Полюбить за 30 дней лета

Кира не выспалась. Если честно, месть ей нравилась ровно один день. Мещеряков, выпив свои таблетки, никуда не сбежал, остался спать в кровати - температурил немного, наверное, отравился всё-таки чайком тёти Лизы. Кира же спала рядом, но отодвинувшись на самый край кровати. На следующий день тоже стала отстранённо-холодной, хочет завоёвывать - пускай! А вечером Мещеряков, зараза, перебрался на свой пол, за шторку, а Кире всю ночь казалось, что где-то что-то шуршит. Ну, честное слово, почему в этой деревне не может быть тихо? Ладно, петухи, но Кира уже почти скучала по этим невинным шуткам! Во-первых, кажется, её фобия постепенно отступала, подвигалась, по крайней мере, в сторону и позволила голове включиться, а во-вторых, Мещеряков хоть как-то обращал на неё внимание. Но рассказывать о шуршании? Не паранойя же у неё! Паранойи Кира не хотела. Именно поэтому она промолчала и утром, и в обед, и на следующий день. А Артёму вообще разговаривать было не о чем. Но четвёртый немой ужин - это было слишком! Сменкина пилила отбивную с таким упорством, словно это был её злейший враг, Мещеряков, как Золушка, перебирал по крупинкам гречневую кашу в своей тарелке, но так до сих пор ни ложки и не съел. — Если ты ищешь, — не удержалась Кира, — там горох, то его нет! И ячневой крупы нет, и пшена тоже. И вообще, перестань ковыряться в тарелке, ты можешь просто нормально поесть?! — Что-то не так? — в ответ на это замогильно спокойным голосом поинтересовался Артём. — У меня просто нет аппетита. Это бывает после отравлений. — Я тебя сама, — прошипела Кира, — отравлю, если будешь так себя вести! Ты понимаешь, что ты уже достал меня? До белого каления довёл! Ты!.. — Да я же ничего не делаю, — пожал плечами Артём. — Не волнуйся, всё в порядке. — Мещеряков… Кире хотелось заявить, что она всё знает. Знает, что из этой деревни можно выбраться - она спрашивала, Стас даже совершенно искренне предложил подвезти. Знает, почему Мещеряков ведёт себя, как последний идиот - а другими словами это ну просто назвать нельзя! Но, с другой стороны, это могло бы подразумевать какой-то интерес с её стороны, да что там, даже некие чувства, а в них Сменкина сознаваться точно не собиралась. Нет, Мещеряков не должен был знать о том, что она к нему испытывает даже малейшую симпатию. Не хочет добиваться - не нужно, Кира обойдётся! А если хочет - ну так вперёд! Наверное, в городе было бы легче. Вот если б Тёма её к кому-то приревновал… Думает, как какая-то Алисочка, честное слово. Если Алисочка, конечно, вообще думает… Нельзя представлять, как мужчина её ревнует, как к ней испытывает какие-то чувства. Она что, коварная соблазнительница? Или любит его так сильно, что прямо отпустить не может? Нет же! Ну так зачем морочить себе и ему голову? А если полюбит? Она ж ни на кого раньше внимания не обращала, а тут - посматривает с интересом, нравится он ей, чего греха таить… — Кира, — Артём дотронулся до её руки, — всё в порядке? — Нет, — вспыльчиво воскликнула она. — Ничего не в порядке! Ты ведёшь себя, как маленький ребёнок, который никак не может продемонстрировать девушке свои… Да чёрт с тобой, Мещеряков! — Я пытаюсь не давить, — правильно истолковав её претензию, отметил Артём. — Вот и всё. — Не давить? — вспыхнула Кира. — Ты меня украл! Ты притащил меня в эту деревню против моей же воли! — Мы об этом уже разговаривали. — Так делай что-нибудь! — возмутилась девушка. — Делай, чёрт тебя подери! Ты меня для чего своровал? Чтобы я месяц нервы себе в этой деревне трепала? Или для чего? У тебя была какая-то цель? Была! Была, иначе я тебя своими руками придушу, ползучего гада! Ты что, приехал сюда собирать гречку, перебирать её в тарелке, уже сваренную, между прочим, и смотреть на меня, как девица на выданье? В конце концов, кто из нас… Мещеряков должен был броситься её переубеждать. Отбросить в сторону эту гречку - ну только не так же, что она на пол упала, да ещё и стены измазала. На колени бы бросился, за руки схватил, рассказал о том, что давно и сильно её любит… Как же. Он ведь человек дела! Зачем это признаваться девушке в любви, если можно нагло сгрести её в охапку, а потом поцеловать? Свинья! Кира попыталась отпихнуть Артёма. Нет, она совершенно точно хотела это сделать. Придушить его, пристукнуть, расцарапать… Следом за гречневой кашей на пол полетела и отбивная. Кира даже схватила нож, чтобы прирезать им назойливого поклонника, но потом выронила. Она влепит этому Мещерякову пощёчину, обязательно