мыслей. Она раньше не чувствовала себя одинокой. Ну, что такого в том, что дома не ждёт даже кот? А его всегда завести можно, между прочим, если не сейчас, то после. С детьми труднее, но современные технологии и уровень медицины даже такое позволяют. А мужчины Кире были не нужны. Она об этом не задумывалась. Ей казалось, что отношения – это для ленивых, когда надо как-нибудь оправдать своё ничегонеделанье. Влюблена, подумаешь! Влюблена – не учишь предмет перед экзаменом, влюблена – игнорируешь двойку, которую надо закрыть, влюблена – можно не доделывать отчёт, влюблена… — Что такое, Кир? — Неправильно это. Там проверка, я тут,— нехотя отозвалась она. — И как тебе не стыдно? Может быть, фирма там… — Разваливается без твоего участия? — А я тут дурью маюсь, - кивнула Кира. — Ну, — Артём выпрямился и вновь отобрал у неё гвозди, наверное, от греха подальше. — А ты представь, что строишь отношения. Устраиваешь личную жизнь. — Отговорка бездельников! Мещеряков усмехнулся. — Я бы так не сказал, — протянул он. — На самом деле, не так уж это и просто. Моя мама всегда говорила, что построить отношения даже с самым лучшим на свете человеком - это огромный труд. И не каждому удаётся действительно выковать хорошую семью… — Ой, — скривилась Кира. — Давай только без этого, Мещеряков. Повторяюсь, отношения - это отговорка для лентяев, я на них размениваться не собираюсь. Закончится этот месяц - и я забуду о нём, как о страшном сне, вновь буду работать… — Осуждаешь своих родителей за то, что они отвлеклись от работы, занялись чем-то другим и каким-то удивительным образом произвели тебя на свет? — усмехнулся Артём. Кира покраснела. Об этом она как-то не задумывалась. — Так то уже в браке, — выдавила наконец-то она. — А я - незамужняя. Нечем мне отговариваться… — она сама схватила доску и отобрала у Артёма молоток. — Давай я! Ненавижу стоять без дела. А ты подавай гвозди… Ай, блин! И разгоняй этих курей, под ногами болтаются. Она с такой злостью ударила по шляпке кривого гвоздя, что тот уже с первого удара вошёл в дерево наполовину. Второго удара было достаточно, чтобы загнать его в забор окончательно, и Кира тут же схватилась за следующий, стараясь не обращать внимания на пристальный и какой-то особенно вредный взгляд Мещерякова. Следующая доска была уже ровной. Кира отмахнулась от Мещерякова, бросившегося было помогать, и приладила её к перекладинам самостоятельно, схватилась за гвоздь, прицелилась - но неудачно, потому что при попытке ударить по шляпке гвоздя, едва не отбила себе пальцы. Или, может быть, это строительные материалы настолько некачественные, что рассыпаются прямо в её руках? — Давай всё-таки я, — вздохнул Артём , отбирая у неё инструмент. — "Не женское это дело – гвозди забивать"? — перекривила его Кира. — Да, это ты мне сказать хочешь? — На самом деле, у тебя почти профессионально получается, — возразил Артём. — Мне просто жаль твои пальцы, гвозди ведь и вправду кривые и ржавые. Кира вздохнула. Настроение у неё в последние дни по весьма понятным календарным причинам было отвратительным, но Мещерякову рассказывать о таком она, само собой, не могла. Вот только обидно было, что и связи нет, и возможности выбраться из этой забытой всеми деревни… — Не стоит меня беречь. Никто в жизни не берёг... — И сама в первую очередь нет. — Ну и что? — усмехнулась она. — Кому я нужна... Артём отбросил в сторону молоток, положил в траву и гвозди и, воспользовавшись Кириным замешательством, при тянул к себе. — Ты себя совсем не любишь, — тихо промолвил он. — Нельзя ведь так. Себя надо ценить, Кир. Тем более, такой хорошенько девушке, как ты. — Всё, что меня любит - это моя работа. — Кира попыталась оттолкнуть его. — И, может быть, моя мама. О чем ты вообще говоришь? — А ты себя любить позволяешь? — спросил уже без шуток Мещеряков. — В каком смысле? Артём вздохнул. — Ну, ты вот представь... Смотришь ты на девушку - вроде и красивая, и умная, и свободная, наверное. Присматриваешься. А она огрызается, заваливает тебя работой, а сама ходит с установкой, что ей не