Как в глупом кино

*** На четвёртый день регулярных тренировок (утром перед съёмками и вечером после работы) Гермиона более-менее осилила манящие чары, чары левитации и ещё парочку простых заклинаний из арсенала младших курсов Хогвартса. Колдовство по-прежнему давалось ей с трудом: то, что раньше можно было делать, не задумываясь, сейчас требовало чудовищной сосредоточенности. Книги, которые принёс ей Гарри, были слишком противоречивы: в одних авторы утверждали, что для колдовства без артефакта-посредника требовалось полное расслабление и единение с неким внутренним источником (определения которому, естественно, никто не давал); другие заявляли, что колдовать без палочки может лишь очень могущественный маг (окей, с этим можно и не спорить), который покорил дисциплину ума и тела, и рекомендовали крайне странный комплекс упражнений, отдалённо напомнивший Гермионе кассету с уроками аэробики, которую её мама хранила на дальней полке и никак не решалась выбросить. Впрочем, и те, и другие источники с трудом можно было назвать хоть сколько-нибудь надёжными и современными. Девушка надеялась на относительно новый “Окончательный и полный гид по мастерству волшебных палочек и артефактов”, изданный польским мастером всего-то семнадцать лет назад, но то ли перевод был слишком корявым, то ли сам пан Вольчек не горел желанием полно и окончательно раскрывать свои секреты — ничего нового Гермиона не узнала. Да, палочки неким образом аккумулировали собственную магию волшебника и даже усиливали её, но как? Никаких конкретных механизмов работы найти так и не удалось. Значит, оставалось полагаться на верных друзей исследователя: эксперимент и интуицию. Вечер пятницы Грейнджер снова провела за книгами и практикой. Наверное, ей стоило немного отдохнуть (гримёр с утра укоризненно качала головой и говорила, что у Гермионы усталый вид, и закрашивать синяки под глазами становится всё сложнее), но интерес перевешивал. Интерес — и желание снова ощутить себя целостной. Сильный. Могущественной даже. Кто бы мог подумать: гриффиндорская заучка и упёртый младший сотрудник Министерства жаждет могущества. Это ли не опасная дорожка всяких там неадекватных лордов? Она всё-таки согласилась провести пару дней в доме Гарри и Джинни. Поттер говорил, там должна была собраться старая компания: небольшая, но близкая. А Гермионе очень хотелось наконец-то перестать чувствовать себя одиноко. Она боялась, что не сможет контролировать себя, снова оказавшись среди волшебников, что будет чувствовать себя ущербно без палочки, боялась сочувственных взглядов и предложений помощи, но пообещала себе, что попробует. В конце концов, всегда можно уйти, сославшись на головную боль или срочные дела. *** Одному Мерлину известно, почему Блэки — древнее семейство, так скрупулезно следившее за чистотой крови — решили разместить родовой особняк в маггловском Лондоне, а не, например, в Годриковой лощине, укрытой для случайных посетителей мощным магическим щитом. Сейчас Гермиона могла только порадоваться такому раскладу: ей не пришлось думать, как попасть в гости. Гарри встретил её на пороге и крепко обнял. — Я рад, что ты всё-таки собралась. Проходи, в гостиной уже почти все собрались. Он выглядел каким-то очень по-домашнему мятой серой толстовке с капюшоном и потёртых джинсах. Так и не скажешь, что легендарная личность. И какой же он взрослый. В тёмных волосах тонкими серебристыми штрихами проглядывает седина — а ведь им всем ещё нет тридцати. Перестановка пошла строгому особняку на пользу. Сварливый портрет прабабки Блэк закрыли деревянными панелями, старые обои сменили на нейтрально-бежевые, а массивную антикварную мебель как будто отмыли осветляющими заклинаниями. Вместо мрачных звериных голов и портретов на стенах висели семейные колдографии и акварельные скетчи (Флёр пару лет назад увлеклась рисованием). Стало светлее и уютнее. О временах, когда этот дом был резиденцией Ордена Феникса, напоминали лишь мелкие детали. — Гермиона! — Джинни радостно кинулась ей на шею. — Не пропадай больше так надолго, я ужасно соскучилась. — А то она не видит, как мы тут скучали, — хмыкнул подошедший с кухни Гарри, кивая на заметно округлившийся животик жены. — Не хотели присылать тебе сову. Такие новости всегда лучше узнавать