Полюбить за 30 дней лета

— Деревня - это отвратительное место, — поделилась своими соображениями Кира, смывая со стола все возможные куриные следы, видимые и невидимые. Учитывая то, что она повторяла это действие уже раз пятнадцать, причём сегодня - не первый день увлекательных попыток отмыть все знаки посещения птицами их дома, Артём начал подозревать, что фобия у девушки несколько более серьёзная, чем она предпочитает с ним делиться. Но он не спорил. Во-первых, в петухах и курицах посреди дома действительно не было ничего хорошего, а во-вторых, Кира так успокаивалась и переставала думать о работе. — Мы здесь уже целую неделю! — разбила Кира все надежды Артёма на то, что она всё уже забыла и просто наслаждалась отпуском. — И этот дом всё равно невозможно превратить в пригодное для жизни место! Грязь торчит из каждого угла! — Зато её нет на столах. — Всё рушится! — И есть новый забор. — Не строй из себя оптимиста, — ухмыльнулась она. – Не надейся, что из-за твоего позитивного настроя я вдруг решу, что тут очень хорошо! Кстати, ты можешь сходить на чердак? Она в шестнадцатый раз - Артём вдруг понял, что считал, - провела тряпкой по столу, махнула рукой и швырнула её на пол, как признанную грязной и пригодной только для мытья полов. — Могу, но зачем? — Посмотри, насколько там грязно, — попросила Кира. — Если убирать, так уже везде? Зря хорошую тряпку испортила, на чердаке такой можно бы и помыть… — Подозреваю, что там и мыть-то нечего, — отмахнулся Артём . Кира укоризненно склонила голову набок. — А ради меня? — Мещеряков закатил глаза. — А если за поцелуй? Я вижу, как у тебя загорелись глаза! — Я могу претендовать на повышение ставки? — Не-а, — легко пожала плечами Сменкина. — Не можешь. Поцелуй или ничего, выбирай. Если хочешь, я могу сама полезть на чердак, вот только лестницу найду… Артём с трудом успел перехватить её по пути на улицу и выскочил туда первым. Лестницу искать было не так уж и долго; она, деревянная и на вид не слишком-то устойчивая, валялась возле дома. На чердак можно было попасть только снаружи: надо было приставить к смотревшей на улицу двери лестницу, взобраться по ней и зайти внутрь – не самое приятное занятие для девушки, равно как и таскание всяких тяжёлых сооружений. Впрочем, лестница оказалась на удивление лёгкой – и Артём не мог сказать, что его это утешало. Он на всякий случай подёргал ступеньки, проверяя, не провалятся ли те от малейшей нагрузки, наконец-то пристроил стремянку к двум выемкам на стене дома, вероятно, образовавшимся от того, что раньше на чердак взбирались достаточно часто, и, всё ещё опасливо посматривая под ноги, чтобы не провалиться, став на гнилую ступень, забрался наверх. Дверь поддалась не с первого раза, хотя на ней не было никаких замков. Мещеряков едва не свалился вниз, с такой силой ему пришлось дёрнуть её на себя, и отпрянул - изнутри повеяло жарким, раскалившимся воздухом… И воспоминаниями о прошлом. В детстве, когда он отдыхал у бабушки, чердак был таким же. Она жила на окраине города, где тянулись приватизированные и даже сворованные участки, только не в одной из пафосных двухэтажных новостроек, а в пусть кирпичном, но уже отпраздновавшем своё пятидесятилетие старом доме. На чердак вела хорошо сваренная, крепкая железная лестница с поручнем, да и у двери была лестничная площадка, на которую тогда ещё маленький Тёма забирался играть вместе с друзьями, а внутри дедушка хранил всякую всячину, от старых журналов до сена… Бабушка с дедом держали только курей да кроликов, ничего крупного, да и огорода было несколько соток, но