светят никакие отношения, потому что она постоянно занята. Как же ты ей что-то скажешь, если она пугает одним своим строгим видом? — Трус, значит, — надулась Кира. — Если человек так нравится, то почему б и не подойти? — И получить по морде? Да полбеды, даже вылететь с работы - не страшно. Но зачем навязываться человеку, которому эти отношения вообще не нужны? — Мещеряков осторожно убрал прядь, упавшую Кире на глаза, ей за ухо, и, словно не удержался, осторожно провел костяшками по её щеке. Девушка вздрогнула, но не стала отсраняться. — Мало кто решится. А если и решится, то толку? Я, например, не люблю совершать бессмысленные действия. Человек, которой ничего, кроме работы, не хочет, кроме неё, и не получит. Энергетическое поле, психология или "Бог не даёт" - это уже кто какую причину для себя определит. Но ведь ты-то до сих пор одна? — А ведь никто и не нужен. И не была - я и есть одна. — Да? — хитро уточнил Мещеряков. — Может быть. А может и нет. Он склонился к Кире чуть ближе, чем она собиралась пускать, и Кира собиралась возмутиться, но не успела и рта открыть - Артём осторожно, вкрадчиво поцеловал её. Обнимал довольно крепко, но вот поцелуй был удивительно мягким, словно мужчина пытался проверить, не хочет ли Кира вырваться поскорее и убежать, будто уточнял, готова ли она хоть к каким-то зачаткам отношений. Девушка считала, что нет, но оттолкнуть его почему-то не решалась. Было на удивление приятно; она и сама подалась ближе к Мещерякову и, не удержавшись, опустила одну руку ему на плечо, вместо того, чтобы упереться ладонью в грудь, соблюдая дистанцию. Поцелуй стал настойчевее. Надо было прервать его, несомненно, а Кира сдуру ответила взаимностью. Не нужен ей этот Мещеряков, и отношения, вне всяких сомнений, не нужны... Но не быть же всю жизнь одинокой, правда? Не хочется... — Пусти... —выдохнул она, когда Артём на секунду отстранился от неё. — Не... Не договорила - мужчина вновь рывком прижал к себе. Второй поцелуй был уже не просто настойчивым и уверенным - страстным, немного рваный, провоцирующим на новые эмоции. Кира никогда так не целовалась - чтобы забыть о том, где находится, но отчётливо помнить с кем. У поцелуя был смешной огурцовый привкус - потому что Артём воровал с соседнего огорода три свежих огурца с утра пораньше, чтобы им было что есть, а ещё - странный аккомпанемент в виде петушиных и гусиных криков, но Кира, до жути боявшаяся птиц, даже забыла об этом. Плевать на приличия: она обвила шею Мещерякова руками, прильнула к нему всем телом и даже забыла испугаться, когда его руки скользнули под её футболку. Спят в обнимку, почему не позволить себе больше? И в объятиях его было не просто тепло, сегодня - даже жарко, и дело не в том, что вчера шёл дождь, что испарение, что солнце, подсматривая, нагло уперло в них свои лучи, пытаясь разбить это странное единение... Словно это возможно. — Ср-р-рамота какая! Кошмар-р-р какой! — словно тот отчеловеченный попугай, заорал кто-то почти над ухом. — Ср-р-рамота! Ср-р-рамота! Сталина на вас нету! Кира отскочила от Артёма в сторону, словно ошпаренная, и натолкнулась на забор. Тот выстоял, даже не зашатался, показывая, что конструкция сделана на славу, поперечный планки к столбам основания прибиты на отлично, а столбы в свою очередь - хорошо вкопаны. А жаль! Потому что Сменкиной этот самый столб очень хотелось выдернуть и приземлить кому-то на голову - чтобы неповадно было кричать над ухом. — А что, — ядовито уточнила Кира, — жена глубоко уважаемого главы сельсовета и Сталина застала? Как это я, однако, не уважительно. К такой пожилой женщины надо обращаться исключительно на "Вы". Катерине на вид было лет 47, может быть 50 - Кира не знала, как правильно определить возраст деревенской жительницы. Никакого Сталина она, само собой, застать при жизни не могла, а фразу подцепила, небось, даже не от родителей, а от бабушек-дедушек... Но обиделась на слова в сторону своего возраста до такой степени,что, казалось, была готова горло перегрысть. — Ты, фифа городская, — тут же надулась как