лично… Садись, куда хочешь, ешь, что хочешь, пей тоже. Полная свобода действий, никаких ограничений и прочего занудства. Гермионе оглядела просторную гостиную. Здесь действительно собралась старая компания: Билл и Флёр — на этот раз без детей, Невилл, Луна, Джордж… — Рон опаздывает. Разбирается с какими-то русскими. Ребята приноровились провозить лягушачье зелье в бочках из-под сливочного пива. Теперь половина Косой аллеи ходит в зелёных бородавках и квакает. — Пояснила Джинни. Оставалось только кивнуть и сесть в свободное кресло возле заставленного вазочками со сладким журнального столика. Кажется, можно было и в самом деле расслабиться. Все мирно болтали о пустяках, смеялись, поздравляли Гарри и Джинни, обсуждали планы на жизнь… Никто не задавал неудобных вопросов. И даже без неловких взглядов обошлось. Или она уже так привыкла к чужому вниманию, что перестала замечать, что на неё косо смотрят? Можно было расслабиться. Влиться в общий разговор, пошутить — удачно или не очень, да хоть что-то сделать, чтобы показать, что она в порядке, что у неё всё хорошо. Не выходило. В пропитанном магией доме, в кругу волшебников, с которыми она столько лет училась, работала, воевала бок о бок, Грейнджер было неуютно. Несмотря на приветливые улыбки, несмотря на заботу друзей. Возможно, стоило уйти сразу. Или вообще не приходить. Но вскакивать с места, едва пригубив сливочное пиво (посреди разговора кто-то сунул ей в руки здоровую кружку) было как будто невежливо. Как будто так она бы показала, насколько она не в порядке. Решила остаться. Вцепилась в кружку, как будто это был якорь. Набила рот свежайшими сдобными булочками, чтобы не пришлось разговаривать. Кивала в такт общему разговору. Смеялась над шутками. Немного флиртовала с Джорджем — заметно постаревшим, но бодрым. Старалась быть нормальной, дышать — и незаметно для себя действительно расслабилась. *** Рон пришёл, когда старые часы в библиотеке наверху раскатисто отсчитали десять ударов. Заметно уставший, но довольный собой. Обнял сестру, цапнул большой сэндвич с индейкой и заколебался, оглядывая комнату. Свободное место было одно: небольшой пуфик рядом с креслом Гермионы. — Садись уже, — фыркнула она, салютуя несостоявшемуся супругу сливочным пивом. — Не сожру же я тебя. Он широко улыбнулся и с довольным вздохом плюхнулся на жалобно скрипнувший пуф. — Ну дела, ребята! Эти русские — кстати, русский там один, остальные два то ли чехи, то ли словаки … — короче, они просто сумасшедшие. Пришли брать с поличным, окружение, магглорепеллентные чары, ловушки в оцеплении… Так они сами выдули полбочки этого своего варева и отрастили лягушачьи лапы, только огромные. Еле поймал этих прыгунов. Продолжая что-то болтать про лягушачьи лапки, которые пришлось ампутировать в св.Мунго, чокнутых волшебников и антибородавочное зелье, Рон привычным взмахом палочки притянул бутылку огневиски. Пробка с бодрым чпоком выскочила из горлышка, бутыль сама наклонилась над низким толстодонным бокалом, отмеряя напиток на два пальца. Гермиона заметила, как Джинни недовольно поджала губы, но тут же отвернулась с каким-то вопросам к мужу. Вечер продолжался непринуждённо. Первыми ушли Билл и Флёр — забирать детей у Молли. Потом упорхнула Луна, туманно намекнув, что ночь сегодня чудо как хороша для исследования мозгошмыгов. Невилл распрощался следующим: его ждала жена. Джинни внимательно глянула на забравшуюся в кресло с ногами Гермиону и Рона, лениво прислонившегося спиной к ножке того же кресла, и тактично утянула Гарри на кухню, заявив, что сама ну никак не справится с чайником, а Кикимер так и не научился делать нормальную заварку. В гостиной повисла тишина, которая стремительно окрасилась во все оттенки неловкости. — Гермиона… кхм. — Рон кашлянул, поджал губы, повертел в пальцах стакан с огневиски. — Я хотел сказать, я не стал навязываться, когда, ну, у тебя забрали палочку… Чтобы тебя не напрягать, и вообще. Но я всегда готов тебе помочь, если нужно, да и просто… В общем, ты можешь на меня положиться, несмотря на то, что у нас с тобой не сложилось на личном, понимаешь, да? Он снова уставился в свой стакан. Кончик длинного конопатого носа предательски покраснел. Девушка хмыкнула и запустила пальцы в рыжую растрёпанную шевелюру. — Я знаю, Рон. Я знаю.