относились ко всему со странной фанатичностью пожилых людей. Запах там был такой же. От солнца крыша накалялась, и на чердаке было жарко и душно всё дело, даже после самых холодных дождей. Пахло засыхающей травой, старыми книгами и застоявшейся пылью, а ещё – жарой. Артёму на мгновение показалось, что он вернулся домой - хотя не был там уже лет десять, с того года, как бабушка с дедом ушли один за другим. Дом отец давно продал, но воспоминания о нём, тёплые, наполненные солнечным летним светом, остались. — Ты в порядке? — окликнула его Кира, нарушая сладкую ностальгическую тишину. — Или там что-то не так? — Всё хорошо, — отозвался Мещеряков, наконец-то заходя внутрь. — Тут ничего особенного… Особенного действительно ничего не было. Сено, отпраздновавшее, наверное, двадцатый день рождения, какие-то тряпки, ковёр старый-престарый… — Да, тут только грязь, – авторитетно заявила Кира, невесть откуда появившаяся на чердаке. — Которую надо бы убрать. Фу, как тут душно! Ой!.. Артём сначала подумал, что Кира что-то перевернула, но она, кажется, была ни при чём. Грохотало внизу, и Мещеряков не сомневался в том, что именно послужило источником шума. Оттеснив Киру в сторону, Артём всё-таки выглянул наружу и укоризненно покачал головой. — Кто-то перевернул нашу лестницу, — сообщил он раздражённым голосом. — Может, сама упала? — А двери сами себя открыли, - подтвердил Мещеряков. — И петух с курицами сам по себе забрался в дом… А у лестницы вообще отрасли ноги, и потому она упала так, что даже не видно. Кира выглянула на улицу следом за Артёмом и совсем не по-девичьи присвистнула. — Ничего себе! — хмыкнула она. — Действительно, оттащили… Интересно, зачем? — А я откуда знаю? Знал бы - оторвал бы уши этому шутнику. Или что-нибудь другое, если постарше и мужчина, — Артём присел на пороге, свесив ноги на улицу. — Значит, будем… — Звать на помощь? — предположила Кира. — Или ждать, пока кто-нибудь придёт? Искать альтернативный выход? — Прыгать, —покачал головой Артём. — Может быть, я сначала уберусь? Мещеряков в ответ удивлённо изогнул бровь. — Кира? — Я даже тряпку с собой взяла! — сообщила девушка, хотя вытирать-то здесь было нечего, с этой пылью даже с галлоном воды, наверное, не справиться, не только с одной-единственной сухой тряпочкой. — Может, все-таки не надо прыгать? Артём в очередные раз посмотрел вниз. Было не слишком высоко, метра три: приземистый домик не мог похвастаться высокими потолками и массивные фундаментом. Но даже этого должно хватить, чтобы сломать себе ноги, если вдруг что. Мещеряков никогда не относился к тем мальчишкам, что в детстве лазают по крышам гаражей, уыидь его там отец - придушил бы на месте. К тому же, как бы не было стыдно в этом признаться, Артём ненавидел высоту и всевозможные лестницы, хоть и не показывал этого. Ненавидел до поры до времени, разумеется, но детский страх здесь, на душном чердаке, вдруг решил проснуться. — Я спрыгну, — повернулся он к Кире, — потом перенесу лестницу, и ты по ней спокойно спуститишься... Конец лестницы уже потерялся в соседних кустах, и Артём подозревал, что если он не решится сейчас же, то о стремянке можно будет забыть. — Я переживаю. За тебя, между прочим! —заявила Кира. — Может быть, тут есть какой-нибудь люк, чтобы можно было сразу в дом? — Тут нет люка, и там тоже будет высоко. — Ну так можно же... — Что, пробить дыру? Это не мой дом, если что, — напомнил Мещеряков. — Поэтому мы не будем заниматься членовредительством. Я пошёл... — Нет! — Кира ни с того ни с сего уцепилась ему в плечо. — Не позволю! Не вздумай рисковать своим