сыч, Катерина, — не развратничай малолетних! Знаешь, сколько детей вокруг ходит, смотрит, как вы тут непотребством заминаетесь! Рычать она перестала, каркать, как та ворона - тоже, но неприятный, визгливый голос остался. Кира заставила себя дважды вздохнуть и выдохнуть, успокаиваясь, а потом выглянул за границу забора, посмотрела дорогу и ядовитое кивнула : — Ах как много детей! Вот, первый пошёл ребёнок, — она ткнула пальцем в пьяницу, шатавшегося у соседнего забора. — Не к тебе ли, Екатерина, в гости? Я, значит, целуясь со своим... — она посмотрела на Артёма и решила остановиться на более-менее приемлемой версиии, — женихом, развращаю малолетних, а что у тебя из дома - из дома главы сельсовета! - периодически самогонкой воняет, так это совершенно никого не касается, мужей из семьи не уводит и жизнь деревенских ни капельки не портит. Ну, конечно. Это ведь не самогонка, это - животворящая эмульсия. Катерина покраснела. — От таких, как ты, ко мне и бегают! Надо же, Кира попала в точку. Она понятия не имела, как варить самогон, что для этого нужно - подозревала, что сахар и что-то там ещё, но что именно? - а специфический запах, доносящийся от Катерины, с трудом идентифицировала, потому что тот был довольно слаб. Но повезло, попала, и теперь женщина смотрела на неё, как на врага народа, с явным искренним желанием удушить за такое оскорбление, а самое главное, за раскрытие тайны. — Беги от неё! — доверительное обратилась к Артёму Катерина. — Беги! — Сами бегите, — Кира медленно подняла брошенный в траву минутой назад молоток и взвесила его в руке. — Не то плохо будет. Мы городские, сумасшедшие, а может, вообще убийцы, прячущиеся от правосудия, а тут всякая деревенщина голову морочить будет. Проломить голову тихонько, закопать - в этой Изваре все равно никто ничего не узнает. А о ней и подавно, даже если всех вокруг перебить. — Сумасшедшая! — взвизгнула Катерина, на всякий случай отскочила в сторону. —Правильно, Сашка от мужа своего сбежала, господи-и-и! Да вас самих закапать надо под каждым кустом! Внук Евкин - не от мира сего, так тот хоть мирный, и жена у него тихая, а эта? Где вы хоть беретесь! Ста... Бога на вас нет! Крики, впрочем, затихли: перепуганная Катерина удивительно быстро скрылась за своим забором, а потом, уже оттуда, возмущенным шепотом послала куда подальше пьяницу. Кира не разобрала слов, но, кажется, женщина обвиняла своего постоянного клиента в том, что он портит её репутацию. — Ты - грозная девушка, — усмехнулся Артём, отбирая у Киры молоток. — Прямо страшно связываться. Кстати, а когда мы с тобой подали заявление в ЗАГС? — Мы только собираемся, — невозмутимо ответила Кира. — Ты можешь и передумать. Но если так хочешь, мы, вернувшись в город, можем... — Мы подождём до конца месяца, — прервал её Мещеряков. — Кстати, дорогая, ты планируешь менять фамилию? Кира шутливо ударила его в плечо и потянулась к следующей доске, чтобы наконец уничтожить эту позорную дыру и больше не позволить всяким курам и гусям - ужасные существа! - портить их с Артёмом утра. На вопрос не ответила, разумеется. Ещё не хватало ей задуматься о том, как она возьмёт фамилию мужчины, с которым даже не встречается! Интересно, а если бы эта Катерина знала всю историю от начала до конца, что б она сказала? Кем бы на сей раз их обозвала? Впрочем, городские сумасшедшие - вполне подходящая формулировка. А Мещерякова Кира Андреевна, между прочим, неплохо звучит. Звучно так получается. — Слушай, Мещеряков, — не с того ни с сего задала вопрос Кира, — а ты никогда не хотел работать на должности получше, чем просто какой-нибудь аналитик? Артём вздохнул. — Чем выше должность, тем больше неприятностей. Вот представь себе, как этому, например, ревизору? Вроде не начальство, по сути, такой же аналитик, только столичный. А притворяйся большим человеком, веди себя себя с владельцем фирмы по-хозяйки... Бр-р-р, отвратительная работа. Ещё и головой думай. Нет, я лучше тут, не месте... Кира о ревизоре была другого мнения, да и подход Мещерякова был ей не близок, но спорить не стала.