влепит!.. А он, между прочим, неплохо целуется… — Пусти! — выдохнула ему в губы Кира, лишь на секунду прервав поцелуй. — Немедленно… — и, сама же противореча своим словам, - вновь подалась вперёд. Раздался пронзительный писк. Кира выпуталась из кольца рук Артёма в рекордно короткое время, хотя Мещеряков искренне пытался из своих объятий её не выпускать. Но нет, девушка отскочила в сторону, раскраснелась, словно их на рабочем месте застали, и оглянулась. — Что тут пищало? — с подозрением в голосе спросила она. Мещеряков как-то заметно стушевался и крайне подозрительно скосил взгляд в сторону подоконника. Кира никогда прежде не отличалась особенной внимательностью, но на сей раз - заметила, проследила за взглядом и нахмурилась. Писк больше не повторялся, Мещеряков потянулся к ней за вторым поцелуем, но Сменкина, за неимением другого шанса спастись от собственного любопытства, двинулась туда, откуда услышала звук. — Ты знаешь, что это, — с твёрдой уверенностью обратилась она к Артёму. — У тебя на лбу крупными буквами написано, что здесь что-то нечисто! Мещеряков промолчал и стеснительно опустил глаза. Плохой знак! Артём никогда стеснительностью не отличался, он и на работе порой позволял себе крамольные высказывания, что уж говорить о личном общении! Промолчал последние три дня, как рыба, даже мириться не полез, потому что они вроде как не ссорились, а каждый шаг Киры в сторону подоконника для него был, как удар плёткой по спине. — У тебя есть последний шанс, — пригрозила она, — рассказать мне, что там такое, прежде чем я сама это найду и тебя убью! — Ничего такого страшного, — стушевался Мещеряков. — Просто… Девушка пошарила под подоконником и обнаружила под досками нечто, привлёкшее её внимание. Дёрнула на себя неизвестный предмет, вытащила на свет и помрачнела. — Мещеряков ! — Это просто… — Мещеряков! — Я подумал… — Мещеряков, ты специально глушил сигнал?! — Он тут действительно плохой, — даже не попытался оправдаться Артём . — И ты решил сделать его ещё хуже! — Иначе ты бы ни за что не согласилась остаться, — извиняющееся протянул Мещеряков. — Здесь действительно отвратительно ловит. Но для надёжности, чтобы даже временные просветления не помогли… —Похититель! — Да, я знаю, что я очень плохой, — покаялся Артём. — Знаю, что нельзя так делать, что меня за совершённое в тюрьму посадить можно, что тебе сейчас хочется меня придушить, и желание это вполне законно и закономерно. Ты можешь даже попытаться привести его в жизнь. Я думал убрать эту штуку… на днях, а потом у нас вроде как опять разладились отношения. Кира нахмурилась. Артём выглядел до жути виноватым; взгляд его то и дело прыгал из одного угла во второй, и сам мужчина явно пожалел, что вообще поставил этот глушитель. Ну, или что установил его так близко к Сменкиной, что она с лёгкостью его нашла. — А почему он пищит? — спросила вдруг она. — Не знаю, — отозвался Мещеряков, обрадовавшись, что тема побега на время откладывается. — На самом деле, я скрутил динамик, так что пищать не должен… — Если ты скрутил динамик, значит, пищало что-то другое. Что? Признавайся! Артём пожал плечами. — Я больше ничего не ставил. — А если найду? — Значит, сюда кто-то залез и установил что-то ещё, — легко ответил Мещеряков. — Нет, я правда больше ничего сюда не ставил. Кира хмыкнула. Артём говорил вроде как искренне. Правда, он и игнорировал её последние несколько дней вполне искренне, хотя Сменкина знала - пытается "не давить". Нашёл кого слушать! Ну, мало ли, кто как свою жену завоёвывал? Может быть, той девушке не нравилось, что мужчина проявлял излишнюю инициативу? Ну, так её и не воровали и не отвозили в деревню! Хоть бы головой своей подумал, каково ей - оказаться наедине с мужчиной невесть где, без связи, без шансов уехать, а потом наблюдать, как он вдруг к ней остывает и делает вид, словно ему всё равно, что происходит! — Мещеряков, — в голосе Киры зазвенели угрожающие нотки. — Послушай меня внимательно. Если ты что-то ещё сюда установил, я это что-то найду и докажу, что это сделал ты, то я поотрываю тебе руки и ноги. Я украду твой телефон и все деньги, проколю шины твоему автомобилю, запру тебя здесь и попрошу, чтобы внук Евы Александровны отвёз меня в город! Ты понял меня, Мещеряков? — Да, Кира Андреевна, — скривился Артём. — Может быть, они не так уж и ошибались, называя тебя мымрой… — Леди Мымрой, попрошу заметить! — буркнула она. — И вообще… Нет, оно всё-таки пищит! Ты будешь помогать мне искать или нет? Артём явно не