здоровьем, и вообще, кто лечить тебя будет, когда ты все себе сломаешь? А если там внизу какой-нибудь штырь? А если, в конце концов... — Капкан положили, — таинственным голосом сообщил Мещеряков. — И спрыгну я туда, а мне откусит ногу. И вынуждена будешь выйти за меня замуж, чтоб хоть как-то возместить ущерб,потому что не надо было сюда лезть! — Мещеряков, — голос Киры стал ледяным, — я тебя сейчас отсюда собственноручно столкну. И так столкну, что кости будешь собирать по всей поляне. А что случится с этим домом, меня вообще не волнует. Я, может быть, хочу, чтобы его хозяйка понесла хотя бы минимальный ущерб! Будет знать, как это: похищать начальство и радоваться внеплановому отпуску. Артём покачал головой. — Нельзя быть такой злопамятной, Кира Андреевна! — Я не злопамятная, — принялась возражать Кира. — Я просто очень хочу пртдушить человека, подавшего идею запереть меня сюда! И не надо, Тёма, лгать, что это был ты. — А ты не веришь, что это был я? Она уверенно кивнула. — Что ж, спасибо за доверие, — рассмеялся Мещеряков. — Ладно, не беспокойся, одна минута - и ты, как королева, по трапу сойдешь вниз. Кира фыркнула. По трапу сходить она не хотела, а надеялась, кажется, на то, что дом внезапно обзаведется маленьким эскалатором. Возможно, передвижным. Чтобы стать, а через секунду оказаться внизу. Или лифтом... Хотя, Артём не знал, насколько положительно его начальница относится к лифтам. Он прицепился, схватился за выступ порога и оттолкнулся от стены, чтобы уже через секунды повиснуть на руках, а после разжать пальцы и полететь оставшиеся полтора метра, если не меньше, от земли. Прыжок прошёл без последствий, и Мещеряков метнулся в кусты, чтобы перенести стремянку. Вот только от стремянки остались одни обломки. Теперь она была разбита пополам, и Артём сомневался, что сие гадкое сооружение вообще можно куда-либо переместить. — Кажется, — сообщил он, как только вернулся к Сменкиной, — тебе тоже предется прыгать. Даже из тени чердака было видно, как сильно побледнела выглянувшая наружу Кира. Задавать вопрос вроде того, боится ли она высоты, Мещеряков не стал: можно подумать, что по Кире не видно! Девушка осторожно посмотрела вниз, потом, вцепившись в дверной кося так крепко, что у неё даже побледнели пальцы, сделала осторожный шаг вперёд и тут же отскочила обратно в глубь помещения. — Я прыгать не буду, — сообщила глухо Кира. — И вообще, ты что, не сможешь починить лестницу? — Спрыгнуть быстрее, — Артём подошёл ближе к дому. — Послушай, ничего не случится! Тебе просто надо повиснуть на руках, в дальше я сниму тебя оттуда... — Ты с ума сошёл? Здесь безумно высоко! — Тут всего три с лишним метра, Кир. Люди прыгают с десятого этажа и умудряются выжить. — Нет, ты точно сдурел! Кира села прямо на порог и выразительно шмыгнулв носом, показывая, что она прыгать не собирается, а затея эта близка к безусной, если и вовсе такой не является. Что ж, Мещеряков мог бы и согласиться с нею, но оставлять Киру наверху? — Там же жарко! — попытался уговорить её Артём. — Тебе все равно захочется пить. — Сбегай к соседям,возьми у них лестницу! —возмутилась Сменкина. —Если ты уже починить не можешь, и руки не из того места растут! А я дождусь, ничего, не сгорю под солнцем. — Ты что, боишься высоты? — Ничего я не боюсь! — взвизгнула Кира. — Просто я не сумасшедшая. — Боишься, — пожал плечами Артём. — Вместо того, чтобы не создавать проблемы ни себе, ни людям... — Ах так?! Да я отсюда и так спрыгнуть могу... Ай! Твою мать, Мещеряков! ... Артём был уверен, что спровоцировать умную взрослую девушку не так