Как в глупом кино

*** Драко мягко качался волнах полупрозрачного утреннего сна, когда понял, что больше не может лежать на левом боку. Да и вообще, похоже, не может больше лежать. Шея затекла. Под рёбрами неприятно кололо. Мягкое движение волн во сне скорее укачивало, чем успокаивало. Он открыл глаза — и сразу же зажмурился. Сквозь плотные шторы пробивался лучик блёклого лондонского солнца и нещадно бил по зрачкам. Малфой перевернулся на другой бок и заставил себя встать с постели, стараясь держаться спиной к окну. Голова гудела. Ожидаемо, кстати. Чего-то такого он и хотел: надраться, забыться с красивой девушкой, залить навязчивые мысли огневиски и чужими запахами. В итоге оказаться в собственной постели, в лаконично обставленной квартире под надёжными магическими щитами. Драко терпеть не мог ночевать не на своей территории и перестраховывался с защитными чарами независимо от степени трезвости или усталости. Впрочем, когда в доме твоих родителей разворачивают штаб-квартиру Пожирателей Смерти, а в некогда роскошном саду разбивают лагерь немытые оборотни, привычка держать щиты записывается на подкорке. Обновлять защиту над собственной постелью, выстраивая сложные чары из числа строго запрещённых (но в обширной библиотеке Малфой мэнора не зря собраны редчайшие экземпляры книг по тёмной магии — из тех, что надо читать быстро, иначе тебя сожрут). Держать окклюментные щиты — да, сложно, но необходимо. Как можешь. И лучше бы тебе уметь делать это как следует, иначе мамина сестричка Беллатриса превратит твои мозги в неаппетитный фарш. И, конечно, держать лицо. Даже если это лицо изрядно бледно и помято, как у отца. Держать лицо, потому что ты — Малфой. И потому что, если дашь слабину, тебя вышвырнут в сад к оборотням, а эти ребята не только воняют, но и развлекаются с любым, кого Лорд посчитал недостойным. По-разному развлекаются. Драко поморщился. Мрачноватые мыслишки для похмельного утра. Может, и зря он решил не пользоваться Омутом Памяти и не пить зелья забвения, чтобы воспоминания о годах под началом Тёмного Лорда помутнели и казались чем-то далёким, происходившим с кем-то другим. Дело даже не в том, что такие вещи были строго запрещены каждому, кто был уличен в малейшем контакте с Лордом и Пожирателями — когда это Малфоя интересовали запреты. В этих воспоминаниях — болезненных или, как было модно говорить среди магглов, травмирующих — было что-то пронзительно-сладкое. Что-то, что заставляло Драко чувствовать себя живым. Мрачновато, да. И солнце это… Пузырёк антипохмельного зелья укоризненно звякнул, когда с него сорвали колпачок. — Да ладно, не тебе тут возникать, — хрипловато пробормотал Малфой и залпом опрокинул вонючее варево. Подождал десять секунд, сдерживая рвотные позывы (неизбежная побочка зелья, многократно ускоряющего метаболизм). Выдохнул. Покрутил в слегка подрагивающих пальцах пухырёк тёмно-зелёного стекла. Хмыкнул, теперь уже про себя. Интересно, разговаривать с посудой — это уже сумасшествие или просто чудачество? В голове прояснилось. Песок из глаз куда-то пропал. Свет больше не раздражал — Драко отдёрнул шторы и распахнул окно, ёжась в прохладном потоке воздуха. Чего зелье не убирало, так это жажду и гадостный привкус во рту. Зато пробуждало волчий голод. *** За стойкой небольшого кафе за углом стояла знакомая бариста: растрепанная сонная особа неопределённого возраста из тех, кому можно было дать и шестнадцать, и сорок пять. — Тяжёлая ночь? — Сочувственно спросила она, ставя на стойку большую кружку крепкого чая и молочник. — И недоброе утро, — кивнул Малфой и бросил сдачу в баночку с наклейкой “На новый байк”. Он уже почти расправился с огромной яичницей с беконом и лениво листал ленту в смартфоне (вот чудная вещица, даром что маггловское изобретение) в ожидании второй чашки чая, когда на стул напротив кто-то плюхнулся. Драко оторвал глаза от экрана, отметил крупные руки в веснушках и вытертые рукава коричневой кожаной куртки. Хмыкнул. Поднял взгляд на непрошенного компаньона. Вопросительно изогнул бровь. На стол шлёпнулась газета — “Ежедневный Пророк”. С главной страницы в камеру радостно улыбались двое. — Хочешь взять автограф, Уизли?