спешил присоединяться к поисковой операции, и Кире медленно потянулась к ножу, которым минуту назад терзала отбивную. — Мещеряков, я не шутила про руки и ноги! — Ну ищу, ищу! – вздохнул он. — Справа пищит… — он принялся перебирать предметы, которыми был завален подоконник. — Здесь где-то… Твою ж мать! — Моя мать - прекрасная женщина, и не думай, что ты легко избежишь с нею знакомства! — не удержалась Кира. — И вообще, что это такое? — Это? — Артём вопросительно изогнул бровь. — Тебе не понравится ответ, Кир. — Мне не нравится твоя пауза. Заранее. — Это попискивала камера. Кира застыла, потом, осознав, что именно сказал Артём, подошла ближе и посмотрела на огромную гору вещей на подоконнике. Вспомнила, что они тут убирали, потому что сама же Кира терпеть не могла завалы. И откуда только мог появиться такой склад вещей посреди её дома, пусть даже временного? — Мещеряков, — севшим голосом произнесла девушка, — скажи, что это не ты планировал заснять наши… В общем, что это не ты. — Это не я, — послушно ответил Артём и, заметив на себе тяжёлый взгляд, добавил: — Нет, правда, не я! Но лучше бы был я. — Ты хочешь разрушить остатки наших хрупких отношений. — Я не хочу, чтобы наши хрупкие отношения стали достижением сайтов с соответствующим контентом. Кира застыла. — Ты хочешь сказать, что кто-то - и этот кто-то совсем не добропорядочный гражданин, — хотел записать наш… В общем, один из аспектов отношений взрослых людей и потом куда-то это видео слить?! Мещеряков усмехнулся. — Кира Андреевна, браво. Вы раскрыли мотив преступника. Теперь осталось разыскать его самого и его голову разбить его же камерой. Кира помрачнела. Она не хотела разбивать ничью голову камерой. Она хотела спокойствия, чтобы её никто не трогал и никто не ломал отношения, которые она и сама с лёгкостью и удовольствием может разладить. Но Артём, кажется, был совершенно другого мнения, и из этого можно было сделать только один вывод: он примерно представлял себе, кто именно занимался членовредительством и установил тут камеру. — Может быть, это Варя? Чтобы потом шантажировать… — протянула Кира. — Слушай, или Алисочка? Ну, точнее, Катерина… Ты знал, что Алисочка, секретарша, дочь нашей соседки? Она, между прочим, о тебе рассказывала, только не знает, что ты - это ты. Или… Может быть, они вместе всё это задумали? Или тот уголовник? Мы ж не знаем за что он сидел… — Кира... — А вдруг это мужчина, который цеплялся ко мне в первый день, за дочь свою принял. Или за внучку… Мало ли? В этой деревне все - сумасшедшие извращенцы! А может, это… — Кира, хватит! — Мещеряков схватил её за плечи и легонько встряхнул. — Успокойся! Она быстро-быстро заморгала, не до конца понимая, где она, что говорит и что тут вообще происходит. Обычно в стрессовых ситуациях Кира сразу же начинала действовать, а вот в детстве, когда случалось что-то ужасное, болтала без умолку. Мама называла это попыткой выговорить свой страх. — Я спокойна, — пришлось вспомнить, что она - не маленькая девочка, ищущая защиты у родителей, а взрослая женщина, Кира Андреевна, леди Мымра, в конце-то концов! — Я знаю, кто это сделал, — с уверенностью произнёс Мещеряков. — И ему это просто так с рук не сойдёт! Помнишь нашего драгоценного городского друга, подбрасывавшего всяких петухов и куриц в дом? Так вот, готов гарантировать, что всё это - его рук дело! Тьфу, противно. Кира вздрогнула. И вправду, противно. — Думаешь, он? — Не думаю - знаю! — воскликнул Мещеряков. — Пойдём. Он выдернул камеру из завалов - та вновь противно запищала, сообщая о том, что у неё садится заряд, - схватил Киру за руку и потянул её за собой. Девушка по инерции дёрнулась, даже засопротивлялась, но вовремя поняла, куда её ведут, и последовала за Артёмом. Тот явно спешил, а пальцы, крепко сжимавшие камеру, на самом деле собирались стиснуться в кулак и впечататься кому-то в нос. Как подумала Кира, заметив название улицы, не имело значения, какого возраста вредитель - Мещерякову всё равно хотелось врезать. —Куда мы идём? — уточнила Сменкина на всякий случай. — На Приозерную, три! — прорычал Мещеряков. — И я сейчас самолично сверну этого малолетнего придурка в узел, а ноги и руки завяжу бантиком! — Не надо так радикально, — буркнула Кира. — Оставь мне хоть что-то! Артём, наверное, не расслышал, в этот момент он как раз с ноги открывал калитку, бежал к двери и заносил руку, чтобы постучаться в дверь. Но не успел - та сама собой распахнулась, и на пороге застыл молодой - не старше тридцати, - мужчина.