и легко. Кира должна была по сопротивляться, потом поддаться на его уговоры и осторожно, держась за порог, попытаться спуститься вниз, а она просто не удержалась на не удобном узком пороге, пыталась пригрозить ему кулаком и слетела на землю, хорошо хоть Мещеряков вовремя сориентировался - иначе точно переломала бы себе все кости! И плевать, что не высоко, нет сомнений, что им, везучим, как те утопленники, обязательно должна была выпасть самая плохая карта! Причём - медицинская. Или вообще бланк в патанатомии, или что там выдают? Артём с трупами не контактировал, поэтому в тонкости никогда не вникал. Но обошлось. Кира свалилась как раз на Артёма, а тому было падать не дальше, чем на траву. Конечно, не слишком приятно, и ушиб спины - не лучшие последствия, но зато компенсация в виде Кириных объятий не заставило его ждать. Девушка, кажется, так и не поняла, что она уже на земле, потому что не сразу откатилась в сторону, а так и лежала, пртжавшись к Артёму и уперевшись руками в грудь, и часто-часто моргала, пытаясь осознать до конца, что именно случилось. — Господи! — выпалила наконец-то она, как раз тогда, когда спина у Мещерякова переболела, и верх взяли другие, более приятные ощущения. — Придурок! И извращенец! Она откатилась в сторону, рухнула на траву и застыла с закрытыми глазами. — Будь проклятая эта деревня, — забормотала себе под нос. — Вместе с тем гадом, который унёс лестницу. Вместе с тобой, Мещеряков, и всем этим деревенский шармом! Я устала, я домой хочу!.. — Ты ведёшь себя, как капризная девочка. — А ты вообще меня похитил... —неожиданно мягко возразила Кира. —И подумал хоть, что тебя за это посадить могут... Я, может, не склона к стокгольмскому синдром? Артём повернул голову, чтобы взглянуть на Киру, и раздражённо зашипел - все-таки соскочил, наверное, позвонок в шею. — Теперь будешь переломанным, — девушка привстала на локтях. — И стоило оно того? Мог бы за лестницей к кому-то сходить... Что-то в словах Киры правильное, конечно, было, но Мещеряков не позволил себе с её мнением согласиться. Как же! Он ж не просто так упрямый... — И что, хочешь домой? Разве тут не веселее, чем на работе? — Была бы на работе, заподозрила б Алисочку в воровстве лестницы и уволила бы без выяснения обстоятельств! — усмехнулась Кира. — И попращалася бы с её великолепной личностью навсегда. — Ревнуешь? — Хотя бы и так, — подтвердила нис того ни с сего Кира. — Почему не должна? Мой подчиненный - это мой подчиненный, а не её ширма от начальницы. И вообще, нечего на работе крутить романы! — А тебе можно? — Так я не на работе! — ввпалила Кира. — И я - начальство, что хочу, то и делаю! Надоешь - уволю! — Ещё кто кого уволит, — Артём сгреб Киру в охапку. — Начальство, м? — Да иди ты. Мы с тобой вообще-то не вместе, — Кира, наверное, собиралась его оттолкнуть, но только схватила за ворот футболки и тут же отпустила. — Руки прочь, Мещеряков. Никаких служебных романов. — Очень жаль. Многое теряешь. — Я и так уже многое потеряла, — Кира отпихнула его в сторону и наконец-то встала. — Тридцать дней рабочего времени, черти бы тебя побрали... Артём усмехнулся. — Зачем мне черти, если у меня начальница - та ещё ведьма? — Это ты настоящую ведьму в глаза не видел, — отрезала она. — И вообще, будешь много болтать - сам будешь себе есть готовить. А я и пешком до города пойду! — Сможешь? — Да, смогу! — свернула глазами Кира. —Найду способ выбраться! — Чего же не искала? — А ты, Мещеряков, догадайся, почему не искала! — она склонилась к нему. — Может быть, хоть на это твоего гениального мозга будет достаточно?